— Это не волки посчитают тебя восхитительно вкусной.
Рейвен подобрала сломанную ветку и бросила в него.
— Прекрати смеяться, как гиена! Это не смешно. Одного твоего высокомерия достаточно, чтобы заставить меня отказаться. — Ей потребовалось собрать всю свою волю в кулак, чтобы не рассмеяться.
Чудовище, он слишком очарователен и пользуется этим.
— Твои американские выражения очень занятны, малышка.
Она бросила в него еще одну ветку, за которой последовал камушек.
— Кто-то должен преподать тебе урок.
Она напоминала вулкан, сплошь искры и пламя. Михаил задержал дыхание. Она была его, сплошной огонь и ярость, храбрость и независимость. И страсть. Этим она и растопила его сердце, вошла в его душу. Он чувствовал это в ее сознании, хотя она была чрезвычайно осторожна, стараясь не позволить ему это увидеть.
— И ты думаешь, ты — тот, кто это сделает? — поинтересовался он.
Еще один камень полетел ему в грудь. Он легко поймал его.
— Думаешь, я боюсь твоих волков? — потребовала она. — Здесь только один волк, и это ты. Зови их. Давай!
Она сделала вид, что вглядывается в темный лес.
— Подходите и получайте меня. Что он вам сказал?
Михаил разжал ее пальцы, высвобождая ветку, которой она вооружилась, словно дубинкой. Обняв за талию, он притянул ее к себе.
— Я сказал им, что ты на вкус, как теплый мед, — прошептал он своим волшебным голосом.
Развернул к себе и взял в руки ее прекрасное лицо.
— Где же уважение, которого заслуживает такой могущественный мужчина, как я?
И он погладил ее по нижней губе. Рейвен закрыла глаза, смиряясь с неизбежным. Ей хотелось плакать. Чувства к нему были настолько сильны, что перехватывало горло. Михаил прикоснулся к ее глазам губами, пробуя слезы на вкус.
— Почему ты оплакиваешь меня, Рейвен? — пробормотал он около ее горла. — Это потому, что ты все еще хочешь сбежать от меня? Неужели я настолько ужасен? Я бы никогда не позволил ни одному живому созданию, будь то человек или животное, причинить тебе боль, если только в моей власти предотвратить это. Я думал, наши сердца и сознания едины. Я ошибаюсь? Почему ты больше не хочешь меня?
Его слова ранили ее в самое сердце.
— Это не так, Михаил, совсем не так, — запротестовала она, боясь причинить ему боль. — Ты свел на нет все мои добрые намерения.
Она ласкала его лицо кончиками пальцев.
— Ты самый очаровательный мужчина, какого я когда-либо знала. Я чувствую, словно принадлежу этому месту вместе с тобой, как если бы я знала тебя очень давно. Но это невозможно за такое короткое время, которое мы провели вместе. Я знаю, что если между нами будет некоторое расстояние, я смогу рассуждать. Все произошло так быстро. Это похоже на наваждение. Я не хочу совершить ошибку, которая причинит боль нам обоим.
— Ты причинишь мне невыносимую боль, если покинешь меня, оставишь одного после того, как я нашел тебя.
— Мне просто нужно время, Михаил, время, чтобы все обдумать. Это так пугает — способ, которым я связана с тобой. Я думаю о тебе каждую минуту, хочу дотрагиваться до тебя, зная, что могу это сделать, хочу ощущать твою кожу под своими пальцами. Такое ощущение, что ты пробрался в мою голову и сердце, даже в мое тело, и я не могу от тебя избавиться.
Она произнесла это как покаяние, пристыженно склонив голову.
Михаил взял ее за руку и потянул, заставляя идти рядом.
— Это особенность моего народа, способ, которым мы чувствуем свою пару. И это не всегда приятно. По своей природе мы страстные, любвеобильные и большие собственники. Я испытываю то же, что и ты.
Она робко улыбнулась.
— Я права, думая, что ты сознательно удерживаешь меня здесь?
Михаил пожал плечами.
— И да и нет. Я не хочу заставлять тебя действовать вопреки собственному желанию, но я также хочу, чтобы ты осталась. Я полагаю, что мы, Спутники жизни, связаны более безвозвратно, чем вы связываете себя вашей свадебной церемонией. Мне будет очень неуютно здесь без тебя, и душой и телом. Я не знаю, как бы отреагировал на твои отношения с другим мужчиной, и, если честно, боюсь этого.
