Я не напоминал им об их клятве, потому что в этом не было необходимости, и я был уверен, что никто из них не предаст меня.
В отряде было четыре датчанина и три фриза, но они были моими воинами, и дружба связывала нас не меньше, чем клятва.
- О том, что мы сделаем, - сказал я им, - будут говорить люди по всей Британии. Богачами это нас не сделает, но прославит, обещаю.
Я сказал им, что меня зовут Кьяртан. Я назывался этим именем, нелюбимым именем из моего прошлого, именем свирепого отца Ситрика, когда ходил к Эльфадель, но оно сгодилось бы на пару дней. И я выживу, только если никто из моих людей не раскроет правду и никто не узнает меня в Снотенгахаме.
Я виделся с Сигурдом дважды, и то недолго, но некоторые из воинов, сопровождавших его в этих встречах, могли быть в Снотенгахаме, и мне пришлось пойти на этот риск.
Я отпустил бороду и носил старую кольчугу, которой специально дал заржаветь, поэтому я выглядел, как того и желал, будто человек, находящийся на грани разорения.
Возле города я нашел безымянную таверну. Это было жалкое место, с прокисшим элем, заплесневелым хлебом и кишащим червями сыром, но там было достаточно места, чтобы мои люди выспались на грязной соломе, а хозяин таверны, грубый сакс, был доволен тем малым количеством серебра, что я дал ему.
- Зачем вы здесь? - захотел он узнать.
- Купить корабль, - ответил я, рассказав ему, что мы из армии Хэстена, и нам надоело умирать с голоду в Честере и всё, чего мы хотим - это попасть домой. - Мы возвращаемся во Фризию, - сказал я, - такова была моя история, никого в Снотенгахаме не удивившая .
Датчане идут за теми вожаками, которые приносят им богатство, если предводителя постигает неудача, его отряд тает, как снег на солнце. Точно так же никто не удивился, что саксами командует фриз.
На кораблях викингов есть датчане, норвежцы, фризы и саксы. Любой свободный мужчина может стать викингом, и хозяину корабля все равно, на каком языке говорит человек, если он умеет обращаться с мечом, метать копье и грести.
Итак, моя история не вызвала вопросов и, через день после прибытия в Снотенгахам меня посетил пузатый датчанин по имени Фритхоф.
У него не было левой руки ниже локтя.
- Один саксонский ублюдок отрубил, - добродушно пояснил он, - но я отрезал ему голову, так что вышел честный обмен.
Фритхоф был тем, кого саксы назвали бы Управляющим Снотенгахама - человеком, который отвечал за поддержание мира и представлял интересы своего лорда в городе.
- Я присматриваю за ярлом Сигурдом, - сказал мне Фритхоф, - а он присматривает за мной.
- Хороший лорд?
- Самый лучший, - сказал Фритхоф с энтузиазмом, - щедрый и лояльный. Почему бы тебе не присягнуть ему?
- Я хочу домой, - сказал я.
- Во Фризию? - спросил он, - ты вроде датчанин, а не фриз.
- Я служил Скирниру Торсону, - объяснил я. Скирнир пиратствовал вдоль берега Фризии, и я отправил его на тот свет.
- Он был ублюдком, - сказал Фритхоф, - но у него была очаровательная женушка, как я слышал. Как назывался его островок?
Это не был вопрос с подвохом. Фритхоф был открытым и гостеприимным человеком.
- Зегге, - сказал я.
- Точно! Ничего кроме песка и рыбьего дерьма. То есть ты перешел от Скирнира к Хэстену? - он засмеялся, его вопрос намекал на то, что мне не фартит с выбором лордов.
- Служить ярлу Сигурду - лучшее, что может с тобой произойти, - убеждал меня Фритхоф. - Он присматривает за своими людьми, и скоро у них будут земли и серебро.
- Скоро?
- Когда Альфред умрет, - сказал Фритхов, - Уэссекс развалится на части. Всё, что нам нужно будет сделать - пойти и подобрать.
- У меня есть земля во Фризии, - сказал я, - и жена.
Фритхоф усмехнулся.
- Здесь куча женщин, - сказал он, - так уж сильно ты хочешь домой?
- Я хочу уехать домой.
- Тогда тебе нужен корабль, - сказал он, - если ты, конечно, планируешь плыть. Пошли пройдемся.
