Сегодня был именно такой вечер. Начали с коньяка, потом перешли на водку, Паша много танцевал, несколько трезвел от энергичных движений, выходил на воздух подышать и покурить, но снова возвращался за столик, снова пил водку большими рюмками, кого-то начинал тискать…
Запомнилось красное лицо Коляна, приблизившееся в упор:
— Веревкин! Ты полегче бы, ты скоро в хлам ляжешь. Тебе пропустить надо.
Паша улыбался, отрицательно махал рукой:
— Гуляем, Коля! Помни! Я за тебя все, что хочешь сделаю!
Игорь Поляков.
Игорь перешагнул порог «Наф-нафа», и легкая улыбка чуть тронула уголки его губ. Кафе, несмотря на удаленное расположение и мерзкую погоду, было практически забито. Все столики были заняты, но в баре свободных стульев оставалось много.
Игорь снял плащ, отдал его в гардероб, и сразу направился к стойке. Бармен был ему немного знаком.
Во-первых, и так иногда встречались на улицах, но, в основном, из-за налоговых проверок. Поляков приходил с проверкой подлинности акцизных марок на спиртном, и сертификаты на продукцию приносил ему именно бармен.
Ничего плохого Игорь никогда ему не делал, да и опасаться какой-то неприязни со стороны бармена не стоило хотя бы потому, что тот был прекрасно осведомлен, где теперь работает Поляков. Налоговая или милиция — связываться с ними мало кому хотелось. Причем со второй организацией еще меньше чем с первой.
— Что у тебя тут есть приличного? — спросил Игорь, пристроившись на высоком барном стуле, и закурив сигарету из новой пачки.
— Коньяк хороший, — честно ответил бармен. — Водка тоже ничего. За остальное не могу сказать — сам не пробовал.
— Хорошо, — усмехнулся Игорь, — давай пока пятьдесят коньячку.
Он выпил, и в желудке сразу стало тепло и приятно. Шум кафе слегка ушел в сторону, а зрение немного расплылось. Хотелось праздника.
— Давай еще пятьдесят. Что у вас так сегодня народа много? Вроде не выходной?
Бармен пододвинул рюмку:
— У какой-то студентки что-то вроде дня рождения, или именин, или еще что-то — не поймешь. Вон там они сидят. А еще Колян со своими пришел. И баб своих привел. Вот все кафе и заняли.
— Весело тут у вас, — протянул Игорь.
Вторая рюмка совпала с приятной мыслью, что с подругами студентки нужно как-то познакомиться.
Присутствие Коляна его немного, конечно, напрягало — он прекрасно знал, кто это такой. Но ведь и тот знал, наверняка, начфина из РОВД. Зачем ему с ними ссориться? С этой стороны Игорь не опасался ничего.
После третьей рюмки Поляков впал в мечтательное настроение. Правда, впечатление портил какой-то невысокий светловолосый парень, видимо, из компании Коляна. Он весьма крепко поддал, но еще относительно устойчиво держался на ногах, и сейчас его, как часто говорят, «перло».
Парень громко читал стихи, вставая ногами на стул и вставляя между строчками матерные слова, отпускал скабрезные шутки, лез к окружающим обниматься и целоваться, и, вообще, пребывал в активной стадии эйфории.
Игорь брезгливо отвернулся. В этот момент к бару приблизились сразу две девушки из студенческой компании. Они уселись на свободные стулья рядом с Поляковым, и начали пересматривать яркие этикетки импортного спиртного, выставленного на полках. При этом, было похоже, что они сопоставляют цены и свои финансовые возможности, и эти финансовые возможности данным ценам не очень соответствуют.
По мнению Игоря, настал благоприятный момент для знакомства.
— Не желаете ли мартини? — спросил он великодушно. — Я угощаю, у меня сегодня хорошее настроение.
Девчонки переглянулись между собой и захихикали. Они также были не очень трезвы.
Игорь окинул их оценивающим взглядом. По его оценке, лет через двадцать, а то и раньше, они должны были превратиться в толстых опухших теток. Но сейчас, благодаря очарованию молодости, выглядели еще даже очень ничего. Во всяком случае, он — Игорь — не отказался бы от более тесного плотского знакомства ни с одной из них.
Девчонки пошушушкались.
