Исаак понимал, что попал в весьма затруднительное положение, и клял себя на чем свет стоит. Зачем он позволил своим людям ограбить корабли Ричарда? Следовало, наоборот, приветить англичан, но кто же знал, что Ричард собственной персоной заявится на Кипр? Он же вполне мог утонуть! Да… вот к чему приводит опрометчивость. Неужели нельзя было выждать? Действовать всегда надо наверняка!
И вот теперь перед ним стоял сам Ричард, легендарный, непобедимый герой, одного взгляда на которого Исааку хватило, чтобы понять: этому человеку опасно перечить.
Так что Исааку оставался лишь один путь: он должен изобразить смирение и раскаяние. А дальше видно будет… У доблестного английского короля есть одно уязвимое место: он не умеет притворяться. Великий знаток военного дела, Ричард совсем не знает людей и глубоко заблуждается, когда судит о других по себе.
— Увы, милорд, — униженно склонившись перед Ричардом, пробормотал Исаак, — мои люди согрешили перед вами, и мне предстоит понести ответ за их проступки.
— Ты и сам не выказал мне дружеского расположения.
— Да, но теперь я искренне сожалею об этом.
— Ладно, будем считать, что мы договорились. Ты должен возместить нам ущерб.
— Совершенно с вами согласен, милорд. И готов заплатить двадцать тысяч золотом за все, что мои люди унесли с ваших кораблей.
— Для начала неплохо, но этого недостаточно, — с расстановкой произнес Ричард.
— Я много думал о вашем походе в святую землю. И буду усердно молиться за ваш успех.
— Мне нужны не только молитвы, Исаак. Крестовый поход — дорогое удовольствие.
— Вот мои двадцать тысяч как раз и пригодятся!
— Безусловно, но мне нужны еще и солдаты. Ты поедешь со мной. Грехов у тебя много, я в этом не сомневаюсь… ты богат… или, по крайней мере, был богат, пока не попытался помешать мне осуществить богоугодный замысел. Пусть это послужит для тебя уроком на будущее, Исаак. Для тебя единственный способ добиться отпущения грехов — это вступить в мое войско.
— Милорд! Но я же правитель острова…
— Нет, Исаак. Теперь это мой остров. Отныне я правитель Кипра, чему, кстати, безмерно рад твой народ. А ты… ты вступишь в мое войско и приведешь с собой сто рыцарей, четыреста конных и пятьсот пеших солдат.
— Но где я возьму столько людей?
— Где хочешь. Ищите и обрящете. Ежели проявишь усердие, я назначу тебя губернатором Кипра, и ты будешь править от моего имени. А ежели тебе это не по нраву, потеряешь Кипр навсегда.
— Но, милорд, как же я смогу править островом, уйдя вместе с вами в поход?
— Назначишь кого-нибудь на свое место. Бери пример с меня. Я оставил в Англии своих людей.
— Что ж, чему быть — того не миновать, — подавленно произнес Исаак.
Он быстро понял, что мольбы бесполезны, и, зная о легковерности Ричарда, который считал, что, если человек дал обещание, он непременно его выполнит, принялся с воодушевлением обсуждать предстоящий поход.
Но его ждал неприятный сюрприз.
— Я слышал, у тебя есть дочь, — внезапно прервал его Ричард.
— Да, совсем еще юная. Она у меня единственная, — насторожился Исаак.
— Дочь и наследница… — задумчиво промолвил Ричард.
— Я боюсь оставлять ее одну на острове, милорд, — затараторил Исаак, надеясь разжалобить благородного рыцаря.
— Вот как? — усмехнулся Ричард. — В таком случае отдай ее на мое попечение. Я буду о ней заботиться, а когда настанет время выдавать девушку замуж, подыщу ей хорошего жениха.
Исаак поник головой. Но отказать победителю было невозможно.
— Я не сомневаюсь, что вы будете для моей дочери надежным защитником, милорд, — понуро ответил он.
— Что ж, будем считать, мы все уладили, — кивнул Ричард.
Но даже он при всей своей доверчивости не поручился бы, что Исаак сдержит данное слово. Поэтому король велел бывшему правителю Кипра разбить походный шатер в английском лагере, пообещав, что с ним будут обращаться соответственно его высокому рангу.
