– Да, я понял. Но ты все-таки постарайся передать мои слова нашему другу Косте. В конце концов, последнее решение остается за Генеральной прокуратурой. Или – президентом?
– Я думаю – последнее.
– Тогда я могу только повторить: мне жаль, что ты так быстро покидаешь меня.
– Во всяком случае, поужинать вдвоем мы еще успеем, – улыбнулся Турецкий...
Казалось бы, эта тема закрылась, но вечером – а у Турецкого был билет на первый утренний рейс в Москву, – за ужином, Пит снова, как бы невзначай, вернулся к ней.
Заговорил о том, что в нелегкой сегодняшней ситуации самое важное – это полное доверие между людьми и государствами, особенно такими могучими, как Штаты и Россия. И это все пустые разговоры, что русские ослабели, потеряли престиж в мире, нет, у великих держав так не бывает. И конечно же не может какой-то там коммерсант внести раздоры между странами, но тем не менее общая атмосфера, конечно, – хочешь не хочешь – изменяется не в лучшую сторону.
Крепко, видать, насели бывшие коллеги на старину Пита. Ни для кого не тайна, кем является гость Реддвея. А теперь они знают и зачем он, собственно, прилетал. И каким делом занимается, тоже знают. Да и Влад ляпнул не по уму – насчет того, кто вычислил Дроуди. И Питу это наверняка доложили. Вот он и проверяет своего гостя на «вшивость» – друг или не друг? Скажет правду или нет?
– Я догадывался, что мы вернемся к этой теме, Пит, – сказал Турецкий. – Но поначалу просто не готов был раскрыть тебе всю подноготную. Ты знаешь смысл этого слова.
Пит важно кивнул.
– И еще я тебе благодарен, как другу, что ты не стал утром настаивать и тянуть из меня жилы. А теперь послушай, в чем дело. У вашего Дроуди был далеко не мирный бизнес, это уже установлено. Но... как мы говорим, не пойман – не вор. И все, вероятно, обошлось бы для него, если бы он только этим и ограничился: ну купил чертежи секретной торпеды, смылся и – гуляй! Однако между покупателем и продавцом возник конфликт – кто кого обманул, мы сейчас разбираемся. Но в результате продавец оказался убитым. Хотя было достаточно ловко сымитировано самоубийство. Не касаемся сейчас и этого вопроса. Получив наконец требуемое, Дроуди решил попутно избавиться и от последнего свидетеля сделки. И хотел отравить женщину, которая передала ему недостающие материалы. Но был арестован.
– Однако, Алекс, насколько мне стало известно, этот акт был как бы... инспирирован, да?
– Извини, я забыл сказать тебе, что Федеральная служба безопасности задолго до этого наблюдала за Дроуди. Причина? Его навязчивый, пристальный интерес к нашим секретным разработкам оборонного значения. А взяли его, что называется, «на горячем». Женщина сама созналась, раскаялась, дала признательные показания. А все дальнейшее будет, я думаю, зависеть от поведения самого Дроуди. И в конечном счете, как ты верно заметил утром, от наших президентов.
– Спасибо, Алекс, – удовлетворенно кивнул Реддвей. – Нет, я просто уверен, что мы не зря вместе работали. И будем, Алекс, у меня нет никакого сомнения. Наверное, я сам отвезу тебя утром в аэропорт.
– Пит, я же абонировал машину!
– Ее доставят туда, куда ты скажешь, это не твоя забота, Алекс...
...Обратная дорога показалась легкой и скорой.
Турецкий поглядывал в иллюминатор на разорванные кучевые облака под собой, видел в промоинах далекую однотонную землю, а из головы никак не выходили слова Пита, процитированные им на прощание из Библии:
– Кто прольет кровь человеческую, того кровь прольется рукою человека: ибо человек создан по образу Божию; вы же плодитесь и размножайтесь, и распространяйтесь на земле, и умножайтесь на ней...
У Пита была зверская память на подобные вещи.
И теперь, отхлебывая виски, которое сунул ему на дорожку старина Пит, Александр размышлял о том, что Господь Бог, находясь, вероятно, на такой же высоте, напутствовал Ноя в его нелегкую дорогу в будущее, в мировую память, в историю.
Интересно другое: как же Он мог разглядеть с такой высоты и старика Ноя, и его сыновей, положивших начало новой цивилизации? Впрочем, сама постановка вопроса была в корне неверной и даже вредной. Ибо Богу изначально все ведомо и все видно. Раздвинет Он облака и скажет непонятливому дураку: ну не нравишься ты Мне, понял?.. А ты, дурак, не рыпайся и не строй дома, если про тебя все заранее известно... и ни один твой дом и часа не простоит на земле.
