И он провел пальцем вдоль борозды, которую Петька, однако, никак не мог рассмотреть.
— Не видишь?.. Ну, а я вижу. Теперь стой… Теперь нужно дальше.
Он поднялся и пошел, немного согнувшись, опираясь руками около коленей, боком, двигаясь очень медленно и пристально вглядываясь вниз.
— Так… — заговорил он через минуту, — так-так… вот она.
Вдруг он порывисто шагнул и что-то поднял с земли.
— Тут, — сказал он с уверенностью, показывая Петьке какой-то желтый лоскуток. — Видал ты это?.. Должно, от штанов либо от кофты…
Он бросил лоскуток, нагнулся опять и все так же боком стал подвигаться дальше.
Петька шел за ним, покрикивая на медведя:
— Васька, назад! Васька, стой!
Несколько раз Семен останавливался, замахивался на Ваську и кричал вполголоса, иногда понижая голос до шёпота:
— Назад, анафема!
Васька щурил глаза, будто Семен собирался выстегать ему глаза хворостиной, пятился задом, и наконец, пошел рядом с Петькой…
Стали попадаться смятые кусты, поломанные ветки…
В одном месте, в низине отчетливо видны были следы нескольких человеческих ног.
Семен сосчитал следы.
— Четверо, — сказал он Петьке. — Вчетвером тащили.
Еще прошли они около сотни шагов.
Где-то, скрытый за кустами, звенел глухо, как под землей, ручей.
— Стой теперь, — сказал Семен. — Тише, Петька…
Осторожно опустил он винтовку прикладом вниз и оперся о ствол.
Кругом было тихо.
Вдруг где-то внизу, за кустами не было видно, где, отчаянным взвизгивающим лаем залилась собака.
В ту же минуту, прежде чем Петька успел придти в себя от неожиданности, медведь скрылся в кустах…
Потом Петька опять его увидел: глухо ворча, он поднялся на задние ноги.
В кустах что-то блеснуло.
Собака продолжала лаять визгливо, звенящим переливчатым лаем.
Яркая тонкая огненная полоса сверкнула из кустов… громко бухнул выстрел.
С яростным ревом медведь опустился опять на четвереньки и, ломая ветки, как солому, двинулся вперед.
Петьке видна была только его спина. По обе стороны отгибались влево и вправо, смыкаясь опять позади его, тонкие виноградные лозы.
Медведь вдруг как-то сразу всем своим грузным телом подался вперед.
Страшный, почти не человеческий стон донесся из кустов… Что-то хрустнуло, слабо и глухо… Снова послышался стон… Но теперь стон был тише и глуше и пробежал по кустам каким-то умирающим звуком…
Потом все стихло.
— Васька, назад! — крикнул Семен, кидаясь в кусты…
У Петьки мелькнула мысль:
«Вот оно, началось самое страшное».
Он тоже побежал за Семеном.
Семён остановился и повернулся к нему.
— Стой, тут обрыв!
Но Петька все-таки сделал еще несколько шагов вперед.
Перед ним, действительно, был обрыв, крутой, совершенно голый, лишенный какой бы то ни было растительности.
На краю обрыва вниз лицом лежал человек в китайской одежде — бумажных кофте и юбке.
Около валялась длинная черная блестящая коса, забрызганная кровью.
Затылок несчастного представлял одну сплошную рану… Пятна крови проступали и на воротнике кофты и на левом рукаве, разодранном до самого плеча.
Обрыв спускался почти отвесно саженей на пять в узкую долину.
Из-под большего коричневого, почти красного камня посреди обрыва бил фонтаном ключ и водопадом падал вниз, образуя у подошвы обрыва широкий полноводный ручей, катившийся вдоль обрыва…
Какие-то две маленькие человеческие фигурки бежали через долину, перепрыгивая через рытвины и ямы, покрывавшие сплошь берега речки. В их руках Петька заметил ружья.
Он направился к обрыву.
Еще две фигурки стояли поодаль на другой стороне долины, опираясь на лопаты.
Издали сверху они казались совсем маленькими, точно Петька смотрел на них сквозь уменьшительное стекло.
Долина раньше, вероятно, была руслом реки: она сплошь вся краснела и желтела от покрывавшего ее песка и глины.
