Бармен наконец вспомнил обо мне:
— Вот адрес Сэма Джекмена. Телефона у него нет, но он живет почти рядом.
Он передал мне листок из блокнота, на котором карандашом было написано:
«Мимоза, дом 169, квартира 2».
Это был старый, с облупившимся фасадом дом, недалеко от железной дороги. Массивная входная дверь оказалась открытой, и я вошел в коридор, запинаясь о вспучившийся паркет. На двери справа висела на гвозде металлическая цифра 2.
На звук моих шагов из двери выглянул человек с желтым лицом мулата, в рубашке с закатанными рукавами.
— Вам кого?
— Сэма Джекмена.
— Это я. — Его, казалось, удивило, что он мог кому-то понадобиться.
— У меня к вам важное дело, мистер Джекмен.
— Пожалуйста, — кивнул он.
— Моя фамилия Лу Арчер. Я частный детектив. К вам можно?
— Н… не знаю, право… Жена весь день на работе… В квартире беспорядок… А впрочем, входите.
Джекмен попятился, будто боялся повернуться спиной, и пропустил меня в квартиру, состоящую из одной большой комнаты. На высоком потолке виднелись пятна и подтеки, на окнах висели порванные занавески. У стены за ширмой стояли фанерный шкаф и газовая плита. Мебель в комнате, включая неубранную двуспальную кровать в углу, была изрядно подержанной, пол ничем застлан.
Диктор на экране маленького телевизора у кровати деловито перечислял сегодняшние дорожные происшествия.
Джекмен выключил телевизор, взял сигарету, тлевшую на какой-то металлической крышке, и присел на край кровати. По запаху я определил, что сигарета была без марихуаны. Джекмен сидел молча и неподвижно, ожидая моего объяснения о цели визита. Я уселся напротив него.
— Я ищу Тома Хиллмана, мистер Джекмен.
Он бросил на меня быстрый взгляд, в котором промелькнул страх, потом неторопливо затушил сигарету и опустил окурок в карман рубашки.
— Я и не знал, что он потерялся.
— Тем не менее это так.
— Жаль. А почему, собственно, вы решили, что найдете его здесь? — Он обвел комнату широко раскрытыми глазами. — Вас прислал мистер Хиллман?
— Нет.
Джекмен не поверил:
— А может, все-таки мистер Хиллман? Он уже приставал ко мне.
— Почему?
— Я… интересовался его сыном, — осторожно, подбирая слова, ответил Джекмен.
— Что значит — интересовались?
— Да просто так, по-человечески… Однажды я услышал, как он бренчал на пианино. Прошлой весной. Я тоже подсел к инструменту. Я не пианист, но некоторые мелодии ему понравились, и я показал, как их играть. И с тех пор почему-то стали считать, что я оказываю на него дурное влияние.
— Кто же так считает?
— Прежде всего мистер Хиллман. Он и добился, что меня выгнали из клуба, где я в то время работал. Ему, видите ли, не хотелось, чтобы его дорогой сынок общался с такими людьми… Если вас прислал не мистер Хиллман, то кто же?
— Некто по фамилии доктор Спонти.
И снова в глазах Джекмена мелькнул страх.
— Спонти?! Вы хотите сказать…
— Продолжайте, продолжайте, Джекмен!
— Ничего я не знаю, мистер.
— А я вот думаю, что знаете, и знаете немало. Я буду сидеть здесь, пока вы не заговорите.
— Дело ваше, — пробормотал Джекмен.
— Вы знаете доктора Спонти?
— Слышал такую фамилию.
— Вы видели Тома Хиллмана в течение двух последних дней?
Джекмен отрицательно покачал головой, но, судя по выражению лица, понимал, что я ему не поверил.
— Откуда вам известна фамилия Спонти?
— От моей родственницы, она работала на кухне в его школе. Теперь, наверное, вы будете считать меня соучастником?
— Соучастником чего?
— Чего угодно. Любого преступления, о котором я даже и знать не буду.
— Послушайте, такой разговор ничего мне не дает.
— А мне? Все, что я ни скажу, вы используете против меня, не так ли?
— Похоже, что у вас не совсем безупречное прошлое.
— Неприятности, конечно, были. — Джекмен долго молчал, потом добавил: — Жаль, что и Томми Хиллману не удалось их избежать.
