— Кстати, меня зовут Ник, — продолжал он, по-прежнему обращаясь к цветку. — Знаю, я не очень похож на архиепископа Кентерберийского, но человек я довольно безобидный. Впрочем, она мне все равно не поверит. Понимаешь, она же читала в газетах все эти ужасы про людей, которые с виду ни дать ни взять добропорядочные обыватели, какие по уик-эндам газоны подстригают, а на поверку оказываются маньяками-убийцами.
Дейзи, которая лихорадочно рылась в руководстве по обслуживанию автомобилей, на секунду подняла голову.
— Если человек разговаривает с цветочком, то он уж точно маньяк.
— Ты слышал? — Он сделал удивленное лицо. Она, оказывается, подслушала наш приватный разговор. Какая наглость! Что же до того, маньяк я или нет, то будет тебе известно, наш дражайший наследник престола, говорят, тоже любит поболтать с цветами. Ты его сразу узнаешь, если он остановится здесь, чтобы перекинуться парой слов, — такой лопоухий и ходит, заложив руки за спину.
Дейзи изо всех сил старалась игнорировать его, но это давалось ей нелегко, поскольку их разделяли каких-нибудь шесть футов и она, несмотря на то что он был в темных очках, постоянно ощущала на себе его пристальный взгляд. Мимо то и дело проносились машины. Дейзи уже совершенно озверела от жары, выхлопных газов и чудовищной влажности.
Не обращай на него внимания, мысленно приказала она себе.
Наконец-то все было готово. Запаска, руководство, домкрат, гаечный ключ. Сначала снимаешь колпак, потом ослабляешь гайки, устанавливаешь домкрат, снимаешь колесо, ставишь запасное, а потом все то же самое, только в обратном порядке.
Короче говоря, раз плюнуть.
Проблема, однако, заключалась в другом. Ее синенькое, в белых цветочках платьице было не то что бы неприлично коротким, но и недостаточно длинным для того, чтобы, склонившись в три погибели с гаечным ключом в руках, выглядеть скромницей. Притом что этот тип развалился прямо у нее за спиной.
Да черт с ним! Можно подумать, он никогда женщин в трусиках не видел! Да для него что в трусиках, что без трусиков…
Так-то оно так, но ведь на мне эти черненькие трусики, которые мама положила в носок на Рождество. Они даже задницу не прикрывают.
Скажи спасибо, что не панталоны. Тэра не возражала бы: пусть хоть десяток мужиков заглядывают ей под юбку. Ее бы это лишь позабавило.
Разве что Тэра ни за что не стала бы сама менять колесо. Ей такое и в голову бы не пришло. Этот тип и рта бы не успел открыть, как она заворковала бы, обворожительно улыбаясь: «Ах, Боже мой, я была бы так вам признательна…» Ну и тому подобное. А сама бы сидела со скучающим видом в машине, вместо того чтобы корячиться на такой жаре. А когда он закончил бы, она бы наградила его еще одной ослепительной улыбкой, а возможно, и поцеловала бы. И уж конечно, не отказалась бы его подвезти и всю дорогу флиртовала бы напропалую. Ибо — что греха таить — он действительно того стоит.
То есть, если бы ты была такой, как Тэра, тогда конечно… Для Тэры флирт своего рода искусство. Однако не следует забывать, что с Тэрой такого никогда не случилось бы, потому что она разъезжает на новеньком джипе «судзуки» — папочкином подарке к восемнадцатилетию, — а не на этой груде металла, которую завернут на первом же техосмотре.
Тэра была ее лучшей подругой, но иногда Дейзи просто сгорала от зависти.
Что ты заладила: Тэра, Тэра?.. Займись лучше делом, резко одернула себя Дейзи.
Снять колпак оказалось плевым делом. Дейзи воспрянула духом.
Прежде чем установить домкрат, ослабь гайки. Это оказалось потруднее, но тоже ничего страшного. С тремя Дейзи справилась довольно легко.
Но вот на четвертой сломалась. Сколько она ни пыхтела, гайка не поддавалась.
Хичхайкер лежал на траве и, подперев голову рукой, наблюдал за происходящим с нескрываемым удовольствием. Наконец не выдержал и решил дать ценный совет:
— Может, смазать? У тебя в багажнике есть машинное масло?
Заткнулся бы ты!
Дейзи поднатужилась.
