Откашлявшись, мистер Фостер откинулся на спинку диванчика.
— Могу я поинтересоваться, где вы оформляли медицинскую страховку?
— Хороший вопрос. — Я задумчиво сморщила нос. Все документы у нас хранит Куки. — Названия я не помню, но логотип у фирмы красный. Кажется, с треугольником. Или с квадратом… Да, точно. С квадратом. А может быть, там нарисован круг…
— На самом деле это не имеет значения, мисс Чейз.
— Зовите меня просто Корди.
— Корди, мы можем начать с того, что вы дадите мне кое-какую основную информацию. Посмотрим, что можно придумать, а заодно и прикинем, во сколько вам обойдется полис. Как вам такая идея?
— Замечательно, — с энтузиазмом кивнула я.
К сожалению, мне не удалось прочувствовать мистера Фостера, когда я назвала якобы свое имя, поэтому я до сих пор не имела понятия, знает он, кто я такая, или нет.
Мистер Фостер достал из внутреннего кармана блокнот с ручкой, и в этот самый момент в закусочной из ниоткуда появился Ангел.
— Я увольняюсь, — заявил он и наклонился так близко, что между нашими лицами остались считанные сантиметры. Пришлось изо всех сил постараться, чтобы на него не смотреть. — Мне всего тринадцать! Есть вещи, которые мне просто-напросто не стоит видеть. Ay, dios mio17! — Он отвернулся, и по резким движениям стало ясно, как он расстроен.
Секунду спустя Ангел поскреб затылок.
Я вытащила сотовый и подняла указательный палец, прикидываясь, будто мне позвонили.
— Прошу прощения. Надо ответить.
— Все в порядке.
Мистер Фостер опять налепил на лицо отработанное, видимо, годами выражение и сложил пальцы домиком. Но тот факт, что во время его законного перерыва, который я и так испортила, я еще и отвечаю на звонки, его явно покоробил. Как, собственно, и должно было случиться. Я вела себя грубо, и это мягко сказано, но мне было необходимо узнать, что произошло с моим лучшим и, между прочим, единственным детективом.
— Привет, Ангел. Что случилось? Я тут немного занята.
Он снова развернулся ко мне лицом.
— Я говорю о своей работе. Твой дядя, на секундочку, детектив полиции. Ты хоть понимаешь, что это значит?
— Дядя Боб? Все в порядке?
— Это значит, что его вызывают на всякие перестрелки, поножовщины, издевательства над детьми и к, мать их, мужьям, которые избивают своих жен до полусмерти. Это значит, что у него адская работенка. И это значит, что я увольняюсь.
Я вылезла из-за стола.
— Ангел, что случилось с дядей Бобом? С ним все в порядке?
Ангел зло уставился на меня.
— Нет, блин, не в порядке. Ты вообще меня слушаешь?!
От беспокойства к горлу подкатил ком.
— Тебе нужно успокоиться, солнце. Расскажи мне, что произошло.
Сделав несколько глубоких вдохов, Ангел наконец смог объяснить:
— Он на вызове. Рано утром на Сентрал стреляли. Там, где завтраки подают.
— В блинной или «У Денни»?
— Там был мальчик, — не отвечая, продолжал Ангел. — Сидел и ел с мамой яичницу перед уроками. Что, на хрен, не так с людьми?!
Как только он сказал о мальчике, по спине медленно, как похоронный марш, пополз страх. Я должна была собственными глазами увидеть, что так расстроило Ангела.
— Милый, где сейчас дядя Боб?
— Что? — Ангел словно и не слышал меня вовсе, но постарался взять себя в руки. — Нет, не в блинной. В кафешке с желтой вывеской. Там еще солнце в углу.
— Ладно, кажется, я знаю, какое место ты имеешь в виду. — Я влила в себя огромный глоток кофе, схватила сумочку и бросила на стол несколько долларов. — Рядом с трамвайной линией, да?
Ангел кивнул, а я повернулась к мистеру Фостеру:
— Прошу прощения, мистер Фостер. Долг зовет. Я заскочу позже, если вы не против.
— Разумеется, — ответил он, закрыл блокнот и засунул его обратно во внутренний карман. — Надеюсь, все хорошо.
— Ага, я тоже надеюсь.
