Ей нужно много денег, и продать можно только две ценности.
Вспомнив, как Блейд небрежно разбрасывался золотыми соверенами и шиллингами, Онория точно поняла, где достать средства. Но ее тошнило от такой расчетливости. Если выбрать этот путь, то дороги назад уже не будет. И жившая в глубине ее души частичка, которая принадлежала юной, наивной девчонке, грезящей о белом рыцаре, который умчит ее прочь, не хотела расставаться с принципами. Блейд был добр к ней, и пусть за его ухаживаниями стояли скрытые мотивы, она не могла удержаться от мечтаний.
Онория медленно пошла в сторону города. Она инстинктивно знала, куда идет, хоть мысленно и сопротивлялась. Это последний шанс. Опасный, ужасный выбор, ведь она рискует очутиться в недрах печально известных тюрем Эшелона ещё до заката, но попытаться стоило.
Если ее постигнет неудача… Ну что ж, тогда Онория похоронит мечты, соберет остатки гордости и придет к Блейду молить о том, чтобы стать его содержанкой.
* * *
На Онорию злобно уставился громадный металлический орел, расправивший крылья над полой стеклянной сферой, охранявшей ворота. В середине круглого механизма пульсировал электрический шар, время от времени выпускавший синюю молнию, поражающую внутреннюю поверхность стекла.
Мисс Тодд смотрела на искру, чувствуя, как вспотели ладони в изношенных кружевных перчатках. Засунув удостоверение личности в щель у ворот, она ждала, затаив дыхание, пока металлические зубцы опустятся в выемки в карточке. Аккумулированная молния засверкала, но не ударила. Выдохнув, Онория осторожно вошла в сад.
До Викерса покровителем отца был герцог Кейн. Онория выросла в этом доме и знала его почти так же хорошо, как сам хозяин.
Пройти в служебные помещения можно с черного хода. Онория кралась через заросли, прислушиваясь, нет ли поблизости служебного робота или гуляющих трэлей. Сады оказались не такими огромными, как ей запомнилось. В детстве они виделись бесконечными, с многочисленными тропками, где они с Леной бегали, и густой листвой, за которой можно спрятаться. Онория дошла до черного хода на кухню и открыла дверь. Разумеется, там никого не было. Здесь питались только трэли, и, по последним сведениям, у Лео их лишь трое.
Дом Кейна почти не изменился. Вот и проблема долголетия. По прошествии многих лет голубокровные не меняли ничего ни дома, ни в управлении страной. Принц-консорт правил уже сорок лет, но с тех пор, как он установил суровые законы, почти ничего не изменилось. Городские стены разделяли Эшелон и бедняков. Иными словами, у каждого свое место и своя задача.
Конечно, подобное правление не преуспело во Франции. Тамошняя инфицированная аристократия считала себя неуязвимой. И только когда большинство из них сложили головы на плахе революции, английские голубокровные перестали почивать на лаврах и занялись проблемой. Пусть люди и годны в основном только на роль трэлей, все же они могут представлять опасность.
И умный принц-консорт это понимал. Официально правила его красивая молодая жена, королева Александра, но всем было известно, кто на самом деле стоял у власти. Люди любили королеву, поэтому принц-консорт выставлял ее напоказ на улицах и собирал восторженные толпы под дворцовым балконом. На людях он пылинки сдувал с жены и изображал красивого голубокровного возлюбленного. И если глаза королевы остекленели, а кожа слишком побледнела, большинство обывателей считали это данью моде.
И, конечно, в случае беспорядков в дело вступал легион металлогвардейцев.
Онория проникла на нижние этажи, касаясь дорогих белых китайских обоев на стенах. Мраморные полы цвета слоновой кости с турецкой красной ковровой дорожкой посередине. Несколько раз мисс Тодд слышала тихий отчетливый шум служебного робота и пряталась в одной из комнат для гостей. Автоматизированные уборщики, может, и не умели справляться с незваными гостями, но были способны поднять тревогу.
Онория скользнула в закрытый лабиринт коридоров служебного крыла и поднялась на третий этаж. В библиотеке слышались голоса. Стараясь не наступать на скрипучие половицы, Онория пробралась в хозяйскую спальню.
