Я смутился.
- Ты был очень полезен, - пробормотал я.
- И из уважения к тебе, господин, в знак благодарности, я даю последний совет, - он сделал паузу и, к моему удивлению, толкнул монеты мне обратно.
- Нет.
- Доставь мне удовольствие, господин, мне хочется отблагодарить тебя, - он подтолкнул монеты еще ближе ко мне. По его щеке скатилась слеза, и он смахнул её.
- Не доверяй никому, господин, - тихо сказал он, - и остерегайся Хэстена, остерегайся армии на западе. Он посмотрел на меня и осмелился коснуться моей руки длинным пальцем .
- Остерегайся армии в Честере и не позволь язычникам уничтожить нас.
Тем летом он умер.
Затем пришло время сбора урожая, и он был хорошим.
А затем пришли язычники.
Глава десятая
Я разобрался с этим позже, хотя это знание - слабое утешение. Военный отряд прискакал в Натангравум, и никто не посчитал его присутствие странным, потому что многие воины были саксами.
Они прибыли в тот вечер, когда склеп был пуст, потому что к тому времени мир длился уже так долго, что ангелы являлись редко, но захватчики знали, куда идти.
Они поскакали прямо в римский дом рядом с Туркандином, где застали врасплох кучку стражников и перебили их быстро и со знанием дела.
Когда я приехал на следующий день, то увидел кровь, много крови.
Лудда был мертв. Я предположил, что он попытался защитить дом, его выпотрошенное тело распростерлось в дверном проеме. Лицо исказила гримаса боли.
Восемь других моих людей были мертвы, с их тел сняли кольчуги, браслеты и все ценное.
На одной из стен, где на кирпичах еще держалась римская штукатурка, кто-то сделал кровью примитивный рисунок парящего ворона.
Капли стекли вниз по стене, и я увидел отпечаток руки под хищно загнутым клювом ворона.
- Сигурд, - горько произнес я.
- Его символ, господин? - спросил меня Ситрик.
- Да.
Ни одной из трех девушек здесь не было. Я решил, что нападавшие, должно быть, забрали их с собой, но они не смогли найти Мехрасу, темнокожую девушку. Они с отцом Кутбертом спрятались в ближайшем лесу и появились только когда уверились, что это именно мои люди окружили место резни. Кутберт плакал.
- Господин, господин, - это всё, что он мог произнести поначалу. Он упал передо мной на колени, заламывая свои большие руки. Мехраса была спокойней, хотя она отказалась пересекать смердящий кровью порог дома, где мухи жужжали над вывернутыми кишками Лудды.
- Что произошло? - спросил я Кутберта.
- О Боже, господин, - произнес он дрожащим голосом.
Я дал ему пощечину.
- Что произошло?
- Они пришли в сумерках, господин, - сказал он, его руки дрожали, когда он пытался их стиснуть, - их было много! Я насчитал двадцать четыре человека, - ему пришлось сделать паузу, потому что его била такая дрожь, что когда он пытался говорить, он просто издавал звуки, похожие на мяуканье.
Потом он прочитал гнев на мое лице и сделал глубокий вдох.
- Они охотились на нас, господин.
- Что ты имеешь в виду?
- Они обыскали все вокруг дома, господин. Старую рощу и внизу у пруда.
- Вы спрятались.
- Да, господин, - он плакал, и его голос был чуть громче шепота. - Святой Кутберт Трусливый, господин.
- Не будь глупцом, - прорычал я, - что ты мог сделать против стольких людей?
- Они забрали девушек, господин, и убили всех остальных. А я любил Лудду.
- Я тоже любил Лудду, - сказал я, - но теперь мы похороним его.
Я и правда любил Лудду. Он был умным мерзавцем и хорошо мне служил, хуже того, он доверился мне, а теперь его вскрыли от паха до ребер, и мухи облепили его кишки.
- Так чем же вы занимались, когда его убивали? - спросил я Кутберта.
- Мы любовались закатом с холма, господин.
Я рассмеялся без радости.
- Любовались закатом!
- Да, господин, - сказал Кутберт уязвленно.
- И с тех пор вы прятались?
