Гормон играет с наступлением весны. Зачастивший к дядюшке Альфу Эрик не мог не обратить внимания на его увлечение антиквариатом. Вот он и решил осчастливить ненаглядного предметом старины, поведав ему о найденных Доспехах. Так появились «пацаны» – термин в наши дни емкий, он-то и ввел меня в заблуждение. Заблуждение, пагубное для одного из квазипацанов и теперь, возможно, фатальное для нас всех.
Слава по этому поводу ничего не думал, во всяком случае мнение свое высказывать не спешил. Брезгливо косился на Эрика, да и на Борю заодно, хотя соседа в содомском грехе упрекнуть было нельзя.
Сидели-трендели долго. Ксения работала, и нас никто не стеснял. Поэтому домой я вернулся лишь вечером – к самому приходу гостей.
Напрасно я опасался, что предыдущая встреча подмочила мою репутацию в глазах Маринкиных родителей. Напротив, между нами начали завязываться человеческие отношения. Уж я-то умею отличить Фальшивую доброжелательность от настоящей. Эта была подлинной. Зря я по молодости лет лез вон из кожи, демонстрируя хорошие манеры. Капля дерзости облегчила бы взаимопонимание, только я как-то не догадывался. «Наглость – второе счастье».
Тем не менее вступать в царство Кира дамы желанием не горели. Стол украсила бутылка розового рейнского вина, ничего крепче дома у меня вдруг не оказалось.
«Бабский заговор налицо, – подумал я. – А-а… не очень-то и хотелось, бодать его конем!»
Сели. Выпили. Я включил телевизор.
Шла попсовая музыкальная программа. От нечего делать я косился одним глазом в тарелку, другим – на экран. Голова была занята сумбурными и безрадостными мыслями. Человека убить – это все-таки серьезное преступление. Не столько даже в уголовном плане, сколько в моральном. Вдобавок выясняется, что он принадлежал к могущественной и тайной организации. Такие обстоятельства не могли не угнетать. Я сидел, угрюмый, мечтая, чтобы случившееся на Ржевке оказалось сном. Разговорами, к счастью, никто не донимал, от вина, упавшего на старые дрожжи, в голове зашумело, и мне почти удалось достичь иллюзорного облегчения. Я не хотел, чтобы кто-то прознал о моих думках, и на всякий случай постарался отделаться от них. Выпили еще по бокальчику. Мамаша с дочкой снова завели о своем, о женском, а заскучавший тесть наклонился ко мне.
– Что-то Анжелу расперло, – доверительным тоном сообщил Анатолий Георгиевич.
Он пошловато оскалился и кивнул на телевизор, где мяукала округлившаяся звезда эстрады. Тестю хронически не хватало собеседника, и он нашел во мне отдушину. Я ему сочувствовал.
– Аки на дрожжах, – подтвердил я, представляя, как несладко сидеть дома с Валерией Львовной. Тут начнешь не только слюнями истекать перед ящиком.
Звонок в дверь оторвал тестя от сальных переживаний.
– Это Слава? – нахмурилась Маринка, не ждавшая от меня такой подлости.
– Лично я никого не приглашал. – Я отправился открывать. – Незваный гость, блин, хуже татарина.
По жизни я с татарами общался не шибко, однако представление об этой шумной и назойливой нации имел. Застольничать с татарами, особенно когда их несколько – радости мало. Но незваный гость все равно хуже. Во-первых, на общение с определенным человеком нужно подобающим образом настроиться; во-вторых, не всегда есть возможность его принять; в-третьих, встреча некоторых гостей друг с другом может быть нежелательна. Есть и другие «но», косвенно свидетельствующие в пользу татар, цыган, кавказцев, еврейцев, корейцев и прочих монголоидов, которые тоже далеко не подарочек. Но соотечественники бывают куда противнее.
В коридоре я остановился. Может быть, не открывать, ну их всех? Как пришли, так и уйдут. Я никого не ждал, а чужие здесь не ходят. Попутанные Дионисом думки вдруг сгруппировались в жуткое подозрение: а что, если это «светлые братья», непостижимым образом вышедшие на мой след! За дверью терпеливо ждали, от этого появилось желание проигнорировать звонок и вернуться в комнату, где сидят тесть с тещей. Что они подумают, если я похерю пришедших ко мне людей? Я мысленно сплюнул. Прослыть негостеприимным хозяином не хотелось, и я потянулся к замку.