Ярко, отчетливо вырисовывались на красно-желтом фоне тени от бежавших и стоявших неподвижно фигур в желтых и синих кофтах и юбках.
XVII
— Ложись! Что ж ты стоишь! — крикнул Семен и дернул Петьку за край пиджака.
Петька присел.
— Еще увидят, — шепнул Семен.
Семен лежал на животе, широко расставив ноги.
Он готовился стрелять по бегущим.
В руках была винтовка.
Верхняя часть туловища немного приподнялась.
Поставив левую руку локтем на землю впереди себя, он откинул кисть руки почти под прямым углом. Винтовка свободно лежала у него на ладони; только чуть-чуть придерживал он ее сбоку большим пальцем. Правая рука, поставленная тоже локтем на землю, плотно охватывала шейку приклада…
Указательный палец он держал на спуске и чуть-чуть шевелил им спуск, то прищуривая, то снова открывая левый глаз…
Вдруг весь он как-то съежился и подобрался.
Палец не трогал больше спуска, подведя его к отказу… Левый глаз прищурился, образуя мелкие, расходившиеся к виску морщинки в уголке глаза…
Тррах!..
Маленькая фигурка в желтой кофте выронила ружье, кувыркнулась головой вниз и осталась неподвижна…
Семен даже не шелохнулся, не оглянулся на Петьку, не посмотрел вниз, где на желтом песке еле заметно желтела неподвижная, словно нарисованная, маленькая фигурка…
Крак-крак, — слышится лязгающий звук магазина.
Винтовка опять готова к выстрелу.
Снова он замер.
Петька видит, как другая маленькая фигурка бежит назад.
Снова выстрел…
Словно лопнуло что-то над ухом у Петьки. Первую минуту он ничего не видит, не видит ничего и во вторую минуту…
Только потом различает близко друг от друга две небольших, неподвижных фигуры внизу на песке…
Он оглядывается на Семена.
Семен переставляет прицел.
Переводит глаза опять вниз… Там пусто. Нет никого…
— Пошел назад, — звучит голос Семена, резкий, отрывистый, как лязг его магазинки.
Крак… крак.
Семен снова прицелился.
Что-то треснуло по ту сторону долины — точно раскололся один из красных камней, нагроможденных там по бурожелтому откосу… Странный тонкий писк прорезывает воздух над Петькиной головой.
Писк сейчас же обрывается, словно он впился в воздух позади Петьки и заглох сразу.
Семен опять выстрелил и вместе с выстрелом и с лязганьем затвора и магазина Петька слышит его голос:
— Сторонись, по нас стреляют.
Так вот что это треснуло за рекой. Значит, манзы там на откосе…
— Гляди, вон твой цирюльник еще с одним бегут к лодкам.
— Бей по ним, — опять врывается ему в уши голос Семена.
Где лодки? Кто бежит? Кого нужно бить?..
Петька различает, наконец, две фигуры, бегущие вдоль ручья… Вон и лодки. Одна побольше, другая маленькая.
Петька прицелился…
А над головой опять: «пи-и-и», словно камень пустили рядом с ним из праща.
Громко раздается Петькин выстрел. У него патроны с черным порохом. Клубится белый дым. Из-за дыма пока ничего не видно…
Но вот дым рассеялся.
Петька промахнулся. Фигуры уж близко около берега… Вот одна прыгнула в лодку… Торопливо отпихается веслом от берега.
Другая фигура вскакивает в воду по колени, схватывается руками за борт, тащит лодку.
Петька выстрелил еще раз… Опять промах.
А лодка уже плывет…
Быстро ее уносит течением.
— Дядя Семен!
— Погоди… догоним…
Голос у Семена глухой, словно надорванный.
Он опять целится… Только не по лодке.
Выстрелил и встал.
— Готово!..
Теперь Петьке видно, как с гребня откоса катится какой-то комочек. Он различил на мгновенье кувыркнувшиеся в воздухе ноги… потом опять все слилось, смешалось и спуталось… Комочек затянуло пылью.
— Двое их там было, — говорит Семен. — Обоих… А и хитры ж… Схватись они со мной все разом, может, ни один бы не ушел… А теперь самый-то главный поминай, как звали… Да, небось, и золото унес.