К сожалению, перестрелки, как правило, ничем хорошим не заканчиваются.
Все жалуются на погоду, но никто не хочет приносить в жертву девственницу, чтобы погода стала лучше.
Факт
Назвать встречу с мистером Фостером информативной нельзя было даже с натяжкой, но кое-что я все-таки узнала: пусть даже совсем чуточку, но он определенно видел потусторонний мир. Дважды я заметила, как он косился на Ангела, причем в обоих случаях Ангел двигался очень быстро. Если мистер Фостер похож в этом на Пари, то сущность Ангела виделась ему серой дымкой. А может, он такой же, как Квентин, в которого по уши влюблена Эмбер. Благодаря трагической одержимости этот парень видит призраков так же ясно, как и я.
На всех парах я помчалась обратно на Сентрал, в кафе «Солнечная глазунья». Ангел повидал немало, хотя умер больше двадцати лет назад. После всего увиденного его реакция была более чем странной. Наверняка все дело в мальчике, о котором он упомянул. И это доказывало, что под показной бравадой скрывается золотое сердце.
Вот только мертвые дети встречаются ему постоянно. Может быть, всему виной стрельба. Может быть, случившееся всколыхнуло воспоминания Ангела о собственной смерти. В конце концов, он тоже погиб от пули, о чем напоминала рана на груди в темно-алых разводах. И с этим напоминанием он будет существовать до тех пор, пока остается в этом мире.
Так права я или нет? Раньше я никогда толком не задумывалась, как Ангел справляется с тем, что видит. Он был рядом, когда я училась в старших классах, когда поступила в колледж и когда присоединилась к Корпусу мира. Он работал со мной с первого дня существования моего детективного агентства, которое я открыла больше трех лет назад. Казалось, ему все нипочем, но, видимо, такое впечатление было ошибочным. Как только выпадет шанс, надо будет хорошенько с ним поговорить.
Найти место преступления не составило труда. Мигалки и желтая лента — всегда плохой знак.
Припарковаться пришлось у отеля рядом с кафе, после чего я пошла на поиски любимого и, прошу заметить, единственного дяди. Он стоял у машины скорой помощи и разговаривал с медиком. Тот кивнул, пожал Диби руку, залез в фургон, и скорая уехала, врубив собственные мигалки и сирену.
Дядя Боб повернулся и заметил меня в толпе зрителей за лентой. Я уже собиралась было ему помахать, но он сорвался с места и направился прямиком ко мне.
Осмотревшись по сторонам, Диби затащил меня под ленту и поволок к кафе.
— Что ты здесь забыла?
Сказать ему, что Ангел следит за каждым его шагом, я, конечно же, не могла. Потом придется рассказывать почему. А дальше о том, что ублюдок, который мог отправить его на тот свет, все еще разгуливает на свободе, и что нам удалось предотвратить первую и, надеюсь, единственную попытку убийства. А еще придется рассказать, что Диби обречен на вечные муки, опять рассказывать почему, признаваться, что я в курсе, что он для меня сделал, что должна ему по гроб жизни и безмерно его люблю.
— Чарли Дэвидсон, вы арестованы.
А может, не так уж и люблю.
— Ты не можешь арестовать меня только потому, что тебе так захотелось.
Остановившись у входа в кафе, дядя Боб щелкнул пальцами, подзывая одного из патрульных.
— Сейчас увидишь. — Взяв у офицера наручники, Диби развернул меня и сурово сдвинул брови. — У вас есть право хранить молчание.
Стоило мне увидеть зал кафе, я застыла. Повсюду перевернутые стулья, разбитое стекло и кровь. Очень много крови.
— Дядя Боб, что тут произошло?
— Все, что вы скажете…
— Мальчик, — выпалила я, вспомнив слова Ангела, и повернулась к Диби, но продолжала держать руки за спиной, хотя он успел застегнуть наручники только на одном запястье. — Тут был мальчик. Как он? Его ранили?
Диби устало вздохнул:
— Откуда ты знаешь, что здесь был мальчик?
— Шпионы доложили. Так что тут случилось?
Весь гнев из моего дяди испарился, и нахлынула печаль. Дядя Боб тяжело опустился на ближайший стул.
— Очередной день в большом городе.