Большую часть комнаты занимала громоздкая кровать с пологом на четырех столбиках, к которым были привязаны тяжелые занавески из красного бархата. Послеполуденное солнце отбрасывало сияющие квадратики на красные ковры.
Онория достала из ридикюля тяжелый пистолет. Не стоит рисковать. Отец говорил, что если ей когда-нибудь понадобиться помощь, то стоит прийти сюда, но Лео Бэрронс, которого она знала — мальчишка, подкладывавший лягушек ей за пазуху и обманом заставивший дотронуться до сферы с аккумулированной молнией, — уже вырос и изменился. Он теперь один из них.
Дверь распахнулась.
— Какого черта ты здесь делаешь? — прошипел Лео, закрыл дверь и угрожающе шагнул в сторону незваной гостьи.
Онория подняла пистолет и взвела курок.
— Стой на месте!
Лео застыл, а на его лице появилось непонятное выражение. Онория воспользовалась возможностью рассмотреть Бэрронса. В детстве он был блондином, но теперь его шелковистые и похожие на лунный свет волосы потемнели до цвета старинного золота. Сегодня Лео облачился в накрахмаленный черный бархатный камзол с буфами на рукавах, свободную белую рубашку и обтягивающие кожаные брюки. На пальцах блестели кольца, в ухе сияла золотая серьга со свисающим рубином.
— А ты изменился, — заключила Онория. Его кожа казалась бледной, почти… серебристой.
Посмотрев на пистолет, Лео пожал плечами.
— Такова жизнь. — Пройдя по комнате с кошачьей грацией, он завернул к шкафчику с напитками. Глянул искоса из-под шелковистых ресниц и помахал бутылкой с плещущейся внутри рубиново-красной кровью: — Не желаешь выпить?
— Благодарю, но откажусь.
Лео плеснул крови в бокал. И хотя питье напоминало кларет, оно казалось плотнее и не таким прозрачным, как спиртное. Без сомнения, куплено прямо со слив-заводов Уайтчепела. Мисс Тодд смотрела на хозяина дома с отвращением. Знает ли он, сколько людей продали жизни за то, что он так небрежно пьет? Да и есть ли ему до этого дело?
— За тобой охотится половина жителей Лондона, — проворчал Лео, не сводя с Онории черных как ночь глаз.
— Я была осторожна.
Приподняв бровь, Бэрронс спросил:
— Пристрелишь меня? Нет? Тогда убери игрушку.
Онория сосредоточилась на прицеле, который превратился в четкую линию, а Лео стал размытым черным пятном на заднем плане. Бэрронс шевельнулся, и она подняла глаза одновременно с тем, как он обхватил дуло пистолета.
— Опусти оружие, Онория, пока кто-нибудь не пострадал.
На этот раз в его голосе не было ни следа мальчишеской беспечности.
Мисс Тодд стиснула зубы.
— Если бы я хотел тебе навредить, то не стал бы подниматься наверх, а просто послал бы сюда Викерса, — заметил Лео, подняв руки вверх.
— Викерса? — В ужасе Онория опустила пистолет. — Он здесь?
— В библиотеке. — Лео поморщился. — Тебе чертовски повезло, что он тебя не учуял — до того сам надушился. О чем ты только думала, явившись сюда? Ты же понимаешь, что за домом следят.
— Я в отчаянии, и никто не видел моего лица. Я опустила голову, и шляпка…
— Черт возьми, твой запах, Онория. Охранники полагаются не только на зрение.
Она тут же с подозрением посмотрела на Бэрронса.
— Зачем пришел Викерс?
Лео улыбнулся такой знакомой насмешливой улыбкой.
— Политика. Он пытается меня использовать. Твой побег плохо отразился на его репутации.
Онории поневоле стало неловко. Не стоило беспокоиться, Лео для нее ничего не значит, но…
— С тобой все будет в порядке?
— А тебе не наплевать? — спросил он, глядя на нее в упор.
— Конечно же, не наплевать.
Бэрронс моргнул и посмотрел в бокал.
— Я тебе не нравлюсь.
— Я бы и врагу не пожелала столкнуться с Викерсом. К тому же отец всегда благоволил тебе, — прошептала она.
Они встретились взглядами.
— Тебе нужны деньги, — прошептал Бэрронс, проведя пальцем по краю бокала и опустив глаза.
