— Да.
— Это все?
— Еще один вопрос. Вы не могли бы назвать имя доктора, к которому леди Вутервуд обращалась, прежде чем ее положили в санаторий?
Леди Чарльз всплеснула руками.
— Господи, это же было сто лет назад! Конечно я не помню.
— А что это был за санаторий?
— Это где-то в Девоншире. Может быть, в Дартмуре… или это я о чем-то другом вспомнила?
— Как дела, мамуля? — спросила Фрида по-французски.
— Не так уж и плохо, — отозвалась леди Чарльз на том же языке. — По крайней мере, я его рассмешила.
— Рассмешила! — воскликнул лорд Чарльз. — Бог мой, но как?
— Пришлось над этим потрудиться, — устало сказала Шарло. — У него создалось впечатление, что я этакий постаревший enfant terrible.[20] Ему кажется, что он совершил непростительную бестактность, посмеявшись надо мной. Он совершенно очаровательно извинялся.
— Надеюсь, Имми, ты не переиграла.
— Нет, дорогой, ни в коем случае. У него не было ни малейшего представления, к чему я клоню. Не волнуйся, пожалуйста.
«Не волнуйся, пожалуйста», — написал по-французски констебль Мартин на последней страничке своего блокнота и со вздохом достал из кармана свежий.
— Черт побери эту женщину! — буркнул Аллейн в столовой. — Она вознамерилась меня сломить, и, видит бог, ей это удалось. И она думает, что это ей сойдет с рук!
— Вы очень мило извинялись, мистер Аллейн, — сказал Фокс. — Наверное, она тоже так думает.
— Подавайте сюда близнецов, Джибсон, — велел Аллейн.
Глава 14
Ложная клятва Роберты
1
— Видите ли, — проронил Аллейн, стараясь все время смотреть на близнецов, — вы не абсолютно одинаковые. Почти у всех людей расстояние между наружным углом левого глаза и левым углом рта отличается от такого же расстояния справа. Линия, проведенная через оба глаза, не будет параллельна линии, проведенной через рот. В каждом лице как бы есть острый угол и тупой. Вот почему, если вы посмотрите на отражение в зеркале кого-нибудь хорошо знакомого, оно покажется вам странным и искаженным. В обоих ваших лицах острый угол с левой стороны лица. Но у лорда Стивена этот угол более острый.
— Это что? — спросил Стивен. — Система Бертильона? Г-говорящий портрет?
— Что-то вроде того, — ответил Аллейн. — Бертильон уделял очень много внимания ушам. Он разделил ухо на двенадцать основных участков и заметил, что существует еще и внутреннее деление каждого участка. Ваши уши не совсем идентичны ушам вашего брата. И, кроме того, у вас на шее возле уха большое родимое пятно. Леди Вутервуд обратила на него внимание, когда ехала с вами в лифте. — Он повернулся к Колину. — Так что, как видите, было бы очень глупо продолжать утверждать, что в лифте вниз поехали именно вы. Это ведь ложные показания, а на ложные показания закон не всегда смотрит сквозь пальцы.
— Невезуха, Кол, — пробормотал Стивен, рассмеявшись дрожащим смехом. — Ты п-пропал.
— Мне кажется, вы нас пытаетесь подловить, мистер Аллейн, — заявил Колин. — У вас шанс пятьдесят на пятьдесят. Я не верю, чтобы тетя В. заметила на чьей-то шее фурункул, не говоря уже о родинке. Она совсем чокнутая. Я придерживаюсь своих прежних показаний. И могу точно сказать вам, что произошло в лифте.
— Я в этом уверен, — вежливо промолвил Аллейн. — Но, видите ли, я совершенно убежден, что нам этого не надо. У вас двоих было предостаточно времени еще до прихода полиции, чтобы пошептаться. Я знаю, что ваши рассказы будут совпадать во всех деталях, но не уверен, что нам понадобится их слушать, лорд Колин. Так что не вижу повода вас задерживать. Спокойной ночи.
— Это просто ловушка, — медленно проговорил Колин. — Никуда я не уйду. Вы запишете мои показания, хотите вы того или нет.
Инспектор устало вздохнул и терпеливо объяснил:
— Нам не разрешается ставить свидетелям ловушки. За это я вам ручаюсь. Кроме того, я бы ставил вам ловушку, если бы и дальше притворялся, что не знаю, кто из близнецов ехал в лифте, и тем самым подстегивал бы вас и дальше играть вашу комедию ошибок.