Сорок семь кораблей были вытащены из реки и теперь стояли на лугу, привязанные к дубовым столбам, рядом с небольшой бухточкой, что давало возможность легко сделать быстрый ремонт и вернуть корабль обратно. Другие шесть кораблей были на плаву.
Четыре из них были торговыми судами, а вот два других были длинными, хищными военными кораблями с высоким носом и кормой.
- Яркая птица, - указал Фритхоф на один из боевых кораблей, находившихся на реке, - ярл Сигурд построил своими руками.
- Яркая Птица - красавец с вытянутым длинным корпусом, высокими носом и кормой. На причале на корточках сидел человек и наносил вдоль верхней части обшивки белую полосу, подчеркивающую устрашающе изгибающийся силуэт. Фритхоф повел меня дальше к деревянной пристани и перешагнул через низкий борт корабля.
Я последовал за ним, почувствовав еле заметную дрожь палубы Яркой Птицы, которой корабль отреагировал на наши шаги. Я обратил внимание, что мачты на борту не было, как не было ни одного весла или уключин, я увидел также две небольшие пилы, тесло и ящик с резцами, указывающие на то, что над кораблем продолжают работать. Он был на плаву, но не был готов ни к каким путешествиям.
- Я привел корабль сюда из Дании, - произнес Фритхоф с ностальгией.
- Ты капитан? - спросил я.
- Был капитаном, может быть, буду снова. Скучаю по морю. - Он провел рукой по гладкому дереву борта. - Он красавец, правда же?
- Он великолепен, - согласился я.
- Ярл Сигурд построил его, - сказал он, - и это лучший его корабль! - он постучал по корпусу. - Фризский зеленый дуб. Но для тебя вообще-то великоват.
- Он продается?
- Ни за что! Ярл Сигурд скорей продаст собственного единственного сына в рабство! К тому же, сколько тебе нужно гребцов? Двадцать?
- Не больше, - ответил я.
- На этот корабль нужно пятьдесят гребцов, - сказал Фритхоф, опять простукивая обшивку Яркой Птицы. Он вздохнул, вспоминая, как вел его по морю.
Взглянув на плотницкие инструменты я спросил:
- Готовите к выходу в море?
- Ярл не приказывал, но тяжело видеть, когда корабли слишком долго на суше. Древесина рассыхается и коробится. Потом хочу спустить вон тот, - он указал на склон бухты, где на толстых дубовых подпорках стоял еще один красавец. - Морской Убийца, - сказал Фритхоф, - корабль ярла Сигурда.
- Он держит свои корабли здесь?
- Только эти два, - отвечал он, - Морского Убийцу и Облачного Охотника. Морского убийцу сейчас конопатили, заполняя стыки в обшивке смесью шерсти и дегтя. Рядом крутились мальчишки, помогая мужчинам или просто играя на берегу реки.
Дымились дегтярные жаровни, и ветер доносил их резкий запах через медленную реку. Фритхоф переступил обратно на причал и похлопал по голове работника, который рисовал белую линию на корпусе корабля. Очевидно, Фритхофа уважали.
Люди улыбались и выкрикивали уважительные приветствия, а Фритхоф отвечал с великодушным удовольствием. На поясе у него был мешочек с кусочками копченой говядины, которой он угощал детишек, каждого называя по имени.
- Это Кьяртан, - представил он меня людям, шпаклюющим Морского Убийцу, - он хочет забрать наш корабль. Он возвращается во Фризию, потому что его жена там.
- Привози свою женщину сюда! - воскликнул один из них.
- У него хватит мозгов не дать тебе возможности похотливо пялиться на нее, - парировал Фритхоф и повел меня дальше по берегу мимо огромной кучи щебеночного балласта. Сигурд дал Фритхофу власть покупать и продавать корабли, но только пол-дюжины кораблей продавались, и среди них было только два подходящих для меня.
Один из них был торговым судном, широким в поперечине и добротно построенным, но он был коротким, длина превышала ширину только раза в четыре, что делало его медленным.
Другой корабль был старее и изрядно потрепан, но в длину корпус по меньшей мере в семь раз превышал ширину, а линии его силуэта были очень изящны.
- Принадлежал норманну, - сказал Фритхоф, - его убили в Уэссексе.
- Построен из сосны? - спросил я, простукивая обшивку.
- Полностью из ели, - ответил Фритхоф.
- Я бы предпочел дуб, - произнес я разочарованно.
