Первое. Это все-таки не Корея. До Кореи в багажнике «жигуленка» просто так не добраться. Выходит, все-таки Россия. Обнадеживающее умозаключение.
Второе. Судя по высящемуся за стеной сплошному частоколу разлапистых елей, вокруг непролазная тайга».
В тайге, Митяй когда-то слыхал об этом краем уха, в самых дальних и глухих районах есть лесоповалы, на которых вкалывают трудяги из Северной Кореи. Жизнь у них — хуже не придумаешь. То ли рабочие, то ли рабы. Не получают ни копейки, спину гнут с утра до ночи и молятся своему мелкому коммунистическому божку Ким Чей Иру, сынку верховного божества Ким Ир Сева. Порядки в таких лагерях устанавливаются не по российским, а по севёрокорейским законам, и территории их тоже считаются принадлежащими Северной Корее.
«Если я очутился в подобном месте, — продолжал размышлять Митяй, — то дела мои хреновые.
Третье. Необходимо выяснить, чего от меня хотят. Возможно, я попал сюда по ошибке. Тогда— гроб с музыкой. Если от меня чего-нибудь нужно, есть надежда выбраться из переделки живым: тянуть время, насколько возможно, и придумывать пути к спасению. Если они выяснят, что я не тот, за кого меня приняли, гнить мне в тайге под осиной. Не дадут же они уйти ненужному свидетелю!..
Отсюда вывод: даже если случилась ошибка, надо прикидываться дураком и валять ваньку до последнего. Эх, знать бы, чего им надо!..» — вновь вздохнул про себя Митяй, недружелюбно поглядывая на свернувшегося калачиком сокамерника, который за все это время не произнес ни звука и, кажется, даже не пошевелился, а потом отвернулся к стене и задремал.
Раздался шорох, и Митяй открыл глаза. Это была годами отработанная привычка: не терять быстроты реакции даже в самом глубоком сне. Враг всегда подкрадывается неожиданно.
Однако на сей раз тревога оказалась ложной.
По влажной, с выступающими кирпичами стене деловито карабкалась крупная крыса. Она размахивала длинным, в острых редких щетинках хвостом, поддерживая таким образом равновесие, и споро перебирала цепкими ланками.
Крыса немедленно почувствовала на себе взгляд Митяя и, повернув к нему хищную длинную мордочку с желтоватыми, выступающими из-под верхней губы зубами, уставилась на него блестящими настороженными глазками.
Митяй зевнул и, потянувшись, перевернулся на другой бок.
Спина затекла и болела. Сон на неструганых досках не самое большое удовольствие.
И хотя Козлов был человек, привычный ко всякого рода обстоятельствам и не тяготившийся отсутствием комфорта, на сей раз он с трудом переносил заключение в сыром и мрачном карцере.
Три дня назад, когда Митяй, оставив товарищей, направился за машиной, где был спрятан подавитель, он и предположить не мог, что окажется в тайге на лесоповале, среди чужой речи и узкоглазых физиономий.
Будь Митяй чуточку осторожней, он, конечно, без труда справился бы с нападавшими и не позволил запихнуть себя в багажник.
Однако Козлов и предположить не мог, что здесь, на родной земле, он тоже должен быть начеку.
Спать пришлось недолго.
Лязг дверных засовов возвестил о появлении охранников.
— Виходить! — прозвучал писклявый голос.
Митяй спросонья удивленно поглядел на желтолицего, с насупившимися бровями коротышку, потом — на чумазого мальчугана в глубине камеры, но тут же осознал, что вряд ли корейца стали бы выкликать на хоть и ломаном, но все-таки русском языке.
Вздохнув, он не спеша поднялся.
В камеру из-за плеча первого охранника скользнул второй, ростом поменьше, и без лишних слов опутал веревками запястья Митяя.
Боитесь, усмехнулся про себя тот, что ж, правильно боитесь!
Его вновь повели по длинному коридору, но не к выходу, а в глубину здания. Лестница уходила куда-то под землю, и подошвы гулко стучали по проржавевшим металлическим ступеням.
Наконец Митяй оказался перед обитой рваным дерматином дверью.
Дверь распахнулась, и навстречу шагнул полненький, как хорошо прожаренный колобок, кореец с дружелюбным выражением лица.
