— Черт, — выругался Вальчик, ставя поднос на разделочный стол.
Он быстро снял с себя фартук, швырнул его на стоящий в углу стул и устремился к черному ходу.
— Постой! — крикнул ему вдогонку Коштял и, когда парень снова подошел к нему, все тем же громким шепотом спросил: — Деньги-то у тебя есть?
— Пока хватит, — махнул рукой Вальчик и снова устремился к черному ходу.
Выйдя во двор ресторана, он, недолго думая, перемахнул через забор и оказался в соседнем дворе. Там он огляделся, закурил и задумался о том, что ему делать дальше. Оставаться в Пардубицах было нельзя. Идти сейчас к Бартошу в Дашице было бессмысленно — Бартош был явно где-нибудь здесь. Оставался Потучек, и Вальчик решительно зашагал к выходу из города.
* * *
Поехавшая за Коштялом и Шольцем группа вернулась с одним Коштялом, и Линц тут же отправил ее по адресу, указанному в карточке Шольца, хотя на успех уже и не надеялся. После этого он обрушился на Коштяла:
— Где ваш официант?
— Понятия не имею, пан офицер, — заикаясь, ответил Коштял, — мне сказали, что сегодня утром он вышел на работу, пока меня не было, разбил еще несколько тарелок и, видимо, испугавшись, что я его уволю и заставлю возместить весь ущерб, сбежал.
— Он сбежал до того, как вы вернулись отсюда, или уже после, — прищурил глаза Линц.
— До того, до того, — замахал руками Коштял, потом немного успокоился и уже доверительно сказал: — Вы знаете, пан офицер, я бы, конечно, его и так уволил. Сами посудите, зачем мне человек, которым интересуется гестапо. Я честный гражданин и не хочу иметь дело с преступниками.
Остальной разговор был пустой тратой времени. К тому моменту, когда Линц отпустил Коштяла, вернулась группа, ездившая на квартиру Шольца. Квартира, конечно же, была пуста. Без особой надежды на успех Линц распорядился установить наблюдение за квартирой Шольца. Потом он распорядился установить круглосуточное наблюдение за рестораном «Веселка» и проверил оставшуюся у него карточку. Карточка оказалась безупречной.
Только поздно вечером Линц отправился обратно в Прагу.
Бартош появился на квартире Потучека уже около десяти часов вечера. Про происшествие с Вальчиком он в общих чертах уже знал: ему рассказал об этом Франта, которому позвонил Коштял.
— Ну и что будем делать? — спросил он, усаживаясь за стол и складывая перед собой руки.
— А что тут делать, — пожал плечами Вальчик, — перекрашусь, отращу усы, и надо будет искать новые документы.
— Думаю, что уже завтра появятся объявления о твоем розыске, — покачал головой Бартош, — а сверху у них будет твоя фотография. Как бы ты не менял свою внешность, здесь оставаться тебе просто нельзя. Всегда найдется какой-нибудь проницательный человек, который тебя узнает. Где у тебя есть надежные родственники? Учти, родители не подходят: там тебя знают как облупленного.
— Тогда, пожалуй, в Моравии.
— Вот и отлично, завтра с утра найдем машину, и поедешь в Моравию.
— И что я там буду делать?
— Ждать, пока мы найдем, куда тебя пристроить, и сделаем тебе новые документы.
— Что значит, куда меня пристроить? — возмутился Вальчик.
— Я тебе сказал, что здесь тебе находиться нельзя, — пояснил Бартош, — если ты будешь находиться далеко от нас, да еще и не будешь иметь возможности к нам ездить, то толку от тебя будет мало. Поговорю с подпольщиками или с группой «Антропоид» и подключу тебя в помощь кому-нибудь из них, — и, увидев, что Вальчик уже собрался что-то доказывать, строго добавил: — и никаких споров. С утра будь готов.
Пардубице, 15 и 16 февраля 1942 года
Было уже около девяти часов вечера, когда в дверь Вашека настойчиво позвонили. Он открыл, на пороге стояла взволнованная Ирена Грдинова.
— Извини, что так поздно, Вашек, — смущенно сказал она, — но муж просил меня срочно сходить к тебе и кое-что передать. Сам он почему-то не может этого сделать.
