– Кстати, – продолжал Тремлетт, просматривая заголовки. – В благодарность за восхитительный и неожиданный ленч я распоряжусь, чтобы мой кучер отвез вас и леди Ноэль в город, куда вы пожелаете, а потом доставил назад, на вокзал. Таким леди, как вы, не следует доверяться наемному экипажу.
Последнее замечание графа, как и явное недовольство Ноэль, по-видимому, возымело действие на неумолимую Грейс, и она начала оттаивать.
– Это очень любезно с вашей стороны, милорд, – с неохотой выдавила она, и ее напряженная поза утратила неумолимую жесткость. – Я согласна, леди Ноэль действительно не годится разъезжать в наемном экипаже.
– Ни одной из вас не годится, – последовал галантный ответ.
Намек на то, что и ее рассматривали как леди, а не как прислугу, вызвал у Грейс прилив гордости, и она выпятила свою обширную грудь, а щеки ее зарделись румянцем.
– Мы благодарны вам за ваше галантное предложение, сэр, – заявила она. – Мы с леди Ноэль решили его принять, – С этими словами она чопорно сложила руки на коленях и добавила: – Я рада, что вам понравились хлеб с сыром.
– О, это было великолепно, – заверил ее Тремлетт. – Я получил огромное удовольствие. По правде говоря… – последовал беглый взгляд на Ноэль, – не могу припомнить другого такого случая, когда бы путешествие по железной дороге было столь приятно, как сегодня.
Почувствовав внезапно возникшее в купе напряжение, хотя не уловив его причины, Грейс искоса бросила взгляд на Ноэль, но так ничего и не поняла.
– Читайте свой роман, миледи, – скомандовала она не настолько опьяненная лестью спутника, чтобы вовсе потерять бдительность. – Как верно заметил граф, мы скоро будем в Лондоне.
Ноэль кивнула, открыла книгу и усилием воли заставила себя вперить взгляд в страницу.
И только когда поезд, пыхтя и дребезжа, приблизился к. вокзалу Ватерлоо, на одно мгновение глаза Эшфорда Торнтона встретились с глазами Ноэль.
Глава 2
Художественная галерея Франко располагалась на тихой улочке на расстоянии квартала от бурлящей суматохой и движением Риджент-стрит. Ее высокие потолки и широкие круглые залы создавали впечатление большого пространства, что, впрочем, соответствовало истине. Здесь пахло деревом и холстами. Галерея могла похвастаться двумя дюжинами картин, развешанных на достаточно большом расстоянии друг от друга по стенам прекрасно освещенного зала. В атмосфере галереи было нечто манящее и расслабляющее, располагающее к неспешному осмотру картин.
Ноэль, опередив на несколько шагов Грёйс с Тремлеттом, остановилась там, где узкий вестибюль переходил в центральное помещение. Она разглядывала небольшие группки людей, гадая, кто из них сотрудники галереи, которые могли бы рассказать ей о Бариччи.
– Лорд Тремлетт. – Полный достоинства мужчина с тонким носом, оседланным очками, появился неведомо откуда и с вежливой церемонностью приветствовал графа. – Добрый день. Сегодня мы не ждали вас.
– Вот как? – Тремлетт, сняв шляпу, разглядывал картины тем же самоуверенным и дерзким взглядом, каким изучал железнодорожную платформу в Саутгемптоне. – Я и не предполагал, что о посещении галереи надо договариваться заранее.
Его собеседник немного смутился:
– Разумеется, нет. Будьте так любезны, проходите. – Его холодный взгляд из-под очков с любопытством обратился к Ноэль и Грейс.
– Ax! – Тремлетт будто спохватился и тотчас же поспешил представить незнакомца Ноэль: – Миледи, это Уильяме, управляющий галереей. Уильяме, позвольте вам представить леди Ноэль Бромли и ее горничную.
Ноэль с удивлением заметила, что Уильяме вздрогнул, услышав ее имя.
– Леди Ноэль Бромли, – повторил он, приходя в себя. Управляющий склонился в подчеркнуто низком поклоне и добавил: – Добро пожаловать в галерею Франко, миледи. Это ваш первый визит сюда? Не припоминаю, чтобы я имел удовольствие видеть вас здесь прежде.
– Да, я здесь впервые, – ответила Ноэль прикидывая, как расспросить его о Бариччи, не вызвав подозрений.
