Скоро придет.
— Вот и отлично. А пока я хочу побеседовать с Томом.
Хиллман подошел к столу и наклонился надо мной. В зеленоватом полумраке кабинета его лицо казалось расплывчатым, словно он смотрел сквозь толщу воды.
— Прежде чем вы начнете беседовать с Томом, я хочу сообщить вам кое-что.
Хиллман умолк. Тщетно прождав несколько секунд, я спросил:
— О Томе?
— О нас обоих. — Хиллман снова заколебался, не сводя с меня пристального взгляда. — Да нет, пожалуй, я сегодня и так был слишком откровенен.
— Но не исключено, что другой такой возможности вам не представится, а быть до конца откровенным вам все равно придется, иного выхода у вас не окажется.
— Вот тут вы не правы. Кроме меня никто этого не знает.
— Чего «этого»? Вы имеете в виду себя и Тома?
— Вот именно, и давайте прекратим разговор.
Однако я видел, что Хиллман испытывает непреодолимую потребность поделиться своим секретом. Он топтался около стола, не решая начать, и я вдруг вспомнил, с каким чувством он говорил о своей любви к Тому.
— Том ваш настоящий сын?
— Да, моя плоть и кровь, — без колебаний подтвердил Хиллман.
— И вы единственный, кому это известно?
— Ну, Кэрол, конечно знала, а позже проговорилась Майку. Она пришла ко мне после ареста мужа за кражу казенного фотоаппарата и просила что-нибудь сделать для него. Я обещал, и она, будучи интересной девушкой, отблагодарила меня… Она подарила мне только одну ночь.
— И тем не менее вы утверждаете, что являетесь отцом ее ребенка?
— Утверждаю, Том родился спустя ровно девять месяцев, двенадцатого декабря.
— Это ничего не доказывает. Его отцом мог быть и Майк Гарли и кто-нибудь другой.
— Нет и нет. До встречи со мной Кэрол не знала мужчин. В силу какого-то физического недостатка Майк не мог иметь дел с женщинами. Когда появился Том, я выразил желание усыновить его, и Майк согласился в обмен на мое предложение добиться для него не слишком сурового наказания за дезертирство.
— Иными словами, помогли ему избавиться от тюрьмы?
— Да. Как командиру корабля это не представило для меня особой трудности.
— Мистер Хиллман, но зачем вам потребовалось усыновлять Тома? Почему вы сразу не взяли сына к себе и не объявили, что это ваш родной сын?
— Вы забываете, что я уже был женат на Элейн, а она не простила бы мне измены, она же фанатичная пуританка.
— С большими деньгами…
— Не отрицаю, что я нуждался в ее средствах, чтобы начать собственное дело. Когда мы усыновили Тома, я сказал Элейн, что, по заключению доктора Вейнтрауба, у меня никогда не будет детей. Я опасался, как бы она не узнала, что я отец ребенка.
— Может, вы и в самом деле не можете иметь детей?
— Опять… А Том? Если уж на то пошло, бесплоден не я — бесплодна Элейн.
Глава XXVII
Мы прошли в гостиную. Хотя Том уже вернулся, казалось, что в доме все еще царит атмосфера ожидания. Элейн сидела на том же месте, на софе, и что-то вязала.
— Где Том? — обратился к ней Хиллман. — Все еще наверху?
— Я слышала, как он спускался по черной лестнице. Наверно, миссис Перес кормит его на кухне. Он, кажется, предпочитает кухню гостиной, чему не следует удивляться, если вспомнить о его происхождении.
— Может, не будем больше возвращаться к этой теме, а?
С этими словами Хиллман подошел к бару и сделал себе очень крепкий коктейль. Он не забыл предложить и мне, но я отказался.
— Зачем приходил полицейский? — поинтересовалась Элейн.
— Чтобы задать несколько глупых вопросов, в которые я не желаю вникать.
— Уже двадцать пять лет я слышу одно и то же. Ты не желаешь ни во что вникать, чтобы не нарушать свой покой. Пусть неспокойно на сердце, пусть разлагается все вокруг…
— Хоть бы сегодня обойдись без мелодрам!
— Это не мелодрама — трагедия! У нас в доме трагедия, а ты не желаешь… вникать.
— Знаю, знаю! — спокойно согласился Хиллман, но я видел, что он готов вот-вот швырнуть бокал ей в лицо. — Я невежда-инженер, я никогда не изучал философию…
— Ну, с невежеством я еще могу мириться, — ответила Элейн, продолжая щелкать спицами, — но вот на твои увертки у меня уже не хватает терпения.