— Но мы действительно из двух совершенно разных миров, — печально сказала она.
Он поднес ее руку к губам.
— Есть такая вещь, как компромисс, малышка. Мы можем двигаться между двумя мирами или создать наш собственный мир.
Ее синие глаза смотрели на него, она слабо улыбалась.
— Это звучит так здорово, Михаил, так современно, но я почему-то думаю, что, скорее всего, мне одной придется пойти на компромисс.
Со своей странной старомодной учтивостью Михаил приподнял ветку, пропуская ее вперед. Тропа сделала большой круг и привела их обратно к его дому.
— Возможно, ты права, — сказал он весело, — но пойми, это в моей природе — контролировать и защищать. Я не сомневаюсь, что ты более чем достойна меня.
— Тогда почему мы вернулись к тебе домой, вместо того чтобы отправиться в гостиницу? — спросила она, положив одну руку на бедро, в ее глазах плясали бесенята.
— А что бы ты там делала так поздно вечером?
— Останься со мной этой ночью. Пока я работаю, ты можешь читать, а потом я научу тебя, как строить лучшие щиты, чтобы закрываться от нежелательных эмоций окружающих тебя людей.
— А что с моим слухом? Из-за твоих лекарств он обострился до абсурда. — Она подняла бровь. — У тебя есть еще какие-нибудь идеи относительно того, что может со мной произойти?
Он сзади коснулся ее шеи зубами, а его пальцы скользнули по ее груди.
— У меня есть всевозможные идеи, малышка.
— Не сомневалась в этом. Мне кажется, ты сексуальный маньяк, Михаил.
Рейвен выскользнула из его объятий.
— И я считаю, что ты что-то положил в это лекарство, поэтому я тоже стала сексуальной маньячкой.
Она села за стол, спокойно взяла свой стакан с соком.
— Так как?
— Пей медленно, — рассеянно велел он. — Где ты нахваталась таких идей? Я был так осторожен с тобой. Ты чувствовала, как я делаю тебе внушения?
Она поняла, что пить не хочется.
— Ты всегда заставляешь меня спать.
Рейвен осторожно понюхала сок. Яблочный. Она ничего не ела и не пила в течение последних двадцати четырех часов, так почему ей ничего не хочется?
— Тебе нужно было поспать, — без угрызений совести сказал он, глядя на нее задумчиво. — Что-то не так с твоим соком?
— Нет-нет, конечно нет.
Рейвен поднесла стакан к губам и почувствовала, как ее желудок протестующе сжался. Она поставила стакан на стол, даже не пригубив.
Михаил вздохнул.
— Надеюсь, ты понимаешь, что тебе нужна еда. — Он наклонился ближе. — Насколько проще было бы, если бы ты позволила мне помочь тебе, но ты сказала, что я не должен это делать. Разве это разумно?
Ее пристальный взгляд скользнул мимо, пальцы нервно поворачивали стакан.
— Может быть, у меня просто грипп. Последние дни я чувствую себя как-то странно, у меня головокружение и слабость.
Она отодвинула стакан. Михаил пододвинул его назад.
— Это необходимо, малышка. — Он дотронулся до ее руки. — Ты и так чересчур маленькая, а я не считаю потерю веса хорошей идеей. Сделай глоток.
Она провела рукой по волосам, понимая, что он прав, но желудок протестовал.
— Не думаю, что смогу, Михаил.
Она подняла на него встревоженный взгляд.
Я действительно не капризничаю, я, наверное, больна.
Его лицо стало жестким. Он навис над ней, удерживая в руке стакан.
Ты выпьешь.
Его тон не допускал возражений.
— Ты выпьешь сок, твой организм его примет, — сказал он вслух, обняв ее за плечи.
Рейвен посмотрела на него, потом на пустой стакан на столе. И медленно тряхнула головой.
— Я не могу поверить, что ты способен на это. Я не помню, как пила, но неприятных ощущений теперь не испытываю.
Отвернувшись от него, она посмотрела в темную чащу. В лунном свете мерцал туман.
— Рейвен.
Он ласкал ее затылок.
Она доверчиво прислонилась к нему.
