Таких удивительных голосов я не слышала никогда. В голосе Семена Марковича было все: забота, доброжелательность, достоинство, заинтересованность, интеллигентность… Судьи, если они не глухие, просто обязаны оправдывать всех его подзащитных. Я даже представила себе картинку: входит адвокат в зал судебных заседаний и говорит: «Отпустите его, граждане судьи, он не виноват». И судьи, завороженные его голосом, отпускают, отпускают, отпускают.
— Конечно, — расплылась я в блаженной улыбке. — С удовольствием.
Дальнейшее походило на странный сон или на визит к гипнотизеру. Семен Маркович повез меня в дорогой ресторан, кормил, поил и заговаривал. Я со всем соглашалась. Мы выработали совместную тактику поведения в милиции, точнее, он ее выработал и изложил, а я пришла в полный восторг и пообещала выполнять все его инструкции. Он научил меня, как разговаривать с Васей, то есть с тем, кто меня вызывает (конечно, Семену Марковичу и в голову не могло прийти, что неприятного капитана Коновалова я называю по имени), и как его пугать, и как стоять на своем, и как… Короче, масса полезных советов.
В заключение Великович заверил меня, что давно не получал такого удовольствия от общения и что, хотя погибшую Григорчук очень и очень жалко, он все равно благодарен судьбе за нашу встречу. То есть выходило, что Григорчук задушили не зря, раз мы с Семеном Марковичем получили возможность так душевно отобедать.
Очнулась и только дома. Гипноз проходил, голова болела, а я мучительно пыталась вспомнить, не наговорила ли я, находясь в нирване, лишнего.
Спать я легла с тяжелой головой и чувством разбушевавшейся тревоги. Зато проснулась в нормальном состоянии. Утро было чудесное, светило солнце, клены под окном, как желтые, так и красные, навевали романтическое настроение — я очень люблю клены. И вчерашний инструктаж одного из десяти лучших адвокатов России казался мне далеким и дурным сном.
Из подъезда я вылетела бодрая и веселая, готовая к подвигам и умным мыслям, и чуть не врезалась в стоящего около серебристого «Мерседеса» Семена Марковича.
— Опаздываете, деточка, — мягко пожурил меня он. — Я-то что, я готов ждать, сколько скажете. А вот на Петровке ждать не любят. Или вы забыли, что сегодня даете показания по нашему делу?
И он распахнул передо мной дверь своей машины.
Я живо представила себе наше с Семеном Марковичем появление в МУРе, и у меня перехватило дыхание. Во-первых, Вася может не сразу понять, что к чему, и разоблачить меня, как ставленника милиции, перед умненьким Семеном Марковичем. Во-вторых, сам факт моего появления в МУРе с адвокатом может вызвать у Васи тяжелую истерику, переходящую в рукоприкладство.
— Ой, Семен Маркович, как хорошо, что вы здесь, — фальшиво залепетала я. — А у нас есть еще пара минут? Я совсем забыла, но мне надо срочно позвонить маме…
Попытка улизнуть домой с целью предупредить Васю с треском провалилась. Семен Маркович, жестом опытного фокусника, выхватил из кармана мобильный телефон и протянул его мне:
— Звоните, деточка. Но сначала займите свое место в автомобиле. Время, время…
Он постучал указательным пальцем по циферблату золотых часов и чуть подтолкнул меня к дверце машины.
Набирая номер убойного отдела, я пыталась вспомнить все известные мне с детства волшебные заклинания. Только бы Вася оказался на месте и взял трубку! Только бы! Ну, пожалуйста, Васенька! К телефону подошел Леонид.
— Мамочка, это я, — ласково поприветствовала я его. — Как дела?
— Наш общий любимый руководитель Коновалов сказал бы тебе на это, доченька, что тамбовский волк тебе мамочка, — хихикнул Леонид. — Но все равно мне приятно. Готов быть твоей матерью, но за разумную компенсацию, само собой.
— Мамуля, я к тебе сегодня обязательно заеду, но не могу сказать точно, в котором часу. Сейчас мы с адвокатом едем в МУР, а потом мне надо заскочить на работу.
«Думай, дурында, соображай», — мысленно уговаривала я Леню. Но игривое настроение, похоже, застило ему мозги.
— С адвокатом? — Леонид присвистнул. — Новое слово в ваших отношениях. Но по сути — верно. Страшно хочу посмотреть на эту сцену.