Хиллман отпил глоток и неловко взмахнул свободной рукой:
— Боже мой, Элейн! Ну когда ты перестанешь меня пилить?! Сейчас не время и не место для ссор.
— У тебя всегда нет ни времени, ни места для чего-нибудь серьезного. Ты никогда не пытался бороться с трудностями.
— Не скажи! Вот и сегодня мы с Арчером по-настоящему порылись в прошлом.
— В твоем неприглядном прошлом? А я-то считала, что ты занимаешься этим только со своими любовницами…
К моему облегчению, зазвонил телефон. Хиллман подошел к аппарату, что-то буркнул, прикрыл трубку рукой и повернулся ко мне:
— Бастиан спрашивает вас. Возьмите трубку в буфетной, а я послушаю здесь по параллельному аппарату.
Спорить было бесполезно. Я прошел в буфетную и, пока ощупью искал в темноте телефон, слышал, как в кухне миссис Перес мягким мелодичным голосом рассказывает Тому о своей родине в штате Синалоа, в Мексике. После журчащего голоса женщины бас Бастиана показался мне рыком льва.
— Арчер?
— Я.
— Очень хорошо. Я проверял эпизод с поездкой Дика Леандро. В беседе с его приятельницей, студенткой Кэйти Огильви, выяснилось, что у нее синий «шевроле», модель нынешнего года. После некоторых отговорок она показала, что вчера вечером он с ее разрешения брал машину и, судя по спидометру, наездил около ста миль.
— Вы уверены, что сама Огильви не ездила? Дэли не успел разглядеть как следует, но с Диком была либо девушка, либо юноша.
— Мисс Огильви с ним не ездила. Она очень рассердилась, когда узнала, что он возил другую девушку в ее машине.
— Но как она узнала, что Леандро возил именно девушку?
— Эта особа выронила в машине губную помаду в чудесном футляре белого золота пятьдесят шестой пробы. Кстати, если бы не помада, мисс Огильви вряд ли призналась бы, что одалживала Леандро машину. Он, очевидно, категорически запретил ей болтать.
— Но хотя бы объяснил, почему?
— Она знает только, что поездка имела какое-то касательство к похищению Тома Хиллмана… Так, что берем Леандро? Похоже, парадом командуете вы.
— Он сейчас должен быть здесь. Пожалуй, вам тоже следовало бы приехать.
— Вы говорите так, словно дело идет к завершению.
— Не сомневаюсь.
Бастиан положил трубку и я некоторое время сидел в темноте, размышляя над делом, общие очертания которого теперь горели перед моим мысленным взором так же ярко, как лампы мотеля «Дак».
Между тем миссис Перес на кухне продолжала певуче рассказывать Тому о Синалоа, где протекает так много рек. Ее отец по воскресеньям рыбачит, а улов распределяет среди соседей, и все они в этот день на завтрак готовят рыбу.
Том спросил, жив ли еще ее отец. Она радостно ответила, что жив и в добром здравии, хотя ему уже за восемьдесят.
— Я хотел бы навестить его как-нибудь, — сказал Том.
— Ну что ж, и навестишь.
Я открыл дверь в кухню. Том доедал суп. Миссис Перес с материнской улыбкой и отсутствующим взглядом склонялась над ним. При моем появлении женщина выпрямилась и с неприязнью посмотрела на меня.
— Что вам угодно?
— Переговорить с Томом. А вас попросил бы ненадолго оставить нас вдвоем. — Заметив, что мое предложение пришлось миссис Перес не по душе, я махнул рукой: — Впрочем, можете остаться. Никаких секретов в этом доме больше не должно быть.
— Благодарю вас.
Миссис Перес взяла чашку из-под супа, отошла к раковине и открыла кран с водой. Том с нескрываемой скукой смотрел на меня через стол. Он был бледен, но теперь уже чист и опрятен.
— Вообще-то мне претит расспрашивать тебя о некоторых подробностях, — начал я, — но есть вопросы, на которые можешь ответить только ты.
— Давайте.
— Мне не совсем ясно, что произошло вчера вечером. Ты был еще в «Барселоне», когда из Лас-Вегаса вернулся Майк Гарли?
— Да. Он приехал в отвратительном настроении и велел мне убираться, пока, говорит, «я не убил тебя». Мне все равно уже надо было уезжать.
