Роб приблизился, второй рукой исследуя бедро, и дальше вверх до паха, ощущая как напрягается член и, дальше по бедру второй ноги, стоящей выше на ступеньку. Омега тихо застонал. Роб накрыл его своим телом, жарко подтолкнув вперед, заставляя омегу опереться коленями и руками на ступени. Такой желанный, гибкий и горячий, он прогнулся, прижимаясь плотнее к своему альфе. Роба повело от желания, руки рванули пряжку ремня, торопливо расстегивая джинсы, попутно снимая и отбрасывая футболку. От первого прикосновения к коже их ударило разрядом статического электричества по раскаленным телам. Роб замер. Ангел хихикнул и, закинув руку за голову, притянул к себе за волосы альфу и потерся своей щекой об его щеку, прерывисто дыша горячим ртом прямо в раскрытые губы. От такого бешеного коктейля страсти и нежности сорвало крышу. Роб резко стянул джинсы вместе с бельем до колен, перехватив одной рукой мошонку, другой член и медленно провел вдоль твердого ствола. Услышав стон, он довольно облизнулся, да, именно так. Омега терся об него, как большая кошка, требуя продолжения ласки, ну же, живот свело жаркой судорогой, член дрожал, тонкие руки требовательно накрыли его руки сверху, сжимая и торопя. Роб накрывает его собой, как волна, целуя торопливо в мокрую шею, в маленькое восхитительное ушко, прося подождать своего дорогого, такого горячего, такого долгожданного, его, только его мальчика.
Омега чувствует, как скользкие от смазки пальцы проникают внутрь, вызывая спазм желания. Заставляя дергаться навстречу, насаживаясь глубже, прося большего. Ну же, еще, альфа стонет в спину, в ушах звон, слов не разобрать, но омега соглашается, да, твой, да ну что же ты, да, такой тугой, только для тебя, давай же, ну что же ты. Его, как игрушечного, подкидывают вверх и поворачивают лицом прямо в горящие глаза, в марево раскрытого рта. Одним движением стягивают остатки одежды. Ангел закидывает ноги Робу за спину, сильнее прижимая к себе, ему кажется, что он кончит, как только альфа ему вставит. Вцепившись руками в волосы альфы, омега тянет его лицо навстречу своему жадному рту. Давай, ну же, чертов садист, сколько можноооо…
Роберт входит одним плавным движением, медленно и тягуче, как будто прямо в душу, в сердце. Войдя до конца, он замирает, не отрывая глаз и пытаясь разглядеть малейший намек на боль или неудовольствие, но слышит только шепот в ответ: ты идеальный, ну что же ты… Улыбаясь, выходит и вновь резко толкается, вырывая громкий стон: еще. И тело отвечает медленными толчками, размеренными, как морской прибой, унося сознание в оргазм, долгий и сокрушительный, как обвал в горах, когда от ударов наслаждения прерывается дыхание, и нет сил пошевелится. И только два сердца бьются в унисон навстречу друг другу.
Альфа подхватывает омегу под влажную попку и, прижав к себе, выталкивает их, наконец, с узкой лестницы на белый коврик гостиной. Улегшись на спину, позволяет омеге возиться, устраиваясь поудобнее на его груди. За окном светает. Утренние лучи солнца окрашивают потолок в такой ненавистный омеге розовый цвет.
- Почему ты так не любишь розовый цвет? – удивленно спрашивает Роб.
- Папенька нас с братьями одевал исключительно в розовый цвет, от почти белого до малинового. Я, когда в институт поступил, мне сшили костюм, угадай с трех раз какого цвета? «Пепел розы»! И все рубашки были либо откровенно розовые, либо с розоватым оттенком. Знаешь, как меня в институте дразнили? Розанчик!
Сверху раздается детский вскрик: «Папочка!» Омега подпрыгнул на месте и, шипя что-то, начал рыться в груде вещей в надежде отыскать хоть какие-нибудь штаны. Отыскав одежку, смешно запрыгал на одной ноге, пытаясь попасть в узкие штанины. Влетел в детскую, а там - Боби спросонья трет глазки, не понимая, где находится.
- Папочка! – и прижимается еще влажным со сна телом, - папочка, ты так вкусно пахнешь… я кушать хочу!
- Хорошо, – соглашается Анджей и громко говорит в сторону лестницы, - мы сейчас почистим зубки и пойдем на кухню.