— Отчего же, — ответила одна — невысокая, круглолицая, улыбчивая, в донельзя короткой юбке, из-под которой даже слегка выглядывал верхний край чулка. — Желаем.
Игорь повернулся к бармену, и заказал две рюмки мартини.
Завязалась непринужденная беседа, которая начфину очень даже нравилась. Девчонки были молоденькие, еще глупенькие — они смеялись над каждой его шуткой, и непроизвольно принимали на веру почти каждое его высказывание. Какой это был контраст с умудренной Ольгой! Там, особенно последнее время, Игорь чувствовал себе глуповато — казалось. Ольга заранее знает, что он скажет ей в следующий миг.
Беседа переходила в стадию, когда Игорь начал подумывать, какую из двух подруг лучше всего пробовать отбить от другой и уговорить пойти к нему домой, (а там уж как получится), когда к выходу из кафе направился «излишне веселый» парень. Но проходя мимо бара, он остановился, а потом направился к стойке.
— Салют, телки! — выдал он сходу, а потом разразился какими-то стихами нецензурного содержания.
Смысл из сводился примерно к тому, что главная задача девушек и женщин в этой жизни, это удовлетворение сексуальных потребностей «правильных пацанов», и его, в частности.
Девчонки покраснели и насупились. Игорь почувствовал себя оскорбленным. Он столько времени потратил на обработку, а какой-то мудак одним своим появлением все испортил.
— Милейший, — довольно вежливо, как ему казалось, высказал Игорь пьяному субъекту, — не пошел бы ты на воздух подышать?
Но все, что дошло до основательно затуманенных мозгов Паши Веретенникова, (а это был именно он), это только часть предложения — «не пошел бы ты»?
Если бы стойка у бара хорошо просматривалась со стороны столиков, занятых Коляном и его братвой, то, может быть, все бы повернулось по-другому. Но как раз в этот момент никто из компании Коляна ничего не замечал. Особенно если учесть, что основная их часть была в немного лучшем состоянии, чем сам Паша.
Веретенников оскорбился. «Какого черта кто-то тут смеет ему что-то указывать? Ему — другу Коляна! И кто? Кто это вообще такой? Сидит тут? Он ему не какое-то там безропотное рабочее быдло. Он правильный пацан, и всегда был им! Кто его еще тут смеет учить жизни? Да еще при соплячках! Он его унизить, что ли, хочет? Да кто это вообще такой!!».
— Пойдем, побазарим, смелый, — глухо сказал Паша, красными набычившимися глазами уставившись Игорю в лицо, и дыхнув на него перегаром. — Пойдем, перетрем кое-что.
Как-то не привык Поляков к таким ситуациям. Все знали, что он работает в налоговой, все знали, что он работает в райотделе — давным-давно уже на него никто не наезжал. По крайней мере, в Максимке. И вот, похоже, первый человек, который или этого не знает, или настолько пьян, что не соображает уже вообще ничего.
В другой ситуации Поляков никуда бы, конечно, не пошел… Но тут ведь сидели две приятные студентки… Как можно… В их глазах…
Поляков оценил пьяного на глаз. Игорь был выше, крупнее, старше и гораздо трезвее его. В общем, он решил, что выйти с ним можно. Ничего особенного не произойдет. А вцепиться в него всей толпе Колян не позволит — он-то точно знает, кто такой Поляков, и из-за ерунды ссориться с ментами не будет. Он достаточно умный для этого.
Паша и Игорь прошли мимо гардероба, мимо читавшего книгу охранника, который даже не поднял головы, (он здесь слишком много видел, чтобы обращать на все происходящее внимание, или, не дай Бог, вмешиваться).
На веранде было темно и довольно холодно.
— Ты вообще кто? — зло спросил Паша. — Давно в рыло не получал?
Игорь, в принципе, ожидал чего-то подобного, но, как оказалось, он давно отвык от такого. Кровь и выпитый коньяк бросились ему в голову.
— Ты знаешь, кто я такой? — прошипел он в лицо противнику. — Ты на кого тянешь? Да тебе в камере «слоника» сделать, ты сдохнешь! А я тебе это устрою.
Они оба густо перемежали свою речь матом, и, в конце-концов, Паша ринулся на врага с кулаками. Игорь же очень удачно встретил его ударом кулака в лицо.
