– Почему ушел сэр Уильям?
Гильберт был доволен, что Грей оставила свои заигрывания и подшучивания, но вопрос ему не понравился. И все-таки следовало рассказать ей то, что станет предметом всеобщих пересудов в ближайшее время.
– Его лишили земель, которыми он владел, – коротко сообщил барон. Потом, словно этого было достаточно, повернулся и двинулся по коридору.
Грей догнала его, когда они уже подошли к двери ее комнаты.
– Почему? – настаивала она.
Гильберт знаком пригласил ее войти в комнату:
– Ложись спать.
Она не двинулась с места.
–Ты не собираешься сказать мне, почему сэр Уильям впал в немилость?
Гильберт должен был с неохотой признать, что не избавится от расспросов, если не расскажет, и не избавится от желания, снедавшего чресла.
– За преступления, совершенные против жителей Сулля, и за деньги, украденные из казны, я был вынужден лишить его титула лорда.
Грей нисколько не удивилась, но не могла не задуматься, почему Гильберт дал рыцарю возможность уйти, но потом вспомнила двух дружинников, отправившихся вслед за Уильямом. Она с подозрением посмотрела барону в лицо и предположила:
– Он отправился к Эдуарду Чарвику, так ведь?
По выражению лица барона догадаться о чем-либо было нельзя, и ответа он не дал, но Грей догадалась. Таким образом Гильберт хотел узнать, где скрывается бывший барон Чарвик.
– Так вот что ты задумал. Ты не так глуп, чтобы доверять такому человеку, как Уильям.
– Ты это не одобряешь?
Грей в смятении искала ответ. Она отвела глаза и опустила взгляд на свой выступающий живот. Почему он не хочет оставить прошлое в покое? Что хорошего в том, чтобы мстить человеку за прошлые грехи? Все кончено.
– Эдуард старый человек, – начала она. – Месть, к которой ты стремишься, тоже стареет. Почему бы не забыть о нем? Он больше не представляет угрозы…
– В этом ты ошибаешься, – прервал ее Гильберт. – Эдуард Чарвик вредит мне. Он и разбойники, которых он собрал, нападают на мои деревни, убивают моих людей и крадут их добро. Если бы он просто исчез с глаз моих, я бы оставил его влачить жалкую жизнь, но он не предоставил мне выбора.
Грей покачнулась, услышав жестокую правду. Она ничего не знала о разбойничьих набегах, об убийствах и грабежах. Как она была наивна, полагая, что отец успокоился. Разве не поклялся он отомстить Бальмейну?
– Ах, Гильберт, извини, – жалобно проговорила она, не зная, как прекратить этот тягостный разговор. – Я не знала.
– Ты и не могла знать, – сказал Гильберт, приподнимая ее подбородок, чтобы взглянуть в грустные глаза. – Но больше не думай об этом. Ты тут ничего не поделаешь.
Она кивнула.
Чувствуя, что сопротивление Грей поколеблено, он бессовестно воспользовался случаем и запечатлел быстрый, нежный поцелуй на ее губах. При этом барон немного помедлил, чтобы дать ей время отозваться на этот смелый поступок, но не встретил отпора. Неважно, сказал он сам себе, завтра все будет по-прежнему.
– Я должен вернуться в холл, – произнес Гильберт, делая шаг назад. – Спокойной ночи.
Грей посмотрела ему вслед, а потом вернулась коротать одиночество в своей комнате.
Расставить западню оказалось не так легко, как надеялся Гильберт. Хоть Уильям и привел рыцарей к лагерю Эдуарда Чарвика на западных землях барона, к тому времени, как Гильберт прибыл туда со своим отрядом, там остались лишь скудные следы пребывания разбойников в тех местах.
Раздосадованный и разгневанный, Гильберт вернулся в Пенфорк с пустыми руками, подозревая всех подряд. Целыми днями обдумывал он один и тот же вопрос. Теперь, когда Уильям ушел, кто еще из его людей может доносить Эдуарду Чарвику о намерениях барона, что позволяло старику избегать кары?
Приходило в голову, что сэр Майкл может хранить верность прежнему барону, но Гильберт быстро отказался от этой идеи. Много раз и по разным поводам молодой рыцарь доказывал свою преданность новому лорду. Разве он не набросился на сэра Уильяма, когда тот стал осыпать барона угрозами и проклятиями?