— Наклонись пониже, — не унимался он. — Тогда упор будет лучше.
Ты только этого и ждешь!
— Да провались ты!.. — Дейзи нагнулась ниже и что было сил надавила на рукоятку ключа.
Хоть бы что.
— Да, с этими гайками бывает морока, — с притворным участием заметил тот. — Смотри, если сорвешь резьбу, тогда ты действительно влипла.
Ну все, с нее довольно. Красная от напряжения и злости, Дейзи выпрямилась и, размахивая гаечным ключом, двинулась на него.
— Я тебе самому сейчас резьбу сорву, ты, несносный оболтус…
Он неожиданно легко вскочил на ноги и, вытянув руку, спокойно сказал:
— Послушай, дай-ка мне. — С этими словами он хладнокровно — отчего Дейзи разозлилась еще больше — забрал у нее ключ.
Боже, до чего же досадно было ей наблюдать, как уверенно он набросил ключ на злополучную гайку. Казалось, он ни на минуту не сомневается в собственных силах. Вот если бы еще гайка отвернулась…
Но гайка и не думала отворачиваться.
Дейзи, которой было не чуждо ничто человеческое, не смогла удержаться от смеха, заметив, как он озабоченно насупился. Однако справедливости ради стоит заметить, что она тут же взяла себя в руки. Очередная попытка опять закончилась ничем.
— Хм. — Он выпрямился. — Похоже, дело дрянь.
С раннего детства у Дейзи сложилось впечатление, что большинство мужчин, попадая в критические ситуации, оказываются совершенно беспомощными. Теперь она еще больше укрепилась в своем мнении.
— Ты хочешь сказать, что не можешь отвернуть гайку. Хотя взялся за дело с таким видом, будто всю жизнь только этим и занимаешься.
Как она и думала, эти слова задели его за живое.
— Просто я старался не очень сильно давить. Если хочешь, чтобы я сорвал гайку, могу попробовать.
— А что же мне тогда прикажешь делать?
Он пожал плечами и тыльной стороной ладони смахнул со лба разметавшиеся волосы.
— Позвони в Автомобильную ассоциацию. Здесь неподалеку есть телефон.
Ее мать, слава Богу, никогда не считала, что взносы в эту организацию помогают экономить деньги. Особенно с такой машиной, как Драндулет.
Однако она будет торчать здесь вечность. Вот если бы он все-таки смог отвернуть эту проклятую гайку…
— Прошу тебя, попробуй, нажми посильнее, — произнесла она торопливо, вдруг испугавшись, что он действительно может ретироваться.
На этот раз ей и впрямь показалось, что он собирается сорвать злосчастную гайку к чертям собачьим. Мускулы у него под рубашкой буквально ходили ходуном, лицо исказилось от натуги. И тут гайка отступила перед его неимоверными усилиями.
— Фу, — вырвалось у него. Он выпрямился и промолвил, отдуваясь: — Упрямая зараза. Такая же упрямая, как ты.
Дейзи почувствовала такое облегчение, что у нее даже голова закружилась.
Он тут же снова присел и начал устанавливать домкрат.
— Нет, нет, не надо, — заверещала Дейзи. — Я тебя подвезу. Только я хочу сделать это сама. Никогда в жизни не меняла колесо — должна же я научиться.
Он снова поднялся и посмотрел на нее сверху вниз.
— Я так и знал.
А я так и знала, что ты скажешь, что так и знал.
— Мне показывали. В общем, будь добр, подвинься, пожалуйста…
Отступив на шаг в сторону, он молча наблюдал за ней, ограничившись тем, что держал гайки.
Только когда операция успешно завершилась, Дейзи увидела, что похожа на взмыленную лошадь. Пальцы у нее были чернее ночи, волосы, которые она предусмотрительно завязала узлом, растрепались и теперь свисали жалкими космами.
— Садись, — сказала она, погрузив в багажник спустившее колесо и инструменты.
Хичхайкер бросил назад сумку и уселся спереди, отодвинув сиденье как можно дальше.
Дейзи захлопнула дверцу. Если ты еще раз выкинешь какой-нибудь фокус, про себя обратилась она к Драндулету, клянусь, я утоплю тебя в ближайшей реке.
Ей чертовски хотелось умыться, но при себе у нее были лишь бумажные салфетки, которыми она кое-как вытерла руки.