— И тебя никто не пытался удержать?
— Наоборот, я же говорил — Майк хотел отделаться от меня.
— А Сайп?
— Он был так пьян, что вряд ли что-нибудь соображал, и заснул еще до того, как я ушел.
— В какое время ты покинул гостиницу?
— В начале девятого, еще не стемнело. На углу я сел в автобус.
— Дик Леандро уже не застал тебя, когда приехал в «Барселону»?
— Нет, сэр… Разве он был там? — удивился Том.
— Похоже. Сайп или Гарли когда-нибудь упоминали о нем?
— Никогда, сэр.
— Зачем он приезжал в гостиницу? У тебя есть какие-нибудь догадки, предположения?
— Нет, сэр. Я вообще мало что о нем знаю. Он же их дружок. — Том кивнул на дверь.
— Чей именно? Его или ее?
— Его. Но и она использует Дика.
— Например, для того, чтобы отвезти ее куда-нибудь?
— Для всего. Когда он выполнит какую-нибудь ее просьбу, она обещает оставить ему свои деньги: если же он пытается уклониться — ну, например, когда у него свидание с девушкой, — она грозит, что не оставит ни цента. В таких случаях он обычно не едет на свидание.
— А как, по-твоему, он может для нее пойти на убийство?
— Не знаю, на что он может пойти для нее, — медленно ответил Том. — Пожалуй, все будет зависеть от того насколько это рискованно и сколько денег можно будет получить.
— Гарли убили охотничьим ножом с полосатой ручкой, который подарил тебе отец. Когда ты видел этот нож последний раз?
— Он лежал в верхнем ящике комода в моей комнате, — после короткого раздумья ответил Том. — Вместе с бельем и носовыми платками.
— Дик Леандро знал об этом?
— Я никогда не показывал ему нож. Он вообще ни разу не заходил ко мне в комнату.
— А твоя мать… я хочу сказать, Элейн Хиллман… она знала, где лежит нож?
— Наверно. Она часто заглядывала ко мне и проверяла мои вещи.
— Сущая правда, — подала голос миссис Перес.
Я взглядом попросил ее воздержаться от комментариев.
— Насколько мне известно, как-то утром в воскресенье, когда она зашла к тебе в комнату, ты угрожал ей револьвером твоего отца.
Миссис Перес фыркнула. Том уставился куда-то в пространство позади меня, словно вновь, со стороны, увидел ту сцену.
— Это они нам рассказали? — наконец спросил он.
— Все было совсем не так! — крикнула миссис Перес. — Я слышала, как она кричала на Тома у него в комнате, а потом спустилась, вынула из стола в кабинете револьвер и опять побежала наверх, к Тому.
— Почему же вы не остановили ее?
— Я испугалась. А тут как раз услышала, что к дому подъезжает мистер Хиллман, вышла к нему и сказала, что наверху у нас скандал.
— Да все это не так уж важно, в конце концов, — тряхнул головой Том. — Я просто отобрал у нее пистолет.
— Она пыталась застрелить тебя?
— Она завила, что застрелит, если я не возьму свои слова обратно.
— А что ты сказал?
— Что скорее соглашусь жить в мотеле с моей настоящей матерью, чем в этом доме с ней. Вот она и вышла из себя.
— Почему же ты не рассказал об этом отцу?
— Он мне не отец. Да он бы и не поверил. А я к тому же был страшно зол на нее за то, что она скрывала от меня правду о моих родителях. Я отобрал у нее пистолет и направил на нее.
— Ты действительно хотел убить ее?
Том кивнул и низко опустил голову, почти коснувшись лбом стола. Миссис Перес подошла к юноше и положила руку ему на плечо. В эту минуту послышался звонок.
— У парадного входа звонят, — пробормотала миссис Перес, ни к кому не обращаясь.
Я оказался у двери в тот момент, когда Ральф Хиллман уже впускал Дика Леандро. Он показался мне каким-то постаревшим, с вытянувшимся и поблекшим лицом. Леандро рассеянно взглянул на меня и обратился к Хиллману:
— Шкипер, можно поговорить с вами наедине? Важное дело.
В двери гостиной появилась Элейн Хиллман.
— Надеюсь, не настолько важное, чтобы забывать о правилах приличия.
Заходи, Дик, и будь милым. Я весь вечер провела в одиночестве.
— Мы присоединимся к тебе позже, — заверил жену Хиллман.
— И так уже поздно, — раздраженно возразила она.