— А вот этого не надо! — крикнула я. — Прошу тебя этого не делать!
Семен Маркович вздрогнул и посмотрел на меня с осуждением — хорошо ли так кричать на родную маму? Леонид тоже заволновался:
— Что с тобой, Санечка? Ты нервничаешь или мне кажется?
— Не кажется, — злобно сказала я. — Просто я хочу, чтобы ты ПОНЯЛА МЕНЯ, МАМОЧКА. А ты упорно не хочешь этого делать.
— Почему же, я готов… — промямлил Леонид. — Только… ты ведь к нам едешь?
— Да!
— Хорошо, я понял.
По-моему, ничего он не понял. Мы уже подъезжали к Петровке, и я, в преддверии встречи с Васей, по-настоящему тряслась, а Семен Маркович поглядывал на меня сочувственно. Наверное, он думал, что я боюсь злых ментов. Вот и хорошо, пусть себе думает. Тем более что я действительно их боюсь.
Глава 12
ВАСИЛИЙ
— Вот, читай! — потребовал следователь Малкин и положил на стол раскрытую папку.
— «Опись вещей, изъятых у убитой С. В. Григорчук на месте совершения преступления», — с выражением прочел старший оперуполномоченный Коновалов. — Я это уже читал, Гоша. Ничего интересного.
— Неправда! — тоненько вскрикнул Гоша. — Очень интересно! Почитай еще раз.
— «Пудреница, тушь для ресниц, пачка бумажных носовых платков, удостоверение личности, техпаспорт автомобиля «Пежо-406», две шариковые ручки, записная книжка, кошелек…» — монотонно принялся читать Василий. — Потрясающе интересно! Кровь в жилах стынет. Как ты думаешь, я могу это взять домой, чтобы почитать перед сном? Гош, чего ты хочешь от меня?
— Я хочу, чтобы ты увидел, чего в супе не хватает. Не что там есть, а чего там нет, но должно быть.
— А-а! Я знаю. Нет пачки долларов, которую опергруппа, прибывшая на место преступления, могла бы по-честному поделить, — мечтательно протянул Василий. — Согласен?
— Дурак, — сердито сказал Гоша. — Там нет ключей.
— И что?
— А то! Григорчук жила одна. И некому было открыть ей дверь изнутри. Как, по-твоему, она проникала в собственную квартиру? По водосточной трубе? Скажу больше — вахтерша из «Секс-моды» утверждает, что Григорчук никогда не сдавала ключ от своего кабинета на вахту и носила его на общей связке ключей. Где она, эта связка?
— И где она? — тупо спросил Василий.
— Сперли! — радостно сказал Гоша. — Убийца, надо пролагать. Значит, убили ее не спонтанно, не сгоряча, не в припадке ярости, а преднамеренно, чтобы порыться в ее квартире и чегой-то там найти. А мы, группа козлов, два дня сидели в пансионате и задумчиво плевали в потолок, вместо того чтобы рвануть на квартиру к потерпевшей и тоже там порыться.
— Но ведь никто из наших фигурантов не покидал пансионата до утра понедельника, — возразил Василий.
— Да? А Трошкин? Он возил Саню в Москву и где-то шлялся там целых два часа. И Иратов — он отвез домой свою убитую горем жену и вернулся только во второй половине дня в воскресенье. Я уже не говорю о том, что убийца мог передать ключи кому-то. Поехали, дорогой. Лучше поздно, чем никогда.
Через полчаса Василий, Гоша и полупьяный эксперт Власов ощупывали дверь квартиры Григорчук.
— Бункер, — с уважением констатировал Власов, заглянув в замочную скважину и постучав по двери в разных ее местах. — Эксклюзив. Такая дверь может украсить любой секретный завод по производству боеголовок.
— Или тюрьму, — добавил Гоша.
— Или тюрьму, — согласился эксперт.
— Что делать будем? — Василий со злобой пнул дверь ногой. — Резать автогеном?
Дверь квартиры напротив приоткрылась и тут же захлопнулась.
— Правильно! — Василий хлопнул себя по лбу. — Где-то должны быть запасные ключи! Любая дверь продается с двумя, как минимум, комплектами ключей. У соседки? У подружки?
Василий вальяжно пересек площадку и позвонил в квартиру напротив.
— Уходите, молодые люди, — донесся из-за двери старческий голос. — Не балуйтесь.
