— Да где же тут открытое море, — сказал матрос, подавая ей стакан и запотевшую бутылку минеральной воды. — Устье Невы. А дальше будет залив. Маркизова лужа. Это не море, акватория порта.
— «Акватория», — передразнила Жанна. — Если президент сказал, что это море, значит море. Алин, Артем сейчас прокручивает вариант с покупкой этого катера. Я вот думаю, будем его брать с командой или без? У Голопанова мания преследования, ему лишь бы всех разогнать и набрать своих. Но старые кадры лучше обращаются с техникой. А тут техники тысяч на пятьдесят. Вот я и думаю, что ребят надо на катере оставить. Если будут себя хорошо вести, конечно. Что скажешь?
— Надо разобраться сначала, нужен ли нам такой дорогой катер.
— Дорогой? Не знаю, как у вас в Москве, а у нас такое корыто стоит не меньше сотни. Финская постройка, пять лет эксплуатации, двигатели «Вольво-Пента» — класс! Голопанов цену сбил вдвое, это будет очень выгодная сделка. А без катера, сама подумай, на чем вы будете возить иностранцев в свой лагерь на Ладоге? Дороги там ужасные, просто нет никаких дорог. Вертолетом? Прогорите в первый же год. А на таком катере — это же сервис мирового уровня! Нет, Алина, это вещь абсолютно необходимая.
— Я еще не во всем разобралась, — призналась Алина. — Ты можешь меня просветить? Что за лагерь на Ладоге? Впервые слышу. Артем, кажется, не любит делиться информацией.
— Не любит он делиться, это точно, — Жанна поставила стакан в углубление на краю столика и повернулась к Алине. — Так вот, к вопросу о лагере. При Советах там держали пионеров. Лагерь стоял на балансе небольшого, но очень оборонного предприятия. Предприятие накрылось медным тазиком одновременно с советской властью, и все эти бараки остались без хозяина. Артем приобрел их почти даром. Там сейчас бешеными темпами идет ремонт, все будет на уровне мировых стандартов. Фирма «Маугли». Звучит? Дорогу рано или поздно проложат. Но пока есть только причал. Он там и раньше был, пионеры выходили кататься по Ладоге на старых рыбацких баркасах. Шефская помощь соседнему рыбколхозу. Он так и назывался, «Пионер». Сейчас, естественно, колхоза тоже нет. Вообще ничего там нет, одни бараки. Место глухое, экологически чистое. Всеволожский район вообще престижная территория. Тем более — берег Ладоги. Рыбалка, ягоды, охота — все для дорогих гостей.
— Интересно получается, — сказала Алина. — Ты говоришь, нет дороги. А как же туда детей возили? И самое главное — как доставлять туда стройматериалы для ремонта? Вот на этом катере, что ли? Не знаю, не знаю… Кажется, господин Голопанов поторопился с покупкой лагеря. Да и кто туда поедет, в такую глухомань?
— Ты не поняла. В том-то весь смак, в глухомани, — щелкнула пальцами Жанна. — Дорогу туда перекопали несколько лет назад. Там вояки чего-то строили, нарыли траншей, да так и оставили. Потому-то и лагерь закрыли, что там сделали запретную зону. Детям там делать нечего. А иностранцам — самое милое дело. Они ж у себя там, в заграницах, живут, как бройлеры в инкубаторе. Дом, работа, постель. Потом снова — дом, работа, постель. В пятницу вечером две кружки пива в баре. И опять по новой. А тут — тайга, медведи за каждым кустом. Умываться? В ручейке, битте. Мыться? Раз в неделю, да еще в бане по черному. Красота. А если ты ему еще оружие дашь подержать, не говорю уже — пострелять! Да из «Калашникова», да из окопчика на полигоне! Да километров пять пройти по сопкам, а потом баня, водка, да еще бабу ему нашу подложить — где еще он такое найдет? Да нигде. Только тут несчастный иностранец чувствует, что он мужик, а не мешок с говном. А теперь представь, как он вернется в свою заграницу и в пятницу вечером пойдет с дружками пива попить. Они ему про Канары там, про Майами, про Монте-Карло. А он небрежно так скажет, мол, был в России, ходил на медведя, стрелял. Всё. Они со своими круизами — пацаны желторотые, а он мужик. Так что Артем с этой фирмой «Маугли» все правильно рассчитал.
— А я всегда все правильно рассчитываю, — послышался голос Голопанова.
