Это она осознала спустя несколько секунд после своего приземления и невольно ощутила на секунду ликование: получилось! Однако расслабляться было некогда, иначе первые удачные шаги потеряют свое значение при малейшей возможной ошибке.
Света, падающего в березинский кабинет через приоткрытую в коридор дверь, вполне хватило, чтобы сориентироваться. Галя внимательно огляделась. Свой прыжок она завершила прямехонько на середине ковра, закрывавшего пол далеко не полностью. Слева от девушки находился рабочий стол Юрия, сейф и компьютерный столик с основным рабочим компом. Прямо перед ней — три окна с наглухо закрытыми жалюзи, перед ними низкий столик с двумя креслами. Шкаф и бар позади. Интересующий Галю компьютер, перед которым даже не было стула, темнел справа в переднем углу.
Девушка внимательно оглядела пол. Ковер кончался примерно за метр до нужного ей места — то, что надо! Полная гарантия того, что никаких контактов под ногами не предвидится. Галя вернулась взглядом к рабочему столу Юрия и улыбнулась: сегодня ей определенно везло! Какой-то длинный, свернутый в трубку лист глянцевой бумаги — должно быть, плакат, лежал на самом краю, и дотянуться до него ничего не стоило, что она и сделала. После этого с помощью трубки толкнула, не двигаясь по-прежнему с места, дверь кабинета, прикрывая ее. Глубокая темнота медленно обступила девушку со всех сторон. Но теперь ее это совершенно не пугало.
У Гали был прекрасный глазомер и отличная топографическая память, она заранее рассчитала каждое свое действие и движение и на случай удачи, и на случай прокола, именно поэтому не взяла с собой карманного фонарика. На мгновение зажмурившись, девушка внутренне собралась, сгруппировав мышцы, и метнулась в нужную ей сторону. Второй прыжок едва не сделался роковым: Галя не учла, что паркет в кабинете скользкий, и едва не грохнулась со всего маху на пол, при этом она неизбежно зацепила бы опасный ковер. Лишь в последнюю секунду ей удалось ухватиться за монитор нужного ей компьютера, который немедленно заскользил со столика, однако Романова уже успела обрести равновесие. На какое-то время она замерла, вслушиваясь в тишину. И лишь убедившись, что ничто, кроме учащенного и неправдоподобно громкого стука ее собственного сердца, эту тишину не нарушает, перевела дыхание.
Поправив на ощупь монитор, Галя легко опустилась на колени и уверенно ткнула пальцем в нужную кнопку. Компьютер был включен в сеть! Галя едва не засмеялась от радости, что ее догадка верна, когда монитор засветился слабым голубоватым светом, становившимся с каждой секундой ярче. Несмотря на свой заурядный вид, комп грузился быстрее, чем она ожидала, и вскоре перед девушкой уже сиял ярко-красным фоном «рабочий стол» с несколькими «иконками».
Галя протянула руку к мышке и в первое мгновение не поняла, что произошло. Яркий свет, вспыхнувший в кабинете, старший лейтенант Романова, абсолютно уверенная в успехе своего замысла, восприняла как удар под дых, как нечто способное случиться разве что в кошмарном сне. Сном это не было.
— Вот ты, сучка ушлая, и попалась!
На этот раз ее и правда ударили. Тяжело и безжалостно, как бьют мужчин и никогда — женщин. Мир вокруг дрогнул, перевернулся и — рухнул в пропасть, взорвавшуюся навстречу Гале огромным снопом феерических разноцветных огней. Последнее, что зафиксировало ее сознание, был одинокий бой часов: сработанные под старину настенные часы в кабинете Юрия Березина, издали наблюдавшего разворачивавшуюся перед ним сцену, равнодушно отбили девять часов тридцать минут вечера.
— Ты там давай не слишком старайся, успеешь еще повеселиться, — поморщился Юрий. — Девка мне пока что нужна живая, я же предупреждал!
— А она и есть живая, — буркнул Куролепов и толкнул скорчившееся на полу Галино тело носком ботинка, снабженным железной плacтиной. — Очухается быстрее, чем ты, Береза, думаешь. Ментовская б…, чтоб я сдох, ментовская!
— Не пори горячку, Ваня, забыл про Брызгалова?
— Ну коли его сучка… Неуемный, однако, Илюшечка-то, а? Только сукой сам буду — ментовка.