- Дай мне золота, и я построю тебе корабль из лучшего фризского дуба, - сказал Фритхоф, - но если ты хочешь пересечь море этим летом, придется брать ель. Корабль сделан превосходно, и у него есть мачта, паруса и такелаж.
- А весла?
- У нас много хороших весел из ясеня, - он провел рукой по форштевню. - Ему потребуется небольшой ремонт, - признал он, - но в свое время это был лакомый кусочек. Детище Тюра.
- Таково его имя?
Фритхоф улыбнулся.
- Да. Он улыбался, потому что Тюр - это бог воинов, дерущихся в поединке. Как и Фритхоф, Тюр - однорукий, он лишился своей правой руки от острых клыков Фенрира, ужасного волка. - Его хозяин любил Тюра, - сказал Фритхоф, продолжая поглаживать форштевень.
- У него есть звериная голова?
- Я могу подобрать что-нибудь.
Мы поторговались, хотя довольно доброжелательно. Я предложил то скудное серебро, что у меня осталось, вместе со всеми лошадьми, седлами и упряжью, Фритхоф же сначала потребовал сумму как минимум в два раза выше, хотя на самом деле он был рад избавиться от Детища Тюра. Когда-то это был хороший корабль, но теперь он был старым и, кроме того, небольшим.
Для обороны корабля нужно пятьдесят-шестьдесят человек, а на Детище Тюра было бы тесно и тридцати, но корабль идеально подходил для моей цели. Если бы я не купил его, подозреваю, что его пустили бы на дрова, и по правде говоря, он достался мне дешево.
- Он доставит тебя во Фризию, - заверил меня Фритхоф.
Мы плюнули на ладони и ударили по рукам, и так я стал владельцем Детища Тюра. Нужно было купить дегтя, чтобы прошпаклевать его, и мы провели два дня на берегу реки, загоняя густую смесь из горячего дегтя, конского волоса, мха и шерсти в обшивку.
Корабельная мачта, паруса и конопляная оснастка были вытащены из хранилища на луг, где размещались лодки, и я заставил своих людей бросить грязную таверну и спать рядом с кораблем. Мы натянули парус в качестве навеса над кораблем и спали либо на палубе, либо под корпусом.
Похоже, что мы понравились Фритхофу, или ему просто нравилась сама мысль о том, что один из его кораблей снова окажется на воде.
Он приносил эль нам на луг, в четырехстах или пятистах шагах от Снотенгахамского крепостного вала, и выпивал с нами, рассказывая старые истории о давно минувших битвах, а в ответ я рассказывал ему о своих путешествиях.
- Я скучаю по морю, - говорил он с ностальгией.
- Пойдем вместе с нами, - приглашал я его.
Он с сожалением качал головой.
- Ярл Сигурд - хороший лорд, он присматривает за мной.
- Увижу ли я его перед отъездом? - спросил я.
- Сомневаюсь, - ответил Фритхоф, - он с сыном отправился на помощь твоему старому другу.
- Хэстену?
Фритхоф кивнул.
- Ты был с ним всю зиму?
- Он все обещал, что к нему присоединятся еще люди, - сочинил я, - он говорил, что они придут из Ирландии, но ни один не появился.
- Прошлым летом у него все было довольно хорошо, - сказал Фритхоф.
- Пока саксы не захватили его флот, - добавил я с недовольством.
- Утред из Беббанбурга, - Фритхоф тоже говорил с недовольством, прикоснувшись к молоту на своей груди. - Утред осаждает его сейчас. Поэтому вы ушли?
- Не хочется помереть в Британии. Да, потому мы и ушли.
Фритхоф улыбнулся.
- Утред умрет в Британии, мой друг. Ярл Сигурд отправился прикончить ублюдка.
Я прикоснулся к молоту.
- Да принесут ему боги победу, - сказал я благочестиво.
- Убей Утреда, - сказал Фритхоф, - и Мерсия падет, а когда помрет Альфред, падет Уэссекс, - он улыбнулся. - Зачем ехать во Фризию, когда тут такое происходит?
- Я скучаю по дому, - ответил я.
- Построй свой дом здесь! - с энтузиазмом воскликнул Фритхоф. - Присоединись к ярлу Сигурду, и ты выберешь себе собственные владения в Уэссексе, возмешь десяток саксонских жен и будешь жить как король!