Он уселся прямо на палубу, по-свойски прислонившись к шезлонгу Алины и касаясь плечом ее колен.
— Не можете отдыхать, девчонки? — сказал он, закуривая. — Всё о делах, о делах… Посмотрите, какая красота вокруг, а вы о каком-то ремонте.
— Вы оценивали расходы на ремонт? — спросила Алина, отодвинув колено от горячего плеча Артема. — Это довольно серьезное вложение, насколько я понимаю. А во сколько обойдется содержание этого лагеря, рассчитывали?
— Деньги вложить придется, — согласился Голопанов. — Но очень небольшие деньги, по сравнению с общим объемом инвестиций. А содержание — копеечное. Энергоносители растут под боком, еда плавает в речке. Потратиться пришлось бы разве что на медведей. Почем сейчас медведи, Жанка?
— Можно брать напрокат в зоопарке.
— А можно и не брать, — засмеялся Артем. — Можно обойтись одной шкурой, если нарядить в нее бедного студента или бомжика. Да я бы и сам поработал медведем. А что, работа не пыльная. Днем шумишь в малиннике, ходишь вокруг лагеря, оставляешь следы и кучки медвежьего кала. Почем сейчас медвежий кал? Ну, нарвешься на охотников, придется порычать, помахать руками, то есть лапами — чтобы они оставили кучки своего кала. А вечером скинул шкуру — и в лагерь, а там все как у людей: баня, водка, бабы.
— С медведями понятно, — сказала Алина. — А откуда в тайге бабы?
— А они там будут вахтовым методом работать, как нефтяники на Севере, — вставила Жанна.
— Кто производит работы? Тот же подрядчик, что работает в бассейне? Кто контролирует ремонт?
— Ой, Алин, давай это потом обсудим, — взмолился Артем.
— Потом у меня появятся другие вопросы.
— Узнаю московский стиль, — он вздохнул: — Отвечаю в порядке поступления. Работы выполняет тот же подрядчик. Контролирует ход работ бывший владелец бассейна, Корш. Старик не мог сидеть без дела, вот я и уступил ему это направление. Отказать ему тоже нельзя, все-таки у него большой процент акций.
— Когда мы заглянем к нему?
— Как только разберемся со всеми делами в городе, — сказал Голопанов, неожиданно перестав улыбаться.
Он привстал, как бы невзначай опершись о бедро Алины, и повернулся к рубке:
— Капитан, видите вон тот крейсер, с красным тентом?
— Вижу, — крикнул капитан из рубки. — «Марианна», что ли? Ну да, она самая.
— Все, девочки, шутки в сторону, нас уже ждут, — сказал Голопанов, поднимаясь на ноги. — Капитан, мы должны быть на месте в тринадцать ноль-ноль. Ни минутой раньше, ни секундой позже. Так принято у настоящих пацанов.
Он перебрался в рубку. Двигатели зашумели громче, откуда-то потянуло гарью отработанной солярки, и катер пошел гораздо быстрее.
Алина встала, держась за поручни. Она глядела вперед, придерживая бейсболку. Колючие брызги обдавали ее, и палуба дрожала под ногами.
На сверкающей глади залива белели паруса яхт, а впереди виднелись голубые острова, над которыми блестел высокий купол.
— Что это там блестит?
— Кронштадтский собор, — подсказал матрос.
— Мы идем в Кронштадт?
— Нет, ближе. На Золотые Ворота. Вон, видите маяк? Там начинается Морской канал. Мы там, у маяка, раньше каждое воскресенье стояли, возили хозяина на шашлыки. Там клево.
— А теперь не возите? — спросила Алина.
— Так некого возить. Умер хозяин. А жена воды боится, морская болезнь у нее. Вот она и продает катер.
— Санька, — капризно позвала Жанна. — У меня сейчас тоже морская болезнь начнется. Ну-ка, помоги старой больной женщине. Что-то меня мутит.
Она вытянула руки и обвила ими шею матроса, когда он наклонился к ней. Поддерживая Жанну за талию, Санька подвел ее к трапу и спустился вместе с ней. Люк за ними закрылся, но тут же откинулся снова, выпуская наверх Рафика. Тот был уже без майки, в одних шортах. Его грудь и спина были плотно укрыты курчавыми волосами.
— Называется, свежий воздух, да? Соляркой воняет, как трактор, — сказал он Алине. — Нет, надо кататься на яхте. Хотите, завтра покатаемся? Пока нормальная погода, надо ловить момент. Яхта — совсем другое дело. Хотите?