Исаак поблагодарил Ричарда за любезность.
— Я счастлив, — воскликнул он на прощание, — что мы с вами больше не враги!
* * *
Ричард лежал рядом с Беренгарией в шелковом шатре, который забрал у Исаака в качестве военного трофея. Вглядываясь в невинное лицо спящей жены, он неожиданно для себя ощутил прилив нежности.
«Пожалуй, я даже смогу со временем ее полюбить, — подумал Ричард. — Она такая ласковая, нетребовательная. Лучшей жены в целом мире не найти».
Он вспомнил о сыне Филиппа и Изабеллы, маленьком Людовике. Как Филипп им гордится! Может быть, и он, Ричард, будет когда-нибудь так же горд своим юным наследником?
Потом Ричарду пришло на ум, что пора уезжать с Кипра. Раз Исаак заключил с ним мир и даже пообещал вступить в его войско, ему больше незачем задерживаться на этом острове. Ричард был доволен ходом событий. Мать, наверное, уже добралась до Англии, и за королевство теперь можно быть спокойным. Альенор будет регулярно извещать его о том, что творится на родине. А в Аккре его ждет Филипп. Вдвоем они, конечно же, возьмут крепость приступом. Он вернется домой с богатой добычей. Да, ему уже дважды удалось пополнить казну — на Сицилии и на Кипре — и расширить английские владения! Так что время проведено не зря, задержка в пути оказалась ненапрасной.
Беренгария пошевелилась во сне, и Ричард снова устремил на нее задумчивый взор, спохватившись, что он совершенно позабыл про жену, представляя себе грядущие битвы.
А ведь она теперь всегда будет присутствовать в его жизни, так что надо приучаться думать и о ней. Хотя бы иногда. Честно говоря, супружеские обязанности оказались не такими отвратительными, как он предполагал… Ничего страшного. С Беренгарией вполне можно жить. Она не требует от него слишком многого, так что время от времени он будет выполнять свой супружеский долг, у него родятся сыновья, и все — и народ, и мать — будут довольны.
Ричард поднялся и вышел из шатра. Солнце едва показалось над горизонтом, а он уже был на ногах — ему нравилось вставать с рассветом.
«Надо разбудить Исаака, — подумал Ричард. — Раз мы скоро отплываем, нужно подсказать ему, что взять с собой в путь».
Ричард подозревал, что сам Исаак не слишком осведомлен о том, какие вещи могут понадобиться человеку в крестовом походе.
Но, подойдя к шатру, где расположились Исаак и его соратники, Ричард насторожился. Что-то тут не то… Очень уж тихо и безлюдно… Он вбежал в шатер Исаака. Так оно и есть! Шатер оказался пуст.
Несколько мгновений Ричард растерянно озирался по сторонам, затем заметил записку, которую оставил ему Исаак.
В этой записке Комнин сообщал о своем уходе и о том, что больше он ни в какие переговоры с английским королем вступать не собирается.
«Ни о каком мире не может быть и речи, — написал Исаак. — Неужели ты серьезно думал, что я соглашусь на такие жесткие условия?»
Ярость Ричарда не знала границ. Как посмел этот негодяй его обмануть?! Небось сейчас потешается, довольно потирает руки… Но ничего! Долго ему смеяться не придется!
И, естественно, после всего случившегося Ричарду уже было не до свадебных торжеств.
* * *
Ричард пересек остров и дошел до столицы Кипра Никозии. Поначалу греческая тактика ведения войны показалась ему странной, и он не сразу приноровился к ней. Враги не встречались с англичанами лицом к лицу, они заходили с флангов, стреляли в солдат из луков и бросались наутек. Поначалу Ричард даже не успевал разглядеть неприятелей, поэтому он переместился в конец своего войска и, завидев подкрадывающихся киприотов, предупреждал английских солдат об атаке.
Но трудности не пугали, а, наоборот, воодушевляли Ричарда, поскольку он мог перенять у врагов новые военные хитрости.
И вот в момент такой неожиданной атаки судьба вновь свела Ричарда с Исааком. Небольшой отряд островитян подкрался к англичанам с тыла, и не успел Ричард сообразить, что к чему, как Исаак пустил в него две стрелы. Слава Богу, они пролетели буквально в нескольких дюймах от английского короля, а если бы попали в цель, жизнь славного рыцаря наверняка бы оборвалась, поскольку стрелы были отравлены. Разгоряченный близостью врага, Ричард бросился в погоню, но легконогий конь унес Исаака прочь.