— Добренький дзень, — сказал он. — Рад привесьтьвовать хоросего госьтя.
Митяй хотел было заткнуть его сразу, однако вовремя спохватился. Не надо повторять глупых ошибок, на которые так горазд Васька Гладий. Умный всегда пойдет другим путем.
Сначала надо узнать, чего ему надо, а потом уж устраивать гвалт.
— Присасивайтесь, — продолжал между тем плешивый. — Кофе, цяй?
— Чай, — кивнул Митяй, — раз уж нет чего-нибудь покрепче.
— С сяхаром? — уточнил плешивый и, не дожидаясь ответа, распорядился на своем птичьем языке.
Охранник, который сопровождал Козлова в его путешествии по коридорам, кивнул и растворился в полутьме за дверью.
— Сьто зь, будемь зьнякомисся.
Митяй поперхнулся но тут же сообразил, что загадочная фраза означает: «Что ж, будем знакомиться».
— Может, сначала руки развяжете? — предложил он.
Плешивый хитро улыбнулся и покрутил перёд носом коротким указательным пальчиком.
— А дрясся не будемь?
— Драться не будем.
— Сьмотриссе, рась усь обиссяли!..
— Уговор дороже денег! — утвердительно кивнул Митяй.
Потирая затекшие руки, он уселся на жалобно скрипнувший стул и огляделся.
Комнатка была невысокая, тесноватая; у стены стоял стол, а на стене висели фотографии товарищей Ким Ир Сена и Ким Чей Ира, на которых великий вождь и его сынишка были изображены круглолицыми и полными сил.
Плешивый, продолжая удерживать на физиономии медоточивую улыбку, уселся за стол, как раз против Митяя, и сказал:
— Мозете називать меня товарись Ке Люй.
— А меня — господин Сысоев.
— Хи-хи, — осклабился Ке Люй, обнажая мелкие желтоватые зубки. — Сютите! Ви есть Козлов Дьмитьрий, ми про вась вьсе зьняем.
Митяй с трудом сдержал возглас досады. Он выдавил на губах небрежную усмешку:
— Завидная информированность.
— Не бюдем играсся в прятьки. Ви идете на вьсьтьрецю нямь, ми идем на вьсьтьрецю вамь.
— В чем же я должен пойти вам навстречу?
— А вине догадиваетесь?
Митяй пожал, плечами, изображая искреннее непонимание.
Плешивый улыбнулся еще шире, чем прежде, и произнес:
— Козлов Дьмитьрий, я зе ськазаль: не сьтоить играсся в прятьки. Зя вами сьледили. Откуда ви взялись во Влядивосьтоке?
— Приехал к товарищу.
— Цепуха!— отмахнулся товарищ Ке Люй.— Намь изьвесьно, сьто ви вьходите вь команьду, которая имеет один вазьный аппарат. Правильна?
Пленник слушал, не подтверждая и не отрицая и думая только о том, чтобы ничем не выдать своего замешательства. Продолжать прикидываться дурачком или же завести длительный торг.
Вошел охранник. Он поставил перед Козловым стакан с жиденьким чаем. Плешивому же досталась маленькая фаянсовая чашечка.
— Так и бюдемь молцять? — вкрадчиво поинтересовался он, ухватив чашечку за изогнутую ручку и прихлебывая дымящийся напиток.
— Кто вы такой?
— Я узе ськазял: товарись Ке Люй.
— Ага, Люй, — понимающе кивнул Митяй.
— Ке Люй, — вежливо поправил собеседник.
— С какой стати я должен раскрывать вам свои секреты?
Плешивый грустно покачал головой:
— Есьли хотите зить, будете раськазивать.
— А где гарантии?
— Гаряньтии — мое сьлово.
Митяй одним глотком заглотил чай.
— Мне нужно время, чтобы обдумать ваше предложение.
— Надеюсс на васе блягорязюмие. Я упольномосен обес-сять зьнясительное денезьное возьнагрязьдение.
— Немаловажная деталь. — Митяй воздел кверху указательный палец. — Не подмажешь — не поедешь.
