Несколько напряженных секунд они с Рейесом стояли нос к носу, пока Бертрис не хлопнула мужа по спине.
— Хорош, Берни. Этот пострел сведет тебя в могилу раньше, чем моргнуть успеешь. — Взглянув на меня, она подмигнула. — Ярый он у тебя, скажи?
— Ага, — отозвалась я, беря Рейеса под руку. Я понятия не имела, говорит Бертрис о храбрости или как-то по старинке о красоте, поэтому просто согласилась. — Еще какой ярый. Знакомьтесь, это Рейес.
Берни пожал Рейесу руку. Покончив с недопониманием, мы принялись за бисквиты. Кому могут не понравиться бисквиты, которые на вкус как сладкие печеньки?
***
Попрощавшись с хозяевами дома, мы пообещали заскочить как-нибудь еще. У меня из головы не шел чулан. Вряд ли это простое совпадение.
Пока мы шли в темноте, я поняла, что рядом с Рейесом не так холодно. Как будто со мной был мой личный обогреватель и варитель латте. О да, этот мужчина однозначно умеет варить латте.
К тому же, он отдал мне свою куртку, которая укрывала меня, как большущее удобное одеяло, и пахла, как он. С большим трудом давалось не уткнуться носом в воротник и не вдохнуть родной запах.
Я не представляла, как нам вернуться домой (Рейес ведь буквально телепортировался сюда), поэтому повернулась к нему.
— Итак, — начала я, видя, как мое дыхание превращается в туман, — есть идеи, как нам добраться до дома?
Мы остановились в гуще деревьев. Прислонившись спиной к одному из них, Рейес пристально за мной наблюдал. А когда заговорил, в его голосе звучали все те же шотландские переливы, от которых таяли колени и трусы. В основном, конечно, трусы.
— Иди сюда, девчурка.
И я пошла. Разве можно было не пойти? Он привлек меня к себе, и в его объятиях, как всегда, было тепло и безопасно.
— Расскажешь, что произошло? — спросил он с обычным акцентом, но эффект почему-то оставался прежним.
Я пожала плечами. Хочет поговорить — будет ему разговор.
— А ты расскажешь, почему хочешь, чтобы я бросила дело Фостеров?
Рейес напрягся, посмотрел куда-то вдаль, но ничего не сказал.
— Тогда как насчет того, что ты бог? В смысле ты практически только что об этом узнал. Ну и что ты обо всем этом думаешь? Что помнишь?
Ответом мне опять была тишина.
— Может, поговорим о божественном стекле? Тебя ведь явно расстраивает, что оно у меня.
И снова ни ответа, ни привета.
Вырвавшись из объятий мужа, я отошла к ручью, где в бурлящей воде поблескивала луна.
— Ну ладно. Всегда можно поговорить об обещании, которое ты дал Михаилу. Это-то ты точно помнишь.
Когда я повернулась, Рейес опять смотрел на меня. Глаза мерцали, словно в глубоких темных омутах танцевал лунный свет.
— Ты обещал ему прогнать из этого мира всех трех богов Узана. Ясное дело, он обвел тебя вокруг пальца, потому что тогда ты понятия не имел, что состоишь в этой троице. Но, может быть, есть какая-нибудь лазеечка? Как нам из этого выпутаться? — Я помолчала. Правда, недолго. — А по поводу божественного стекла… Там внутри невинные души. А теперь с ними в ловушке демон-убийца по имени Куур и злобный бог Мэлдисан. Я обязана вытащить оттуда невинных. Уже всю голову сломала, но так и не придумала как. Я ведь даже не представляю, как выглядит ад.
К этому моменту я уже практически озвучивала собственный поток сознания. Если Рейес не хочет со мной поболтать, я поболтаю сама с собой. Между прочим, я прекрасная компания.
— По словам Куура, вытащить душу из этого ада можно только одним способом — открыть медальон и произнести имя человека. Одна загвоздочка: освободить душу может только тот, кто ее туда послал. И если дела обстоят именно так, то у нас серьезные неприятности. Не говоря уже о том, что ни одного имени мы не знаем.
Я уже сто раз прокляла на чем свет стоит садиста-священника, который в пятнадцатом веке отправил в ад всех этих людей. Какие они теперь? И там ли они до сих пор? Осталось ли от них хоть что-то разумное, что нужно спасать? Представить страшно, что могут сотворить с душой шестьсот лет в адском измерении, но уж точно ничего хорошего.