— Да вы бы по нем стреляли, — говорить Петька.
Семен смотрит вдаль, в сторону откоса, молча, нахмурившись.
— Н-да — говорит он, — а с откоса-то в меня. Сперва их было нужно, а этих мы догоним. Я думаю так: они только на откосе для того и засели, чтоб дать этим уйти…
Он крестится, пробует ногою край обрыва, потом осторожно заносит ног. вниз…
Из-под ноги сыплется песок, мелкие камешки, земля.
— Не сверзнитесь! — кричит Петька.
Семен опять крестится… Медлить некоторое время и выбирается снова на берег обрыва.
— Небось, у них есть тут дорожка, сами-то ведь как-нибудь лазили же ведь?..
Он вопросительно взглядывает на Петьку.
— Надо поискать.
И идет по краю оврага.
Дорожка, действительно, нашлась и совсем недалеко… Обрыв здесь быль не так крут и спускался книзу уступом. Отсюда уже добраться до реки не представляло большего труда… Порядочно пришлось только повозиться с медведем, потому что он ревел, упирался и ни за что не хотел сразу переместиться с одного уступа на другой…
Все время его пришлось понукать, подталкивать, дергать за шиворот.
Кое-как, наконец, добрались до ровного места.
Под ногами была глинистая почва, словно нарочно засыпанная сверху мелкими разноцветными камешками…
Камешки визгливо гремели и скрипели под ногой.
В нескольких шагах бежал ручей, скорее речка, очень полноводная и довольно широкая.
Вода была почти наравне с берегами и хлестала в берега, перекатываясь временами через край. Река словно дышала. Словно её синяя грудь вздымалась в бурном порыве. Словно ей было тесно в берегах…
Белая пена неровными клоками плыла посередине… В некоторых местах ее прибивало к берегам, и она собиралась у берегов легкими хлопчатыми клочьями, подобными белому гусиному пуху…
Большая, на несколько человек, лодка с веслами в уключинах, наполовину втащенная на берег, чуть-чуть колыхалась под напором воды…
Тихо скрипели уключины.
Около весел и под кормой вздутыми хлопьями медленно крутилась пена. Иногда ее отрывало от кормы, и она, кружась, плыла дальше по течению, разрываясь на более мелкие клочки…
Опять началась возня с медведем… На этот раз он сопротивлялся более энергично… Отправиться в плавание он, очевидно, не имел ни малейшего желания…
Семен решил плыть без него.
— Пусть он идет берегом!
— А догонит? — спросил Петька.
— Ну вот!.. Еще лучше… В случае если чего, так даст знать в роде как давеча.
Семен сел на весла, Петька на руль.
Лодка поплыла по течению быстро и легко, так что весла пришлось оставить…
Семен поднялся и стал звать медведя:
— Васька! Васька!
Но медведь, войдя по брюхо в воду, только ревел, смотря ему в след…
— Васька, Васька!
Медведь, наконец, сообразил. Выбрался на берег и вприпрыжку смешно и неуклюже, однако, довольно быстро, побежал вдоль берега, около самой воды, все не спуская глаз с Семена.
Скоро он нагнал лодку, снова попробовал было войти в воду, но сейчас же оставил это намерение и, затрусил берегом.
В лодке Семен нашел несколько небольших мешков с рисом, топор, пилу, узелок с бельем.
Золотоискатели, очевидно, уже готовились покинуть заимку…
Семен пошарил еще под сиденьем на корме и вытащил оттуда пучок смоляных факелов.
Эти факелы особенно привлекли его внимание.
Он показал их Петьке, встряхнул ими перед самым его носом и сказал, значительно надвинув брови:
— Видал?
И опять тряхнул факелами.
— Знаешь, что это?
— А что? — спросил Петька.
— А знаешь, что такое «гнус»?
Про гнус Петька слышал… Против них бессилен тигр, медведь и иногда даже человек…
Тигр — царь тайги, гнус — царь азиатской степи…
Гнус нападает скопом… Тысячами и миллионами собираются на необозримом степном просторе оводы, комары, мошки и накидываются яростно на путника, на зверя, на лошадь, на полевую мышь, на степного шакала…
От гнуса нет спасения…
Обезопасить себя от него можно только огнем и дымом…
И если человек, пустившись в глубину степи, не позаботится захватить с собой факела, особенным образом приготовленного, горящего долго и медленно и страшно дымящего, он погиб…
Гнус убьёт его, как муравьи убивают мышь, попавшую в муравейник…
— Гнуса, я знаю, — сказал Петька.