— С удовольствием, но как-нибудь в другой раз, — ответила Алина, возвращаясь в шезлонг.
Рафик достал пиво из ящика.
— Будете?
— Нет, спасибо.
— Алина Ивановна, вы не стесняйтесь. Что надо, сразу говорите, мы для вас все сделаем.
— Спасибо, мне ничего не надо.
— Я вам не помешаю, тут рядом посижу?
Алина пожала плечами и закрыла глаза. Она слышала, как Рафик уселся в шезлонг, как он открыл банку и принялся шумно прихлебывать пиво. Ее немного раздражало такое соседство, но деваться было некуда.
Скоро катер остановился, покачиваясь на редкой волне. Что-то мягко ударило в борт, раздался скрип, послышались незнакомые голоса. Алина открыла глаза и увидела, что к их катеру прижался другой, повыше и подлиннее, с надписью «Марианна» на борту. От высокой белой рубки до кормы был натянут красный полупрозрачный тент, а под ним стоял мангал, от которого веяло аппетитным дымком шашлыка. Две длинноногие девчонки в купальниках лежали на надувных матрасах, лениво потягивая пиво из банок и разглядывая Алину.
Рафик встал, потянулся и прошлепал босыми ногами по палубе, переходя на нос катера, туда, где стоял Голопанов. Сквозь рокот моторов до Алины долетали обрывки фраз, которыми Артем перебрасывался с двумя парнями, стоявшими на носу «Марианны»:
— …стоянка… аренда… субаренда… свой процент…
Алина поняла, что «очень важная встреча» началась без ее участия. Что ж, если переговоры закончатся также без нее, она не станет расстраиваться.
Мысленно послав всех к черту, она продолжала загорать и любоваться чайками, которые кружили над катером.
Неожиданно двигатели утихли, и послышался голос Рафика:
— Максимум до августа. В сентябре все сворачиваем, и скажем, что так и было.
— Это ваши дела. Но аренду прописываем до конца года.
— Базара нет, — ответил Голопанов. — Хоть до конца века.
— Ништяк. КУГИ наедет, сами отмазывайтесь.
— Отмажемся.
— Завтра с утреца мы подошлем юриста. Ну что, Голый, отметим? По шашлычку да по стакашке?
— У вас шашлык из свинины, нам такой нельзя, — сказал Рафик.
— Мы на маяк, пошли с нами.
— Надо у Алины спросить, — сказал Голопанов. — Как она скажет. Она вообще-то сегодня не в настроении. Покатаю по заливу, может, отойдет.
Рафик негромко добавил что-то, от чего парни на «Марианне» расхохотались.
— Даже не мечтай, — сказал Артем. — Шаг влево, шаг вправо — расстрел. Мы там не проходим ни в каком виде.
— А кто проходит? Ален Делон? Или кто? Чубайс?
— Кончай базар, — оборвал его Голопанов. — Пойду, спрошу мнение руководства.
Алина услышала его шаги и повернулась:
— Как проходит встреча на высшем уровне?
Он присел у ее ног и, виновато улыбаясь, заглянул в глаза:
— Не сердись. Так надо, понимаешь?
— Я все понимаю. Кроме одного, — сказала Алина. — Зачем надо было меня сюда тащить?
— Ты решаешь вопросы, — тихо и твердо сказал он. — Я могу обсуждать, торговаться и все такое. Но вопросы решаешь ты. Эти парни владеют автостоянкой рядом с бассейном. Я хочу ее арендовать, расширить и превратить в нашу парковку. Чтобы людям было где оставить машины. Условия приемлемые. Рассчитываемся наличкой, ежемесячно, из дохода, пятьдесят на пятьдесят. Что скажешь?
— Что я должна сказать?
— Да или нет.
Алина вздохнула, потирая лоб.
— Делай, как знаешь.
— Значит, да?
— Да.
Он кивнул.
— Второй вопрос. Пацаны предлагают отметить договор. Высаживаемся на остров, устраиваем небольшой пикничок. У них все готово. Мясо, вино, все остальное. Твое мнение?
— Нет.
— Точно?
— Нет, нет, нет, — повторила она. — Всё?
— Пока всё.
Он ушел. Загудели моторы, забурлила вода за кормой, и катера разошлись в разные стороны.