Виски было очень неплохим, оттого и мысли – несколько возвышенными и летучими.
Но суровая правда жизни призывала вниз, на землю, где люди продолжают обманывать и убивать друг друга, почему-то надеясь, что Бог простит... Или уже ни на что не надеясь? Полагая, что сам с усам? Что всех обведешь вокруг пальца? Объегоришь?..
Нет, господа хорошие, на всех вас найдется управа. Может, не сегодня. Это – как камень ляжет...
А уж Мухтар постарается!
С этой здравой мыслью Александр Борисович Турецкий и заснул.
Исход дела был ему, в общем, ясен.
Истина всем нужна. И не все ее боятся. Потому военные не зря волнуются. Кто-то хотел бы списать на врага, который, как известно, не дремлет. Кто-то продолжает считать, что это свои же и влепили торпеду в собственный корабль. А кто-то знает правду, но не желает, чтобы ее узнали и остальные. Пока же хорошо уже то, что до международного вооруженного конфликта дело не дойдет.
Значит, все-таки трагическая цепь случайностей?
Меркулов внимательно слушал подробное сообщение Турецкого, сумрачно кивал и прихлебывал давно остывший чай. Александр не совсем понимал его реакцию. И, закончив доклад, стал ожидать ответа.
– Наш генеральный, – наконец соизволил заговорить Костя, – завтра, по всей вероятности, будет докладывать президенту о том, как продвигается расследование. В этой связи тебе придется кое-что повторить еще сегодня. Он знает, что ты уже прилетел, и тоже ожидает твоего сообщения. На всякий случай надень завтра свой парадный мундир. Я ничего не могу исключить. Возможно, и нас с тобой пригласят. Вячеслав по моей просьбе уже сделал краткую выборку, я посмотрел и снова убедился, что работа проделана достойная. Да, кстати, дело Дроуди пока не обсуждается. Видишь, и особая заинтересованность в нем Питера лишний раз показывает, что все они готовы вмешать сюда политику. Но мы постараемся не дать им этого сделать. Есть уголовное дело, которое потребует внимательного дальнейшего рассмотрения, и поэтому торопиться мы не будем. Касаемо же американских подводных лодок, ну что ж, я готов поверить нашему другу Питеру. Ибо никто не заинтересован в разжигании конфликта. И еще я тебя хотел попросить, Саня, вот о чем. Сразу после доклада у генерального съезди-ка, братец, в Ясенево, знаешь, кто там обосновался?
– А то! И что, меня там ждут?
– Да, и готовы кое с какими данными познакомить. Но вовсе не для того, чтобы ты с ходу взял да и отказался от основной своей рабочей версии. От той поганой торпеды, с которой все и началось. Считай, что это тебе для сведения. Впрочем, ты и сам поймешь. А теперь собирай свои материалы и пойдем...
Генеральный прокурор так же, как и Костя, не перебивая и не задавая встречных вопросов, внимательно выслушал сообщение Турецкого, потом переглянулся с Меркуловым и заметил:
– Да, мне тоже представляется, что командировка Александра Борисовича небезуспешна. Константин Дмитриевич вас предупредил, Александр Борисович, о том, что завтра с утра надо быть готовым к поездке в Кремль?
– Предупредил.
– Надеюсь, у вас нет возражений? – улыбнулся генеральный.
– Почту за честь.
– Приятно слышать. Тогда вы свободны. Константин Дмитриевич, задержитесь, пожалуйста, ненадолго.
– Езжай, – сказал Костя Турецкому и почти незаметно подмигнул.
Через полчаса Турецкий подъехал к проходной комплекса Службы внешней разведки. Предъявил удостоверение, и охранник, открыв ворота, показал, куда следует припарковать машину. Оставив водителя дожидаться, Турецкий отправился к одному из зданий, на которое указал все тот же охранник.
Видимо, он успел позвонить, потому что у подъезда Александра Борисовича встретил вежливый молодой человек и попросил следовать за собой. Поднялись лифтом, потом прошли несколько коридоров. Наконец уперлись в дверь, на которой не было ни номера, ни фамилии.
Навстречу Турецкому поднялся из-за письменного стола пожилой мужчина с седыми висками, но иссиня-черной шевелюрой и представился:
– Сергей Николаевич, – и кивком отпустил сопровождающего. – Я разговаривал с Константином Дмитриевичем по поводу одного интересующего вас вопроса, Александр Борисович. Константин Дмитриевич попросил проинформировать вас. Хочу предупредить, что сообщенная вам информация не подлежит распространению. Это исключительно для сведения. Не больше. И ссылаться на нее также нежелательно. И знать ее даже вашим ближайшим коллегам тоже необязательно. Вы меня понимаете? – Сергей Николаевич обаятельно улыбнулся.