Дик Леандро напряженно смотрел то на нее, то на Хиллмана, словно зритель на теннисном матче, поставивший на одного из игроков все свое состояние.
— Ты не очень мил со мной, Дик, — с усмешкой заметила миссис Хиллман. — Ну, так и я не буду мила с тобой.
— М… мне б… безразлично, — не слишком решительно, хотя и с ноткой вызова отозвался Леандро.
— Ничего, это пройдет, — взглянула на него Элейн и, презрительно отвернувшись, скрылась в гостиной.
— Не будем терять времени, — обратился я к Леандро. — Вчера вечером вы куда-нибудь возили миссис Хиллман?
Леандро отпрянул от меня, едва не налетев на Хиллмана, и торопливо зашептал:
— Шкипер, мне нужно обязательно переговорить с вами наедине. Произошло нечто такое, о чем вы еще не знаете.
— Идем в библиотеку, — предложил Хиллман.
— Я должен буду пойти с вами, — вмешался я. — Поэтому давайте лучше беседовать здесь. Мне бы не хотелось удаляться от миссис Хиллман.
Теперь Леандро взглянул на меня совсем иначе, чем до сих пор, — с недоумением и одновременно с чувством облегчения. Он понял, что я уже все знаю.
Я подумал, что Хиллман тоже знает. Иначе он не обратился бы к Сьюзен с предложением стать его женой. Сейчас он, грузный и загадочный, молча, с полузакрытыми глазами, стоял прислонившись к стене.
— Дик, вы возили ее в гостиницу «Барселона»? — спросил я.
— Да, сэр… Я… не з…знал, что было у нее на уме…
— Но, несомненно, догадывались. Почему нужно было придавать этой поездке такую секретность?
— Она сказала, что я на время должен попросить у кого-нибудь машину…
Они, говорит, снова требуют денег, а Шкипера нет дома, и мы должны сами отвезти требуемую сумму, иначе они убьют Тома. Сначала она сказала, что мы ничего не должны сообщать полиции, а потом вообще велела молчать.
— И вы поверили ее объяснению насчет денег?
— К… конечно.
— А когда у вас возникли сомнения?
— Видите ли… я не мог понять, откуда она взяла столько денег.
— Сколько же?
— По ее словами, еще двадцать пять тысяч… Правда, самих денег я не видел, но миссис Хиллман сказала, что они у нее в сумке… В ее большой сумке для вязанья.
— Но что же вы все-таки видели?
— Вообще-то ничего не видел… Нет, я хотел сказать, что я видел этого типа, которого она… Я видел, как этот тип вышел из гостиницы. Они оба скрылись за домом, и я услышал вопль… — Леандро умолк и нервно потер горло.
— И что же вы?
— Я не выходил из машины, она так велела. Потом она вернулась и сказала, что это кричал филин.
— И вы поверили?
— Я плохо разбираюсь в птицах. Правда, Шкипер?
— Боже мой, господа, о чем вы тут болтаете? — оживленно спросила Элейн, останавливаясь на пороге.
Я подошел к ней:
— О филине, крик которого вы слышали вчера вечером в саду гостиницы.
Что это был за филин?
— Крик… — начала было Элейн, но вдруг зажала рот рукой.
— По-моему, это был человек. Нехороший, но все же человек.
— Дьявольское отродье! — задыхаясь выкрикнула миссис Хиллман. — Подонок!
— Потому, что он снова потребовал денег?
— Так могло продолжаться до бесконечности, и я должна была остановить его. — Она все еще стояла на пороге, ее била мелкая дрожь. Невероятным усилием воли она взяла себя в руки. — Кстати, о деньгах… Я ведь в состоянии обеспечить вас. Полиция, конечно, войдет в мое положение, но я не хочу, чтобы мое имя связывали с этим… с этим… — Она так и не смогла подобрать нужного слова.
— И сколько же вы предлагаете?
Миссис Хиллман снова почувствовала себя на ходулях своего богатства, надменно взглянула на меня и предложила:
— Перейдем в гостиную, там и поговорим.
Все трое — я, Хиллман и Леандро — прошли вслед за ней в гостиную и расположились вокруг ее софы. Хиллман с любопытством посмотрел на меня. Он был молчалив и подавлен, но я видел, что он напряженно наблюдает за развитием событий. Дик Леандро все больше приходил в себя. Глаза у него блестели, он, наверно, не сомневался, что как-то, где-то и когда-то в его карман перекочуют деньги супругов Хиллман.