4. Бассейн меняет ориентацию
— Алина Ивановна просила, чтобы ты заехал к ней в офис, — Лев Сергеевич Хорьков сердито забарабанил авторучкой по крышке стола.
— Зачем? — удивился Стрельник.
— Какая разница? Все равно от тебя тут пользы мало. Зеркало вон разбили, куда ты смотрел?
— Мне надо машину готовить.
— Вот приготовь и поезжай, и сам приготовься. Насколько я понял, Алина Ивановна хочет тебя поиметь как личного водителя, — осклабился Хорьков, отметил что-то в своем блокноте и продолжил совещание: — Так, пошли дальше. Татьяна Викторовна, твоя секция закрывается. Сегодня предупредишь людей, что занятия прекращаются.
— Как? — удивилась Танька. — Люди только вчера внесли деньги за месяц вперед.
— Деньги придется отдать.
— Не знаю… Как-то неудобно получается…
— Удобно, удобно. Мне зал нужен для других занятий. Но это не для огласки. Придумай что-нибудь. По техническим причинам или ты вдруг заболела. Женщины часто болеют.
— Я не женщина, я тренер, — сказала Танька. — Наверно, придется в другой зал перенести занятия. Только куда? Ну, дайте хоть недельку, Лев Сергеевич!
— Не могу, просто не могу. Хватит нам этих воинских искусств. Надо ориентироваться на приличную публику.
— Но мои ребята очень приличные, — безнадежно сопротивлялась Танька. — Врачи, юристы, есть даже один депутат!
— Приличная публика платит приличные деньги, — доходчиво объяснил директор. — Если мы хотим стать приличной фирмой, надо менять ориентацию. Всё. Цели намечены, задачи поставлены. За работу, господа.
Последняя, любимая, фраза директора представляла собой слегка искаженную цитату. Кажется, примерно такими были последние слова Н.С. Хрущева на историческом Двадцать втором съезде. Хорьков часто произносил лозунги, всплывавшие в его подсознании из темного прошлого.
Петрович успел отскрести бортовой номер и рекламные наклейки, и теперь у «Вольво» был довольно ободранный вид. О спортивном прошлом напоминал только лимонный цвет и две продольные синие полосы на капоте и крыше. Ян постарался компенсировать непрезентабельную внешность внутренним комфортом. Он тщательно вычистил штурманское место и даже натянул на кресло относительно новый чехол, пока Петрович прикручивал городские номера и подтягивал глушитель. По дороге он еще заправился под завязку, чтобы никакие досадные мелочи не отвлекали его в пути. Личный водитель? О таком повороте судьбы можно только мечтать. Куда ехать, зачем ехать? Это его не интересовало. Это не имеет никакого значения, если ты везешь женщину, в которую влюблен.
Представление о том, что такое приличная фирма, Ян Стрельник получил сразу же, как только добрался до офиса Алины Ивановны Гусаровой. Еще недавно этот офис был штаб-квартирой Корша. Тогда на панели перед крыльцом стояли, вызывая нарекания пешеходов, немытые «восьмерки», «девятки» и «Нивы». У входа всегда можно было увидеть троих-четверых гоблинов, шумно обсуждавших курс доллара и происки спартаковской мафии. Теперь все изменилось.
На входе его встретил милиционер в бронежилете. Яна трудно было удивить мерами предосторожности. Удивило другое — милиционер благоухал. Цитрусовый запах парфюма «Расо Rabanne» наполнял вестибюль. На пульте охранника среди нескольких мониторов он заметил хрустальную пепельницу, пачку самых модных сигарет «Parlament» и журнал «Cosmopolitan».
— Excuse me, sir… — чуть было не сказал Ян, но тут приоткрылась боковая дверь с табличкой «Комната для переговоров», и оттуда выглянула сама Алина.
— Вы уже приехали? — обрадовалась она. — Заходите сюда.
Он прошел в комнатку и сел в удобное кресло.
— Вы знаете, что в вашей организации произошли некоторые изменения, — сказала Алина. — Но мне бы хотелось, чтобы… В общем, вам не надо искать другую работу. Я хочу, чтобы вы остались у нас.
— Я тоже, — усмехнулся Ян.
— Это хорошо. Только… — она подыскивала слова. — Инструктор по вождению — хорошая специальность, но для туристической компании не самая необходимая, понимаете? В дальнейшем мы что-нибудь придумаем, нагрузим вас работой, не сомневайтесь. А для начала вы позанимаетесь вождением с девочками.