— Ты даже не представляешь, насколько ты уникален. Вещи, которые ты можешь делать, не поддаются моему пониманию. Ты пугаешь меня, действительно пугаешь.
Михаил прислонился к столбу, неподдельное замешательство было написано на его лице.
— Это мой долг и мое право — заботиться о тебе. Если тебе нужен целебный сон, то я должен его обеспечить. Если твоему телу нужна вода, почему я не должен помочь тебе? Почему это тебя так пугает?
— Ты действительно не понимаешь? — Она сосредоточилась на особенно замысловатом завитке тумана. — Здесь ты главный. Вполне вероятно, что твои навыки намного превосходят мои. Я не думаю, что когда-нибудь смогу жить твоей жизнью. Я одиночка, а не первая леди.
— Да, на мне лежит огромная ответственность. Мои люди рассчитывают на меня в том, чтобы наш бизнес шел гладко, в охоте на ассасинов, убивающих моих людей. Они даже рассчитывают, что я должен в одиночку выяснить, почему мы теряем так много детей в первый год жизни. Во мне нет ничего особенного, Рейвен, за исключением того, что я владею правами на полезные ископаемые и что добровольно взвалил на себя эту ношу. Но у меня нет ничего своего и никогда не было. Ты для меня — причина продолжать жить. Ты мое сердце, моя душа, воздух, которым я дышу. Без тебя у меня ничего нет, кроме темноты и пустоты. То, что у меня есть власть, то, что я сильнее, не означает, что я не могу испытывать невыносимое одиночество.
Рейвен прижала руку к животу. Михаил казался таким далеким, таким одиноким. Она ненавидела, когда он стоял вот так — молчаливо, прямо и гордо, в ожидании, когда она разобьет его сердце. Ей следует успокоить его, и он это знал. Он читал в ее сознании, знал, что она не могла вынести одиночества в его глазах. Она прошла разделяющее их расстояние, ничего не говоря. А что она могла сказать? Она просто положила голову к нему на грудь и обняла его.
Михаил тоже обнял ее. Он забрал ее жизнь без ее ведома. Она успокаивала его, заставляя чувствовать себя особенным, великим, но она не знала о его преступлениях. Она была связана с ним, не могла находиться вдали от него достаточно долго. Он не находил слов, чтобы объяснить ей все это, не рассказывал о своей расе больше, чем позволяли соображения безопасности. Она думала, что не может быть достойной его высокого положения. Она заставляла его чувствовать себя смущенным и пристыженным.
— Послушай меня, Рейвен. — Он дотронулся губами до ее шелковистой макушки. — Я знаю, что не заслуживаю тебя. Ты считаешь себя менее значимой, чем я, но правда в том, что ты намного выше меня, и я не имею права даже до тебя дотрагиваться.
Когда она сделала движение, чтобы возразить, Михаил обнял ее еще крепче.
— Нет, малышка, я знаю, что это правда. Я ясно вижу тебя, хотя тебе нет доступа в мои мысли и воспоминания. Я не могу покинуть тебя. Мне жаль, что я не могу быть лучше, чтобы поступить так, но я не могу. Я могу только пообещать тебе сделать все, что в моей власти, чтобы ты была счастлива. Я прошу только времени, чтобы узнать твои привычки и не совершить ошибки. Если тебе хочется услышать слова любви — он приник губами к уголку ее рта, — я скажу их и буду при этом честен. Я никогда не хотел женщину для себя одного. Я никогда не хотел, чтобы кто-то имел такую власть надо мной. Я никогда не хотел делить свое сознание с какой-либо женщиной так, как делю его с тобой.
Его поцелуй был нежным и опаляющим одновременно.
— Ты в моем сердце, Рейвен. Я лучше тебя знаю различия между нами. Я прошу всего лишь дать мне шанс.
Она развернулась в его руках, чтобы теснее к нему прижаться.
— Ты действительно думаешь, что у нас получится? Что мы сможем найти золотую середину?
Она даже не представляла, как он рискует. Пока она будет жить с ним, он никогда не сможет найти безопасного пристанища под землей. Не сможет покинуть ее, оставив без защиты даже на день. С того момента, как она пошла с ним, опасность возросла в десятки раз как для него, так и для нее. Ассасины не будут делать различий между ними. В их глазах она приговорена. Вдобавок ко всем прочим его преступлениям он втянул ее в свой опасный мир.