— С лицом бы тоже надо что-то сделать, — заметил Хичхайкер. — Ты его руками запачкала.
Взглянув в зеркало, Дейзи убедилась, что он прав. На носу и на щеках чернели пятна, делавшие ее похожей на Тома-трубочиста.
Послюнявив салфетку, она стерла грязь с лица и, прежде чем тронуться с места, встряхнула головой, отбросив назад копну золотисто-каштановых волос, а потом забрала их в пучок на затылке.
— Вот это да! — воскликнул Хичхайкер. — У тебя волосы прямо как у леди Годивы.
— Не такие длинные.
— Чуть ли не до пояса! Такими можно задушиться.
— Можно еще душить мужчин, которые действуют на нервы. — Дейзи мельком оглянулась, и машина тронулась.
Последние слова Дейзи, видимо, возымели действие, потому что некоторое время спутник ее молчал. Однако это не означало, что он вовсе не обращал на нее внимания. Напротив, Дейзи все время чувствовала на себе его оценивающий взгляд. Мало-помалу радостное возбуждение, которое овладело ею, как только они выехали на дорогу, улеглось. Радио как назло не работало. Воцарившееся в кабине молчание и эти его беззастенчивые взгляды начинали тяготить ее. Салон Драндулета едва ли можно было назвать просторным, и Дейзи казалось, что Хичхайкер нарочно стремится занять как можно больше места. По крайней мере, его коричневая от загара нога находилась в подозрительной близости от нее.
И все в нем, начиная с этого бедра и заканчивая волосатой и такой же коричневой грудью, дышало природной силой и неуемной энергией. Даже от источаемого им теплого мужского запаха, от его непринужденной манеры держаться Дейзи становилось не по себе. Она вдруг представила себе греющихся на солнышке тигров.
Она снова покосилась на его мускулистое бедро, и у нее екнуло сердце. В нем, должно быть, килограммов восемьдесят. А в ней? От силы пятьдесят.
По спине у нее пробежал холодок. Это вдалбливали в нее с раннего детства, лет с пяти-шести. Незнакомые мужчины. Машины. «Дорогуша, на вид он может показаться невинным как ягненок, но внешность обманчива…»
Он может оказаться кем угодно. Что, если?..
Не будь идиоткой!
Дейзи с такой силой стиснула руль, что у нее побелели костяшки пальцев.
Словно почувствовав ее волнение, он повернулся вполоборота и произнес:
— Возможно, это не мое собачье дело, но я почему-то даже рад, что ты не берешь попутчиков.
Что-то в его голосе заставило ее вздрогнуть.
— Уверяю, больше подобного не повторится.
— Это уж точно. Готов побиться об заклад.
Если раньше по спине ее пробежал холодок, то теперь ей показалось, что сердце ее превратилось в кусок льда. Почему это он готов побиться об заклад? И что он там нес насчет того, что ее волосами можно задушиться?
Не пори чушь!
А кто порет чушь? Именно так и поступают все маньяки — нагоняют на вас страху, но не сразу, а постепенно, маленькими дозами. От этого они еще больше балдеют.
Держи себя в руках.
Увидев, что крайняя полоса свободна, Дейзи резко вывернула руль, съехала на обочину и затормозила.
— Убирайся, — приказала она, не отнимая рук от руля. — Убирайся сию же минуту, иначе, клянусь мамой…
И тут она решилась. Сняла руку с руля и нажала на клаксон.
— Какого черта?..
— Убирайся вон! — истошно закричала Дейзи.
— Прекрати сигналить!
Не успела она опомниться, как он выставил вперед ладони, словно обороняясь от привидения.
— Только не надо кричать. О'кей? Я исчезаю. — Его голос звучал примирительно-успокаивающе; таким голосом увещевают человека, у которого не все дома. — Сейчас я выйду, открою заднюю дверь и заберу свою сумку. И потом ты можешь спокойно ехать. О'кей?
Выйдя из машины и забрав сумку, он с размаху шмякнул ею по кузову.
— Проваливай, — напутствовал он ее. — Советую заехать к психиатру. Тебе не помешает. — С этими словами он зашагал прочь, в обратную сторону.
Дейзи словно окаменела. Страх, сковавший все ее члены, постепенно растаял, и вместо него возникло омерзительное, тошнотворное чувство — как будто она вляпалась в дерьмо.