— Я потеряла работу, мой наниматель понял, что я что-то скрываю.
— Найди другую.
Лео поставил бокал и пошел к двери.
— Не могу. — Онория схватила его за рукав. И то, как он застыл, пугало. — Я не могу прокормить Лену и Чарли, даже работая. Мне нужно взять немного из трастового фонда, который отец для нас учредил. Ты — душеприказчик. Мне нужно совсем немного денег, чтобы продержаться, пока…
Лео вырвался и схватил ее за запястье.
— Ты не понимаешь. Если я воспользуюсь средствами фонда, люди начнут задавать вопросы. Плохо уже то, что твоей отец назначил меня душеприказчиком. Я не смогу объяснить, зачем снимаю большие суммы денег.
— Тогда возьми из своих и можешь оставить себе все папино наследство. Только одолжи мне немного, чтобы продержаться год. Обещаю, что прошу в первый и последний раз. Больше ты меня не увидишь.
— Не могу.
Ее кровь вскипела.
— Ты имеешь в виду, что не станешь. Ты, ревнивый сукин сын, ты так поступаешь потому…
— Молчи.
— Они и твои брат и сестра. — Онория пожалела, что не сдержалась. Она до сегодня не говорила Лео, что знала, почему он так третировал ее в детстве или с какой стати отец так часто говорил о нем.
Лео окаменел.
— Я — Кейн, так что лучше не бросаться подобными обвинениями, особенно вслух. Я ведь могу и обидеться на измышления о незаконном рождении. Тебе повезло, что у меня еще остались какие-то странные теплые чувства в отношении тебя и твоей семьи. Денег не дам, тебе придется справиться самой. — Он скользнул взглядом по фиолетовым юбкам с элегантными оборками, скрывающими потертый подол. — Непохоже, чтобы все было так плохо. Наверное, стоит расстаться с предметами роскоши, что ты захватила с собой.
Онория стиснула зубы и прошипела:
— Я ошиблась, думая, что ты порядочный человек. Признаю свою неправоту.
— У тебя пять минут. — Лео пошел к двери развязной походкой. — Я отвлеку Викерса. И, ради бога, побрызгайся моим одеколоном, чтобы скрыть свой запах. — Внезапно он остановился. — Кстати, у тебя случайно нет дневника?
— Дневника? Отцовского дневника? — Ложь легко сорвалась с ее губ.
— Да.
— Я не видела его с тех пор, как сбежала из дома Викерса. — И не скажет Лео, даже если бы и видела. — А что?
— Ты уверена? — спросил Лео, глядя на нее черными глазами.
— Уверена.
Он кивнул, и яркий блеск в его глазах потускнел.
— На твоем месте я бы не задерживался. И больше сюда не приходи.
— Не волнуйся, не приду.
Ее последний шанс вышел в коридор и захлопнул дверь.
— Черт возьми!
После всего случившегося ей казалось, что Лео мог бы найти в себе частичку человечности и помочь им.
Похоже, она ошиблась. А теперь очутилась в ловушке в одном доме с монстром из кошмаров, и можно только надеяться, что Лео ее не предаст.
Она была такой дурой. Пыталась избежать неизбежного. Онория потерла руки. Зачем мучиться? Неужели так плохо продавать себя? Возможно, в глубине души жила вера, что они выкарабкаются из ужасного болота, и она займет свое прежнее место в обществе.
Теперь возвращение невозможно. И сбежать нельзя. Она неделями голодала из принципа. А хуже всего: сознавала, что этим все и закончится.
Может, все будет не так уж плохо. Блейд ничего ужасного ей пока не сделал. И хотя он не классический красавец, но все же своим присутствием заставлял ее сердечко трепетать, а тело теплеть. Говорят, что иногда женщина даже испытывает удовольствие в процессе, но Онория съеживалась от отвращения при одной лишь мысли.
Кого она пытается обмануть?
* * *
— Неприятности? — спросил Викерс, выглядывая из окна. Солнце осветило его бледную напудренную кожу и светлые, почти белые кудри. Как и старшее поколение голубокровных, герцог пудрил волосы. Ресницы тоже были слишком белыми, а губы — по-девичьи розовыми.
Лео тихо и осторожно закрыл за собой дверь.
— Вовсе нет. Одна из моих трэлей заскучала.