Он посмотрел на красное месиво, и его тело содрогнулось от внезапного спазма. Его вырвало.
Сейчас, подумал я, два ангела уже признались в обмане, и датчане смеются над нами. Я поискал дым на небе с северо-востока - явный признак, что началась война, но ничего не увидел.
Было большим искушением признать, что нападавшие были небольшой группой бандитов, которые, совершив месть, отправились обратно в безопасные земли, но было ли это нападение именно таким?
Месть за корабли в Снотенгахаме? И если это была месть, откуда нападавшие узнали, что ангелы были моей идеей? Или это мир Плегмунда разбился на тысячу кровавых кусочков?
Нападавшие не сожгли римский дом, что предполагало, что они не хотели привлекать к себе внимания.
- Ты говоришь, что в этом отряде были саксы? - спросил я Кутберта.
- Я слышал, как они разговаривали, господин, да, там были саксы.
Люди Этельволда? Если это были приспешники Этельволда, это точно была война, и это означало атаку из Честера, если Оффа был прав.
- Выкопайте могилы, - приказал я своим людям.
Мы бы начали с похорон умерших, но я отправил Ситрика и трех мужчин в Фагранфорду. Они повезли приказ, что все мои домочадцы должны уйти в Сирренкастр и забрать с собой скот.
- Передайте леди Этельфлед, что ей следует уехать на юг, в Уэссекс, - сказал я. - И пусть передаст известия Этельреду и своему брату. Убедись, что король Эдвард знает! Скажи ей, что мне нужны воины и я уехал на север, в Честер. Пусть Финан приведет всех сюда.
Потребовался день, чтобы собрать моих людей. Мы похоронили Лудду и остальных на кладбище в Туркандине, и Кутберт прочел молитву над свежими могилами.
Я по-прежнему смотрел на небо и не видел клубов дыма. Был разгар лета, по ясному голубому небу плыли ленивые облака, и пока мы двигались на север, я не знал, едем ли мы на войну или нет.
Я вел всего сто сорок три воина, а если бы датчане явились, их были бы тысячи.
Сначала мы поехали в Вюграчестер, самый северный бург в Саксонской Мерсии, и управляющий епископа удивился нашему приезду.
- Я не слышал о нападении датчан, господин, - сказал он мне. На улице возле большого епископского дома располагался рынок, но сам епископ был в Уэссексе.
- Убедись, что ваши кладовые полны. - сказал я управляющему, он поклонился, но я заметил, что мои слова не убедили его.
- Кто командует здешним гарнизоном? - спросил я.
Это был человек по имени Вленка, один из приспешников Этельреда, и он разгневался, когда я попросил его представить, что война уже началась.
Он посмотрел на север с крепостной стены бурга и не увидел дыма.
- Мы бы услышали, если бы шла война, - сказал Вленка ворчливо, и я заметил, что он не назвал меня господином.
- Я не знаю, началась война или нет, - признался я, - но представь, что она началась.
- Лорд Этельред известил бы меня, если бы датчане напали, - высокомерно настаивал он.
- Этельред почесывает себе задницу в Глевекестре, - рассерженно произнес я. - Именно этим вы занимались, когда Хэстен напал в прошлый раз?
Он сердито посмотрел на меня, но не ответил.
- Как мне попасть отсюда в Честер? - спросил я его.
- Езжай по римской дороге, - указал он.
- Езжай по римской дороге, господин, - сказал я.
Он помедлил, явно желая бросить мне вызов, но здравый смысл одержал верх.
- Да, господин, - произнес он.
- И расскажи мне о хорошо защищенном месте на расстоянии дневного перехода.
- Может Шроббесбурх, господин? - пожал он плечами.
- Поднимай фирд и убедись, что на стенах достаточно защитников.
- Я знаю, что делать, господин, сказал он, но по его грубости было ясно, что он не намерен усиливать воинов, бездельничающих на крепостных валах.
Это чистое, невинное небо убедило его, что нет никакой опасности, и, несомненно, в момент, когда я уехал, он послал к Этельреду гонца, сообщая, что я поддался безосновательной панике.