— Кажется, вы расположены к нему.
— Мы сразу понравились друг другу.
— Вот и расскажите о нем побольше. Только затем я и пришел.
Мои слова прозвучали не совсем искренне. Я не доверял Джекмену, и он понимал это.
— Я думаю иначе. Я думаю, вы хотите вернуть его в «Забытую лагуну».
Поправьте меня, если я ошибаюсь.
— Да, вы ошибаетесь.
— Не верю. — Он теперь неотрывно смотрел на мои руки, словно опасался, что я вот-вот начну избивать его, как, очевидно, кто-то избивал недавно, судя по следам ударов у него на лице. — Не обижайтесь, но я не верю.
— Вы знаете, где сейчас Томми?
— Нет, не знаю. Во всяком случае, на свободе он будет чувствовать себя лучше, чем дома. Отец не имел права отправлять его в эту школу.
— Мне тоже так говорили.
— Кто?
— Одна женщина в заведении Спонти. По ее мнению, Том вполне нормальный подросток, и ему нечего там делать. Видимо, Том придерживался того же мнения, потому что в субботу вечером сбежал.
— И правильно сделал.
— Не совсем. В школе он по крайней мере был в безопасности.
— А он и сейчас в безопасности, — вдруг сказал Джекмен и, спохватившись, с глупым видом улыбнулся, пытаясь выдать свои слова за шутку.
— Но где же он?
Джекмен пожал плечами:
— Я уже говорил, что не знаю.
— Откуда же вам известно, что он на свободе?
— Иначе Спонти не прислал бы вас.
— Быстро вы сообразили! Но все-таки, Сэм, вам придется сказать правду.
Джекмен вскочил, быстро подошел к двери и повернулся ко мне с видом человека, ожидающего обнаружить у себя перед глазами дуло пистолета.
— А чего вы ждете от меня? — крикнул он. — Вы хотите, чтоб я сам надел себе на шею веревку, на которой Хиллман повесит меня?
Я подошел к нему.
— Отойдите! — воскликнул Джекмен и поднял руку, прикрывая голову.
— Прекратите истерику!
— Я не могу иначе. Хиллман выгнал меня с работы только за то, что я учил его сына музыке, а сейчас снова поднимает скандал. В чем я виноват теперь-то?
— Ни в чем, если его сын в безопасности, а вы сказали, что это так.
Сэм, мы же можем, наконец, найти общий язык! Вам нравится парень, вы не хотите, чтобы с ним случилось что-нибудь плохое, и я не хочу этого. Поймите, я пытаюсь спасти Тому жизнь и думаю, что вы могли бы мне помочь.
— Как?
— Давайте сядем и спокойно поговорим. Кстати, перестаньте видеть во мне Хиллмана всякий раз, когда смотрите на меня.
Джекмен отошел от двери и присел на кровать.
— Так вот, Сэм, вы видели его в течение двух последних дней?
— Кого? Мистера Хиллмана?
— Не прикидывайтесь идиотом. Рано или поздно вам придется сказать, когда вы видели парня последний раз. Или вы предпочитаете торчать у телевизора и ждать сообщения, что его труп найден в какой-нибудь канаве?
Итак, когда вы видели Тома?
Джекмен глубоко вздохнул.
— Вчера. Целым и невредимым.
— Он приходил сюда?
— Нет. Здесь он никогда не был. Вчера во второй половине дня он заходил в «Бар на этаже» через черный ход и пробыл всего минут пять.
— Как он был одет?
— В спортивные брюки и черный свитер.
— Вы с ним разговаривали?
— Я сыграл для него отрывок одной мелодии, которая ему особенно нравится, он подошел и поблагодарил меня, вот и все. Я не знал, что он сбежал из школы. Черт возьми, но он был со своей девушкой!
— Со Стеллой?
— Нет, с другой, постарше.
— Как ее имя?
— Он никогда не называл мне ее имени. Да я и видел-то ее всего раза два. Я не одобрял его выбор, и Томми это знал. Она годится ему в матери.
— Вы можете сообщить ее приметы?
— Крашеная блондинка с распущенными по нынешней моде волосами, голубые, сильно подведенные глаза. Размалевана так, что трудно сказать, какова она в натуре.
Я вынул блокнот и сделал несколько пометок.
— Чем она занимается?