— Мы никогда не узнаем, пока не попытаемся. Он прижал ее к себе, словно говоря, что ни за что не позволит ей уйти.
Рейвен ощутила его внезапное возбуждение. Он встревоженно поднял голову, словно чувствуя ветер, вслушиваясь в ночь. Она заметила, что делает то же самое, глубоко вдыхая и стараясь услышать, что происходит глубоко в лесу. Издалека легкий ветерок доносил сдержанные завывания волчьей стаи, словно волки обращались друг к другу и к Михаилу.
Потрясенная, Рейвен запрокинула голову.
— Они разговаривают с тобой! Откуда я это знаю, Михаил? Как я вообще могу знать это?
Он слегка взъерошил ей волосы.
— Ты тусуешься не с теми людьми.
Она расхохоталась. Он терзал ее сердце, оставив его открытым и уязвимым.
— Что это? — Она изобразила удивление. — Владелец поместья знает сленг девяностых?
Он одарил ее мальчишеской, озорной улыбкой.
— Возможно, именно я та персона, которая тусуется не с теми людьми.
— Возможно, для тебя еще не все потеряно.
Она поцеловала его в шею и в твердый подбородок.
— Я тебе говорил сегодня, что ты очень красивая в этом наряде?
Он взял ее за плечо и развернул к столу.
— У нас будет компания.
Неторопливым движением он налил полстакана сока, раскрошил кусочек кекса и рассыпал крошки по тарелкам.
— Михаил! — Беспокойство прозвучало в голосе Рейвен. — Будь осторожен, используя ментальную связь. Мне кажется, что здесь есть еще один человек кроме меня, обладающий телепатическими способностями.
— Все мои люди обладают ими, — осторожно ответил он.
— Он не такой, как ты, Михаил. — Она нахмурилась, потирая лоб. — Он такой, как я.
— Почему ты не сообщила мне об этом? — спросил он мягко, хотя в его голосе послышались властные нотки. — Ты прекрасно знаешь, что моих людей преследуют, наших женщин убивают. Я проследил путь троих ассасинов вплоть до гостиницы, в которой остановилась и ты.
— Потому что я не знаю наверняка, Михаил. Я стараюсь никогда не дотрагиваться до людей. За годы я научилась не соприкасаться с другими, не позволять кому-то дотрагиваться до меня.
Она провела рукой по волосам, сморщив лоб.
— Прости. Я должна была сказать о своих подозрениях, но я не была уверена.
Михаил с нежностью разгладил морщинку у нее на лбу, коснулся губ.
— Я не собирался тебя ругать, малышка, но нам надо обсудить это при первой же возможности. Слышишь?
Она потянулась в ночь.
— Машина.
— В миле отсюда или чуть дальше.
Он шумно вдохнул ночной воздух.
— Отец Хаммер и двое незнакомцев. Женщины. Надушены. Одна старше другой.
— Кроме меня в гостинице остановились восемь человек.
Рейвен поняла, что ей трудно дышать.
— Они путешествуют вместе. Самая старшая пара из Штатов, Гарри и Маргарет Саммерс. Джейкоб и Шелли Эванс, брат и сестра, из Бельгии. И четверо мужчин из разных мест откуда-то с Континента[7]. На самом деле я не так много с ними разговаривала.
— Любой из них может быть связан с ассасинами, — жестко заметил он.
Втайне он был очень доволен, что она не обратила внимания на других мужчин. Он не хотел, чтобы она смотрела в их сторону, никогда.
— Думаю, я бы узнала. Я имею дело с убийцами чаще, чем хотелось бы. Только один из этих людей обладает телепатическими способностями, и они определенно не сильнее моих.
Теперь она могла легко расслышать шум мотора, но плотный туман не позволял ее увидеть. Михаил взял ее за подбородок.
— Мы уже связали себя друг с другом так, как принято у моего народа. Желаешь ли ты принести клятвы, как принято у вас?
Ее бездонные глаза расширились.
Он улыбнулся. Ему удалось ее поразить.
— Михаил, ты просишь меня выйти за тебя замуж?
— Я не совсем уверен, что знаю, как это делается. Должен ли я встать на колено?