– Кто там? – спросил предварительно.
– Эрик. Открой, Илья, нужно.
Ну, нужно, так нужно. Я отворил и впустил Эрика. «Светлые братья», следующие за ним, зашли сами.
Рослые штурмовики ввалились в прихожую, двое схватили меня за руки, а третий, вытащив из-за спины меч, шагнул в комнату и приказал замеревшему за столом семейству:
– Всем сидеть! Положите руки на стол и не двигайтесь.
Меня потащили следом.
– Где Доспехи Чистоты? – заглянул мне в душу ярко-синими глазами молодой человек с мечом.
– Илья, отдай им Доспехи, – торопливо сказал Эрик. – Так будет лучше для всех.
– Илья, кто это? – взвизгнула Валерия Львовна, и синеглазый обернулся к ней:
– Я же сказал, сидеть смирно!
Я шумно вздохнул. Бегства в мир иллюзий не получилось. Действительность настигла, нагло вторгнувшись в мое жилье. Правда, страшно тоже не было. Бозникшее с резкой подачи замешательство прошло, я изгнал его, даже не испугавшись. А может, просто пьяный был.
– Ой, кто это? – вслед за мамашей повторила Марина.
– Молчать, – приказал синеглазый.
М-да, незваный гость – напасть похуже саранчи, Сохраняя хладнокровие, я оценил обстановку. «Светлые братья» осадили меня, как тевтоны Замошье. В правую руку вцепился коренастый белобрысый крепыш, в левую – страшненький альбинос. Он был совсем лишен пигмента и в черной одежде выглядел как привидение. Только глаза у него были розовые, остальными красками природа его обделила.
Я шевельнул руками. Держали крепко. Ну а вырвись я, что тогда? Пистолет в тайнике за электрическим счетчиком, быстро добраться до него невозможно. Светошоковый фонарь в кармане куртки, висящей в прихожей, – сложно, но можно. Был еще полуторник, добытый мной при налете на книгохранилище сатанистов. Ныне старинные тома занимали два отдельных стеллажа моей библиотеки. Там же, в кабинете, помещался меч.
– Ты что, замерз? – Острие меча коснулось горла Маринки. Синеглазый молодчик был настроен на достижение цели любыми средствами.
Я кротко поглядел на него. Отточенное лезвие у шеи жены сделало мое лицо эталоном смирения. Теперь я понял, почему Слава становился спокойным, когда решался убивать. Ненависть качественно менялась, зашкаливая за некий предел, у каждого свой. За этим порогом гневу, страху и жалости не оставалось места. Это была уверенность воина.
– То, что вы ищете, находится в соседней комнате, – ровным голосом сообщил я. – Пойдем.
Что-то в моем взгляде не понравилось арийскому субчику. Он быстро облизнул губы и посмотрел на подручных.
– Пойдем, – убрал он лезвие от тела моей дорогой и любимой супруги. Я был ему признателен. Но намерения уничтожить троицу белокурых бестий не оставил.
Приговоренные, они больше не стоили моих эмоций.
Меня ввели в кабинет.
– Там, – кивнул я на шкаф.
Синеглазый подергал за ручку, но открыть не смог. Дверцу заедало. Дверцу надо было приподнять.
– Заперто, – недовольно отметил он.
– Позвольте, я открою, – попросил я.
– Открывай. – Старший сделал знак своим «братьям». Меня отпустили. Молодчик отошел от шкафа, поигрывая мечом, и предупредил: – Только без эксцессов, а то сразу голову долой.
– Верю, – согласился я.
Меч стоял в углу комнаты, за стеллажом. От того места, где я находился, до него было четыре шага. От шкафа – пять. Я нажал и отворил дверку. Штурмовики напряглись, ожидая подвоха. Достал лежавшие на дне шкафа Доспехи Чистоты и положил на пол. Уступил место сунувшемуся альбиносу. До полуторника осталось три шага.
– Вот то, что вы ищете. – Я любезно отодвинулся в сторону.
Два шага.
– Без обмана? – спросил арийский молодчик.
– Они самые, из кургана, – подтвердил Эрик. Доспехи Чистоты громоздились на ковре, сияя гладкой стальной чешуей. Время было не властно над ними. Блеск завораживал, притягивал взгляд.