— Скорее всего, артистка. Мы с ней и парой слов не обменялись, но выглядит она, как артистка.
— Сколько ей лет?
— Я в ее метрики не заглядывал, но думаю, лет тридцать. А наряжается как молоденькая — юбка выше колен…
— Что было на ней вчера?
— Темное или синее платье с блестками и очень низким вырезом… Мне не понравилось, когда я увидел, как Том обнял ее.
— Вы когда-нибудь видели ее с другими мужчинами?
— Нет. Я уже говорил, что видел ее один или два раза, и только с Томом.
— Так один или два раза?
Джекмен на минуту задумался.
— До вчерашнего дня дважды. Первый раз недели две назад, в воскресенье, когда он пришел с ней на наш концерт. Она была пьяна и заявила, что хочет танцевать. Видите ли, джазы, которые играют специально для желающих потанцевать, облагаются более высокими налогами, поэтому танцы в баре запрещены. Когда ей сказали об этом, она раскричалась и утащила Тома.
— Ну, а второй раз?
Джекмен замялся, но потом все же ответил:
— Дней десять назад, вечером в пятницу. Они пришли уже около полуночи и заказали по бутерброду. В перерыве я прошел мимо их столика, но Том не пригласил меня присесть и не познакомил со своей приятельницей. Да я и не напрашивался, тем более что разговор у них был жаркий.
— Вы не слышали, о чем шла речь?
— Слышал, — с внезапным ожесточением заявил Джекмен. — Она говорила ему, что ей нужны деньги, чтобы уйти от мужа.
— Вы уверены, что не ослышались?
— Уверен на все сто.
— А Том? Он что?
— А Том сидел как окаменелый.
— Он был пьян?
— Нисколько. Она одурманила его чем-то почище вина.
— Наркотиками?
— Да нет, я не в том смысле, я вот об этом. — И Джекмен нарисовал в воздухе женскую фигуру.
— Однако вы сказали «одурманила»!
— В переносном смысле. — Джекмен машинально погладил руку выше локтя.
— Вы колетесь?
— Нет, сэр… Я болен телевидением, — смущенно улыбнулся Джекмен.
— Покажите-ка руки.
— Не обязан.
— Я лишь хочу проверить вашу правдивость, и больше ничего.
Джекмен не стал артачиться, закатал рукава и показал тонкие желтые руки, испещренные следами старых уколов.
— Семь лет назад меня выписали из больницы после принудительного лечения, и с тех пор, слава богу, ни-ни…
— Вот и превосходно, мистер Джекмен. Скажите как опытный человек: Том употребляет наркотики?
— Как опытный человек отвечаю: нет, не употребляет. Я читал ему целые лекции на эту тему, и он, по-моему, хорошо их усвоил, хотя у музыкантов много соблазнов… Жаль, не рассказал ему кое-что о женщинах.
— Я что-то не слышал, чтобы это помогало… Вы когда-нибудь видели Тома и блондинку в компании с другими?
— Нет.
— Он знакомил ее с кем-нибудь?
— Сомневаюсь. Он явно хвастался ею, но держал только для себя.
— Вы не знаете ее фамилии?
— Откуда же?
Я встал и поблагодарил Джекмена.
— Извините, если я грубо обошелся с вами.
— Со мной обращались и грубее…
Глава VII
Мотель «Дак» находился на окраине города или, точнее, в довольно захудалом пригороде Приморском. Двенадцать или пятнадцать коттеджей мотеля, выкрашенные в ядовито-зеленый цвет, были разбросаны на площадке перед обрывом. На грязном щебне перед нами стояло несколько машин старых моделей.
Дождь прекратился, и с запада из разрыва между тучами пробивался желтый свет, словно зажженный кем-то специально, чтобы показать все убожество мотеля.
Я поставил машину около домишки с вывеской «Контора» и вошел. На прилавке стояла картонка с написанной от руки просьбой нажать кнопку звонка «Для вызова владельца», что я и сделал, однако безрезультатно: звонок не работал. Нагнувшись над прилавком, я обнаружил на полке под ним телефон и металлический ящик для картотеки с пятнадцатью пронумерованными секциями. В регистрационной карточке на коттедж номер семь имелась запись трехнедельной давности, гласившая, что «мистер и миссис Роберт Браун» платят за него столько-то долларов еженедельно. Графы карточки для домашнего адреса и номера машины остались незаполненными.