Поняв, что Комнина ему не догнать, Ричард язвительно сказал:
— У них тут, видно, особая порода лошадей выведена — чтобы давать стрекача.
Но в действительности его сильно задело, что врагу удалось подкрасться незамеченным, и Ричард потом долго корил себя за беспечность.
Он поспешил в Никозию. Жители сдали город без боя.
Ричард мог праздновать победу, ведь после падения столицы только глупец продолжал бы упорствовать, а любой мало-мальски умный человек понимал, что это полный и окончательный разгром.
Но радость Ричарда омрачало одно обстоятельство. Незадолго до взятия Никозии он почувствовал первые признаки лихорадки. Может, поэтому Исаак чуть было не погубил его своими отравленными стрелами: недомогание ослабило бдительность Ричарда, и Исааку удалось застать его врасплох.
Поначалу Ричард надеялся, что на сей раз он легко отделается и у него не будет таких страшных приступов, какими он страдал в юности. Но его иллюзии быстро рассеялись.
Болезнь грозила расстроить все планы Ричарда.
Тогда он призвал к себе Ги де Лузиньяна. Ричарду многое импонировало в этом молодом человеке. Они были вылеплены из одного теста — оба искренние, открытые, благородные.
Ги с нескрываемой озабоченностью смотрел на короля.
— Что за недуг мучает вас, сир?
— Боюсь, ко мне вернулась старая хворь.
— Как? Вы и раньше этим страдали? — изумился Ги.
Ричард мрачно усмехнулся.
— Я знаю, это кажется невероятным, но проклятая лихорадка не отпускала меня годами. Я подхватил ее в юности, когда спал на сырой земле. Так часто происходит: человек мнит себя неуязвимым и презирает телесные нужды, а потом вдруг выясняется, что он не властен над своим телом.
— Это надолго?
— Не знаю, но мне ясно одно: сначала мне станет совсем худо, и лишь потом дело пойдет на поправку. Поэтому я и послал за тобой, Ги де Лузиньян. Не сегодня-завтра я так ослабну, что уже не смогу подняться. И пока я буду прикован к постели, ты должен взять на себя командование армией.
Ги был потрясен. Он не верил своим глазам. Неужели бледный полумертвец с холодной испариной на лбу — это великий, славный воин, который совсем недавно женился на принцессе Беренгарии?!
— Может быть, следует известить королеву? — растерянно предложил Ги. — Она будет преданно ухаживать за вами.
— Нет! Ни моя сестра, ни жена не должны об этом знать. Я не желаю, чтобы со мной нянчились, словно с женщиной. Все само пройдет, главное — не вставать с постели. Но мы не можем ждать, нам нужно покорить весь остров. Так что, мой друг, принимай командование на себя. Нельзя довольствоваться Никозией. Мы должны показать Исааку, что он потерял все.
— Я сделаю все, как вы велите, — ответил Ги.
— Запомни: мы должны быть снисходительны к нашим врагам. Я приказываю только одно: все мужчины, поднявшие против нас оружие, должны сбрить бороды. Это будет для них достаточным унижением. Ежели кто посмеет ослушаться моего приказа, то потеряет не только бороду, но и голову. Позаботься о том, чтобы это было изложено доходчиво. Как только приказ будет обнародован, надо строго следить за его неукоснительным выполнением. Никаких поблажек! В этом и заключается секрет хорошего управления государством. Все должны знать, что слово короля — закон.
Ги внимательно выслушал Ричарда и пообещал, что огласит его указ в Никозии, а затем займется покорением оставшейся части острова.
Ричард не сомневался в преданности Ги. И не только потому, что тот был по натуре честен и лишен коварства. Ги нуждался в поддержке Ричарда в борьбе против Конрада де Монферрата, ставленника короля Франции.
* * *
Ричард беспокойно метался в бреду. Ему чудилось, будто к нему пришел отец и обвинил в предательстве.
— Нет… вот уж кем я никогда не был, — невнятно пробормотал Ричард. — Я всегда говорил, что думаю… Да, я боролся с тобой, ведь ты хотел лишить меня законных прав… но я не обманывал тебя… никогда не обманывал!