Я еще продвинулся к своей цели, оказавшись за спинами «светлых братьев». Я стоял почти у стеллажа. До угла оставался метр, всего ничего, однако тесак в руке синеглазого делал это расстояние непреодолимым. Конечно, пойди я на рывок, до оружия, возможно, и дотянулся бы, но тут же был бы заколот. Или зарублен. Белобрысый крепыш нагнулся и потрогал Доспехи. Сейчас он их заберет.
Времени оставалось в обрез, но суетиться было нельзя. Мне требовалось сделать лишь шаг.
Шаг.
Я протянул руку и взял прислоненный к стене меч. Это оказалось просто. Сложнее было незаметно вытащить его из-за стеллажа.
Крепыш поднял Доспехи. Синеглазый изумленно уставился на меня. Я крутнул мечом. Полуторник был узкий и плохо отбалансированный, более похожий на лом, чем на боевое оружие. Альбинос оглянулся. Он был ближе остальных, и я обрушил клинок ему на голову.
Реакция у него была потрясающая. Альбинос мгновенно пригнулся, словно ждал удара. Меч пролетел над ним, грозя увести нерастраченную силу в паркет, но я, малость научившийся обращению с полуторником, сумел развернуться и приложить белобрысого клинком по шее. Крепыш подвижностью альбиноса не обладал и замер в обнимку с Доспехами как истукан. Я угодил плашмя, поэтому голову не отрубил, просто сбил с ног. Крепыша снесло на стену. Он с грохотом упал и застыл на полу черной грудой, накрыв собой латы.
Альбинос выскочил из кабинета. Я пырнул мечом синеглазого. Тот отпрянул, толкнув Эрика, неловко парируя выпад тесаком. Он перепугался. Следующим тычком я мог бы пронзить его насквозь, но было не до этого – улизнувший меченосец представлял опасность для моих близких, поэтому я поспешил им на выручку.
В комнате альбинос вытащил из-под пальто страшенный эсэсовский тесак.
– Эрик, держи его! – крикнул я.
Орал для устрашения противника. Пусть не думает, что придет подмога, хотя бы несколько секунд. В бою все средства хороши.
Следовало использовать любую мелочь, потому что надеяться я мог только на себя. Невредимое семейство скучилось на диване. Валерия Львовна обнимала мужа и дочь, являя собой яркий пример готовности к самопожертвованию. Из тестя воин был никудышный – он сидел с разинутым ртом. От такого помощи не дождешься.
Я ткнул мечом альбиноса. Тот отскочил. Мы закружились по комнате, которая стала чем-то напоминать Колизей. В кабинете со звоном распахнулась оконная рама, потянуло свежим воздухом. Я безуспешно атаковал альбиноса. Легкое опьянение сделало мое тело вертким. Это помогало, потому что совладать с парнем в обычном зажатом состоянии было бы проблематично. Он резво скакал вдоль стен, уходя от уколов, а размахнуться, чтобы рубануть как следует, не позволял потолок.
До поры до времени меня спасала только превосходящая длина меча, позволяющая удерживать альбиноса на расстоянии. Но долго так продолжаться не могло – я уже выдыхался. Трудно сказать, чем бы закончился поединок, если бы Маринка не снялась с Дивана и не скрылась в прихожей.
«Светлый брат» контратаковал. Я с трудом увернулся и сделал разящий выпад, но управиться с таким шустрым противником оказалось очень непросто. Альбинос скользнул вбок, отведя удар. Полуторник застрял, зажатый в щели между арийским клинком и рогом гарды, превратившейся в настоящую ловушку для мечей. Рукоятка рванулась из пальцев. Я не удержал меч, и он вывалился на палас.
– Илья, ложись!
Не раздумывая, я прыгнул на пол. Упал ничком и развернулся ногами к противнику, чтобы было чем встретить, если нападет.
Полыхнула шоковая вспышка. Я лежал, уткнувшись носом в толстый ворс и зажмурившись, но мне все равно досталось. Перед глазами поплыли оранжевые блики. В квартире сразу стало тихо: остальные получили по полной программе.
Я встал. Комната напоминала музей восковых фигур. Светошоковый фонарь – средство действенное и беспощадное. Не убереглась даже Маринка, хотя я учил ее обращению с фонарем. В неприятной близости от себя я увидел широко распахнутые зенки альбиноса. Он утратил последние краски, машинально обернувшись на окрик. Глаза его побелели. Зрачок сузился в невидимую точку. От яркого света зрительный пигмент родопсин сгорел, и радужная оболочка временно обесцветилась.