За моей спиной скрипнула дверь, и в контору ввалился рослый старик с лысой, как у кондора, головой. Он выхватил у меня карточки и сердито спросил:
— Чем вы тут занимаетесь?
— Проверяю.
— Проверяете?! Что проверяете?
— Здесь ли еще мои знакомые Боб Браун и его жена.
Старик поднял карточку к свету и уставился в нее, беззвучно шевеля губами.
— Здесь, — подтвердил он. — Во всяком случае, еще утром были здесь.
Старик посматривал с явной подозрительностью. Очевидно, знакомство с Браунами не служило в его глазах хорошей рекомендацией. Я попытался расположить его к себе.
— У вас есть сейчас свободный коттедж?
— Целых десять, выбирайте любой.
— И во сколько он мне обойдется?
— Все зависит от срока…
— Пожалуй, я сначала потолкую с Браунами, спрошу, долго ли они еще пробудут здесь.
— Чего не знаю, того не знаю. Они прожили у меня три недели. — Старик почесал подбородок. — Вам, если вы приехали один, я могу сдать коттедж номер восемь совсем недорого. Он рядом с коттеджем, который снимают Брауны.
— Все же я поговорю с ними.
— Попытайтесь, хотя вряд ли застанете их дома.
Коттедж номер семь оказался на замке. На мой стук никто не ответил. Я повернулся, собираясь уйти, и увидел хозяина мотеля. Он стоял у коттеджа номер восемь, и как только я подошел к нему, церемонно распахнул дверь.
— Вот взгляните. Могу сдать за полцены, если вы действительно хотите пожить здесь.
Я переступил порог и вошел в холодную, мрачную комнату. Стены были покрыты той же неестественно зеленой краской, что и весь коттедж. Лучи солнца, проникая сквозь щели жалюзи, падали на тощую постель и потрепанный ковер на полу. Я слишком часто ночевал в подобных комнатах, чтобы решиться провести тут хотя бы одну ночь.
— Здесь чисто, не сомневайтесь, — заметил старик.
— А я и не сомневаюсь, мистер Дак.
— Я сам убирал… Кстати, я не Дак. Моя фамилия Станислаус. Дак продал мне мотель несколько лет назад, но я все не соберусь сменить вывеску. Да и смысла нет: скоро здесь все снесут и построят многоквартирные дома. Так как вы решаете?
— Все зависит от планов Брауна и его жены.
— На вашем месте я не стал бы связывать свои планы с планами Браунов.
— Это как же понимать, мистер Станислаус?
— Он же скандалист, каких свет не видел! Вы-то, конечно, знаете, как он относится к своей маленькой жене-блондиночке. Я пытался образумить его, да где там! «Не суйте, — говорит, — нос в чужие дела»! Хоть он и ваш друг, я…
— Не такой уж он мне друг… Неужели он стал вести себя еще хуже?
— Сегодня при мне несколько раз ударил жену. Я бы мог выгнать его из мотеля, да поможет ли это женщине? Он бил ее только за то, что она позвонила кому-то. Все время держит ее взаперти, как в тюрьме… Вы давно знакомы с Брауном?
— Не очень, — неопределенно ответил я. — Мы познакомились в Лос-Анджелесе.
— В Голливуде?
— Да, в Голливуде.
— Это правда, что она имела какое-то отношение к кино? Однажды она упомянула, что в свое время снималась, но он тут же прикрикнул на нее.
— Похоже, что их брачный союз трещит по всем швам.
— Вот именно. Готов поспорить, вас интересует не он, а она. По-моему, страстная бабенка. Был бы я в ваших годах, обязательно приударил бы за ней!
— Да и я не так уж молод.
— Не скромничайте… А ей, знаете, нравится молодежь. Между нами говоря, она ведь встречается с каким-то юношей.
Я быстро достал фотографию Тома, полученную от Элейн Хиллман.
— С ним?
Станислаус взял фотографию и, держа ее в вытянутой руке, подошел к окну.
— Он. Интересный парень. И фотография отличная. Откуда она у вас? — поинтересовался он, возвращая снимок.
Я сказал ему правду или, во всяком случае, часть правды:
— Он сбежал из школы-пансионата, а я частный детектив, которому поручено его найти.
На лице Станислауса отразился страх.