— А знаешь, я тут размышляла о своих родственниках с твоей стороны. — Я медленно пошла к Рейесу, непреодолимо желая искупаться в его тепле, почувствовать его запах и ощутить силу, непрерывно гудящую в нем, как бездонный источник энергии. — То есть со сверхъестественной твоей стороны. Выйдя за тебя замуж, я стала снохой Сатаны, Иегова мне теперь деверь, а Иисусу я, получается, тетя. Обширное у нас, надо сказать, семейство. Кстати, ты не в курсе, что такое пожирательница богов? Похоже, я показала помощнику прокурора Нику Паркеру что-то пророческое, и он обозвал меня пожирательницей богов. — Я отвернулась от Рейеса, чтобы развеять чары, которые он явно пытался на меня наложить. — Вроде бы еще ад должен замерзнуть, так что это не просто поговорка, а все по-настоящему.
— Они меня не заслуживают.
Я резко развернулась и увидела, что Рейес перестал на меня смотреть и опустил голову.
— Кто тебя не заслуживает?
— Лоэры.
Я шагнула к нему, ничего не понимая. Лоэры — его биологические родители. Точнее его человеческие родители. Из всех людей на земле Рейес выбрал именно их. Теперь они берегут Пип, заботятся о ней и любят так, как не смог бы никто другой.
— Рейес, они хорошие люди. И они заботятся о Пип, как о собств…
— Вот именно. Хорошие. Они не заслуживают меня, потому что я плохой. Фостеры оказали им услугу.
Как только до меня дошел смысл сказанных слов, я начала понимать, почему Рейесу не хотелось, чтобы я занималась делом Фостеров.
— То есть ты считаешь, что ничего страшного они не сделали?
— Я считаю, что они поступили правильно.
— Правильно? — Я положила ладонь ему на грудь. — Так в этом все дело?
Рейес опять не ответил, но под натиском неприятных эмоций стиснул зубы. А потом наконец проговорил:
— Мне кажется, они видят сверхъестественный мир. Наверняка не полностью, но достаточно, чтобы…
— Распознать зло?
Он засунул руки в карманы.
— Нет, но, вероятно, именно так они и находят своих жертв. Я так понимаю, ты с ними разговаривала? С мистером Фостером тоже?
— Да. Утром ездила к нему в офис.
— Они тебя полюбят. Как и Шона.
— Как и Шона? Почему? Он-то тут причем?
Рейес отвернулся. В теплом свете желтой луны профиль с идеальными углами и чувственными чертами почти сиял. На щеках от ресниц лежали темные тени. Эффект весь вид Рейеса оказывал поразительный.
— А что такого в Шоне? Я ничего особенно не заметила, кроме чистой ауры.
— Потому что ты никогда не заглядываешь глубже того, что лежит на поверхности. Всегда полагаешься только на человеческие эмоции.
— Пока они меня еще ни разу не подводили. И что значит заглядывать глубже? В смысле смотреть из другого измерения? — Молчание со стороны мужа я приняла за положительный ответ. — Ладно, пусть так. И что бы я увидела, если бы присмотрелась повнимательнее?
— Мою полную противоположность.
Супер. Рейес решил говорить загадками. То бишь собеседник сейчас из него был, прямо скажем, не очень.
— Противоположность, говоришь. Как тьма и свет?
Наконец Рейес посмотрел мне в глаза.
— Он нефилим.
— Нефилим? То есть…
У меня отвисла челюсть, и приблизительно на час я лишилась дара речи. Как так может быть, что нефилимы — наполовину люди и наполовину ангелы — настоящие?
— Они и правда существуют?
— Шон произошел от союза григори21 и человека.
— А сам он в курсе?
— Сомневаюсь.
— Святой ежик! — Я вернулась к ручью. — Это обалдеть какая новость! Как найти Ноев ковчег. Или Святой Грааль. Или потерпевшее крушение НЛО.
— Все не так просто, как тебе кажется.
Я повернулась к Рейесу:
— Не так просто?! Почему я вообще ничего такого не знала?
— Лучше тебе вернуться ко мне. — На красивых губах заиграл намек на улыбку.
— Лучше нам вернуться домой.
— Тогда тем более тебе надо подойти сюда.