Когда утренний моцион был исполнен, Анджей, подхватив большое полотенце, вместе с Боби спустился на кухню. Там их встретил сидящий за столом довольный Роберт.
- Душ – под лестницей на первом, ванна – между спальнями на третьем, – вместе с полотенцем получил указание альфа.
Когда он вернулся на кухню, на столе стояла большая тарелка с небольшой горкой маленьких румяных блинчиков. И три большие чашки с чаем. Поджав под себя ноги, Боби сидел на стуле и пытался аккуратно пальчиками вытащить нижний блинчик. Омега стряхнул со сковородки на тарелку очередную порцию блинчиков. Он опять был в фартуке. Такой миленький! Роб не удержался и полез целоваться. Его быстро чмокнули и посадили за стол. На столе появились еще тарелки и баночка с медом. Накрыв тарелку с блинчиками другой тарелкой, омега быстро перевернул блинчики вверх тормашками и, дав указание не торопиться, убежал в душ.
Боби вертелся на стуле, ему не терпелось пойти поиграть со своими вчерашними друзьями. Солнце поднималось выше, военный городок просыпался. На улице появились первые бегуны и собачники. Боби прыгал перед входной дверью, как игрушечный мячик.
Анджей принес из кладовки коробку и, немного порывшись, достал небольшую коробочку и длинную ленту с липучками. Прилепив одну липучку на руку малышу, и пощелкав что-то в коробочке, он стал объяснять.
- Боби, смотри, у тебя на ручке теперь есть стрелочка, видишь? – и дождавшись кивка, продолжил, - она всегда тебе укажет, где дом. Куда бы ты ни пошел, она всегда тебе покажет, куда надо возвращаться. Понял? А, если тебе понадобится моя помощь, просто сожми наклейку, - положив на наклейку ручку малыша, он сжал пальчиками липучку. В коробочке на столе мягко зажужжало. У Боби расширились глаза. Он посмотрел на коробочку, на ней горела такая же стрелочка, она показывала на Боби. Боби шагнул в сторону, стрелочка послушно переместилась и опять показывала на него. Он сжал наклейку, коробочка завибрировала и тихо зажужжала, – ну, теперь отправляйся на улицу, но далеко не уходи. Твои друзья, скорее всего, еще спят, и будить их не стоит. Надо дождаться, когда они сами выйдут на улицу. Понял? – дождавшись еще одного кивка, мягко поцеловал ребенка в лоб и открыл дверь на задний дворик. Боби как ветром сдуло.
- А что это такое? – поинтересовался Роб.
- Координатор сбора. Стрелочку можно приклеить куда угодно, хоть на приклад, хоть на одежду. Она показывает, куда надо идти для сбора. А у координатора горит несколько стрелочек и ты знаешь, откуда придут. Если стрелочка начинает моргать и раздается сигнал, значит, нужна помощь. Очень удобно, особенно когда не можешь связаться по рации.
Анджей снял фартук и нежно прижался всем телом к альфе. Уткнувшись носом в ключицу, счастливо вздохнул, язычком прошелся по шее, поднимаясь к скулам и захватывая в плен губы. Роб обнял его за плечи и довольный поцеловал в ответ. Омега тихонько застонал, требуя большего. Альфа мягко перехватил его за руки, отодвигая и заглядывая в глаза.
- Я не хотел бы выглядеть в твоих глазах слабаком, но я очень устал, – Роб слабо улыбнулся, – дай мне поспать пару часов, а то месяц тревог за тебя и вчерашний секс-марафон совсем меня выжали. Я отдохну немного и мы с удовольствием продолжим. Хорошо?
Анджей внимательно рассмотрел его. Легкая небритость и синяки под глазами действительно делали его уставшим. Анджей, мысленно отругав себя за невнимательность, взял Роберта за руку и потянул наверх по лестнице. Застелив вторую кровать, он уложил альфу на нее и, сняв с него штаны, накрыл покрывалом.
- Спи, я пока разберу вещи, – сказал омега, поправляя одеяло. Его перехватили за руку и потянули вниз, - кто-то спать собирался?
- Полежи со мной, я так долго об этом мечтал. Я так боялся, что больше тебя не увижу.
Анджей вытянулся рядом, поверх одеяла. Он положил голову на плечо альфе, приобняв его поперек груди, в ответ рука альфы, проскользнув вдоль тела, нырнула под пояс брюк и легла на поясницу, даря мягкое тепло.