И, возможно, я поддался панике. Единственным свидетельством войны была резня в Туркандине да воинское чутье.
Война уже пришла, она слишком долго скрывалась, и я был убежден, что набег, во время которого погиб Лудда, был первой искрой большого пожара.
Мы поехали на север, следуя римской дорогой, ведущей через долину реки Сэферн. Я горевал о Лудде и его удивительном знании дорог Британии.
Нам приходилось спрашивать дорогу, и большинство вопрошаемых могли указать путь только до следующей деревни или города.
Шроббесбурх лежал к западу от того пути, который, как казалось, быстрее всего приведет на север, и поэтому я не пошел туда. Вместо этого мы провели ночь в окружении возвышающихся римских руин в местечке под названием Рочекестр - деревне, меня крайне удивившей.
Когда-то это был огромный римский город, почти такой же большой, как Лунден, но теперь это были руины призраков, разрушенных стен, разломанных тротуаров, упавших колонн и расколотого мрамора. Там жило мало людей, их плетни и соломенные хижины лепились к римскому камню, а овцы и козы паслись среди остатков былой славы.
Тощий священник был единственным, кто что-то понимал и молча кивнул, когда я сказал ему о своих опасениях, что придут датчане.
- Куда ты отправишься, если они придут? - спросил я.
- В Шроббесбурх, господин.
- Тогда туда и иди, - приказал я, - и вели остальным деревенским уходить. Там есть гарнизон?
- Только те, кто там живет, господин. Там нет лорда - последнего убили валлийцы.
- А если мне отсюда нужно в Честер, какой дорогой ехать?
- Не знаю, господин.
Такие места, как Рочекестр, наполняли меня отчаянием. Я люблю строить, но глядя на постройки римлян, понимал, что мы не можем построить и вполовину так же красиво.
Мы строим прочные дома из дуба, делаем каменные стены, привозим из Франкии каменщиков, возводящих церкви или пиршественные залы с грубыми колоннами из кое-как обработанного камня, но римляне строили как боги.
По всей Британии все еще стояли их дома, мосты, залы, храмы, а ведь их построили сотни лет назад.
Их крыши провалились, штукатурка осыпалась, но они все еще стоят, и я удивляюсь, как люди, которые были в состоянии построить такие чудеса, могли потерпеть поражение.
Христиане говорят, что мы непреклонно движемся к лучшим временам, к царству их бога на земле, мои же боги обещали только хаос конца света, и человеку нужно было только осмотреться вокруг, чтобы увидеть, что все рушится и разлагается - доказательство того, что грядет хаос.
Мы не поднимались по лестнице Иакова к какому-то небесному совершенству, но камнем падали в Рагнарок.
Следующий день принес тяжелые тучи, накрывшие землю тенью, когда мы поднялись на небольшие холмы и оставили долину Сэферна позади.
Если там и был дым, мы не увидели ничего, кроме тонких завитков от очагов в маленьких деревнях.
К западу от нас исчезали в облаках холмы Уэллса. Если бы датчане атаковали, думал я, мы бы наверняка об этом уже услышали.
Мы бы встретили гонцов, едущих с места побоища, или беженцев, спасающихся от захватчиков. А мы проезжали через мирные деревни, мимо полей, где первые крестьяне уже взмахивали серпами, собирая урожай, и мы постоянно следовали по римской дороге, с ее межевыми камнями, отмечающими расстояние.
К северу шел склон в сторону реки Ди. Через некоторое время начался дождь, и в тот вечер мы нашли укрытие в доме у дороги.
Дом был бедным, его дубовые стены были подпалены огнем, которому, очевидно, не удалось сжечь это место дотла.
- Они пытались, - сказала нам хозяйка - вдова, чей муж был убит воинами Хэстена, - но Господь послал дождь, и им это не удалось. Правда, меня он не защитил от беды.
Датчане, по ее словам, всегда были недалеко.
- А если не датчане, то валлийцы, - произнесла она горько.
- Тогда зачем оставаться здесь? - спросил ее Финан.
- А куда мне идти? Я прожила здесь больше сорока лет, где мне начинать все заново? Ты купишь у меня эту землю?