Кто же тогда?
ГЛАВА 16
День шел за днем, и скоро в Пенфорк пришла весна.
Стоя на коленях у цветочной грядки в цветнике, который она пыталась возродить к жизни после холодной зимы, Грей старалась спасти хрупкие стебли ясменника, на которых повалялся Ворчун. Дело казалось безнадежным, потому что белые цветочки были слишком сильно помяты, но все-таки Грей решила оживить их.
Вместе с молоденькой девушкой, которая была послана за ведром воды, вернулся виновник содеянного. Низко опустив голову, он смиренно, мелкими шажками, приблизился к хозяйке.
– Нет, уходи прочь, – бранилась Грей, пытаясь придать твердости своему голосу и решимости лицу, на котором уже не было прежней суровости. Пес глянул на хозяйку, та покачала головой и махнула на него рукой.
Испустив долгий вздох, Ворчун повернулся и направился обратно к главной башне.
– Я принесла воду, которую вы просили, миледи, – сказала девушка, ставя ведро на землю рядом с Грей.
Отводя взгляд от Ворчуна, Грей улыбнулась девушке:
– Спасибо, Гвен.
– Не за что, миледи, – девушка вспыхнула румянцем, потом протянула руку с зажатым в ней маленьким, чисто вытертым яблоком. – Для малыша, – пробормотала она.
Грей невольно дотронулась до живота, ставшего еще больше за два месяца, что прошли со времени ее приезда в Пенфорк.
– Как это мило с твоей стороны, – поблагодарила она и взяла яблоко.
Грей удивлялась, что ей было гораздо легче добиться признательности челяди в Пенфорке, чем в своем дома в Медланде, несмотря на то, что все думали, будто она любовница Гильберта. А может быть, благодаря этому…
После того как любопытство обитателей замка было удовлетворено, они больше не смущали ее испытующими взглядами. Напротив, все теперь относились к ней как к хозяйке замка. И Гильберт не разубеждал их, хотя и не заговаривал о женитьбе или о признании своего ребенка законным.
Однако после той ночи, когда Гильберт рассказал ей о попытках Эдуарда Чарвика разорить земли Бальмейна, отношения между ними улучшились.
Как ни велико было искушение – отрицать это было нельзя, – Гильберт не нарушил обещания, и Грей могла управлять своими чувствами. Невинное прикосновение… случайное касание одежды… искренняя улыбка… Вот и все.
– Миледи, – Гвен прервала размышления Грей. – Вы покажете мне сегодня вечером тот затейливый шов, которым вы шили ворот красной туники милорда?
Теперь настала очередь Грей залиться краской. Она не собиралась шить Гильберту одежду, потому как считала, что такую работу могут выполнять только близкие люди. Однако неумелое обращение девушки с иглой заставило помочь ей в отделке туники. А Гильберт, неожиданно появившийся в самый разгар работы, застал ее врасплох. От этого разоблачения не было бы вреда, если бы Гильберт не выказал такого удовольствия. Рассерженная Грей чуть не бросила тунику ему в лицо.
– Да, Гвен, – согласилась она, – Я покажу тебе снова. Но на своем шитье.
Довольная Гвен повернулась и побежала по тропинке. Но у двери башни остановилась и снова обернулась к Грей.
– Ах да, я совсем забыла, – пробормотала она. Грей замерла, не донеся яблоко до рта.
– Да?
– Барон вас недавно искал. Я ему сказала, что вы в цветнике.
– Он сказал, что ему нужно?
– Нет, но он улыбался, миледи.
Улыбался? Какие хорошие новости мог он получить? Обнаружил стоянку зловредного Эдуарда? Грей нахмурилась при воспоминании о попытке Гильберта схватить старика два месяца тому назад. Неделя, последовавшая за этой неудачей, была трудной для всех.
Она была потрясена, снова увидев перед собой гневного человека, явившегося забрать Медланд. Но не страх лишил ее покоя, а удивление. Впервые с тех пор, как он силой увез ее из аббатства, она смогла понять и оценить изменения, происшедшие в нем за месяцы разлуки. Ее гнев не позволил ей вовремя увидеть, насколько смягчился его характер. Она знала, каким безжалостным мог он быть, но к ней барон всегда проявлял удивительную терпимость, несмотря на все ее выпады и насмешки.
Когда предмет ее раздумий внезапно появился перед нею, Грей так вздрогнула, что чуть не уронила ведро с водой.