— Насчет ментовки я бы знал. — Впрочем, в голосе Юрия уверенности не было, ибо кто-кто, а он-то понимал: если отец занервничал и начал трусить (в последнем Березин-младший не сомневался), следовательно, что-то чует старый волчара. Что-то происходящее за его могучей спиной.
— Ладно, хватит трепаться! — рявкнул Юрий. — Давай ее в машину. Отвезете на хату — сам знаешь куда. Я буду позже, чтоб до тех пор девка посвежела, иначе…
— Да ладно, Береза, не маленький, понял!
Куролепов тихо свистнул, и в кабинет тут же вошли двое: сегодняшний молоденький дежурный и с ним еще один, постарше и покрепче на вид, тоже затянутый в камуфляж.
Очевидно, все распоряжения от Куролепова оба получили заранее, поскольку молча подхватили все еще не пришедшую в себя Галю Романову и волоком потащили ее. прочь из кабинета.
…Допрос Петра Сергеевича Лагутина подходил к концу, когда в кармане Турецкого раздалась тихая трель мобильного телефона.
— Александр Борисович? — Голос Дениса был напряженным, вероятно впервые с того момента, как он докладывал Турецкому о гибели Тамариной матери.
— Что случилось?
— А как вы… В общем-то, возможно, и ничего, но… Галя Романова не вышла на связь.
Турецкий перевел взгляд на большие электронные часы, висевшие над дверью кабинета Меркулова. Именно в этот момент в их глубине что-то бесшумно сдвинулось — и на табло высветились следующие цифры: 22.00.
18
— Сидеть! — рявкнул Котов и для верности дернул Филю за наручники, которыми тот был прикован к левой руке лейтенанта. Агеев поморщился, однако покорно опустился на щелястый табурет рядом с Пашей.
Кабинетик начальника охраны запасного якутского аэропорта представлял собой нечто среднее между чуланом и собачьей конурой — так определил для себя Агеев. Сам начальник оказался щупленьким мужичонкой с бегающими глазками и кислой миной на невыразительной физиономии.
— Ну-с, — самодовольно произнес Паша Котов, которому все происходящее явно доставляло удовольствие, — тяпнем на посошок? Чего там у тебя, Валентин, имеется для дорогих гостей?
Для «дорогих гостей» у хозяина имелось все, что положено, — от фирменной, прозрачной, как слеза, водочки до традиционной икорки.
— Этому, — Паша кивнул пренебрежительно на Филю, — тоже плесни! Пусть побалуется, можно сказать, напоследок. На зоне-то не больно подадут. На чем чартер-то осуществлять будем?
— Да разве вы не в курсе, Павел Петрович? — угодливо улыбнулся Валентин. — На сто четвертом, как всегда.
— Постой-постой… — Котов сурово сдвинул брови. — Да разве эти летающие гробы не списаны лет эдак двадцать тему назад? Э-э-э, братец, что ж это такое у тебя деется?! Лично мне, например, собственная жизнь подороже будет службы-то!
— Списаны-с, — хихикнул начальник охраны. — Однако наш «Ту» любому «ИЛу» форы даст, не беспокойтесь! Уж Платон Кирович как-нибудь о своем-то позаботится!
— Так его, что ли, крылышки-то? — Паша округлил брови, изображая удивление.
— А как же-с!
Валентин с удовольствием опрокинул в себя стопочку, крякнул и подмигнул Котову.
— Других чартеров-то отсюдова — раз-два и обчелся, так что господин Ойунский об себе и позаботился. Ну а то, что вас, Павел Петрович, с вашим… клиентом, — он снова подмигнул, теперь уже хмурому Агееву, — подсадили, так это, считайте, со стороны Платон Кирыча большое снисхождение! Ну и совпадение надобности, конечно.
— М-да. — Котов задумчиво покачал головой, вслед за Валентином опрокинул в себя стопочку и, не закусывая, занюхал кусочком черного хлеба. — Снисхождение, говоришь. А не все ли равно? Солдат, как говорится, спит, а служба идет. При полном безразличии к тому, о чем да как там начальство с большими людьми договаривается. Часто, что ли, чартеры-то в матушку-столицу у вас бывают?