— Ут-тихни, Колин, — быстро сказал Стивен. — Не получится. Я и с самого начала не хотел, чтобы ты это делал. Мистер Аллейн, вы совершенно п-правы. Я не убивал дядю Г., но, даю вам свое слово чести, это я повез их вниз, а Колин остался в гостиной. Не надо больше ложных показаний, Кол, ради бога, п-просто посиди.
Побледнев, оба близнеца уставились друг на друга. Так получилось, что их позы оказались редкостно точным зеркальным отражением друг друга, вплоть до угла наклона головы. Идентичные близнецы всегда поражают стороннего наблюдателя. Нам всегда кажется, что внешнее сходство должно быть проявлением внутреннего единства. Легко поверить, что близнецы знают все мысли друг друга, трудно представить себе близнецов, которые ссорятся. Но Аллейн усомнился, что близнецы действуют по обоюдному согласию, когда Колин вдруг произнес:
— Пожалуйста, позвольте мне остаться, пока вы будете говорить со Стивеном. Я прошу прощения, что так себя вел. Я очень хочу быть здесь.
Аллейн ничего не ответил, и Колин добавил:
— Я не стану влезать в разговор. Я просто буду тут сидеть, и все.
— Он все знает п-про меня, — сообщил Стивен. — Я ему рассказал.
— Если ваш брат сперва сообщит нам, что он делал, пока вы были в лифте, — предложил Аллейн, — то пожалуйста.
— Сделай это, Кол, я прошу, — попросил Стивен. — Если ты этого не сделаешь, я буду выглядеть п-последним подлым трусом.
— Ладно, — ответил Колин, — я объясню.
— Ну вот и отлично, — сказал Аллейн. — Садитесь оба. Они уселись друг напротив друга у стола.
— Лучше, — заговорил Колин, — я сначала вам объясню, что мы не первый раз выкидываем это коленце, объединяясь для наказания. Еще маленькими мы так уговорились между собой. Конечно, может показаться, что это очень глупо звучит, совсем как в детской книжечке: «„Сэр, это сделал я!“ — признался маленький Эрик» — и все такое прочее. Но это просто у нас такой уговор. Не на каждый раз, конечно, только когда заваривается крупная каша. Это не означает, что я считаю, будто Стивен прикончил дядюшку Г. Ведь Стивен мне сказал, что это не он, так что я точно знаю.
Колин выговорил все это с непоколебимой уверенностью. Стивен только посмотрел на него.
— Это не я — и все, — подтвердил он.
— Я понимаю, Стив. Я просто объясняю все это мистеру Аллейну.
— Позднее мы поищем что-нибудь более убедительное для суда присяжных. А пока расскажите, что вы делали.
— Я? — переспросил Колин. — О, я просто стоял в гостиной вместе с Генри и с отцом.
— О чем вы говорили?
— Я листал «Панч».
— А остальные о чем говорили?
— Генри спросил: «Они уже ушли?» — а мой отец ответил: «Да». Мне кажется, никто ни слова не произнес, пока тетя В. не завопила, и тогда Генри удивился: «Это что, пожарная сирена? Мне казалось, пожарные машины ездят с колокольчиками?» Отец отозвался: «Это какая-то женщина». Генри фыркнул: «Как противно!» Тут отец заметил: «Это со стороны лифта», а Генри ответил: «Тогда, значит, это возвращается тетя В.». К этому времени вопли звучали ближе, и Генри, по-моему, повторил: «Ужасно противно!» Но тут отец сказал: «Наверное, что-то случилось» — и быстро вышел из комнаты. Генри заметил: «Она совсем рехнулась! Пошли». И тоже вышел. Моя мать, Фрид и, по-моему, Плюшка были на площадке, а лифт стоял наверху. Стив открыл двери и вышел. И придержал дверь. Тетя В. с воплем выскочила из лифта. Тут начался совершенно невообразимый хаос, и я не помню, что было дальше, да вы и слышали уже про это от других.
— Я бы хотел знать, когда ваш брат решил прибегнуть к вашему уговору.
— Я не хотел… — начал Стивен.
— Заткнись, — оборвал его Колин. — Когда они все стали бегать кругами и звонить докторам и полицейским, Стивен пробормотал, что его тошнит. Я пошел с ним в ванную, там его вырвало. Потом мы отправились ко мне в комнату, и он мне рассказал, как все было. И я ему напомнил, что если что-нибудь стрясется, — вроде вас, сэр, — то наш уговор остается в силе. Стивен ответил, что не хочет меня впутывать, но я, конечно, и сам впутался, как вы уже знаете. Вот и все.