Бэрронс улыбнулся, зная, что Викерс почувствует аромат крови в его дыхании.
Снаружи тихонько заскрипели половицы. Когда Онория прошмыгнула мимо библиотеки, до Лео донесся сильный запах его одеколона. Викерс безразлично посмотрел вслед девушке и ровным тоном заметил:
— Стоило бы научить ее не мешать.
Лео вскинул бровь и устроился в кресле, закинув ногу на подлокотник.
— Уже сделано, больше она меня не побеспокоит.
Викерс кивнул.
— Хорошо. Так ты что-нибудь выяснил о местонахождении семьи Тодд? Бэрронс, прошло уже шесть месяцев! Кое-кто мог бы подумать, что ты прилагаешь мало усилий.
В устах герцога это обычное замечание превратилось в угрозу. Лео покрутил кольцо, глядя, как свет играет в изумруде. Ему хотелось поскорее избавиться от Викерса. Люди Лео искали вампира, но так пока и не нашли.
Но скоро найдут. Не вампира, так его следы. Существо не сможет устоять перед искушением. Оно станет убивать жителей Лондона, и у Эшелона возникнут проблемы. И тогда одного дуновения ветерка хватит, чтобы развалить карточный домик, который Бэрронс отчаянно пытался удержать на месте. В его мире все зависело от внешнего благополучия, и если кто-то из его многочисленных врагов докажет, что ему было известно о вампире, дом Кейна уничтожат вместе с чудовищем.
Тот, кто знал о голубокровном, близком у Увяданию и не уведомил власти, по меньшей мере получит суровый выговор от Совета. Но если станет известно, что именно он ответственен за инфицирование и появление вампира…
У него нет времени ни на Онорию, ни на других. Им придется выпутываться самостоятельно.
— Твои драгоценные Ночные ястребы тоже не нашли ни одной зацепки, — ответил Лео, точно зная, почему так получилось. Онория почти не оставила следов, а остальное он сам уничтожил давным-давно. — Терпение, Викерс, они выберутся на свет. И когда это случится, я буду их поджидать.
Мрачное выражение промелькнуло в бледно-серых глазах Викерса и тут же пропало. Он изучил аккуратно подстриженные ногти и кружево, свисающее с рукавов.
— Первым позови меня. Только найди их, а я уж разберусь с неблагодарными паршивцами.
— А девушка? Онория?
На этот раз Викерс не смог скрыть жар похоти во взгляде.
— Онория, — ласково прошептал он. — Она моя. Пора сломать эту надменную сучку. — Герцог встал и щелкнул пальцами. — Найди их и сообщи мне. — И без лишних церемоний вышел в облаке духов. Сильный аромат не мог полностью скрыть присущий ему слабый запах гнили.
Лео смотрел, как закрылась дверь, лениво покусывая ноготь. Увидев свою руку, он застыл. При свете его кожа казалась почти серой. Результат инъекций коллоидным серебром уже нельзя скрыть. Он не может этим заниматься бесконечно долго, иначе в Эшелоне прознают, что Лео отчаянно пытается подавить вирус.
Ему нужен дневник, пока он сам не стал источать запах гнили. Но если записи не у Онории, то где же?
Глава 6
Онория постучала в дверь, чувствуя, как сердце уходит в пятки. Вокруг нее кружился густой туман. Она нервозно оглянулась через плечо, затем покрепче запахнула новую шаль.
Утром Онория продала все платья и материнскую брошь. Этого хватило, чтобы оплатить астрономические счета от доктора и даже осталось несколько монет на месячную ренту. Она купила пару приличных повседневных платьев, сшитых из кусачей шерсти коричневого и серого цвета, а также прочные ботинки. Лена, увидев, что сделала сестра, заплакала.
К своему изумлению, Онория почти не жалела, что разорвала последние связи с прежней привилегированной жизнью. Теперь уже назад пути нет. Как ни странно, она не чувствовала ничего, когда отдала красивые платья. Волновалась лишь, сколько можно за них выручить.
Стоило бы подождать. Денег хватит на целый месяц, но не следовало тянуть в надежде на чудо. Если она не договорится с Блейдом сейчас, то не наберется смелости никогда.
Из-за приоткрывшейся двери выглянул мальчишка, приставший к ней тогда на площади.