Бросив взгляд в зеркало, она увидела, что он остановился метрах в пятидесяти от нее с намерением поймать другую попутку. В этот самый момент на капот упала первая капля дождя.
Что я наделала? — с ужасом подумала она.
Кляня себя последними словами, Дейзи подала машину назад.
Он не обращал на нее внимания.
Она открыла окно.
— Послушай, извини. Я просто испугалась.
— Вот этого не надо…
Голос его был исполнен такого сарказма, что на глаза у Дейзи навернулись слезы.
Между тем дождь усиливался. Тяжелые капли барабанили в лобовое стекло, предвещая настоящий ливень.
Ее незадачливый попутчик по-прежнему голосовал оттопыренным большим пальцем, словно Дейзи и не было рядом.
— Честное слово, мне жаль, что так вышло, пробормотала она, высунув голову в окно. Садись же. Сейчас хлынет как из ведра. Все равно здесь тебе ни за что не поймать попутку. Забирайся в машину.
— Благодарю покорно, лучше утонуть.
Дейзи вдруг подумала о том, как вымокла бы сама, не отверни он эту проклятую гайку, как ей пришлось бы под дождем тащиться к телефону, а потом стучать зубами в машине в ожидании автомеханика.
— Прошу тебя, садись, — взмолилась она. — Я не хотела закатывать истерику. Просто эта твоя фраза о том, что моими волосами можно задушиться… — Голос ее дрогнул, и она смолкла.
Он наконец удостоил ее взгляда, и Дейзи увидела, что складки в уголках его рта разгладились. Неторопливо подойдя к машине, он открыл заднюю дверцу и бросил на сиденье сумку.
Дождь уже поливал вовсю, и, когда молодой человек снова уселся рядом с ней, с волос его стекала вода.
— Большей глупости я не мог придумать, — удрученно пробормотал он и, повернувшись к ней, добавил: — Прости, я не подумал.
— Я тоже, — прошептала Дейзи.
В уголках его губ промелькнула улыбка.
— Мир? — предложил он, протягивая ей руку. — Кстати, на тот случай, если ты по-прежнему считаешь меня мешком с удобрениями… — Он снял очки. — Как видишь, они вовсе даже не карие.
Сердце у Дейзи затрепетало.
Это было как в «Волшебнике из страны Оз», когда после черно-белых кадров экран внезапно взрывается красками. Глаза его при всем желании нельзя было назвать карими. Зеленые, в обрамлении роскошных, густых и темных, ресниц, они не могли принадлежать злодею. И было в его глазах еще нечто, чего нельзя потрогать руками, — неистовство, нежность и лукавство…
И этот человек два часа будет сидеть рядом с ней. В ее старом ржавом Драндулете.
Вот если бы ее сейчас видела Тэра! Она бы умерла от зависти. С другой стороны, невозможно представить, чтобы Тэра на ее месте так же суетилась, боясь ляпнуть что-нибудь не то, и чувствовала себя как побитая собака.
— Мир, — сказала Дейзи, подавая ему руку.
— Меня зовут Ник, — представился он. — Как ты, должно быть, уже догадалась.
Рука у него была теплая и сильная, и он не торопился выпускать ее ладонь. А взгляд его потрясающих глаз тем временем окончательно растопил ледышкой засевший в ее сердце страх.
Если она и поколебалась перед тем, как назвать ему свое имя, то он ничего не заметил. Ей никогда особенно не нравилось имя Дейзи, она находила его каким-то беззубым, растительным [3]. В общем, лютики-цветочки. Обладатель такого имени, по ее мнению, должен являть собой существо тупое и безмозглое. Ее настоящее имя звучало ненамного лучше, всегда вызывая если не откровенное недоверие, то, по крайней мере, вопросы.
— Привет, Ник, — беззаботным тоном, стараясь подражать своей лучшей подруге, сказала она. — А я Тэра.
ГЛАВА 2
Назвавшись Тэрой, Дейзи вдруг почувствовала себя легко и свободно. Она даже удивилась тому, как просто с языка слетает ложь.
— Это твоя машина? — спросил Ник, когда они наконец тронулись.
— Да-а, — не задумываясь, протянула она. — Я знаю, это всего лишь груда металлолома, но я только три недели назад сдала на права, и папа решил, что мне лучше пока поездить на старой колымаге, которую нестрашно и поцарапать. На Рождество он собирается подарить мне джип «судзуки».