Я присела рядом и положила ему на колено закованную в наручники руку.
— Ну а мальчик? Как он?
Спустя несколько долгих секунд Диби все-таки ответил:
— Поправится. Поймал по пуле в голову и в плечо. На голове царапина, а плечо заживет.
— Слава богу!
Я огляделась по сторонам. Парочка офицеров подозрительно пялилась на меня, явно не понимая, что я делаю на месте преступления, которое вдоль и поперек прочесывают эксперты.
— Стрельба в общественном месте, — проговорил дядя Боб, вновь осматривая последствия. — Бездомный зашел в кафе и стал стрелять по посетителям. Двое убитых, пятеро раненых.
— Мне очень жаль. — Ничего лучшего в голову не пришло. Что можно сказать, когда видишь результат настолько бессмысленного поступка? — Стрелка взяли?
Диби покачал головой:
— Ищут. В последний раз его видели на федеральном шоссе.
Больше он ничего сказать не успел, потому что зазвонил его сотовый. Чтобы ответить, дядя Боб встал и отошел на пару шагов. Я двинулась следом.
— Где? Только пальто? Отправьте туда детектива и узнайте, есть ли поблизости камеры наружного наблюдения.
Повесив трубку, дядя Боб развернулся и поначалу удивился, что я стою у него за спиной, пока не осознал, кто я такая. Последнее прекрасно объясняло мои поступки для тех, кто меня хорошо знает.
— Хорошие новости? — спросила я.
— Возможно. В трех кварталах отсюда нашли пальто, которое, вероятно, принадлежало стрелявшему.
— Странновато.
— В каком смысле?
— Зачем обычному бездомному избавляться от пальто?
— Чтобы сбить нас со следа.
— Сейчас холодно, а если он бомж, то это пальто у него наверняка одно.
Дядя Боб задумчиво опустил голову, а я внимательнее присмотрелась к последствиям стрельбы и спросила:
— Кто погиб?
— То есть?
— Кого застрелили?
— Женщину тридцати с чем-то лет и пожилого мужчину.
Я кивнула, прикусила губу и стала потихоньку впускать в себя эмоции зевак за полицейской лентой. Какой-то человек ощущался отдельно от общего фона, но я списала это на журналистский энтузиазм. Только репортера может привести в восторг стрельба с жертвами. Особенно если на месте преступления он среди своих коллег окажется первым. Значит, за лентой находился как минимум один репортер. Но почему тогда такую же реакцию я ощущала от еще одного зрителя, у которого не было ни удостоверения журналиста, ни оператора на подхвате?
— Кто погиб первым?
— Пока не знаем. У тебя есть какие-то догадки?
— Ладно, спрошу по-другому. Кто получил первую пулю?
— По данным веб-канала охраны и по словам нескольких свидетелей, сначала стреляли в погибшую женщину.
— Мальчик, о котором мы говорили, был ее сыном?
— Да, — ответил дядя Боб, стараясь смотреть на случившееся исключительно с профессиональной точки зрения.
Однако что-то его серьезно задевало.
— В чем дело, дядя Боб?
— Тот мальчик… Он выскочил перед матерью, чтобы ее защитить. — Диби посмотрел на меня так, словно кусочки мозаики у него в голове начали вставать на места. — Сначала стрелок выстрелил в женщину. Потом мальчик встал перед ней, а стрелявший… — Не договорив, Диби направился в коридор, ведущий в рабочие помещения.
Я посеменила туда же.
— О чем ты думаешь?
— Пока не знаю. Сейчас вспомнил, что стрелок, кажется, пытался убрать мальчика с дороги, но сам стоял так, что камера мало что засняла, поэтому трудно сказать наверняка.
Мы оказались в кабинете, где еще один детектив просматривал записи с камер видеонаблюдения. Он кивнул дяде Бобу и вернулся к работе.
— Можешь отмотать назад? — спросил у него Диби.
Детектив отмотал запись, и перед нами развернулась кошмарная сцена. Когда выстрелили в женщину, я обеими руками зажала рот. А когда мальчик бросился защищать маму, возродилась моя вера в человечество. Может быть, мы до крайности испорченная раса, но в этом мире все равно больше хорошего, чем плохого.