Вашек точно знал, что Йозеф в свои дела, связанные с подпольем, Ирену не посвящал. И решил, что раз к нему пришла Ирена, то, очевидно, дело было очень серьезным.
— Проходи, раздевайся, — пригласил он, — сейчас я его позову.
Пани Ирена прошла, не раздеваясь, на кухню.
— Что случилось, Ирена? — заботливо спросил Вашек.
— Я не знаю, что случилось, — пожала плечами молодая женщина, — и случилось ли что-нибудь вообще: Йозеф иногда бывает очень скрытен. Но он просил меня срочно сходить сюда, найти тебя и передать тебе, чтобы ты завтра зашел прямо к открытию к нему в библиотеку. Он сказал, что это очень срочно и очень важно.
— Раз это так важно, то передай ему, что я завтра с утра обязательно приду к нему в библиотеку менять книжки, — улыбнулся Вашек, — Может чайку с нами попьешь?
— Нет, я побегу, — замотала головой Ирена, — меня ждет такси. Я сюда добралась на поезде, прямо на вокзале взяла такси и договорилась с ним, что он отвезет меня потом в Дашице. Ночных-то поездов больше нет.
На следующий день Вашек с утренним поездом отправился в Дашице.
В библиотеке он появился через пять минут после ее открытия и сразу же прошел к кабинету директора. Постучал в дверь и, услышав приглашение Йозефа, зашел внутрь.
— Что произошло? — поинтересовался Вашек.
— Дела у нас не веселые, — признался пан Грдина. — После того, как они чуть не схватили Вальчика, гестапо накрутило хвост чешской полиции. Ну, а те сразу же взялись за работу. Бартош живет по документам на имя Оты Мотычки, так?
— Вот уж месяц, как он всем так и представляется, — улыбнулся Вашек.
— А ты не улыбайся, — остановил его Грдина. — Имя это не вымышленное, и человек такой действительно жил в Врды-Бучице. Только вот уже пять лет, как он умер. Вот именно такой ответ и получили наши бравые полицейские, когда послали туда свой запрос по поводу появившегося недавно здесь Мотычки. Они тут же с целым нарядом бросились на квартиру к Бартошу. Сломали там дверь. Естественно, его там не нашли. А квартира-то моя. Приехали они сюда, меня под белы рученьки и в околоток. Хорошо ребята там знакомые, кое с кем я вместе когда-то служил. Поговорили. Признался я, что он английский парашютист.
— Да ты с ума сошел! — подскочил Бартош.
— А что ты хочешь? Надо было играть с открытыми картами, — пожал плечами Грдина. — Короче говоря, дали они нам сутки на то, чтобы никаких записей о смерти в этой деревне не было. В противном случае, завтра этот рапорт пойдет их начальству, а оттуда прямо в гестапо.
— И ты считаешь, что этому можно доверять? — прищурился Вашек.
— Думаю, что да. Ребята там порядочные, мы с ними всегда были в хороших отношениях, — пожал плечами Йозеф, — но подставлять свою голову ради нас им тоже не интересно. Вот такой расклад получается.
— Бартош об этом, конечно, ничего не знает?
— Наверное, нет. Думаю, что если бы он вчера пришел домой и увидел сломанную дверь, то прибежал бы ко мне. А может, и нет. В общем, я не знаю, где его искать. Поэтому и послал вчера Ирену к тебе. Очень не хотелось, но другого выхода не было: побаивался, а вдруг за мной будут следить.
— А за ней не будут, — покачал головой Вашек, — Ну, да ладно, раз я до сих пор на свободе, то будем считать, что твои парни свое слово сдержали. Слежка бы не поняла, кого предупреждает Ирена, и обязательно явилась бы ко мне на квартиру.
Вашек, не спросив разрешения, закурил и покачал головой.
— Да, задал ты задачку. Ты бы хоть записку с ней прислал, что ли. А теперь, как быть? Даже не знаю, как мне до Пардубице добираться.
— Через два часа будет поезд, — заметил Йозеф, посмотрев на часы.
— Да нам сейчас каждая минута дорога! Через два часа поезд! Надо немедленно действовать: ты что, не понимаешь, если возьмут Бартоша, то встанет под угрозу вся сеть. И ты, и я, и Франта, и Яначек! Все! Ладно, я побежал.