Я подошла к мужу, и он снова заключил меня в объятия.
— Держись покрепче, — предупредил он, и я расслышала в глубоком голосе нотки веселья.
— Минуточку! Сегодня утром ты бы и правда меня бросил?
Рейес наклонился и шепнул мне на ухо:
— И ты бы грохнулась прямо на задницу.
Не успела я ответить, как мне в лицо захлестал, завыл, заклубился потусторонний мир. Внезапно все исчезло, и мы оказались в кабинете Рейеса.
Покачнувшись, я пришла в себя и сердито уставилась на мужа.
— Это просто ужас какой-то! — продолжила я с того места, где мы закончили, отчаянно жалея, что не могу точно так же контролировать свои перемещения. — Ты должен заботиться обо мне, защищать и готовить мне тако!
— Я тебя умоляю! — Рейес уселся за стол, развалился в кресле и опять принялся пристально на меня смотреть. — В тот день, когда тебе понадобится чья-нибудь защита… ну, замерзнет ад. Впрочем, сомневаюсь, что старый добрый папочка оставит все как есть. Поэтому, полагаю, мне стоит за тобой приглядывать. А до тех пор…
Ладно, с этим я жить могу.
— Как думаешь, когда приблизительно я должна превратить логово твоего папочки в шоу «Адские танцы на льду»?
— Здорово, босс, — проговорила появившаяся в дверном проеме голова Сэмми. — Фритюрница опять накрылась.
Я тут же вставила свои пять копеек:
— Карбюратор проверял?
Вот что бы они без меня делали?
Сэмми рассмеялся и покачал головой:
— Что, Дэвидсон, опять бросила пить таблетки?
— В смысле? Тебе кто-то что-то рассказал?!
— Я позвоню Солу, — проговорил Рейес.
И все?
Сэмми показал ему большие пальцы, а в мой адрес покрутил пальцем у виска. Меня тут явно недооценивают.
Но все это ерунда. Рейес наконец-то разговорился, и я не стану упускать такую возможность только потому, что ему надо звонить какому-то Солу.
Рейес взял телефон, а я продолжила свой спич:
— Короче говоря, у меня есть идея по поводу божественного стекла. — Помолчав, я подождала реакции, но никакой реакции не было. — Существуют определенные правила, так? Я не знаю имена людей, которых послал туда гадский священник, и сама я тоже никого туда не посылала. Зато я могу сгонять в ад и притащить оттуда гада.
Покачав головой, Рейес оставил сообщение Солу на голосовой почте, повесил трубку и сказал:
— Ты не понимаешь. Люди не горят в аду целую вечность. Это миф. Того священника давным-давно нет.
— Зато люди в адском измерении в камешке все еще есть. Может, нам его просто разбить?
— Насколько я могу судить, божественное стекло — это врата. Портал в адское измерение. Вдруг вместо того, чтобы освободить людей, ты заключишь их там навеки? А может быть, разбив камень, ты разрушишь весь мир внутри него, и люди окажутся в вечной ловушке?
Что ж, Рейес прав. Я удрученно уселась напротив него.
— Кроме того, если это действительно божественное стекло, очень сомневаюсь, что его можно взять и разбить молотком.
И тут он тоже прав.
— Тебя беспокоит, что кулон у меня?
— А должно беспокоить?
Я распласталась по столу. Иногда этот мужчина просто невыносим!
Рейес еле слышно рассмеялся.
— Тебе, наверное, работать надо.
— Обойдутся без меня. Не хочешь поделиться, как тебя занесло в Шотландию?
Я пожала плечами, ощущая тяжесть его куртки:
— Я разозлилась.
— На меня?
— На мужиков вообще.
— Ясно.
— Ты знаешь, когда я родилась?
— Не понял.
— Ну, в какой эре? Сколько мне лет? Речь идет о мезозое? Или сразу не мелочась о палеозое?
— Не знаю. Твой мир намного старше, чем этот.
Я тут же выпрямилась.
— Старше?!
— Обычный подход тут не прокатит. В разных измерениях время течет по-разному. Хронологическая структура на земле не совпадает с хронологической структурой твоего мира. Поэтому трудно сказать что-то наверняка.
— Это вежливый способ намекнуть, что я настолько древняя, что установить мой возраст можно только с помощью радиоуглеродного анализа?