Несколько секунд стрелявший пытался оттолкнуть мальчика, а потом выстрелил прямо в него, правда, очень продуманно. Затем принялся стрелять направо и налево. Большинство работников кафе и посетителей успели убежать. Оставшиеся попрятались за стойкой и под столами, но стрелок все-таки задел самых невезучих. В том числе и пожилого мужчину с тростью, который не успел бы укрыться, даже если бы захотел.
Перед тем как уйти из кафе, стрелявший остановился возле женщины, прицелился ей в голову и пнул. Видимо, удовлетворившись результатом, он сбежал с места преступления через заднюю дверь.
Я упала на стул. Дядя Боб оглянулся:
— Ну, милая, что думаешь? Это был ее муж?
— Да. Хотя скорее бывший. Сына он убивать не хотел, только если придется. Но точно хотел убить жену. Причем так сильно хотел, что готов был попутно убить и остальных.
Второй детектив смерил нас с Диби мрачным взглядом:
— И все это вы поняли по одной только записи?
— Он на улице, — сказала я дяде Бобу, — среди зевак. Может быть, в его машине вы найдете парик и липовую бороду. И он наверняка готовился, так что будет выглядеть обезумевшим от горя. Больше всего его порадует, если в новостях его покажут как настоящего мученика, когда вы сообщите ему о смерти жены.
Диби кивнул:
— А ты, случайно, не знаешь его имени или номера социального страхования?
Я подняла руку с наручниками.
— Тебе это понадобится.
— Ты все еще под арестом, — покачал он головой.
— Ладно.
Спорить я не собиралась. Диби из-за чего-то страшно переживал, и это что-то пожирало его живьем. Дело явно касалось меня, иначе он не настаивал бы на том, чтобы я отсиживалась дома и не подвергалась опасности. Пускай у меня и в мыслях не было слушаться, но я все равно уважала его мнение.
Сурово поджав губы, он подозвал офицера, чтобы снять с меня наручники.
— Хочешь поучаствовать? — спросил дядя Боб, имея в виду, хочу ли я поучаствовать в аресте.
— Наверное, нет. Лучше тебе самому с этим разобраться.
— Хорошо.
Я встала и крепко-крепко обняла дядю. Слава богу, у меня нет родственников, которые ради моего убийства стали бы изображать массовый расстрел. Веселимся мы по-другому. Иногда самым странным образом, но крови жаждем редко.
Возвращаясь к Развалюхе, я прошла мимо стрелявшего, остановилась и сделала шаг назад. Теперь все стало очевиднее некуда. Эмоции этого человека казались совершенно неуместными. Мне страшно захотелось посмотреть ему в глаза, чтобы он понял: мы все знаем. Я сама почувствовала, как выражение моего лица становится насмешливым, но ничего с этим поделать не могла.
Мужик был высоким и тучным, с огромным пивным брюхом, явно обещавшим ему инфаркт.
— В чем дело? — спросил он, с любопытством глядя на меня. Потом, видимо, решил, что я могу оказаться кем-нибудь важным, и выражение его лица мигом изменилось. На смену любопытству пришло беспокойство, а потом и полнейшее отчаяние. — Моя жена… Мне кажется, она была там, в кафе.
Я шагнула ближе и уставилась ему в глаза.
— Кажется, значит? — Потом повернулась к дяде Бобу и махнула на мужика. — Это он.
Впрочем, в этом не было необходимости. Диби стоял прямо за мной и наверняка не упустил бы подозреваемого.
Он кивнул:
— Спасибо, милая.
— Прошу вас, — продолжал спектакль мужик, — я лишь хочу знать, что с моей женой. Она уже должна была вернуться домой.
Он всерьез рассчитывал, что дядя Боб расскажет ему, как бедную женщину застрелили в случайном и бессмысленном нападении. И надо признать, мужик отлично отыгрывал свою роль. Его лицо прямо-таки дышало тревогой, сомнениями и терзаниями. У меня возникло ощущение, что на всякий случай он даже припрятал в рукаве хорошую дозу отрицания.
Однако, когда Диби прижал его к джипу и велел ближайшему офицеру взять его под стражу, пока судья не выпишет ордер на обыск дома и машины, прекрасно отрепетированное поведение рассыпалось, как карточный домик.