– Вы ценительница живописи? Какой жанр и направление предпочитаете? Нравятся ли вам яркие тона или вы предпочитаете более суровую и сдержанную гамму? – сыпал он вопросы.
Впервые в жизни Ноэль пожалела, что до сих пор не дала себе труда почитать хоть что-то о живописи.
– Меня впечатляет каждый, кто может создать что-нибудь прекрасное на пустом и невыразительном холсте… Не могу даже сказать, какой стиль я предпочитаю.
– Так походите по галерее и посмотрите всё картины, – предложил Уильяме. Она заметила, что на лбу у него выступила испарина. – Мне необходимо на минуту удалиться в заднюю комнату. Там как раз подыскивают раму для картины, купленной одним из наших посетителей. Я должен помочь сделать правильный выбор. А потом я вернусь и покажу вам некоторые заметные, с моей точки зрения, работы. – Он бросил быстрый взгляд на Тремлетта. – И кстати, тогда отвечу на любые ваши вопросы, сэр.
– Хорошо. У меня их немало.
Ноэль очень хотелось, чтобы он поскорее удалился. Ей нужно было время, чтобы освоиться, побродить по галерее, рассмотреть посетителей и приглядеться к ним, наконец… ей нужно было время, чтобы казаться непринужденной и спокойной.
Едва Уильяме скрылся, она повернулась к Тремлетту:
– Когда этот бедный человек увидел вас, он готов был упасть в обморок. Я видела: те несколько минут, что вы беседовали, он казался очень взволнованным и держался очень напряженно.
– Странно! А я подумал, что это вы нарушили его душевное равновесие.
– Я? – Ноэль нахмурилась. – По какой же причине мое присутствие могло его расстроить? Мы никогда прежде не встречались.
– Это вы так говорите. – В глазах Тремлетта снова загорелся огонь, который ей уже довелось видеть, будто он пытался проникнуть в ее мысли. – Миледи, – перебила их Грейс, которая стояла рядом, переминаясь с ноги на ногу, равномерно распределяя немалый вес своего тела, – не могу я предложить вам начать с того, что вы намеревались сделать? Уже почти половина второго, а мы должны оставить время на еду перед возвращением на вокзал. Мы будем дома только к ночи, а к тому времени обессилеем от голода.
Губы Ноэль сложились в насмешливой улыбке. Она-то знала, о чьем желудке беспокоилась Грейс.
– Очень хорошо, Грейс. Начнем осмотр галереи. Кто знает, возможно, я найду что-нибудь особенное для папы именно здесь вдобавок к булавке для галстука.
– Вы поэтому хотели побывать в этой галерее? – тихо спросил Тремлетт. – Ради своего отца?
Невольная ирония этого вопроса ошеломила Ноэль, и ей расхотелось улыбаться. Ради отца? Господи, вовсе нет! Человек, которого она хотела увидеть, был кем угодно – только не ее отцом! Да, он причастен к ее появлению на свет. Но был ли он ее отцом? Никогда!
– Леди Ноэль? – с беспокойством спросил Тремлетт. – С вами все в порядке?
– Да, – вздрогнув, ответила Ноэль. – Думаю, Грейс права. Лучше начать осмотр.
– Прекрасно. В таком случае начнем? – Граф предложил ей руку.
Сукно его плаща, жесткое, теплое, прикасалось к ее ладони и действовало на нес магнетически. Ноэль ощущала его сильные и упругие мускулы. Их взгляды встретились, и между ними возникло тайное понимание, будто их обоих обдало горячей волной.
На щеках Ноэль вспыхнул жаркий румянец, она отвернулась и, стараясь подавить волнение, спросила первое, что пришло ей на ум:
– Вы не сказали, какое дело привело вас сюда.
– Разве? – Хрипловатый голос Тремлетта раздался так близко, будто он нашептывал что-то ей одной. – Я ведь говорил вам о своей деятельности. Я расследую права на земельные владения. И у меня есть вопросы к Уильямсу.
С этими словами он увлек Ноэль дальше.
– Вам нравится манера прерафаэлитов [2]? – спросил он. – Или вы предпочитаете более традиционную живопись?
Ноэль замялась, вспыхнула, осознав явное превосходство графа по части изящных искусств. Ей стало стыдно, но ответила она честно:
– Я бы не отличила акварели от масла, не говоря уж о том, что не заметила бы разницы между прерафаэлитами и приверженцами стиля рококо [3]. – Она откинула голову назад и отважно встретила его взгляд. – Но вы ведь уже догадались об этом, не так ли?