— А я, — проговорил Семен, нагибаясь и опять пряча факелы под сиденье, — знаю теперь, где искать твоего цирюльника… В степи отсюда одна дорога…
XVIII
— Петька, стой! К берегу!..
Семен схватился за весла и загреб ими, тормозя лодку.
Под веслами закипела вода. Весла изогнулись, как тростинки. Лодка сразу пошла тише.
Петька повернул руль…
В несколько взмахов Семен подогнал лодку к берегу.
— Они, — шепнул он, повернувшись к Петьке.
— Где?..
— И то, — сказал Семен, — так ничего не видно…
Он опять налег на весла, действуя ими теперь уже в обратную сторону.
Лодка кормой назад отошла немного от берега.
— Вот они…
И, схватив Петьку за рукав, Семен потянул его к себе, указывая вдаль вниз по течению.
— Видишь?
— Вижу, — шепнул Петька.
Беглецы были шагах в четырехстах… Издали, казалось, их лодка еле ползет по речке… Вдруг она совсем остановилась и через секунду вырисовалась ясно во всю длину.
Они тоже причаливали к берегу.
— Нам их только бы тут не упустить, — заговорил Семен, — а там уж я знаю. Правь вон к тем кустам.
Недалеко в реку вдавался небольшой мысок, поросший лозняком…
Два, три удара веслом — и лодка врезалась носом в лозняк, дрогнула, отошла немного назад, но Семен уже бросил весло и схватился обеими руками за ветки лозняка…
Лодка опять дрогнула и остановилась.
Семен выскочил на мысок…
Шумя лозняком, к нему подбежал медведь, но он на него цыкнул и замахал руками.
Медведь попятился, постоял немного, глядя то на Семена, то на Петьку, втаскивавшего лодку на берег, и лег.
Семен повернулся к Петьке.
— Вылезли!..
Петька закрепил лодку и подошел к нему…
— Вылезли?
Не поворачиваясь, Семен кивнул головою.
Через минуту он зашептал, все стоя к Петьке спиною:
— Надо идти за ними… Берегом пошли…
И, перепрыгнув через медведя, он побежал по мысу между кустами, немного согнувшись и балансируя винтовкой, так как под ноги постоянно попадались кочки и камешки. Выбравшись на береговую полосу, он присел на корточки и, защитив глаза рукой от струившихся прямо ему в глаза солнечных лучей, глянул вдоль по берегу…
Золотоискатели были отчетливо видны. Беглым шагом они шли берегом речки; за ним двигались их тени, лиловые на прибрежном песке.
Долина здесь значительно расширялась. Потоки солнечного света лились на нее сверху. Река вдали в перспективе красных, желтых и коричневых падей сверкала и искрилась.
Семен махнул Петьке рукой. Потом, когда Петька подошел к нему, шепнул:
— Факелы захвати…
Петька сбегал за факелами.
— Теперь идем…
И он двинулся вперед, все также согнувшись, прячась за чахлый лозняк, попадавшийся на каждом шагу среди глыб камней, кочек торфяника и свалившихся с крутизны обрывов стволов деревьев.
Вслед за ним, в точности повторяя каждый его шаг, прыгал через кочки и камни его медведь…
Петька шел позади медведя.
Так в полном молчании подвигались они вдоль реки, друг за другом, не остановившись ни разу, не замедлив шага.
Прошло полчаса, час…
Солнце уж скрылось за деревья… Стало темнеть. Веяло сыростью.
Семен вдруг остановился и присел.
Тоже сделал и Петька.
— Должно, на ночлег стали, — шепнул ему Семен. — Слышь, Петька?..
Он повернулся и подпрыгал к Петьке на корточках, смешно выворачивая ноги.
— Мы так и пойдем за ними, — зашептал он; —может, у них тут еще где есть причал…
Беглецы, действительно, остановились на ночлег…
Но они не развели огня, вероятно, из опасения, чтобы огонь не привлек внимания погони…