- Я даже не предполагал, - начал полушепотом омега, - что секс это так здорово. Ну, о своем браке я лучше промолчу, но знаешь, когда я видел, как в казарме ребята занимались сексом, у меня даже ни малейшего желания не возникало. Только раздражение на шум и возню, когда просыпался посреди ночи от стонов.
А когда меня домогались, я ужасно злился и лез в драку. Знаешь, когда я впервые ударил такого ухажера по лицу, мне так полегчало, будто я мужа ударил. Я, вообще, первое время ужасно злился и строил планы, как убью его. Приду, загляну в глаза, и скажу что-нибудь очень высокопарное, а потом медленно убью. А когда все началось… первое дело, первая кровь, первая смерть друзей, понимаешь, вся эта месть отступила на задний план. Остыла, что ли, воспоминания остались, а острая боль притупилась, как старый нож, и уже не режет до кости. Просто помнишь и живешь дальше. Знаешь, старшие в «учебке» были правы, время все расставит по своим местам и воздаст по заслугам. Значит, ты - мое воздаяние? Ты мой приз за то, что было раньше? – омега ухмыльнулся, - интересно, кому ты так сильно насолил и где так накосячил, что тебе перепал такой подарочек, как я?
Роберт мягко засмеялся и, поцеловав любимого в висок, попытался передвинуть его себе на живот. Любимый не был против, и удобно устроился сверху. Поерзав еще немного, он почувствовал, как у Роба опять наливается член. С улыбкой глядя в глаза, спросил:
- Ты уверен, что хочешь именно спать?
В этот момент на окне мягко зажужжало. Анджей вскочил с кровати и рыбкой нырнул в окно.
========== Храбрый Боби ==========
Высунувшись в окно по пояс, Роб наблюдал, как по улице несется Ангел. Невесомо скользя по воздуху, как борзая собака по следу. Из-за угла выскочил Боби, и сразу же был пойман и прижат к боку. За ним что-то крича вслед, бежали два пацаненка. Увидев Анджея, они резко остановились, завязался разговор, Анджей сделал резкий шаг вперед, мальчишки сиганули в разные стороны.
Ангел принес мальчика на кухню и посадил на стол. В глазах мальчика стояли непролившиеся слезы, но Боби хмурился и отворачивался, не давая Анджею осмотреть начинающий наливаться синяк на скуле. Роберт не знал, что делать с малышом в мирное время, а тут когда из глаз вот-вот польется водопад… Анджей достал из холодильника какой-то пакет и вложил его в ручку Бобби и приложил к его щеке. Потом развернулся к плите и стал спокойно заправлять кофе-машину. Роб присел на стул, ожидая развития ситуации.
- Я не трус, - срывающимся голосом отчаянно заявил малыш.
- Никогда не считал тебя трусом, – спокойно ответил Анджей, - ты храбрый, ты очень мужественно защищал меня на курорте, и даже катался на взрослых горках. Помнишь? – дождавшись кивка от малыша, омега продолжил, – а когда я прыгнул к тиграм, ты не орал от страха, как другие дети и даже взрослые. Ведь не орал? – мальчик покачал головой и приосанился, – а отступить перед превосходящими силами противника это не трусость, а тактическое отступление.
- Татичекое? – удивился Боби.
- Ну, это значит обдуманное решение об отступлении. Все военные так делают. Поверь. Ты ведь думал обо мне? – Боби кивнул, – значит, это было обдуманное решение. Молодец.
- И ты отступал? – еще больше удивился мальчик.
- Конечно. Отступить, не значит сдаться или струсить. Просто во время драки порой надо перевести дыхание, а потом ударить еще сильней. И победить. Ну, а теперь расскажешь, за что ты его ударил?
Боби надулся и отвернулся. Омега неторопливо налил кофе в чашки. Поставил одну перед Робом, в свою чашку налил щедро сливок и жестом предложил их Робу. После этого сел на стул и стал невозмутимо пить кофе, не обращая внимания на сидящего на столе надутого малыша.
- Они сказали… а я…- из глаз, наконец, полилось в два ручья, - …я не думал, что они такие злые, – всхлип, - я думал все люди наверху добрые, - всхлип, - а злые остались внизу, - малыш стал размазывать слезы двумя руками по несчастной мордашке, - а они…
- Ну, мой хороший, - Анджей стянул его со стола и посадил на колени, обнимая и гладя, пытаясь утешить, - мой хороший, я знаю, что ты поступил правильно, просто расскажи мне, я хочу узнать всю правду от тебя, а не от посторонних людей. Ты ведь подошел к ним познакомиться? Правда?