В его удивительных глазах она прочла изумление:
– Да, но я не ожидал, что вы признаете это.
– Почему бы и нет? Я ведь уже говорила вам, что я ужасающе прямолинейна. Я не умею лгать – так зачем же пытаться?
Тремлетт с изумленным видом покачал головой:
Вы, миледи, непредсказуемы, как летняя гроза. Вы настоящая Буря, как называет вас отец… и я…
– Прошу прощения. – У них за спиной возник Уильямс. Ноэль так и не узнала, что граф собирался сказать.
– Леди Ноэль, – начал управляющий, – не могу ли я попросить вас следовать за мной? Уделите мне минуту времени. Одна, – добавил он, бросая быстрый взгляд сначала на Тремлетта, потом на Грейс. – Владелец галереи был бы вам признателен, если бы мог сказать вам пару слов. Он хотел бы помочь вам найти то, за чем вы сюда пожаловали.
– Понимаю. – Сердце Ноэль отчаянно забилось, и, забыв о своих хитроумных планах, она спросила его прямо: – Владелец галереи, как я понимаю, мистер Бариччи?
Уильяме кивнул.
– Прекрасно, – услышала она свой голос, – я последую за вами.
Она высвободила свою руку, чтобы отойти от лорда Тремлетта, почувствовав при этом, что мускулы под ее ладонью будто окаменели. Решительно вздернув подбородок, она всматривалась в его лицо, пытаясь понять, какое ему дело до того, что она побеседует с Бариччи?
– Вам незачем меня ждать, – сказала она, имея в виду, что не хочет причинять ему неудобств. – Вы были более чем добры к нам. Мы самостоятельно доберемся до вокзала.
– Очень мило с вашей стороны, – ответил он. Но при этом глаза его были прищурены, а губы сжаты так, что образовали тонкую линию. – Но я договорился со своим кучером, чтобы он доставил вас в целости и сохранности на станцию к вашему поезду, и намерен сдержать свое слово. Что до меня, то, как я уже говорил вам, у меня здесь свои дела. Поэтому я поброжу по галерее, пока вы не закончите свои. Во всяком случае, мы с Грейс подождем вас здесь.
– Миледи, это не годится. Это против всяких правил, – возмутилась Грейс. – Я должна вас сопровождать. Вы окажетесь там в обществе двух джентльменов.
– Одного, – возразил Уильямс. – Я только отведу леди Ноэль в офис мистера Бариччи, а потом вернусь;
– Ну это еще хуже! – запричитала Грейс.
– Прекрати, Грейс! – Ноэль выпрямилась во весь рост, и, хотя девушка и была миниатюрна, горничную впечатлили ее решимость и твердость. – Я ценю твою добросовестность, но все же окажу любезность мистеру Бариччи и побеседую с ним наедине. Я очень быстро вернусь. Подожди меня здесь.
Она последовала за Уильямсом в заднюю часть зала, они миновали запасники и мастерские и оказались на пороге комнаты. Дверь была закрыта.
Уильяме постучал.
– Я привел к вам леди Ноэль, сэр, – объявил он. Низкий и звучный голос, выговаривавший английские слова с легким акцентом, тотчас же отозвался:
– Проведите ее сюда. Ноэль оказалась в просторной комнате, богато обставленной мебелью красного дерева с обширным бюро, за которым стоял высокий и поразительно красивый пожилой человек, с глубоко посаженными глазами, широкоплечий, с чертами лица, будто изваянного резцом художника. Его густые черные волосы были слегка припорошены сединой.
Ноэль заметила, как удивленно расширились его глаза, устремленные на нее.
– Мистер Бариччи, – начала она, услышав, как за ее спиной щелкнул замок. Уильяме вышел.
Бариччи медленно подался вперед, положив ладони на бюро и внимательно разглядывая ее, как, вероятно, разглядывал бы новое ценное приобретение галереи.
– Поразительно, – пробормотал он. – Да вы просто ее живое подобие. Ноэль с трудом перевела дух:
– Значит, вам известно, кто я и почему пришла сюда.
– Я знаю, кто вы, но могу только догадываться, зачем вы пожаловали в галерею.
