Спустя два с половиной часа в комнате для посетителей детективного агентства «Глория» собралась вся команда, к которой присоединился только помощник Макса — Алик, в настоящий момент вносивший в свой компьютер сведения, собранные за последние сутки, включая привезенные Филей.
В самом начале Кротов коротко рассказал Агееву о пропаже Гали Романовой. С того момента, как девушка не вышла на связь, ни слуху ни духу о ней не было. Домой она не вернулась, ни на даче» Березина, ни в особняке Кропотина, которые сумели осторожно проверить Самохин и Голованов, никаких следов Романовой не обнаружили. Грязнов-старший, обвинявший в пропаже Гали прежде всего себя, поскольку именно с его подачи девушка была введена в операцию, готов был уже добиваться объявления по городу плана «Перехват». С большим трудом Турецкий убедил своего друга подождать еще хотя бы сутки, понаблюдав за офисом фирмы Кропотина и, в частности, за перемещениями Березина-младшего. Прослушка и маячок, установленные в его машине, никаких результатов пока не дали.
— А что с нашей заявительницей? — поинтересовался Агеев, внимательно выслушав невеселую новость.
— Слава богу, отправили в Лондон, — ответил Алексей Петрович. — И кончай с расспросами, Филя, и так голова пухнет — вторые сутки без сна.
Из протокола беседы с Лагутиным Петром Сергеевичем, 1958 года рождения, русским, невоеннообязанным:
«Лагутин. Уверяю вас, что и фианиты, и металлические упаковки, о которых вы говорите, я начал поставлять на эти две фирмы совсем недавно, все получилось случайно.
Следователь. То есть как это — случайно? Вы хотите сказать, что и Ойунский из Якутска, и владелец «Звездочки» из Подмосковья совершенно случайно, да еще и одновременно, вышли на вас? И оба, не сговариваясь, с одной и той же просьбой о поставке весьма специфической тары, хотя профиль вашей фирмы, мягко говоря, несколько иной?
Лагутин. Я не то хотел сказать. Не то чтобы случайно… Наша продукция ведь тоже в такой таре уходит…
Следователь. Скажем так: в похожей, однако не такой.
Лагутин. Я не говорил, что в такой — да, в похожей. А что касается того, сговаривались они или нет… Может, и так, но мне об этом неизвестно. Лично я знаком был с самим владельцем «Звездочки» — давно, еще когда мы с Романом вместе были, до этой ужасной истории. А с кем он сам знаком и даже, возможно, сговаривается, мне неизвестно. Я, конечно, очень виноват, что руки никак не доходили оформить эти поставки официально, но я собирался сделать это в ближайшее время, клянусь вам! Вы мне что, не верите?!
Следователь. Извините, такая уж у нас работа: прежде чем поверить — проверить. Так что там насчет ваших связей со «Звездочкой»?
Лагутин. Ну какие же это связи, господин Турецкий? Клянусь вам… Меня с ним Рома познакомил, вот у него, возможно, связи и были. А зачем этому господину… владельцу то есть, такая тара понадобилась, я понятия не имею, не спрашивал, тем более что он меня чисто по-дружески попросил: мол, не свяжешь ли с поставщиком? Ну с моим поставщиком. Вот она — жадность — меня и подвела. Чтобы мне его и впрямь с Капитоновым-то связать, вместо того чтоб в посредники напрашиваться?! Заработать хотел, прости меня, господи.
Следователь. Ну и что же Ойунский?
Лагутин. Клянусь вам, я этого самого Ойунского даже в глаза никогда не видел! У кого хотите узнавайте — не видел! Он мне заказ по телефону сделал, все реквизиты по факсу послали. А задокументировать мы как-то не успели, хотя, клянусь вам, собирались, и я бы потом все, клянусь вам, в декларацию налоговую внес. Все до копеечки!
Следователь. Кто б сомневался!
Лагутин. Напрасно вы так, с иронией. Я все стараюсь делать честно, по закону, единственная вина — не успел оформить, поскольку оба клиента торопили. Кроме того, тара для меня, как вы правильно заметили, дело новое.
Следователь. Ну что ж. Успели, нет ли, это, собственно говоря, сфера не наша — налоговой службы. Так что там насчет того, что вы думали относительно «Звездочки» по поводу своих поставок?
Лагутин. Ну… я думал… точнее, предположил, что они каким-то еще смежным бизнесом занялись. У них фирма хотя и маленькая, однако доходная, как-никак золото и камни, драгоценные и полудрагоценные. Возможно, решили расширить бизнес? А спрашивать у нас о таких вещах не принято. Нужна такая-то и такая-то тара — чем смогу, помогу. А дальше — ни-ни! Да и какая мне, собственно говоря, разница?
Следователь. И то верно. Вы хорошо знакомы с генералом Валерием Андреевичем Березиным?
Лагутин, (через паузу). С ге… С каким генералом? Первый раз слышу!
Следователь. Ай-я-яй, Петр Сергеевич! Разве вам мама в детстве не объясняла, что вратьь нехорошо? Гляньте-ка, будьте любезны, на этот снимочек: по-моему, вы оба тут вышли преотлично! Дружеский обед, если я не ошибаюсь?
Лагутин. Да-да. Ах вот вы о ком! Ну конечно, как я сразу-то не сообразил. Вы ж Валерия Андреевича имеете в виду. Да я и не знал, что он генерал. Надо же! Мы с ним случайно познакомились, в гостях, да и после виделись всего пару раз. Он всегда в штатском был.
Следователь. Вы, Петр Сергеевич, похоже, убежденный атеист?
Лагутин. Что?.. П-почему?
Следователь. