— Да, Питер многим интересуется, — заявила Реджис. — Что тут плохого?
— Я так и не услышал, почему ты его выбрала, — напомнил Джон. — Из всех мальчиков в Блэк-Холле, Коннектикуте, Бостоне, на всем белом свете…
— А почему ты выбрал одну маму? — упрямо спросила Реджис, потянувшись через весь стол за бутылкой вина. Выпила из стакана воду, налила вино, бросив вызывающий взгляд на Хонор.
У Хонор заколотилось сердце. Видеть за столом Джона абсолютно естественно и совсем непривычно. Они смотрели друг на друга. Лицо у него бледное, исхудавшее, столь любимое ею оживленное выражение сменилось угрюмым и горестным. Девочки напряженно следят за родителями.
— С первого взгляда понял, что она единственная, — сказал Джон, уставившись в стол. — Сес верно заметила: их семья жила в Хаббард-Пойнт, наша в «Звезде морей». Все помчались на берег смотреть на корабль, оказавшийся на поверхности после сильного шторма.
— Утонувший корабль, — добавила Хонор и успокоилась, излагая историю, которую девочки слышали много раз, ставшую почти легендой.
— Было темно, — подхватил Джон, — на небо вышли звезды, прямо из воды поднимались созвездия. Помню, полумесяц стоял низко на западе. Волосы вашей матери были темными и блестящими, глаза такими яркими, что смотрел бы в них всю ночь.
— А она хотела выкопать корабль из песка, — захихикала Сес.
— Да, — подтвердил Джон. — Все хотели его выкопать — мама, тетя Берни, мы с Томом. Задались такой целью, снова встретились там на следующий день, и на следующий…
— А ты делал снимки, — вставила Агнес, махнула рукой, и Хонор оглянулась на две его фотографии в рамках, висевшие над буфетом.
Никому лучше Джона не удается запечатлеть утраченные возможности: торчащие из песка доски корабельной обшивки, темнеющие на фоне освещенного луной неба. Она смотрела на них полными слез глазами.
— Мы много лет строили разнообразные планы, — продолжал Джон. — Тот был самым первым.
— Вы много чего делали вместе, — подтвердила Агнес. — Мама ставила мольберт в поле, где ты строил свои инсталляции. Вы друг друга вдохновляли.
— Правда, — кивнул Джон. — По крайней мере, она меня вдохновляла.
Девочки посмотрели на мать, но та молчала, глядя на отснятый Джоном погибший корабль. Снимки мужа даже сейчас вдохновляют ее, она чувствует себя живой, полной сил. В последние недели вновь загорелась пламенем творчества, единственным на свете, что позволяет ей выразить свои бурные чувства.
— Дело в том, — вымолвила она наконец, — что мы с вашим отцом хорошо знали друг друга. Долго общались до обручения. И все-таки еще на год отсрочили свадьбу.
— И вы до сих пор вместе, — поспешно и лихорадочно воскликнула Реджис. — Давайте поднимем еще один тост! Вместе… Ох, как бы мне хотелось, чтобы Питер был с нами…
— Реджис, — одернула ее Хонор.
— За то, что мы все вместе, — провозгласила Реджис, подняв свой стакан и чокаясь со всеми.
— Вместе, — поддержали ее сестры, а Джон с Хонор, глядя в глаза друг другу, промолчали.
— Почему ты молчишь? — спросила Реджис, глядя прямо на мать.
— Перестань, — приказала Хонор.
— Я виновата, да? — не унималась дочь. — Из-за меня папа сел в тюрьму, и теперь ты его не пускаешь обратно… Я все погубила!
— Неправда, — поспешно вмешался Джон. — Я сел в тюрьму из-за того, что сам совершил. Меня долго не было, Реджис. За один вечер все не наладишь.
— Почему же? — спросила дочь. — Мы ведь одна семья, правда? Я хочу, чтобы ты вернулся домой. Разве ты не отбыл наказание?
— Мое наказание абсолютно не связано ни с тобой, ни с твоей матерью, ни с твоими сестрами, — заявил он. — Слышишь? Абсолютно. Чтобы все понять, нужно время. Давайте обедать. Вечер прекрасный, я рад, что сижу здесь. Пожалуйста, давай поедим, хорошо?
— Я не проголодалась, — отрезала Реджис, вскочила и убежала в слезах.
Хонор, стараясь держаться спокойно, поднялась и пошла за ней следом, оставив остальных за столом в молчании. В коридоре расслышала глухие рыдания в комнате девочек. Постучала, вошла. Реджис лежала на кровати, плача в свою подушку.
— Ты слышала, что сказал отец, — проговорила она. — Мы должны дать ему время.
— Уже прошло столько времени, — рыдала Реджис.
— Детка…
— Ты не хочешь, чтобы он вернулся. Точно могу сказать. Позвала его нынче к обеду только ради нас… потому что нам этого страшно хотелось.
Хонор присела на краешек кровати, зная, что дочь отчасти права. С другой стороны, согласилась принять его в этот вечер из-за того письма, которое передала ей Берни. Все тело болело от горя и разочарования. Не такой она представляла себе свою жизнь — встречать Джона, вышедшего из тюрьмы, утешать дочерей, объясняя им то, чего никто из них по-настоящему не понимает.
По гравию на подъездной дорожке прошуршали шины, по потолку пробежал свет автомобильных фар. Хонор оглянулась, присматриваясь:
— Это Питер.
— Скажи ему, я сейчас выйду, — пробормотала Реджис.
Хонор склонилась над ней, обняла напряженное тело дочери, обхватившей руками подушку. Почему-то в присутствии в доме Джона ей казалось, будто они расстались не на несколько лет, а навечно — прошлое не возвращается. Она так далеко отошла от него, что даже не знает, сумеет ли снова приблизиться. Поцеловала Реджис в макушку, вышла из комнаты, пошла по коридору.
Войдя на кухню, где свечи освещали вывешенные девочками приветственные транспаранты, тяжело сглотнула, видя подходившего к двери Питера, и открыла ее перед ним.
— Привет, Питер.
— Я заехал повидаться с Реджис.
— Она выйдет через минуту. — Хонор жестом пригласила его к столу. — Посиди с нами, познакомься с ее отцом. Джон, это Питер Дрейк, жених Реджис.
— Приятно познакомиться, Питер. — Джон пожал молодому человеку руку.
— Мне тоже. — Питер взглянул в коридор в сторону комнаты Реджис, потом посмотрел на Агнес и Сес, и они обе улыбнулись.
— Очень хорошо, — кивнул Джон, открыто и дружелюбно разглядывая Питера. Что бы он в глубине души ни испытывал при виде жениха своей двадцатилетней дочери после случившейся сцены, внешне ничем этого не выдавал.
Питер с улыбкой сел на стул рядом с пустым местом Реджис. Хонор протянула ему блюдо, он положил себе рыбы и кукурузы, спросил, оглядывая сидевших за столом:
— А Реджис не обедает?
— По-моему, так ничего и не съела, — ответила Агнес.
Вообще никто ничего не ел, кроме Питера, полившего кукурузу маслом. Агнес и Сес, должно быть, из вежливости проглотили по кусочку. Джон с Хонор сидели неподвижно, не в силах коснуться друг друга. Она посмотрела на него, он попробовал улыбнуться. Оба старались для девочек. Хонор казалось, будто все слышат, как у нее колотится сердце. Глядя на мужа, сидевшего на другом конце стола, поймала его вопросительный взгляд. Он не искал поддержки, а спрашивал, не пора ли ему уходить.
Хонор молча пошевелила губами, сказав, что он может остаться. Джон легонько кивнул.
— А вы не хотите? — спросил его Питер, кивнув на блюдо с кукурузой.
— Пока нет.
— Ну и зря — очень вкусно. Лучший молочно-сахарный сорт. В Коннектикуте знают толк в кукурузе.
— И я всегда так думал, — подтвердил Джон.
— Там, наверно, скучали по ней.
Агнес тихонько охнула, Сес только насупилась, Хонор словно получила пощечину, сама удивляясь своему стремлению броситься на защиту Джона. А он принял реплику за нечто само собой разумеющееся, обдумал и не счел нужным отреагировать. Тем не менее, хорошо зная мужа, Хонор видела, как на него подействовало замечание, и подметила в глазах опасную искру.
— Питер, — сказал Джон, — каковы твои планы?
— Насчет чего?
— Насчет моей дочери Реджис.
— Я на ней собираюсь жениться, — уверенно заявил юноша.
— Ты ведь учишься в колледже, да?
— Да, — подтвердил Питер. — В Тафте. Ну, закончу учебу… мы оба закончим. Бросать не собираемся.
— Хорошо. А чем зарабатываешь?
— Помогаю иногда на поле для гольфа.
— В летние сезоны. А за квартиру чем будешь платить?
Хонор заметила, как дрогнул взгляд Питера, и почувствовала в нем враждебность. По ее спине побежали мурашки.
— За квартиру? — переспросил Питер. — Ее будут оплачивать наши родители. — Он хотел рассмеяться, но, видя абсолютно серьезную реакцию Джона, сдержался.
— Вот как?
— Ну, мои меня долго пилили, а потом смирились. Я думал, вы с миссис Салливан тоже нам согласитесь помочь…
— В моей родной семье, — сказал Джон, — было принято просить руки девушки, только когда ты достаточно взрослый, ответственный, чтобы обеспечить будущую семью. Это одно из доказательств силы твоей любви.
— М-м-м, — промычал Питер, как бы уже оценив отношение Джона к любви и признав глупым. Вытер губы салфеткой, посмотрел на часы, а потом в коридор в сторону комнаты Реджис.
— Вы куда-то собрались нынче вечером? — поинтересовалась Хонор.
— Фактически, да. Хотим пойти в кино на пляж. Скоро надо ехать, темнеть начинает.
— Ну, по-моему, тебе не повезло, — объявила Агнес. — По-моему, сегодня Реджис никуда не пойдет.
— Наверняка пойдет, — возразил Питер, отодвинув стул, глядя на Хонор, но не на Джона. — Скажите ей, что я здесь.
— Она знает, — ответила Хонор.
— Я ее позову, — вызвалась Сес, но Агнес уже направилась к их общей комнате.
— Обожду на улице, — буркнул Питер.
Пока он в ожидании стоял за дверью, Хонор с Джоном остались наедине. В его взгляде по-прежнему сквозило огорчение.
— Если бы ты с ним разговаривал в присутствии Реджис, — почти прошептала она, — так легко не отделался бы.
— Я это хорошо понимаю, — кивнул Джон. — Как она?
— Переживает.
Он встал, прошел к другому концу стола, сел с ней рядом на тот стул, где раньше сидела Реджис.
— Знаю… Что я могу сделать?
— Очень расстроена тем, что мы с тобой «не вместе» в том смысле, в каком ей хотелось бы.
— Мне уйти?
Хонор отрицательно покачала головой, видя, как тяжело он воспринимает все это.
— Прости, — вымолвила она.
— Тебе не за что просить прощения. — Джон взял ее за руку. Хонор позволила, боясь посмотреть ему в лицо, опасаясь, что он увидит в ее глазах то, чего нельзя выдавать.
— Джон…
— Я схожу с ума. Снова быть в этом доме, с тобой, с девочками, и все-таки не вместе. Я их отец, а мне сейчас кажется, что я их едва знаю. Они выросли в мое отсутствие!
— Понимаю, — спокойно и горько сказала она.
— Невозможно сидеть здесь с тобой… Если бы ты только знала… Мне каждую ночь снилось… Казалось, стоит только взглянуть тебе в глаза, взять за руку… Боже мой, Хонор, я думал, что наша любовь не погибла!
Она просто сидела, глядя на их сомкнутые руки. Хотелось прильнуть к нему, хотелось оттолкнуть его.
— Давай пока это оставим. Я хотела устроить праздничный вечер для девочек… и для тебя.
— Клянусь, не знаю, смогу ли дождаться твоего решения, — выпалил он. — Но оно будет принято.
— Какое решение? — прошептала она, чувствуя, как он стискивает ее пальцы.
— Желание Реджис исполнится. Мы будем вместе.
— Джон… — Хонор попыталась выдернуть руку, но он крепко держал ее, и она, посмотрев на него, увидела горящие глаза.
— Обещаю тебе, Хонор, будем.
Она не сумела ответить. Не знала, на что надеялась. Сердце разрывалось от страшной усталости и ликования.
— Я, действительно, рад, что увидел его, — понизил Джон голос. — Знаю теперь, с чем мы боремся. Почему ты мне не сказала, что это настоящий осел?
— Она влюблена…
— Да ведь он же полный… — начал Джон, но тут мимо пролетела Реджис, выскочила в дверь и бросилась в объятия Питера. Перестав плакать, прижалась к нему; так они и стояли, покачиваясь. Он что-то шептал ей на ухо, вызывающе поглядывая на Джона поверх ее головы сквозь планки дверных жалюзи.
— Пожалуй, сегодня не пойду, — послышался голос Реджис. — В другой раз обязательно.
— Пойдешь, — отчетливо произнес Питер. — Тебе лучше убраться отсюда.
Кровь у Хонор вскипела, но она видела, что Джон сидит спокойно — если и не совсем безмятежно, то и не взрывоопасно. Видела в его глазах жар, как всегда. Если знать, куда смотреть, ему никогда не удастся скрыть гнев, ярость, печаль, радость, страсть. Но Реджис с Питером, вновь войдя в дом, увидели только улыбку на его лице.
— Значит, вы познакомились, — заключила Реджис, переводя взгляд с Питера на отца.
— В полной мере, — подтвердил Джон.
— Я очень рад, — сказал Питер.
— Я тоже.
Питер пристально уставился на него, держа Реджис за руку.
— Знаете, я должен был просить у вас ее руки, если бы вы были где-то поблизости.
— Питер! — воскликнула Реджис.
— Никогда не поздно, — заметил Джон.
— Ну, я уже спрашивал миссис Салливан. И она нас благословила.
— Тогда будем считать дело конченым, — сказал Джон.
— Спасибо, папа! — Реджис бросилась отцу на шею, а Хонор, глядя ему в глаза, видела в них тот самый бунтарский дух, который всегда больше всего любила, угасший в тюрьме и теперь снова зажженный Питером. — Пожалуй, все-таки, пойду с Питером в пляжный кинотеатр.
— Пляжный кинотеатр в Хаббард-Пойнт, — проговорил Джон, глядя на Хонор.
— Мы с твоим отцом часто ходили, — припомнила она.
— И снова будете ходить, — уверенно произнесла Реджис.
И ушла со своим женихом, оставив отца с матерью, смотревших им вслед. Когда машина Питера двинулась по подъездной дорожке, Хонор посмотрела на Джона. Оба не сдвинулись с места, замерли на минуту, и если бы она в ту секунду закрыла глаза, то могла бы поклясться, что он не исчезал никогда, а все время был рядом.
Глава 19
Хонор в полном беспамятстве работала у себя в мастерской. Новый этап начался три дня назад после ухода Джона, который с тех пор не показывался. Вокруг царил полный разгром — валялись эскизы, палитры со смешанными красками, у стен громоздились холсты. Закончив картину, изображавшую отца с дочерью, она принялась за новую.
Вытащила давно спрятанную коробку со снимками. Он никогда не имел возможности запечатлеть свои скульптуры в последний раз, но тут хранились фотографии, сделанные в Баллинкасле, фиксировавшие сооружение инсталляции шаг за шагом. Она отыскала и свой альбом, оставшийся от той поездки, пролистала страницы с зарисовками, которые набрасывала в роковой первый день, стараясь уловить тревожную атмосферу — руины замка, сооружение на краю утеса.
Копаясь в коробке, нашла вырезки из газет Западного Корка. У нее было время прочесть их в больнице Святого Финана в ожидании выздоровления Реджис, которая была в полном шоке, не могла ни говорить, ни есть. К тому времени Джона препроводили в камеру предварительного заключения, и Хонор читала в газетах подробности произошедшего.
Санитарки приносили ей чай, выражали сочувствие женщине, муж которой совершил столь ужасный поступок. В газетах писали, что Джон затеял жестокую драку, вещественные доказательства свидетельствовали, что он гнался за Уайтом по краю утеса — в двух местах погибший потерял много крови. Хонор слышала, как санитарки шептали: «Он из него мозги вышиб».
Ей стало плохо. Им не все известно. Почему Джон не позволяет своим адвокатам улаживать дело? Да, он признался в убийстве Грегори Уайта, но почему не сослался на самозащиту, на то, что защищал Реджис? Вообще отказывался говорить об этом, получив обвинительный приговор в уголовном суде Корка.
Когда дочка настолько опомнилась, что можно было уйти из больницы, все было кончено. Примчавшись в Корк, Хонор узнала, что Джона приговорили к шести годам тюрьмы. «Подумай о девочках!» — кричала она, а он только качал головой, не в силах взглянуть ей в глаза, отвечая: «Именно о них я и думаю. Не хочу, чтобы Реджис давала свидетельские показания».
Она рыдала под его непреклонным взглядом над его упрямством, страстью, яростью, превратившимися в нечто несокрушимое и ужасное, что, как ей казалось, могло уничтожить семью точно так, как и человека, посмевшего посягнуть на нее. Смотрела, как охранники уводили мужа в камеру и понимала, что привычная жизнь кончена. Она никогда не простит его за то, что он от них отказался.