– Почему – мне и самой трудно понять, – заметила Ноэль, дивясь его прекрасным манерам. Ее вдруг охватило странное безразличие. – Мне была необходима некая определенность, – пробормотала она, обращаясь скорее к себе, чем к нему… – Чтобы ваше имя ассоциировалось с каким-то обликом.
– А теперь, когда эта цель достигнута?…
– Теперь с этим покончено. На его губах заиграла странная улыбка. – Это не может кончиться и не кончится никогда, Ноэль. В ваших жилах течет моя кровь.
– Как вы смеете говорить мне об этом по прошествии восемнадцати лет? – Ее брови надменно взметнулись, и впервые по всему ее телу прошла дрожь негодования.
– К тому же в вас горит тот же огонь, что пылал в Лиз, – добавил он.
– Удивлена, что вы помните ее имя и тем более как она выглядела, – ответила Ноэль с откровенностью, граничившей с дерзостью. ~- Ведь она была всего лишь одной из… бог знает какого огромного числа женщин, которых вы совратили и бросили за ряд лет.
Бариччи вздернул четко очерченный подбородок:
– Фаррингтон знает, как вы дерзки?
Ноэль смотрела ему прямо в глаза:
– Он мой отец и знает обо мне все.
Бариччи не показался ей оскорбленным, скорее задумчивым, и Ноэль тотчас же узнала свою собственную манеру скрывать обиду.
– То, что вы дерзите мне, облегчает вашу душу? – спросил он наконец
– Пожалуй, нет. Вот если бы у вас была совесть, которой, насколько я могу судить по известным мне фактам, у вас нет, тогда другое дело.
Наблюдая за ним и стараясь быть объективной, Ноэль отметила про себя его внешнее обаяние, которое могло бы привлечь женщину столь же пустую и поверхностную, как он сам.
– Вы обладаете почти классической красотой, – заметила она, – даже в свои пятьдесят четыре года. Лиз была девочкой, глупенькой, эгоистичной девочкой, и понятно, чем вы могли ее привлечь.
Бариччи сделал насмешливый полупоклон:
– Благодарю за комплимент. – Его глаза задумчиво прищурились. – Вы ведь на нее не похожи! Верно? Если, конечно, не считать внешности. Вы из тех, кто умеет за себя постоять. И в вас я вижу ум и интуицию, которыми она не обладала.
– Я ничуть на нее не похожа. Как и на вас.
– В таком случае почему вам так хотелось меня увидеть? – Ну, не совсем так. Я вовсе не собиралась с вами разговаривать. Вспомните, ведь вы сами пригласили меня сюда. Он недоверчиво поднял брови:
– Право? В таком случае зачем Фарринттону было копаться в моем прошлом? Уж конечно, он сделал это не ради собственного удовольствия.
– Папа доставал сведения о вас по моей просьбе. Я хотела, чтобы все, что я слышала о вас, ассоциировалось с определенным лицом.
– А слышали вы обо мне только плохое, – подытожил Бариччи. Он выпрямился и заложил руки за спину. – У меня есть и некоторые достоинства. Я блестящий делец и щедрый филантроп.
Не обращая внимания на нелепое хвастовство Бариччи и не задумываясь о его причинах, Ноэль спросила:
– Как вы узнали мое имя? И откуда вам стало известно, что папа наводил о вас справки?
В его глазах она заметила торжествующий блеск.
– Я ведь весьма осмотрителен. И потому взял себе за правило узнавать о тех, кто интересуется моей жизнью или может угрожать моим капиталам. Вы мое дитя, насколько мне известно, – мое единственное дитя. Я знал ваше имя, знал, кто вас удочерил, и я узнал, что Фаррингтон наводил обо мне справки…
Последовала пауза. – А вот чего я не знал – это о ваших отношениях с графом Тремлеттом. Вы любовники? – Любовники? – изумилась Ноэль.
– Не стоит так возмущаться, моя дорогая. Разве вам не известна репутация графа Тремлетта по части женщин? Он мог бы вполне соперничать со мной. – Не будь то, что вы пытаетесь мне внушить, наглой ложью, это могло бы показаться смешным, – парировала Ноэль, обретя наконец дар речи. – И нечего судить о других людях по себе, мистер Бариччи. Что же до графа, то я понятия не имею, сколько у него любовниц или кто они. Мне это глубоко безразлично. Я встретила его впервые сегодня утром. В поезде по дороге в Лондон.