— Спасибо, — ответил Аллейн.
Колин закурил сигарету.
— Наверное, теперь я могу рассказать, что случилось в лифте, — предложил Стивен.
— Будьте добры, — откликнулся Аллейн. — С того момента, как леди Чарльз вошла в гостиную.
Стивен выбил пальцами барабанную дробь на столе. Движения у него были более резкими, чем у его близнеца, заметил Аллейн. Колин произносил слова с немного деланой медлительностью, спокойно глядя на Аллейна сквозь светлые ресницы. Стивен говорил отрывисто, его заикание стало более заметно, он все время поглядывал на Аллейна и снова отводил взгляд. Его беспокоило, что Фокс делает пометки.
— Моя мать, — начал Стивен, — попросила кого-нибудь отвезти их на лифте. Я и п-пошел.
— К лифту?
— Да.
— Кто был в лифте?
— Он. Он там сидел.
— Двери были закрыты?
— Да.
— Кто их открыл?
— Я. Тетя В. стояла неподвижно, как будто примерзла к площадке. Когда я открыл двери, она словно бы очнулась и вплыла внутрь.
— А потом? Вы сразу зашли следом?
— Ну, я остановился, просто подмигнул маме, а потом вошел в лифт и нажал на кнопку спуска…
— Минутку. Как расположились в лифте лорд и леди Вутервуд?
— Он сидел в углу. Шляпа на голове, шарф замотан, воротник п-поднят. Я д-думал, что он уснул.
— Уснул? Но ведь только что он орал во весь голос.
— Ну, если не уснул, так надулся. Собственно г-гово-ря, я тогда именно и подумал, что дядя дуется, сидя там в углу.
— А почему он должен был дуться?
— Да он вообще был индюшачьей породы. К тому же тетя В. заставила его ждать.
— Вы заметили его шляпу?
— Ж-жуткая шляпа.
— А что в ней было такого особенного?
— Разве что у нее был такой вид, словно она принадлежала бродяге. По правде с-сказать, я не мог его как следует разглядеть. Тетя В… Тетя Вайолет стояла между нами, и свет не горел.
— Она стояла лицом к нему?
— Н-нет. Лицом к дверям.
— Хорошо. И что потом?
— Ну, я п-просто нажал на кнопку, и лифт пошел вниз.
— А дальше?
— К-когда мы проехали примерно с полпути, тетя Вайолет вдруг принялась вопить. Я на них обоих и не посмотрел. Я просто услышал вопль, подскочил как черт и машинально нажал на «стоп». Мы и остановились. Мы находились почти внизу. Чуть ниже второго этажа.
— И?
— Ну, конечно я обернулся. Я не видел дядю Г. Она стояла между нами спиной ко мне и вопила как резаная свинья. Это было ужасно. Словно над ухом завывал паровозный гудок. Она отодвинулась, и я его увидел.
— И что вы увидели?
— Вы знаете, как это выглядело.
— Не совсем. Мне хотелось бы услышать подробное и точное описание.
Стивен нервно облизнул губы и провел рукой по лицу.
— Н-ну вот, дядя сидел на скамейке. Я припоминаю, что в его шляпе образовалась какая-то вмятина. Тетя потрясла его за плечо, и он вроде как повалился вперед. Голова у него с-склонилась к коленям, а шляпа упала. Тут тетя Вайолет… она подняла его. И я увидел…
— Что вы увидели? Простите, — извинился Аллейн, — но это и правда очень важно. Описание леди Вутервуд было не слишком точным. Я хочу видеть перед собой четкую картину.
— Ч-чего бы х-хотел я, — пылко воскликнул Стивен, — так это как раз не видеть ее! Н-не могу… Кол, с-скажи ему… я н-не могу… Это слишком ужасно.
— А знаете, молодые люди, — проговорил Аллейн, — есть, по-моему, что-то очень правильное в теории о том, что нельзя стараться похоронить в себе страшные и скверные переживания. Идея Старого Моряка[21] очень разумна. Описывая что-то ужасное, вы частично избавляетесь от неприятного впечатления.
— Неприятное! Б-бог мой, тесак торчал у него из глаза, а кровь стекала по лицу и попадала в рот! Он издавал жуткие животные звуки…
— А кроме этого на лице были заметны какие-нибудь раны? — спросил Аллейн.
Стивен зарылся лицом в ладони. Голос его звучал глухо.