Родственники пребывали не в лучшем состоянии, но сейчас меня заботили куда менее близкие люди. Те, кто остался в кабинете: Эрик и синеглазый. Последний особенно. Уж что-то подозрительно тихо там было. Я подобрал полуторник, проморгался и осторожно заглянул в соседнюю комнату.
На меня никто не напал. Желающие повывелись. Задувающий в распахнутую настежь балконную дверь ветер ерошил волосы на голове придавившего Доспехи рыцаря. Эрик молча корчился на полу, обхватив руками живот. Под ним изрядно натекло. Весь ковер пропитался кровью.
Очевидно, синеглазый шпиганул его перед уходом. Он не был готов попасть в такую передрягу, бригадира старшие «братья» выбрали не из храброго десятка. Вот он и поспешил воспользоваться запасным выходом, благо второй этаж – не высота. Плюнул на цель визита и бросил команду на произвол судьбы. Своя шкура дороже; кто может гарантировать, что «черный археолог» не увлекается коллекционированием человеческих голов? Должно быть, внезапное появление полуторника и резвость, с которой я начал им махать, произвели на белокурую бестию неизгладимое впечатление. Можно было решить, что мне повезло, но тогда наглость – это действительно счастье. «Бог помогает тому, кто себе помогает».
Прежде всего я связал «светлых братьев». Крепыш дышал, но находился в глубоком нокауте. Напарник же подавал более активные признаки жизни. Постепенно родопсин восстанавливался и глаза альбиноса наливались красным.
Я вызвал «скорую помощь» и осмотрел Эрика. От потери крови он впал в забытье и боли не чувствовал. Располосовали его нехило: требушки горяченькие высыпались из его брюшной полости не хуже, чем у писателя Мисимы.
Боря сидел дома, не подозревая, что творится у него под боком. Я порадовал его новостями, отдал Доспехи Чистоты и приказал не высовывать носа из дому. Затем позвонил Славе, вкратце обрисовал суть дела и попросил приехать. Кое-как успокоил и спровадил с глаз долой тещу с тестем. В ожидании врачей проинструктировал Маринку. Милиции не боялся. Мною владела абсолютная убежденность, что больше отмеренного я не получу, но и уготованного избежать не получится.
И все же, все же…Уверенность поколебалась под давлением здравого смысла, когда прибыл воин-афганец. Вошел он без звонка, дверь в квартиру не закрывали, вот-вот должна была появиться «скорая», И милиция, которую в таких случаях врачи оповещают самостоятельно. Корефан долго не размышлял. Осмотрев мой домашний Колизей, Слава сказал:
– Жми ко мне, Ильюха. Ксюша дома, она тебе откроет. Мы с Маришкой встретим врачей и отвалим. Нечего тут мусарню вымораживать.
Коротко и ясно. Слава хоть и не был большого ума, но всегда знал, что делать. И меня учил: «Выключай мозги, включай соображение». Именно это пресловутое соображение и выручало нас в самых безвыходных ситуациях, когда времени думать просто не было. Я привык доверяться Славе, он всегда оказывался прав. Ментов и в самом деле ждать не стоит, ничего хорошего они не принесут. Есть мнение, что Моисей, спускаясь с горы Синай, ненароком разбил шестую глиняную скрижаль с заповедями Господними, поэтому до нас их дошло всего десять. Одиннадцатая якобы гласила: «Не попадайся!» – в точности про меня. Двенадцатая: «Не болтай!» – это про Эрика. Держал бы язык за зубами, был бы сейчас здоров. И нам неприятностей меньше, расхлебывай теперь эту кашу, приправленную молодцами в черном вместо изюма. Сидя в тюрьме, делать это несравненно сложнее. Поэтому нечего попадаться. «Береженого Бог бережет, небереженого конвой стережет». Положняковыми кашками я до отвала накушался по первому сроку и был ими сыт. Спросил только:
– А с этими что делать? – указывая на сопящих бок о бок «сыновей Солнца».
– А чего с ними делать? – удивился Слава. – Здесь оставим, пускай их мусарня пользует. Надо же легавым кого-то сожрать.