— Милиция! — рявкнул Василий и прижал к «глазку» свое удостоверение. Соседка Григорчук испуганно выглянула в небольшую — на длину дверной цепочки — щель:
— А что случилось?
— Соседку вашу убили, вот что, — грубовато ответил Василий.
— Убили? — заинтересовалась старушка. — Надо же.
— Она вам ключи от своей квартиры не оставляла, мамаша?
— Она? — Старушка неожиданно засмеялась тоненьким дребезжащим смехом. — Скажете тоже. А когда ж ее убили-то?
— В пятницу вечером. — Гоша мило улыбнулся старушке в надежде настроить ее на позитивный лад и склонить к сотрудничеству. И ему это удалось. Дверь закрылась и тут же открылась вновь — старушка сняла цепочку.
— В пятницу вечером? — удивилась она. — А кто же приходил в пятницу ночью?
— Что я говорил! — торжествуя, заорал Гоша. — Что я говорил?
— Почему вы решили, что кто-то приходил ночью? — спросил Василий.
— Потому что слышала, — с гордостью ответила соседка. — У ней замков-то — тышша. Придет, бывало, и громыхает, громыхает, пока все не отопрет. Богатства там, видать, много. И в пятницу тоже — громыхали, громыхали…
— Их было много?
— Чего не знаю, того не скажу. — Старушка поджала губы. — Темно было на лестнице. Но сначала ктой-то пришел, дверь открыл и туда. А потом еще ктой-то. Я не знала, что и думать.
— Что соседка вернулась, чего ж еще? — пробормотал себе под нос Василий.
— А другой? Кто другой дверь-то отпирал? — требовательно спросила старушка. — К ней же не ходит никто.
Сыщики переглянулись.
— Какие последуют распоряжения? — спросил эксперт Власов, отрешенно покуривая. — Вызываем слесаря?
— Скорее, сварщика, — задумчиво сказал Гоша. — Или…
— Понял. — Василий посмотрел на часы и послал Гоше воздушный поцелуй. — Ждите нас через час.
— Через час? — Эксперт Власов поперхнулся сигаретным дымом. — Ни фига себе! Целый час здесь торчать, на лестнице?
— Но, возможно, — ласково сказал Гоша, — милая дама… вас как зовут?
— Аделаида Степановна, — прошамкала старушка.
— Возможно, Аделаида Степановна пригласит нас к себе на чашечку чаю? — Гоша лучезарно улыбнулся соседке, и она не выдержала:
— Что ж, заходите. Милиции должен помогать каждый.
— Какая верная гражданская позиция, — с восхищением проговорил Гоша, скрываясь за дверью. — Редкость в наше время.
А Василий тем временем ехал к своему старому знакомому — медвежатнику Косте Сапожникову по кличке Шкаф, в недавнем прошлом крупному специалисту по вскрытию сейфов.
Костя завязал несколько лет назад и теперь успешно трудился на фирме, выпускающей сейфовые замки.
Несмотря на то, что Шкафу в прошлом году исполнилось шестьдесят пять, все называли его на «ты» — другого обращения он не признавал. Впрочем, и сам Шкаф обращался ко всем на «ты», неизменно добавляя «мой юный друг», невзирая, что называется, на чины, звания и возраст. Говорили, что президент фирмы, на которой Шкаф теперь честно трудился, первое время болезненно переживал Костину фамильярность, но потом смирился, резонно рассудив, что лучше иметь в штате уникального специалиста, чем вежливую бездарность. А равных Шкафу не было во всей Москве.
Увидев Василия, Шкаф расплылся в улыбке, заключил старшего оперуполномоченного в объятия и троекратно расцеловал его:
— Вася, мой юный друг, вот порадовал! Замочек заказать? Или дверку? Или просто навестить старого друга?
Шкаф преувеличивал — друзьями бывшего рецидивиста и старшего оперуполномоченного можно было назвать лишь с большой натяжкой. Но что правда, то правда, они искренне симпатизировали друг другу, и Шкаф считал себя должником Василия, с тех пор, как проходил по делу об убийстве трех охранников обменного пункта. Шкаф только-только вышел на свободу, и надо же такому случиться, что в это самое время кто-то очень профессионально вскрыл сейф обменного пункта, попутно застрелив охранников. Тупоголовый опер районного отделения не стал ломать голову и вцепился в Шкафа мертвой хваткой. Если бы не вмешательство Василия, сидеть бы сейчас Косте Сапожникову в колонии строгого режима.