— Да. На виске. Что-то такое. Я заметил, когда посмотрел… вот сюда. — Пальцы Стивена коснулись виска.
— И что вы сделали?
— Моя рука лежала возле к-кнопок. Наверное, я сразу нажал кнопку верхнего этажа. Н-не знаю даже, нарочно или нечаянно. Мы поехали наверх. Тетя все кричала. Когда я открыл наверху дверь, она почти что в-выпала наружу. Это все. — Стивен схватился за край стола и в первый раз посмотрел прямо на Аллейна. — П-простите, что я не могу рассказать яснее, — извинился он. — Не знаю, п-почему я так вдруг расклеился. Я ведь держался до сих пор. Я даже сам удивлялся, что еще держусь.
— Шок, — пояснил Аллейн. — У некоторых людей он наступает не сразу. Скажите, во время спуска в лифте вы стояли лицом к кнопкам?
— Да.
— Все время?
— Да.
— Вы не слышали за спиной каких-либо движений?
— Я н-не помню, чтобы я вообще что-то слышал. Поездка ведь совсем недолгая.
— Точнее говоря, до первого этажа — тридцать секунд, — сказал Аллейн. — Вы спустились не до конца. Вы не слышали глухого стука?
— Если и слышал, то не помню.
— Ну хорошо. Вернемся немного назад. Пока ваш отец разговаривал с лордом Вутервудом, вы все лежали на ковре в этом углу.
Стивен и Колин обменялись взглядами. Колин беззвучно произнес только одно слово: «Плюшка!»
— Нет. Леди Патриция только сказала нам, что вы лежали на полу. Она объяснила, что это была такая игра. Мы обратили внимание, что игра происходила в том месте, где находится забитая дверь. На ковре сохранились следы губной помады возле щели, а чуть дальше — гуталин с ваших ботинок. Очень трудно удержаться от искушения предположить, что ваша игра состояла в подслушивании разговора в соседней комнате.
— Послушайте, — вдруг спросил Стивен, — а по-французски вы говорите? Да, разумеется… Вы, конечно же, должны знать французский.
— Заткнись, — буркнул Колин.
— Я на ковре не лежал, — сказал Аллейн. — А мистер Фокс пробыл на нем ровно столько, чтобы расслышать, как кто-то сказал: «Taisez-vous donc!» — по-моему, вы, лорд Колин.
— А он вечно говорит «заткнись», — мрачно пробормотал Стивен, — что по-английски, что по-французски…
— А ты зато вечно плюешь на мои советы, — огрызнулся Колин. — Нет чтобы хоть раз послушаться.
— Давайте не будем углубляться в это, — предложил Аллейн. — Значит, после того как закончилась эта увлекательная игра и вошел ваш брат Майкл, вы двое с вашим старшим братом отправились в гостиную, а ваши сестры — в квартиру двадцать шесть. Вы пошли в гостиную сразу же и все вместе?
— Да. Мы пошли все вместе. Девочки первыми.
— Генри только выглянул в к-коридор.
— В каком направлении?
— К прихожей. Его не было всего секунду или две. Он вошел в гостиную сразу после нас.
— И вы оставались в гостиной до того, как пришла леди Чарльз?
— Да, — ответили близнецы в один голос.
— Понятно. Ну что ж, почти все теперь понятно. Еще один вопрос, который, по-моему, я могу задать вам обоим сразу. Разумеется, вы понимаете, что я не стал бы его вам задавать, если бы он не был для нас важен. Какое впечатление у вас создалось от леди Вутервуд за этот вечер?
— Маньячка, — отозвались близнецы хором.
— В прямом смысле слова?
— Да, — ответил Колин. — Мы все так думаем. Сумасшедшая.
— Понятно, — повторил Аллейн. — Думаю, это все. Спасибо.
2
Когда близнецы снова появились в гостиной, Роберта заметила, что они бледны и трясутся в ознобе, словно Нянюшка дала им свое самое эффективное рвотное. Они холодно обвели взглядом остальных членов семьи, прошли к дивану и плюхнулись на него.
— Ну, — наконец проговорил Колин после долгого молчания, — не вижу никаких причин, почему нам не объявить на простом английском, что шило вылезло из мешка, что обман лопнул, что все про все знают.
— Что ты хочешь сказать, Колин? — воскликнула Шарло. — Ты не?..
— Мамочка, мы ничего нового ему не открыли, п-по-тому что он и так абсолютно все знал, — сказал Стивен. — Он знал, что в лифте был я. Что именно я нажал эту маленькую к-кнопочку.