И он действительно побежал. Он бежал всю дорогу от Дашице до Пардубице.
Через полтора часа после разговора в библиотеке запыхавшийся, падающий с ног Вашек появился у Франты.
— Где Фреда? — прямо с порога спросил он.
— Здесь твой Фреда, — спокойно ответил Франта, — Что там у тебя стряслось?
— Не у меня, а у нас у всех, — задыхаясь, поправил его Вашек.
Он, шатаясь, прошел на кухню и буквально рухнул на стул.
— Дай попить, — простонал он.
В это время на кухне появился Бартош.
— Что происходит? — строго спросил он.
С остановками, постоянно переводя дыхание, Вашек рассказал о случившемся.
— Прихвостни немецкие, собаки вонючие, — обрушился Бартош на полицейских.
Но Франта его остановил:
— Что ты их склоняешь! Раз уж они пошли в полицию, то сидеть сложа руки тоже не могут. Скажи спасибо, что хоть так-то договорились. В общем, давайте садиться думать, что нам теперь делать.
Бартош достал сигарету, закурил, и, сделав несколько затяжек, начал успокаиваться.
— Короче говоря, сейчас же немедленно надо ехать в эти Врды-Бучице и решать все на месте. Попробуем с ними договориться.
— Хорошо сказать «договориться», — хмыкнул Франта, — а если они там тебя сразу и схватят?
— Не успеют, — покачал головой Бартош, — перестреляю всех, как собак бешеных.
— Ладно, — после недолгого раздумья согласился Франта, — я пошел за машиной. Поедем туда и уже на месте решим, что нам делать.
Через несколько минут они втроем мчались на машине Франты в сторону Врды-Бучице. В этой поездке Франта показал все свое мастерство гонщика. Всю дорогу молчали: Франта не отрывал глаз от дороги, а Фреда проверил и подготовил для всех пистолеты. Не доезжая километра до деревни, они остановились и на всякий случай сняли номера.
В деревне машина остановилась невдалеке от полицейского участка.
— Франта сидит в машине, готовый тронутся в любую минуту, — начал распределять роли Бартош, раздавая оружие, — ты, Вашек, встань где-нибудь напротив участка и при необходимости прикрой мой отход. Ну, а я пойду договариваться.
Франта остался за рулем и даже не стал выключать двигатель. Бартош и Вашек вышли из машины и направились в сторону участка, у самого участка они разошлись. Вашек встал напротив входа, засунув руку в карман, где — у него лежал пистолет. Бартош спокойно, держа правую руку в кармане, поднялся на крыльцо участка.
Бартош вошел в участок и огляделся. В дежурной комнате сидело всего два полицейских. С первого взгляда Альфред понял, что перед ним находится если и не весь штат участка, то большая его часть.
Отдельного кабинета начальника здесь, по всей видимости, не существовало, а начальником был полный мужчина, сидящий за большим письменным столом. Бартош достал пистолет.
— Привет, ребята, — сказал он, — не надо вскакивать, чтобы приветствовать меня. Сидите на своих местах и ведите себя спокойно: я просто хочу с вами побеседовать.
Оба полицейских даже не дернулись, с первого взгляда было понятно, что к такому развитию событий они были совершенно не готовы.
— Что тебе надо, — с нотками страха проворчал тот, которого Фреда принял за начальника.
— Видите ли, в чем дело, — улыбнулся Бартош, — Я и есть Ота Мотычка, которого вы в своем рапорте попытались похоронить. А я вот взял и прилетел из Англии. Короче говоря, я хочу, чтобы вы переделали свой рапорт в отношении меня. Сделка проста до безобразия: вы нигде, никогда больше не упоминаете о смерти Ото Мотычки и при этом остаетесь в живых. Если завтра в Пардубице не придет новый рапорт, то вашим родственникам и друзьям можно будет сразу готовить вам венки. Не на голову, а на могилу. Вашу смерть я гарантирую даже в том случае, если меня все же возьмет гестапо: у нас здесь достаточно большая группа. Как вам нравится столь выгодное предложение?
— Можно было бы договориться и без этого, — кивнул начальник в сторону пистолета.
— Это я на всякий случай, — ухмыльнулся Бартош, а то еще спутаете меня с ярмарочным комедиантом.