— Даю вям сютки, это будет сютки перевоспитания человека в духе чучхе, — сказал плешивый. — Ви отравлеяы капиталистическим духом. А зявтра мы продользим. Кьсьтяти, утьром на плацу состоится публицное накязя-ние одьного насего рябоцего. Онь тозе отравлен капиталистицеским духом, питалься сьбезять изь лагеря и быль поймань в лесу. Есьли ви виглянете вь окосько, то все сьмозете увидеть. Вамь это будеть полезьно. Цтобы не питались больссе сютить...
Товарищ Ке Люй вновь улыбнулся, но на сей раз его улыбка уже не была доброжелательной. Скорее, это был волчий оскал — жуткий, яростный, звериный. Митяй против воли передернул плечами и был почти счастлив, когда, заложив руки за спину, вышел из проклятой комнатки с портретами папашки и сына.
Глава шестая МОРЖИ
Хотя во Владивостоке и происходили ежедневные разборки с трупами, но такого количества милиционеры припомнить не могли. Они узнали среди убитых, найденных у пансионатика, нескольких довольно известных на Дальнем Востоке преступников, которые уже долгое время находились в розыске. Собственно, было известно, что именно эти ребята и их «командиры» держали в руках чуть не половину города. Остальные числились в федеральном розыске, на них уже пару недель, как пришли ориентировки из Москвы.
— Новая банда появилась на нашу голову, — пришел к однозначному выводу начальник местного РУОПа. — Ничего, этих тоже достанут. Если не мы, то дружки...
А «банда» в это время дрожала от холода в каком-то подвале, мучительно обдумывая, что делать дальше.
Искать того, кто их подставил, они не собирались. Им даже надоело уже думать об этом. Это было ясно, как дважды два: с самого начала их посылали на верную смерть. Ну что ж, значит, они должны выжить.
Сейчас их волновало совсем другое — куда подевался Козлов?
— Кто-нибудь хоть знает, что за дружок у него здесь? — мрачно в который уже раз спрашивал Веня.
— Я знаю, — сказал Кирюха. — Какой-то Боря.
— И все?
— Нет, они вместе в морпехе служили, живет этот Боря где-то на улице Строителей.
— Здорово! — развел руками Немой. — Будем ходить по улице Строителей и спрашивать Борю! А может, этих улиц здесь не одна.
— Эта шутка уже отработана, — сказал Веня. — В Ивакуни мы тоже собирались искать подавитель по домам.
— Кстати, — сказал Немой, — тоже подавитель.
— Что за неуловимая штучка! — невесело ухмыльнулся Кирюха.
— Ладно, делать нечего, поедем на Строителей, — встал Александр.
— Поедем?
— Раздетые?
— Все вместе? — почти в унисон спросили Кирюха, Веня и Вася Гладий.
Да, это было препятствие. В горячке боя, а потом поспешного бегства они и забыли, что одеты не по сезону. Теперь в таком виде появляться в городе? А у Немого и вовсе одежда была изорвана в клочки.
— Нет, со мной пойдет только Вениамин. Сотников, раздевайся до трусов.
Веня вытаращил удивленные глаза.
— Раздеваться? — переспросил он на всякий случай.
— Да, — улыбнулся Александр. — До трусов.
— Ага, — Веня стал стаскивать штаны, — вроде мы — моржи, вроде закаляемся. «Джентльменов удачи» насмотрелся, — бурчал он недовольно.
— А у тебя есть другая идея?! — разозлился Александр.
— Есть, но не такая смешная. Поэтому снимаю ее с конкурса.
Это было действительно смешно. Трусы хоть были более или менее приличные, а кроссовки на ногах и вовсе намекали на спорт.
— Так, а вы тут долго- не сидите. Доставайте одежду, где хотите, как хотите, и разбегайтесь в разные стороны.
— А где встретимся? Ты хоть город знаешь? — спросил Кирюха.
— Я немного знаю, — сказал Немой. — У нас тут есть конспиративная квартира. На ней встречаться опасно, но мы можем в доме напротив. Там, кажется, на первом этаже поликлиника.
— Это здорово, как раз нас там примут за больных, — улыбнулся Веня.
— Адрес? — сказал Турецкий.
Немой назвал адрес.
— Побежали! — глубоко выдохнул Александр и выскочил из подвала на свежий, слишком свежий воздух.
Улицу Строителей они нашли не сразу. Во-первых, это оказалось на другом конце города, а во-вторых, прохожие, у которых они спрашивали путь, все, как один, довольно однообразно шутили:
— А там что, новый дурдом открыли?