— Да, — источая сарказм, ответил Рейес. — Именно так.
— Ладненько. Ну а как насчет тебя? Сколько тебе лет? Тебе и Иегове? И каким образом вы стали братьями? Значит ли это, что у вас есть мама и папа?
Рейес задумчиво нахмурился, но лишь на мгновение.
— Не помню. К тому же, вряд ли тут работают человеческие схемы.
— Прошу прощения. Ну а что тогда ты помнишь?
Глубоко вздохнув, он опять откинулся на спинку кресла.
— Я помню, что обращался с тобой по-скотски. И знаю, что ты этого точно не помнишь, потому что если бы помнила, то ненавидела бы меня всеми фибрами души.
— Очень сомневаюсь. Но почему ты так ужасно ко мне относился?
Рейес задумчиво прикусил нижнюю губу.
— Ты же знаешь, как в младших классах мальчики таскают за косички девочек, которые им нравятся?
— Я тебе нравилась? Минуточку! Ты таскал меня за косички?!
— Ты, за неимением более подходящей фразы, была мне не по зубам.
Я фыркнула и только потом заметила, что Рейес не шутил.
— Видишь ли, в это довольно трудно поверить. Когда в последний раз ты видел себя в зеркале?
Несколько долгих секунд он молча смотрел на меня, а потом спросил:
— Ты простишь меня, если вспомнишь?
Я обошла стол, прислонилась к нему задницей и уставилась на мужа.
Он не возражал.
Как так вышло, что мы с этим мужчиной оказались на одной орбите? И это я ему не по зубам? Вот уж вряд ли.
Придвинувшись ближе, Рейес обеими руками сдвинул мою юбку вверх, посмотрел мне в глаза и сказал глубоким бархатным голосом:
— Скажи «да».
— Да.
От предвкушения в животе поднялся трепет.
Усадив меня на стол, Рейес снова отодвинулся, и горячий взгляд прошелся по мне сверху вниз, задержался на миг в районе «молнии» на юбке и скользнул дальше по ногам.
Под тканью джинсов отчетливо виднелись очертания члена, и мой пульс ускорился.
Не успела я и глазом моргнуть, как Рейес взял и поставил мою обутую ногу на подлокотник. Потом сделал то же самое с другой ногой и раздвинул мне колени. Лишь после этого он крепко сжал мои щиколотки прямо через ботинки, откинулся на спинку кресла и снова смерил меня взглядом.
Слава богу, Сэмми закрыл дверь, иначе посетители бы не только покушали, а еще и на шоу поглазели.
Пристально глядя мне в глаза, Рейес проговорил:
— Намочи пальцы.
Я подняла руку ко рту.
— Не здесь.
Немало удивившись, я опустила ладонь между ног и скользнула пальцами в трусы, а когда пальцы оказались внутри меня, тяжело задышала.
— Глубже.
Я послушалась, ощущая, как в животе завихрилось желание.
Дыхание Рейеса тоже стало тяжелым.
— Погладь клитор.
И снова я сделала, как мне велели. Вот только первобытный голод, отразившийся в глазах Рейеса, возбуждал сильнее, чем мои собственные прикосновения.
Несколько долгих мгновений он просто наблюдал, а потом поерзал, словно в джинсах ему стало тесно.
И вдруг глубокий бархатистый голос проговорил:
— А теперь кончи.
Это был четкий и ясный приказ. Никогда в жизни я не ублажала себя у кого-то на глазах. Однако выражение лица мужа и мерцавшее в глазах желание убедили меня, что терять абсолютно нечего.
Прикасаясь к себе двумя пальцами, я смотрела, как возбуждение Рейеса становится все более заметным. Пальцы у меня на щиколотках сжались крепче. Скулы стали резче из-за стиснутых зубов. Чтобы лучше видеть происходящее, Рейес сдвинул мои трусы в сторону, и внутри меня разгорелся нешуточный пожар. Между ног все набухло, и каждое новое прикосновение ощущалось все острее и острее. Я бы взорвалась от легчайшего касания длинных пальцев, но Рейес лишь молча смотрел.
Внезапно он повернулся и осыпал мое колено легкими поцелуями. Моя кожа так натянулась, что каждый поцелуй отзывался болью. Мне хотелось большего. Хотелось ощутить на себе горячие губы, почувствовать внутри внушительный член.