— Хочешь, сделаю тебе такой замок, что и взрывчаткой не вскроешь? — похлопывая Василия по спине, ворковал Шкаф.
— Нет, Костя, наоборот. Вскрой мне одну дверь. Шкаф обиженно засопел и не столько выпустил, сколько выпихнул Василия из своих объятий.
— Ты еще в милиции служишь? — сухо уточнил он.
Василий молча достал удостоверение и положил на стол.
— Вася, у меня новая жизнь, новая работа, молодая жена. И ты предлагаешь мне такие гадости!
— Костя, о чем ты? — Василий тоже обиделся. — Я очень уважаю твой нынешний образ жизни, подумай, могу ли я предлагать тебе сомнительное мероприятие? Все в рамках закона, уверяю тебя. Убили тетку одну, а мы не можем в квартиру попасть, вот и все дела.
Шкаф внимательно оглядел Василия с ног до головы и покачал головой:
— Дверь? И ты сам не можешь? Не пудри мне мозги, мой юный друг.
— Как сам? Я не умею, у меня и инструмента нет, — удивился Василий.
— Инструмента? — Шкаф ухмыльнулся. — Записывай рецепт: разбегаешься с трех шагов и плечом высаживаешь. Сто двадцать килограмм чистых мускулов — хороший инструмент.
— Там сейфовая дверь, стальная, возможно — бронированная, — пояснил Василий. — Моего телесного инструмента маловато.
Шкаф, недовольно кряхтя, сходил за чемоданчиком, надел плащ и мрачно поплелся вслед за Василием, бормоча про себя:
— Не люблю я это дело. Тоже взяли моду — двери вскрывать. Ворье ментовское.
… Квартира Григорчук произвела на сыщиков, эксперта и примкнувшего к ним взломщика Шкафа странное впечатление. Она состояла из двух совершенно разностильных частей — кабинета и спальни. Кабинет покойная хозяйка оформила в стиле техно — стекло, никель, пластик. На стеклянном рабочем столе — антрацитового цвета компьютер, на стеклянных полках — справочники, энциклопедии, словари. Зато спальня поражала своей демонстративной альковностью — розовые шторы, обитые пестрым шелком стены, разноцветные ночники, кровать под балдахином.
— Странная дамочка, — констатировал эксперт. — Единство и борьба противоположностей.
— Почему же? — не согласился Гоша. — Место для работы, уголок для отдыха.
— Слишком разные уголки, — поддержал эксперта Василий. — Как будто для двух разных людей.
Шкаф, пройдясь по квартире и заглянув в кухню и санузел, тоже принялся философствовать:
— Злая баба, убитая ваша. И жадная. Знаю я таких. Им и то, и это, и все надо. Пауки, одним словом. Нутро железное, а сбоку бантик. Косит под кошечку, а сама клыки отращивает.
— Костя, да ты знаток человеческих душ! — восхитился Гоша. — По интерьеру всю подноготную хозяйки угадал.
— Не угадал, а прочувствовал, — покачал головой Шкаф. — Посиди с мое, тоже научишься.
— Нет уж, спасибо, — замахал руками Гоша. — Приступим?
Два часа все четверо перебирали бумаги Григорчук, чуть не на просвет рассматривая каждую — ничего существенного не нашли.
— А что ищем? — спросил, наконец, Шкаф, когда последняя папка из последнего стеллажа была отложена.
— Знать бы — что, — вздохнул Василий.
— А зачем вы копаетесь в макулатуре? — не унимался Шкаф. — Чего вам надо-то?
— Мы надеялись найти компромат на некоторых высокопоставленных персон, — охотно пояснил Гоша. — Она, похоже, этим приторговывала.
— Баба, у которой такие двери, не может хранить такие ценные вещи на полках. Тайник ищите, мальчики. Думаю, — Шкаф, как охотничья собака, повел носом из стороны в сторону, вышел из кабинета, заглянул в спальню и ткнул пальцем в простенок между кроватью и торшером, — думаю, там.
Чутье у старого взломщика оказалось феноменальным. Тайник действительно оказался рядом с кроватью. Заглянув под висящий на стене ковер, сыщики обнаружили дверцу с кодовым замком, а за ней сейф.
— Ну, ты даешь! — с восторгом прошептал Гоша. — Фантастика!
— Опыт, мой юный друг, опыт, — засмущался Шкаф. — Вскрывать?