– Кажется, это потеря времени, – сказал Гильберт, с недовольной гримасой рассматривая поврежденные растения.
– Что?.. Ах! – Грей начала торопливо уминать почву у корней. – Мне все-таки кажется, цветок оживет.
– Ты слишком доверчива, – проворчал Гильберт, в свою очередь опускаясь на корточки.
– Или ты слишком недоверчив, – бросила Грей ему в ответ, потянувшись за ведром с водой.
Гильберт взял ведро у нее из рук.
– Может быть.
Удивленная, Грей вопросительно посмотрела на него, но Гильберт лишь улыбнулся.
– Ты ведешь себя так, будто у тебя есть тайна, которой надо с кем-то поделиться, – отважилась заметить Грей. – Не хочешь рассказать мне?
Улыбка Гильберта стала насмешливой.
– Сколько лить? – спросил он, показывая кивком головы на воду.
«Странное у него настроение», – подумала Грей.
– Лей, а я скажу, когда хватит.
– Достаточно, – сказала она через минуту. -А теперь скажи, что…
Неожиданный толчок заставил ее бросить ведро и схватиться за поясницу.
Отбросив ведро в сторону, Гильберт опустился на колени рядом с Грей и взял ее за руки.
– Что такое? – спросил он, и на лице его отразилось беспокойство, когда он привлек девушку к себе.
Грей пришла в себя и засмеялась, похлопывая себя ладонью по животу.
– Твой ребенок просто устраивается поудобнее.
Гильберт сосредоточенно посмотрел на округлившиеся формы Грей, потом снова улыбнулся. Подчиняясь порыву, он положил руки ей на живот и прислонился к нему ухом. Грей была слишком поражена, чтобы протестовать, лишь смотрела на склоненную темноволосую голову.
Ему не пришлось слишком долго ждать следующего движения, хотя оно было не таким сильным, как предыдущее.
– Ага, – выдохнул он, поднимая голову. – Он сильный и нетерпеливый.
– Как его отец, – тихо произнесла Грей, и сердце у нее сжалось.
Думая удовольствоваться мимолетным поцелуем, Гильберт склонился к ее устам, но Грей стала отвечать ему, раскрываясь, как цветок, под его прикосновениями. Ободренный таким откликом, Гильберт принял все, что она предлагала, скользя ладонями по ее груди и лаская языком ее рот.
Грей взяла его лицо в свои ладони, не слушая предостерегающий внутренний голос, который, по правде говоря, превратился в шепот. Каждый день в течение последних месяцев боролась она с этим тревожным голосом, но желала того, что запрещала себе. Она снова хотела познать мужчину, встретившегося ей у водопада. Хотела смыть все страдания…
– Прошу прощения, милорд, – раздался голос, заставивший их отшатнуться друг от друга. – Я думал, вы один.
С бешено бьющимися сердцами Грей и Гильберт посмотрели на сэра Майкла, стоявшего на некотором расстоянии, потупив глаза.
Свирепо поглядывая на не вовремя явившегося рыцаря, Гильберт встал и поддержал под похоть Грей, помогая и ей подняться тоже.
Хотя Грей и была смущена тем, что ее застали при таких обстоятельствах, но все же сочла вмешательство божественным провидением. «Боже милостивый, как можно было допустить эти ласки и поцелуи?» – бранила она себя. Все это вело прямиком в постель Гильберта. А она не хотела быть его любовницей!
– Что тебе нужно? – резко спросил барон и двинулся вперед, заслоняя собой Грей.
Та с благодарностью воспользовалась этим деликатным маневром Гильберта, избавлявшим ее от необходимости встречаться взглядом с Майклом, так как чувствовала себя страшно неудобно и, чтобы скрыть смущение, начала собирать сор и листья с юбки.
– Приехал какой-то крестьянин, – ответил Майкл. – Говорит, что знает, где находится Чарвик.
Руки Грей застыли: она ждала ответа Бальмейна.
Гильберта известие обрадовало, такое вмешательство он мог простить. Теперь барону не терпелось знать побольше, он подошел к Майклу и положил ему руку на плечо.
– Где он?
– Во внутреннем дворе, милорд.
Первым побуждением Гильберта было пройти прямо к тому человеку, но еще несколько минут требовалось, чтобы поговорить с Грей.