— Когда как, — неопределенно ответил хозяин закутка, — говорю ж, по надобности. Однако пару раз в месяц точно! Сам знаешь, Платон Кирыч— человек большой, дела у него, считай, по всему миру имеются, а уж в столице — само собой, его там, почитай, каждая собака знает и страсть как уважает!
Филя, молча смаковавший свою стопочку, как и положено человеку, впереди у которого долгие годы отсидки, исподтишка глянул на Валентина: шутит ли? Но на физиономии начальника охраны читалось искреннее восхищение, и ничего более.
— Ну лады… Встать! — Котов поднялся, вновь дернув за собой Агеева. — За гостеприимство благодарствуем, однако, сдается мне, пора!
Филя недовольно покосился на своего конвоира: «Ну погоди, артист хренов. Прибудем на место, я тебя самого для верности за браслетики так подергаю — на недельку след останется!»
Валентин тоже вскочил следом и суетливо дернулся к допотопному пульту, пристроенному в дальнем углу конурки.
— Щас, Пал Петрович, погодь маненько, совсем чуток! Вот только узнаю, как там — погрузку закончили или нет?
— Какую еще погрузку? — недовольно буркнул Котов.
— Так ведь не пустой же самолет в столицу гоняют? — Пока начальник охраны торопливо нажимал какие-то клавиши, что-то неразборчивое бормотал, едва ли не уткнувшись носом в пульт, Котов и Филя быстро переглянулись и вновь отвернулись друг от друга.
Спустя полчаса оба они уже сидели в пустом салоне самолета. Кроме них и команды, на борту никого не было, упомянутого Валентином груза тоже не было видно. Вероятно, находился, как и положено, в грузовом отсеке. Агеев и без того прекрасно представлял, как выглядит таинственный груз. Это должны быть металлические ящики, около метра длиной, узкие, герметически закрытые. Напоминающие футляры, каковыми они, по сути дела, и являлись. По прикидкам Агеева, упаковок на этот раз должно было быть не менее трех и не больше пяти.
Небольшой, но, видимо, вполне подходящий для целей Ойунского и компании «Ту-104» быстро преодолел взлетную полосу и спустя час уже летел на заданной высоте, взяв курс на Москву.
— Ничего не надо? — В салон заглянул мужик в летной форме.
Паша, все это время, так же как и Агеев, старательно «дремавший» в кресле, приоткрыл один глаз и сердито сверкнул им на мужика.
— Не видишь — спит человек? — буркнул он, имея в виду исключительно себя.
— Извини.
— Извиню, ежели дергать больше не станешь. А коли что понадобится, сам загляну.
Дождавшись, когда в салоне они останутся одни, Паша Котов преобразился моментально и, с трудом сдерживаясь, чтобы не хихикнуть, повернулся к Агееву.
— Ну как я… Не подвел? — еле слышно поинтересовался он у «задержанного».
— Молодец, — так же тихо прошептал Филя. — Таганка и Малая Бронная по тебе слезами обливаются.
— А?..
— Ладно, все… Браслетики можешь с меня снять! Из самолета еще ни один преступник не свалил.
— Щас… — Паша завозился с ключом, извлеченным из кармана. Агеев, высвободив наконец кисть из металлического кольца, слегка поморщился.
— Только вот переигрываешь ты, артист, малость, — пробормотал он, косясь на дверь кабины. — На хрена так-то уж туго защелкивал, да еще и дергал каждую минуту…
— Ну извини. — На Пашином лице мелькнула легкая обида. — Это я для достоверности, товарищ майор.
— Тс-с-с… — Агеев приложил палец к губам. — Давай-ка и вправду поспим, пока есть возможность… Не знаю, как тебе, а мне она в ближайшее время вряд ли предоставится…
Спустя пару минут Филипп Агеев действительно спал сном глубоким и безмятежным, приказав себе открыть глаза ровно за двадцать минут до посадки в Домодедове, где «важного преступника» и его сопровождающего должны были встретить прямо у трапа коллеги из «Глории». Умение засыпать и просыпаться по собственной команде в нужное время Филя — так же как и остальные его друзья, — привез давным-давно из Афгана… Особенно легко это удавалось ему, когда операция проходила удачно. А насчет того, что в Якутске он сделал максимум возможного, Филя ничуть не сомневался.