Паша отлетел в сторону и упал.
Игорь усмехнулся.
Глава 9
Павел Веретенников.
Веретенников, утирая разбитый нос, увидел эту победную усмешку. Безумная ярость овладела им. Потеряв остатки разума, он вытащил из-за пояса выкидной нож, выбросил лезвие, и метнул его…
Если бы Паша был трезвым, старательно целился, он и то вряд ли мог рассчитывать на такую точность. Видно, сам дьявол направлял его руку, ибо нож попал начфину прямо в глаз.
Так закончилась жизнь Игоря Полякова…
Сам же Паша вовсе не сразу сообразил, что он наделал. Сначала он подскочил к упавшему и ударил его ногой по голове. И только потом почувствовал неладное. Он наклонился, выдернул нож из трупа, а потом замер.
В этот момент на веранду вышел Колян. Он был один, улыбался чему-то своему, но когда увидел то, что произошло на веранде, улыбка сразу сползла с его лица.
Паша оглянулся, заорал что-то неразборчивое, и бросился бежать. Колян подошел к телу начфина, сразу все оценил, и рванул к своей машине.
— Стой, Паша! — кричал он.
Веретенников мчался куда-то в сторону от кафе не помня себя, не чувствуя ног… Но вскоре он обессилел, и почти остановился. Возле него тормознула тонированная «десятка».
— Давай сюда, Паша! — зло закричал Колян, сам вылез из-за руля, обежал автомобиль, затолкал вялого Веретенникова в салон, снова сел за руль и дал газу.
— Коля! Коля! — простонал стремительно трезвеющий Паша, — я что, правда его убил?
— Да, он теперь мертвее — мертвого, — процедил сквозь зубы Колян, уверенно управляя своим автомобилем на довольно скользкой дороге, хотя скорость у него была явно запредельная для городских условий.
— А кто это, Коля? — снова простонал Паша.
— Ты бы раньше узнавал, а потом на перо сажал, а не наоборот. Ты мента завалил. Мало того — начфина. Понял? И что он тебе сделал такого?
— Он меня послал.
Колян промолчал. Честно говоря, он не знал, верить пьяному Веретенникову или нет, да это было уже совершенно неважно.
— Ты соображаешь сейчас? — быстро спросил он. — Понимаешь меня хорошо?
— Да, да, уже понимаю… Блин, какой же я мудак!
— Все правильно, но сейчас не об этом. Сейчас так. Я тебя отвезу к одной бабе. Просто больше некуда. Ты бы заранее сообщил, что ментов валить будешь, я бы хоть подготовился.
В интонациях Коляна очевидно скользил редкостный сарказм.
— Будешь сидеть у этой бабы, пока я не приеду за тобой, — продолжил он. — Или, иначе, как только дам знать. Сидеть будешь тихо и безвылазно. Я уже и так из-за тебя серьезно подставляюсь.
— Я понимаю, — плачущим голосом ответили с заднего сидения.
— Вот — вот, запоминай. Отсидишься, потом в другое место уйдешь. И будешь делать только то, что я скажу.
Показались пятиэтажные дома. Позднее время и мерзкая погода сделали свое дело — на улице не было ни души. Колян выключил фары, и без света загнал свою машину в тень между зданием подстанции и забором детского сада.
— Вперед, Паша, — скомандовал он, и они быстрым шагом нырнули в подъезд.
В нос ударил запах кошек, какой-то кислятины и человеческой мочи. Пара быстро поднялась на третий этаж. Колян позвонил в дверь.
— Если ее нет дома, то я прямо и не знаю, что с тобой делать, — высказал свои опасения вслух Колян.
Паша обмер. Но дверь открыли очень быстро. Правда, по резко изменившемуся лицу женщины было видно, что она ждала кого-то совсем другого.
— Это… ты? — спросила она, разглядев Коляна на лестничной площадке. — Что… случилось?
Голос ее звучал растерянно и испуганно.
— Ты одна дома? — быстро спросил Колян. — Не тормози, у меня очень мало времени.
Женщина внутренне собралась:
— Да, одна.
— Мы зайдем.
Она впустила их, и закрыла за ними дверь. Колян не стал тянуть кота за хвост.
— Оля! За тобой должок. Ты помнишь?
Она кивнула.