На него накатились волны страха.
— Почему? — вопрошал Ричард. — Почему отец так меня ненавидел? И услышал приглушенный шепот:
— Из-за Алисии… все из-за нее.
Алисия! В горячке бреда он почему-то вбил себе в голову, что женат на Алисии, образ которой наложился на образ Беренгарии. Вот она совсем еще ребенок… а вот подросла, и Генрих начал на нее заглядываться…
Призрачный голос зловеще нашептывал:
— А все потому, что в ваших жилах течет дьявольская кровь. Ваша прапрабабка была ведьмой. Она угодила в лапы сатане, но перед этим успела наплодить сыновей. Вы все отпрыски дьявольского рода… все твои братья: и Генрих, и Джеффри, и Джон… все до единого. Потому вы всегда в раздоре…
Ричарду показалось, что он узнал насмешливый голос Филиппа.
Черт бы побрал эту проклятую лихорадку! Помнится, Филипп спросил его незадолго до начала похода:
— Да, но каково тебе будет в жарких краях? Как ты вынесешь палящее солнце?
— Не хуже, чем ты, — уверенно ответил тогда он.
А Филипп сказал:
— Насколько я знаю, ты давно страдаешь приступами лихорадки. А все потому, что любишь походную жизнь.
Но если полежать несколько дней в постели, приступы пройдут. А вместе с ними и бред. И в голове прояснится… Да-да, он непременно выздоровеет, время — лучший лекарь.
От Ги поступили хорошие известия. Он взял приступом замок святого Иллариона и Буффавенто. А в Кирении захватил в плен дочь Исаака. Ги спрашивал, что с ней делать. Не отпускать же на свободу единственную наследницу Исаака!
Ричард обрадовался. Значит, он правильно поступил, доверившись Ги!
Жар начал потихоньку спадать, но Ричард не торопился вставать с постели. Он давно убедился на собственном горьком опыте, насколько это опасно.
Ричард строго-настрого приказал не трезвонить о его болезни. Не дай Бог враги начнут распускать слухи, что он в тяжелом состоянии!
Скоро, очень скоро он встанет на ноги! Кипр к тому времени уже будет покорен, и войско сможет отплыть в Аккру.
Внезапно к Ричарду прибежал рыцарь с известием, что Исаак Комнин молит об аудиенции.
Ричард с трудом поднялся и сел в кресло. Стоя он принимать Комнина не рискнул, боясь, что тот догадается о его слабости.
Исаак припал к ногам Ричарда и в течение всего разговора не поднимался с колен.
— Что привело тебя ко мне? — сухо поинтересовался Ричард.
— Я пришел молить о прощении.
— По-твоему, ты его заслуживаешь?
— Нет, сир, не заслуживаю. Я совершил великую ошибку.
— И предательство, — сурово добавил Ричард.
— Но теперь я ваш душой и телом. Я поеду с вами в святую землю, — поспешил заверить Ричарда Комнин.
— Нет, — покачал головой король. — Я не беру с собой слуг, которым не доверяю.
— Но я клянусь…
— Клянешься? Ты уже поклялся и тут же доказал, что твои слова ничего не значат.
— Если вы простите меня…
— Это время прошло, — отрезал Ричард. — Я был бы круглым дураком, если бы позабыл, как ты пообещал мне золотые горы, а потом пустил в меня отравленные стрелы. Я больше тебе не верю, Исаак Комнин.
Исаак затрепетал от страха. Он-то надеялся снова обвести Ричарда вокруг пальца, но просчитался.
Он поник, съежился и еле слышно проговорил:
— Молю вас только об одном, сир: не забудьте про мой высокий ранг…
— Ну да! Ты же у нас самозваный император! Мне ли не помнить, с каким превосходством ваше императорское величество взирали на простого короля!
— Никто не может быть выше короля Англии.
— Увы, ты слишком поздно усвоил этот урок, Исаак.
— Молю вас, не заковывайте меня в железо… Это чересчур унизительно. Что угодно, только не это. Лучше убейте… убейте прямо сейчас, но не обращайтесь со мной, как со злодеем из простонародья.
— Не тревожься. Я не забуду о твоем