Капли дождя проникали через солому крыши всю ночь, но заря принесла ледяной ветер, который разогнал облака.
Мы были голодны, потому что вдова не могла поделиться едой со всеми моими людьми, разве что ей бы пришлось прирезать кукарекающего петуха и свиней, которых отвели к ближайшему буковому лесу, когда мы снова оседлали своих лошадей.
Осви, мой слуга, затягивал подпругу у моего жеребца, пока я побрел к канаве у северной стороны дома. Я глядел перед собой пока мочился.
Облака были низкими и темными, но не было ли там более темного пятна?
- Финан, позвал я, - это дым?
- Бог знает, господин. Будем надеяться.
Я засмеялся.
- Будем надеяться?
- Если мир продлится еще немного, я сойду с ума.
- Если он продлится до осени, мы отправимся в Ирландию, - обещал я ему, - и я снесу головы кое-каким твоим врагам.
- Не в Беббанбург? - спросил он.
- Для этого мне нужно по меньшей мере на тысячу воинов больше, а чтобы получить тысячу воинов, мне нужна прибыль от войны.
- Мы все страдаем от того, о чем мечтаем, - произнес он с тоской. Он уставился на север. - Думаю, что это дым, господин, - он нахмурился. - Или, может, просто грозовое облако.
А потом появились всадники.
Их было трое, они быстро скакали с севера и увидев нас свернули с дороги и пришпорили своих забрызганных грязью усталых лошадей, направив их к дому.
Они были мерсийцами, посланными на юг предупредить Этельреда, что датчане атакуют.
- Их тысячи, господин, - сказал один из них возбужденно.
- Тысячи?
- Я не смог их сосчитать, господин.
- Где они?
- В Уэстуне, господин.
Это название мне ни о чем не говорило.
- Где это?
- Недалеко отсюда.
- В двух часах езды, господин, - слова другого человека оказались более полезны.
- А Меревал?
- Отступает, господин.
Они рассказали мне о послании, которое Меревал отправил Этельреду, в нем лишь говорилось о том, что армия датчан, вышедшая из Честера, была слишком велика, и небольшие силы Меревала не могли ее сдержать или даже просто встретиться с ней лицом к лицу.
Датчане шли на юг, и Меревал, вспоминая тактику, которую я использовал против Сигурда, отступал к границе с Уэллсом в надежде, что дикие племена спустятся с холмов и атакуют нападавших.
- Когда они напали? - спросил я.
- Прошлой ночью, господин, в сумерках.
Странное время, подумал я, хотя с другой стороны, они могли попытаться застигнуть воинов Меревала врасплох, и если так, то они просчитались.
Меревал был настороже, его разведчики предупредили его, так что он ускользнул.
- Сколько человек у него сейчас? - спросил я.
- Восемьдесят три, господин.
- А кто ведет датчан? Какие знамена вы видели?
- С вороном, господин, и еще одно с топором, разбивающим крест, и еще череп.
- А еще там были драконы, - вступил в разговор второй человек.
- И два с волками, - добавил третий.
- И олень с крестами на голове, - сказал первый. Он удивил меня своей сообразительностью и внимательностью, и рассказал обо всем, что мне нужно было знать.
- Летящий ворон? - спросил я его.
- Да, господин.
- Это Сигурд, - сказал я, - а топор - это Кнут, а череп - Хэстен.
- А олень, господин? - спросил он.
- Этельволд, - произнес я с горечью. Значит, кажется, Оффа был прав, и датчане атакуют из Честера, а это явно означало, что они направляются на юг, для видимости под предводительством Этельволда.
Я взглянул на север, подумав, что датчане должны быть недалеко.
- Лорд Этельред, - сказал я первому воину, - скорее всего пошлет вас к королю Эдварду.
- Возможно, господин.
- Потому что вы видели датчан, - сказал я. - Так передайте королю Эдварду, что мне нужны люди. Скажите ему, - я помедлил, пытаясь принять решение, которое осталось бы неизменным в течение некоторого времени. - Скажи ему, что они должны встретиться со мной в Вюграчестере.