— Сделаешь это, и считай, что долг списан. Хорошо?
Она кивнула снова.
— Этот человек поживет у тебя несколько дней, и ни одна живая душа не должна об этом знать. Ни одна! Иначе нам всем будет очень плохо. А ведь у тебя дети. Помнишь?
Оля кивнула, но потом будто что-то вспомнила.
— Тут ко мне мужчина один иногда ходит. Так как я…
— Кто? — спросил Колян. — Говори быстро и правду. Это в твоих интересах.
— Игорь Поляков, — сразу сказала она.
Колян внезапно сам изменился в лице.
— Начфин в ментуре? — спросил он.
Ольга кивнула.
— Ладно, все равно, — ответил Колян, сглотнув. — Он пока не придет, не беспокойся… Все, мне пора. Все все поняли?
Ольга снова кивнула. Белый как мел Веретенников затравленно взглянул на Коляна, и мелко затряс головой.
— И чтобы очень — очень тихо! — сказал на прощание Колян, и рванул вниз по лестнице…
Было даже непонятно, что происходит в комнате, где вдвоем находились Колян и следователь.
По идее, следователь должен был вести допрос, но допрашиваемый выглядел как-то излишне свободно, не испытывая никакого внутреннего напряжения. Если бы Колян закинул ногу на ногу, да еще закурил сигарету, то вообще не было бы понятно, кто кого допрашивает.
Однако некоторую нерешительность следователя легко можно было бы понять, если учесть, что когда-то, (да впрочем, не так уж и давно), они оба учились в одном классе. Мало того, у них с Коляном были прекрасные отношения, и, вполне возможно, если бы не папа — судья, то следователь попал бы не в школу милиции, а в компанию Коляна.
(А если совсем уж честно, то следователь Коляна откровенно побаивался. Гораздо больше, чем возможных санкций со стороны государства. Следователь прекрасно понимал, что репрессии государства обрушатся на его голову только в том случае, если кто-то конкретно будет в этом заинтересован. Такого нажима в пользу покойного Полякова он не ожидал — «подписаться» за него было некому. А вот словить неприятностей от Коляна или его друзей можно было запросто. Очень быстро и чрезвычайно эффективно).
— Так как это все было, Николай! — вежливо спросил он, приготовившись записывать.
— Ну, пиши, — вздохнул Колян. — Я вышел на веранду, увидел труп вашего начфина, увидел Веретенникова. Тот увидел меня. Потом он закричал, и бросился бежать. Я погнался за ним, но не догнал. Вернулся, сел в машину, и поехал его искать — думал, что он будет бежать по дороге. Но нигде его не встретил. Наверное, он побежал по какой-то тропе, в стороне от дороги, в лес. Скорее всего, я так думаю, так оно и было — весь в лесу проще спрятаться.
— Ну, это предположения, — заметил следователь. — Это я писать не буду. Тут нужны только факты… Да, как он вообще попал к тебе за столик?
— Можно подумать, ты сам Веревкина не знаешь, — усмехнулся Колян. — Ты точно так же мог бы попасть за мой столик, если бы я тебя пригласил. Откуда я знал, что он такой дурак, когда нажрется? Мирный же был парень когда-то.
Следователь вздохнул.
— Все понятно, — сказал он. — Тогда у меня, понятное дело, будет такая просьба — как только появится Паша, сообщить.
— Обязательно, — осклабился Колян. — Всенепременно.
Следователь вздохнул. Когда за Коляном закрылась дверь, он вздохнул с облегчением и потер пальцами переносицу.
— Черт! Сообщит он, как же! Он же и прячет — глаз даю! Ох, Колян, Колян!
Первые два дня Паша сидел в комнате, тупо уставившись в стену. Периодически по его лицу текли слезы. Трудно было не понять, что хорошая жизнь для него закончилась навсегда.
Ольга два раза спрашивала его, будет ли он есть, и он два раза отказывался. Кусок не лез ему в горло.
Тем не менее, закон о лечебных свойствах времени сработал и на этот раз. Утром третьего дня Паша попросил чего-нибудь поесть, а потом начал размышлять, как ему жить дальше.
Мысли о своей семье он постарался заблокировать. Это было настолько больно, что можно было бы сойти с ума.
Поэтому мысли должны были быть только деловые.