– Я понял вас. Мне следует дать подписку?
– Нет, ну что вы! Достаточно того, что вы меня правильно поняли. Так вот в чем дело. Мы получили сообщение источника о том, что неделю назад в небольшой норвежский порт Харстроумен, это на севере страны... – Сергей Николаевич подошел к стене и, отодвинув в сторону занавеску, открыл огромную карту Северной Европы. Маленькой указкой, не глядя, ткнул над собой. – Это вот здесь, в районе залива Аннфьорд. – Вернулся к столу и сел, сложив руки перед собой. – Поздней ночью... Вы бывали на Севере?
– Там – нет. На нашем – случалось.
– Ну тогда, я думаю, вы примерно представляете, какие в это время года ночи. Так – ни то ни се. Вроде и светло еще, но – август! Так вот в этот маленький порт, не приспособленный для стоянки крупных военных судов, тем более подводных, вошла, как вы, вероятно, уже догадались, подводная лодка. Никаких опознавательных знаков, без огней и ничего такого, что могло бы даже косвенно указать на ее происхождение или страну приписки. Сопровождал лодку большой рыболовный траулер под флагом Норвегии. Повторяю, это произошло поздно ночью. Утром же, когда удалось проникнуть в порт, выяснилось, что никакой траулер, тем более под норвежским флагом, сюда не заходил. Не оказалось и подводной лодки. Все старания выяснить ни к чему не привели. Ответственные лица в порту утверждают, что ничего подобного не было, но туманы, которые спускаются под утро со скалистых, обрывистых берегов, вполне могли принять форму чего-то вещественного, которое при соответствующей фантазии можно принять и за очертания судов. Любопытно также, что о присутствии двух судов в порту свидетельствуют и местные рыбаки, готовившие свои суденышки и находившиеся поблизости. Норвежская полиция по этому факту «массового гипноза» начала расследование. Закономерен вопрос: для чего я вам все это рассказываю?
– Естественно.
– Среди свидетельств, о которых сообщает источник, имеются и такие. Подводная лодка странного черного цвета имела в носовой части явные повреждения, типа грубых соскобов, на что указывали более светлые по тону полосы.
– И это все?
– Ну, пожалуй, еще один факт: заход состоялся ровно через семь дней после аварии на «Соколе».
– Вы верите вашему источнику?
– Тогда зачем же бы я позвонил Константину Дмитриевичу? – Сергей Николаевич широко улыбнулся и сделал движение, будто собирается подняться. Турецкий понял и встал сам.
– Благодарю. Нечто подобное, кстати, уже высказывалось в прессе, – сказал он, пожимая руку хозяину кабинета.
– Мы внимательно читаем газеты, – еще шире улыбнулся Сергей Николаевич. – Всего вам доброго. – Он нажал на кнопку возле телефонного аппарата. Вошел молодой человек. – Проводите, пожалуйста, нашего гостя. И попросите водителя подать машину прямо к подъезду. Мой горячий привет Константину Дмитриевичу, – добавил уже Турецкому.
...Турецкий ехал домой, а в голове пульсировала только одна здравая мысль: «Ну черт бы вас всех побрал!..»
Но уже из дома, немного успокоившись, решил позвонить Косте.
Тот тоже оказался дома и сразу взял трубку.
– Ты-то сам в курсе? – с ходу спросил Турецкий.
– Конечно.
– И что?
– Саня, – скучным голосом после короткой паузы ответил Меркулов. – Я же тебе сказал: для сведения. Не больше. Умным людям достаточно и намека. Или ты расслабился в Альпах?
– К сожалению, не успел.
– Ну вот и прекрасно. Да, кстати, сегодня подтвердили необходимость нашего присутствия. Так что не забудь парадный мундир... хотя у тебя другого-то пока и нету. И не тушуйся, ты свое дело сделал и все точки расставил. Ну конечно – торпеда! Так что не стоит краснеть.
– Костя, можно глупый вопрос?
– Если совсем глупый, то... не знаю, а так?
– А как же народ?
– Почему, не такой уж и глупый... Вот поднимем, Саня, со дна морского... Впрочем, боюсь, это произойдет очень нескоро. Но могу сказать с почти стопроцентной уверенностью, что твой доклад наверху воспримут правильно. И значит, главное ты сделал. Отдыхай пока...