Во всяком случае, придуманный и осуществленный с помощью Котова сценарий удалось реализовать полностью и с ожидаемым результатом. Агеев уже в первые дни своей работы в качества грузчика не просто засек, но и сумел заснять на микропленку упаковки с едва заметно измененной маркировкой, во всем остальном ничуть не отличающиеся от тех, что отправлялись в разные концы России.
Бригадир грузчиков, толстый, удивительно ленивый мужик с лицом хитрована, лично контролировал, как определил Филя, исключительно последний этап погрузки и транспортировки. Меченые камушки на специальную каталку грузились в конце смены. Сама каталка оба раза, когда это происходило, ставилась в один и тот же блок № 5. Причем интересующие Филю ящички укладывались сверху. В первый раз меченых оказалось два, во второй, через пару дней, больше, но на сколько, засечь Агеев не успел: бригадир, которому не понравился интерес новенького к чужой каталке, окликнул его и, обругав за безделье, отправил в противоположный конец ангара. Наутро, во время погрузки камешков, как Филя и предполагал, вместо меченых стояли уже самые обычные ящички.
Вывод напрашивался сам: за ночь упаковки подменили, однако, поскольку вес каждой из них фиксировался официально, подменили чем-то конкретным… Агееву проверить это на месте возможным не представлялось. Единственное, что он мог сделать, — передать ребятам в Москву более-менее полный список фирм и ювелирных фабрик, на которые уходили алмазы. Камни, предназначенные для нужд промышленности, отправлялись из другого ангара, у работников которого имелся специальный допуск даже к погрузке.
На совести Паши Котова была вторая задача: как можно быстрее определить, каким именно образом транспортируется в неведомые дали контрабанда. Много времени на это не ушло, у прижившегося в Якутске Паши, а особенно у его невесты, которая здесь же родилась и выросла, знакомцы да родственники водились, можно сказать, по всему Северу. И, обсудив на досуге всю собранную по этой части информацию, друзья пришли к выводу, что самое вероятное тут — чартер Ойунского, летавший в столицу систематически дважды в месяц, приблизительно в одни и те же числа.
Больше выкачать из своей ситуации Агеев не мог, это было ясно им обоим. И они перешли к заключительному этапу — «аресту» Фили и его транспортировке в столицу упомянутым чартерным рейсом. Для того чтобы осуществить финальную часть сценария, потребовалось два звонка из Москвы. Первый, сделанный лично Меркуловым из Генпрокуратуры России. Второй — начальнику УВД, в котором служил Паша Котов, был не менее серьезным: по ту сторону провода пребывало начальство настолько большое, а главное — способное повлиять в любую сторону на карьеру подполковника вплоть до перевода того в вожделенную столицу, что Пашин шеф впервые в жизни беззвучно выполнил все московские требования, не оповестив об этом заинтересованных лиц в Якутске. Справедливо рассудив, что, во-первых, своя рубашка к телу действительно ближе. А во-вторых, если «большой человек» и соврал, то местные авторитеты ему теперь по фигу и в самое ближайшее время он сможет спокойненько и вовсе забыть о существовании какого-то там Ойунского.
Засыпая в тот вечер в мечтах о грядущей столичной жизни, шеф Паши Котова всю ночь видел сны самые что ни на есть расприятнейшие. Но даже во сне не переставал удивляться тому, какими удивительными связями обладает, оказывается, один из его самых незаметных подчиненных и какой же он дурак, что до сих пор в использовании упомянутых связей замечен ни разу не был.
Как и было решено заранее, «арестованного» и его сопровождающего в Москве встретили прямо у трапа. Единственное, что немного удивило Филю, — сделал это не Денис, собиравшийся прибыть в аэропорт лично, а успевший вернуться из Израиля Алексей Петрович Кротов. Загрузившись в неизвестно где выкопанную ребятами обшарпанную черную «Волгу» устаревшей модели, Агеев первым делом поинтересовался, куда делся шеф «Глории», высказав предположение, что он предпочел все-таки самолично выслеживать дальнейшую судьбу прибывшего чартером груза.
— Нет, — покачал головой Кротов, выруливая с территории летного поля. — За грузом присмотрят Демидов и Сева, Денис занят.
И поскольку при этом Алексей Петрович незаметно через зеркальце глянул на Пашу, с удобством расположившегося на заднем сиденье, Агеев понял, что дальнейшие вопросы задавать бесполезно.