— Ладно, сделаем, — пообещал начальник, — мы тоже не в восторге от немцев.
— Вы уж постарайтесь, — кивнул Бартош. — Пошлите рапорт сегодня с нарочным. А то вдруг он завтра не придет, и мы наломаем дров. Ну, пока.
Он сунул руку с пистолетом в карман и спокойно вышел из участка.
На крыльце Бартош сделал Вашеку головой знак, предлагающий направиться к машине.
На обратной дороге все весело обсуждали происшествие.
Вечером, когда вся группа собралась на квартире у Вашека — Бартош пока не хотел использовать для этого свою квартиру, — Фреда сказал:
— Фотография Вальчика у меня есть. Надо сфотографироваться нам с Потучеком, и я завтра же попрошу Прагу помочь нам сделать новые документы. Остальным есть пока смысл оставаться под собственными именами. Грдина сказал, что полицейские уже получили новый рапорт, но пока все равно надо всем оставаться начеку.
Лондон, 25 февраля 1942 года
— … таковы последние новости, — закончил полковник Моравец свой доклад президенту Бенешу, он сделал небольшую паузу, перебирая свои бумаги, — а теперь я хотел бы ознакомить вас с Ответом группы «Сильвер-А» на ваш запрос о положении в Чехословакии. Полную копию этой радиограммы я вам оставлю, но сейчас хотел бы зачитать отдельные места.
Он, прищурившись, пробежал глазами листок бумаги, который держал в руках и начал читать:
— Последние события вызвали во всем народе новую волну недоверия как к Англии и Америке, так и к вам. Россия и ее армия — единственная надежда для всех. Если люди еще и верят в близкий конец войны в Европе, то лишь потому, что судьба ее решается в России, поскольку события на Западе воспринимаются с определенной долей злорадства… Россия, разумеется, вызывает самые большие симпатии у рабочих, но ей так же симпатизируют и другие классы, в первую очередь интеллигенция…
Он снова сделал паузу, выискивая нужное место.
— …Неподготовленность Англии к войне, а к ней Гитлер шел открыто, — прочитал он, — доказывает ее (Англии) неспособность вести за собой Европу, и после того, как война закончится. И наоборот, акции России значительно повысились, и вообще, все верят, что Советы победят Германию. Это подталкивает аграрников, особенно богатых, опасающихся за свое имущество, на сотрудничество с немцами. На этом направлении разверните пропагандистскую кампанию. Если у России сейчас начнутся неудачи, то люди начнут сомневаться прежде всего в военной мощи Англии, которая не оказала России достаточную военную помощь.
— Все это ерунда! — возмущенно воскликнул президент Бенеш.
— У меня нет оснований не верить этому донесению. По моему мнению, ребята там делают большую работу, не смотря на огромные трудности, с которыми им приходится сталкиваться.
— Хорошо, я потом прочитаю их отчет и подумаю над ним, — недовольно кивнул Бенеш. — А что слышно о группе «Антропоид»?
— Группа «Антропоид» ведет самостоятельную работу, — пожал плечами Моравец. — У нее нет связи. Нам остается надеяться только на то, что мы услышим об успешном результате ее работы из других источников. А если они провалятся, то мы можем об этом даже и не узнать.
— Это мы не продумали, — покачал головой Бенеш. — Попросите группу «Сильвер-А» выйти с ними на связь. И что там с вашим бесценным агентом Рене?
— Группа «Сильвер-А» попыталась установить связь со штабс-капитаном Моравеком, а через него и с Рене, — ответил Моравец. — Но что-то там не сработало. Сейчас я пытаюсь вывести их на него с другой стороны. Пока связи нет.
— Печально, — вздохнул Бенеш. — Надо срочно готовить для заброски новые группы. А пока подумайте о том, не вывезти ли этого Рене в Англию. Если потребуется, можете подключить к этой операции группу «Антропоид». А чтобы стимулировать работу группы «Сильвер-А», присвойте всем ее членам очередные звания. Командиру группы присвойте капитана.
— Слушаюсь, — оживился Моравец. — Кстати говоря, в последней радиограмме Бартош высказывает свои соображения и по этому поводу. Разрешите, я сейчас их вам зачитаю.