И старались продлить необычную встречу, всячески изгаляясь над голыми «спортсменами».
Александр себя чувствовал полным кретином. В такое дурацкое положение он себя еще не ставил. Действительно, клоуны какие-то.
Но с другой стороны, он понимал, что подавитель сейчас — единственный их шанс выжить. Если сволочь, которая использовала их в качестве наживки, доберется до агрегата раньше — все.
Улица Строителей была только с одной стороны застроена домами, с другой сплошные гаражи и стоянки.
Это уже облегчало задачу.
Первый же мужик, копавшийся в моторе какой-то ржавой иномарки, даже не обратив внимание на необычный внешний вид Александра в Вени, ответил вопросом:
— Какой Боря? Боря из пятого дома, Борис Степанович, Боря-слесарь или Хохлов?
У Вени уже посинели губы от холода, но он умел-таки выговорить почти внятно:
— Он в морской пехоте служил.
— А-а, этот, — недовольно скривился мужик. — Боря - спецназ. Вон там живет, в седьмом. А квартиру не знаю.
Нет, ребятам сегодня определенно везло. У подъезда седьмой двенадцатиэтажки бабульки выгуливали своих внуков.
— Да-да, знаем, знаем, его нет дома, его тут недавно молодой человек разыскивал.
Сердце у Александра радостно прыгнуло.
— Ага, сказал, попозже зайдет.
Бабулек тоже почему-то не смущало, что ребята в одних трусах.
— В телогрейке? — спросил Александр. — Ага, в телогрейке.
— А куда он пошел?
— Боря-то? Он на работе. Только ночью вернется. Он сутки дежурит, двое болтается.
— Нет, не Боря, а парень, который его искал.
— Да кто ж знает — пошел куда-то.
— А вы у японцев спросите, — вдруг сказала другая бабка.
У Александра сердце на этот раз упало. Он ошарашенно взглянул на Веню. Тот тоже открыл посиневший рот от удивления.
— Каких японцев? — неловко улыбнулся Александр.
— А ехали за ним какие-то на машине. Ага, узкоглазые такие. Он остановится — они тоже, он пойдет, они поедут. Может, вы их знаете?
Японцев ребята уже знали. Страшно вспомнить...
Глава седьмая КАЗНЬ
Ночью Митяй ворочался без сна. Обнаглевшие крысы возились и попискивали в углах, а одна даже попыталась взобраться на топчан и прикорнуть под боком пленника, где потеплее.
Митяй с отвращением сбросил облезлую длиннохвостую тварь на пол и поддал ногой. Крыса с визгом отлетела к стене и юркнула в щель. Остальные же как ни в чем не бывало продолжали хозяйничать в камере, время от времени злобно поглядывая на заключенных. Несколько особо активных грызунов гремели алюминиевой тарелкой с остатками жидкой каши, которую не доел сокамерник Митяя.
Мальчишка, надо сказать, вел себя странно. Он будто бы сразу почувствовал исходившую от сокамерника недоброжелательность и не пытался наладить контакт. День напролет он сидел на топчане, съежившись, поджав под себя ноги, и жалобно глядел в пространство перед собой.
Однако накануне произошел неожиданный случай. Охраннику, который разливал по тарелкам вонючую похлебку, не понравилось, как поглядел на него Митяй. Косоглазый сделал якобы неловкое движение, и миска выскользнула из рук пленника и со звоном покатилась по каменным плитам пола.
Митяй мрачно глядел, как растекается под ногами его жалкая трапеза. Злой и голодный, он с ногами рухнул на топчан и уставился в сырой закопченный потолок. Он не слыхал, как мальчишка, бесшумно скользнув из своего угла, отлил в Митяеву тарелку половину содержимого своей миски и осторожно поставил ее на край топчана. Тарелка звякнула; Митяй удивленно взглянул на подростка. Тот испуганно съежился и опрометью бросился к своему укрытию. Если честно, Козлов не нашелся, что сказать. Он даже не поблагодарил пацана, да и тот, казалось, еще больше испугался бы, если б могучий сосед попытался завести с ним разговор. Мальчишка вновь глядел в пустое пространство, и вид у него был покорный и отрешенный.