- Да, - начал малыш, заметно успокаиваясь, - я пришел и сказал: меня зовут Боби, мы с папой теперь будем здесь жить. А один мальчик спросил, кто твои родители, я сказал ему - мама-бета и папа-омега. Они все стали смеяться и говорить плохие слова. А я обещал милому Мадлену не говорить плохих слов. А потом тот мальчик меня толкнул и сказал, что омеги - штабные крысы, а я сказал, что мой папа не крыса, он герой, а он опять стал смеяться, и я… я его ударил. Вот.
- Молодец, ты правильно поступил, – сказал Роберт, – я бы на твоем месте ему тоже врезал. Никому не позволяй говорить плохо о папе, даже если их больше и они сильнее.
Анджей переводил взгляд с одного драчуна на другого. А что тут сделаешь? Альфы…
- Тааак, все ясно! Буду учить тебя драться, я чувствую, в жизни тебе это пригодится… - и видя как загорелись глаза у Бобби, омега добавил, - но не сейчас, сейчас я собираюсь в магазин. Хочешь, поедем вместе?
- А меня с собой возьмёте? - спросил Роберт.
- Ты же спать собирался…
- Поспишь тут с вами… - зевнул Роб, - и потом, если с вами что-нибудь случится, я же себе этого никогда не прощу.
- Поспи, глупыш, - омега нежно взлохматил волосы альфе, - ну, что там может случиться? Это ведь гарнизонный магазинчик. У меня с ними связаны самые лучшие воспоминания детства, – видя, как у Роберта округлились глаза, пояснил, – у меня отец полковник. Знаешь, в чем весь комизм ситуации? Родись я альфой, мне бы пришлось стать военным. Без вариантов. Все альфы из клана Мак Грегоров военные.
Заметив, что вопросов у Роберта только прибавилось, Анджей налил себе еще кофе и, укачивая любопытного ребенка, продолжил:
– Все альфы в клане Мак Грегоров военные. Это никогда даже не обсуждалось, они только могли выбирать в качестве кого служить. Работать в штабе, быть «полевым» - ну, это значит бегать по реальным полям сражений, в качестве командира или как я, в составе группы, или например военным врачом или юристом, но опять-таки военным, ты понял? Хоть чучелом, хоть тушкой, но главное в форме.
Мой отец штабной полковник и у нас… у отца… дом на втором уровне. Существует такое негласное правило – штабные и работают и живут в тишине и спокойствии кондиционированного воздуха, а полевые живут на поверхности. Поэтому они не пересекаются, и, знаешь, скажем честно, недолюбливают друг друга. Штабные задирают нос будучи уверенными, что именно они своими расчетами и подготовкой приносят победу, а полевые считают штабных игрушечными солдатиками, которые «пороха не нюхали». Так давно заведено. И в детстве, я помню, на вечеринках разговоры крутились в основном вокруг этого. Штабные жаловались, что они все правильно рассчитали, а бездарные полевые «просрали» сражение. Или, какие штабные молодцы, а вся слава опять досталась полевым.
– Не боишься с родителями встретиться? – поинтересовался Роберт.
- Нет, после того что было на войне, меня истерика папочки не напугает, – хмыкнул Анджей, – в гости хвалиться «смотрите я капитан!», не пойду, но и по углам прятаться тоже не стану. Мы живем параллельными жизнями, и потом, – омега улыбнулся, – я не Мак Грегор, я – Алистер.
– Теперь я точно с тобой поеду, – заявил Роберт, – что-то у меня на сердце неспокойно.
Анджей рассмеялся, так звонко и легко. Следом за ним засмеялся Боби. Глядя на них Роб тоже заулыбался.
– А на поле ты тоже будешь со мной вместе ездить? Я в засаде сидеть, а ты будешь рядом стоять и зонтик держать? Роберт, ты конечно замечательный, но не надо меня так сильно опекать, я взрослый мальчик.
Роберт надулся. Анджей, проходя мимо, поцеловал его в щеку, и добавил:
– Если надумал ехать со мной, тебе придется побриться. Могу дать бритву, хотя не уверен, что она справится с твоей щетиной.