- Но сначала я должен убить Утреда? - спросил я осторожно.
Фритхоф снова дотронулся до амулета.
- Он умрет, - произнес он с таким выражением, как будто изрекал истину.
- Множество людей пытались убить его, - сказал я. - Убба пытался!
- Утред никогда не сталкивался в битве с ярлом Сигурдом, - сказал Фритхоф, - или с ярлом Кнутом, а его меч быстрее змеиного языка. Утред умрет.
- Все умирают.
- Его смерть предсказана, - сказал Фритхоф, и заметив в моих глазах интерес, он снова прикоснулся к молоту. - Есть одна колдунья, - объяснил он, - и она видела его смерть.
- Когда? Где?
- Кто знает? - ответил он. - Наверное, она знает, и так она предвещала ярлу.
Я почувствовал неожиданный приступ ревности. Оседлала ли Эрция Сигурда ночью, как оседлала меня? Затем я подумал, что Эльфадель предсказала мою смерть Сигурду, но мне сказала обратное, а это значит, что кому-то из нас двоих она врала, или Эрция, несмотря на свою привлекательность, не богиня.
- Ярлу Сигурду и ярлу Кнуту предначертано сражаться с Утредом, - продолжил Фритхоф, - и пророчество говорит, что ярлы победят, Утред умрет, а Уэссекс падет. А это значит, ты теряешь возможность, мой друг.
- Может, я и вернусь, - сказал я и подумал, что однажды, может быть, вернусь в Снотенгахам, потому что, если мечта Альфреда об объединении всех англоязычных земель сбудется, то датчане должны быть изгнаны из этого и всех остальных городов между Уэссексом и дикой шотландской границей.
Ночью, когда пение в снотенгахамских тавернах стихло и городские собаки замолчали, часовые, охранявшие корабли, пришли к нашим кострам и приняли нашу еду и эль.
Так было на протяжении трех ночей, а затем, на рассвете следующего дня, мои люди пели, по каткам из бревен скатывая Детище Тюра вниз в Тренте. Корабль закачался на воде. Потребовался день, чтобы загрузить балласт и еще полдня, чтобы распределить камни правильно - с небольшим уклоном на корму.
Я знал, что корабль будет протекать, все они протекают, но к вечеру второго дня не было никаких следов воды выше заново размещенных камней балласта. Фритхоф сдержал слово и принес весла. Мои люди на веслах поднялись на несколько миль вверх по течению, потом развернулись и привели корабль обратно.
Мы уложили мачту на пару стапелей, привязали к ней сложенный парус и закрепили наши скромные пожитки под небольшой полу-палубой на корме. Последние серебряные монеты я потратил на бочонок эля, две бочки сушеной рыбы, немного сухарей, кусок ветчины и завернутую в холстину огромную голову сыра, твердого как камень. На закате Фритхоф принес нам голову орлана, вырезанную из дуба, для установки на носу корабля.
- Это в подарок, - сказал он.
- Ты достойный человек, - сказал я, и был искренен в своих словах.
Он смотрел, как его рабы занесли резную голову на борт моего корабля.
- Пусть Детище Тюра послужит тебе хорошенько, - сказал он, касаясь молота на шее, - пусть ветер не дует в лицо, а море в целости доставит тебя домой.
Я приказал рабам установить голову на носу корабля.
- Ты помог мне, - тепло сказал я Фритхофу, - и я хотел бы отблагодарить тебя должным образом. Я предложил ему серебряный браслет, но он покачал головой.
- Я в этом не нуждаюсь, а тебе может потребоваться серебро во Фризии. Отплываешь утром?
- До полудня.
- Я приду попрощаться, - пообещал он.
- Далеко ли до моря?
- Дойдешь за два дня, - сказал он, - и как выйдешь из Хамбра, держи севернее. Избегай побережья Восточной Англии.
- Там проблемы?
- Пара кораблей ищет легкую добычу, - пожал он плечами, - Эорик поощряет их. Просто плыви прямо в море и не сбавляй ход. Он поднял голову к безоблачному небу. - Если эта прекрасная погода не испортится, будете дома через четыре дня, может, пять.
- Есть новости из Честера? - спросил я. Я беспокоился, что Сигурд узнает, что его обманули, и вернется вглубь своей территории, но Фритхоф ничего не слышал, и я предположил, что Финан все еще морочил ярлу голову в холмах и лесах к югу от старого римского форта .