– Отведи его на кухню, пусть ему дадут поесть, – сказал барон. – Я сейчас приду.
– Да, милорд, – Майкл повернул обратно.
Когда он скрылся из виду, Гильберт обернулся к Грей. Ее поза – руки сжаты, подбородок вздернут – свидетельствовала о том, что она воспользовалась передышкой, чтобы приготовиться к защите. Было ясно, что Грей сожалеет о происшедшем и больше такого не допустит. А он все-таки хотел снова обнять ее.
– Ты… ты не рассказал мне про тайну, – напомнила Грей, уклоняясь от протянутой руки.
Гильберт опустил руку.
– Тайну? Она кивнула.
– Ты пришел сюда помочь мне поправить помятые цветы, так ведь?
Хоть Гильберт и был разочарован ее отчужденностью, но улыбнулся, вспомнив о новости, которую узнал совсем недавно. Он должен был поехать к Лизанне; он обещал навестить сестру, когда ребенок родится. Но это было до Грей… до их встречи. Сейчас он не мог оставить ее, не мог рисковать, оставляя без присмотра свои земли, в то время как Чарвик рыскает где-то поблизости.
– У моей сестры Лизанны родилась девочка, – сказал он.
Грей обрадовалась, но потом вспомнила о том зле, которое эта женщина причинила Филиппу.
– Понятно, – коротко отозвалась она, переводя взгляд на красочное многоцветье цветника.
– Ты не рада за нее?
– А я должна радоваться? – девушка потрогала рукой тугой бутон розы. – Она все-таки виновата в смерти моего брата.
Гильберт скрестил руки на груди.
– Я уже говорил тебе, Грей, единственный, кто виновен в смерти твоего брата – он сам.
То был один из самых досадных барьеров, которые возвела вокруг себя Грей. Во всем Пенфорке никто ни разу не заговорил с ней о том ужасном поступке, который совершил Филипп, заслужив тем самым свою смерть, – ни замковая челядь, ни рыцари, ни Гильберт. Вздохнув, она встретилась с ним взглядом.
– Пока ты не представишь мне доказательств, мне не остается ничего другого, кроме как верить тому, что рассказал мне отец.
Гильберт хотел было возразить, но передумал.
– Ты пока еще не готова узнать правду, – сказал он.
Грей возмутилась:
– А когда, по-твоему, я буду готова – когда состарюсь?
– Когда ты будешь доверять мне настолько, что поверишь: я не лгу тебе, – ответил Гильберт, желая поскорее убраться отсюда и прекратить ссору.
Сама того не зная, Грей угодила ему: оправила юбки и прошествовала мимо.
– Раз ты до сих пор не счел возможным оказать мне эту честь, то, видно, не скоро это случится, – бросила она через плечо, направляясь к главной башне.
Поворошив волосы, Гильберт вздохнул и пробормотал:
– К счастью, я учусь терпению.
Грей предвидела, что Гильберт и его воины уедут на заре, чтобы отправиться на поиски Чарвика. Она встала с постели после беспокойной ночи и торопливо прошлась по замку, будя тех, кто еще не проснулся, несмотря на шумные приготовления к отъезду отряда. Грей дала служанкам на кухне указания по приготовлению утренней трапезы, хотя до обычного часа было еще много времени. Остальных слуг отправила в холл.
Как обычно, Грей работала на кухне вместе со всеми. Каждый день утром подавала хлеб, холодное мясо и эль, но сегодня она решила приготовить жареную оленину, различные сыры, фрукты и горячий хлеб. Слуги не стали задавать вопросов, хотя были явно раздосадованы, что придется приложить столько труда для приготовления такого роскошного завтрака.
Пока горячее мясо выкладывалось на подносы, Грей торопливо направилась в холл. Жаркий огонь в очаге и многочисленные факелы освещали большой зал. Скамьи, на которых спали ночью, были теперь отодвинуты от стен, поставлены столы, подготовленные для утренней трапезы. Даже тростник успели заменить.
Довольная приготовлениями, Грей приказала разливать эль и прошла к двустворчатым дверям, чтобы позвать всех подкрепиться перед дорогой.
Выйдя из башни, Грей заметила, что небо осталось таким же темным, каким было час назад. Девушка постояла, вдыхая холодный воздух, который холодил разгоряченное после работы на кухне лицо. До этого момента она и не замечала, как жарко там было.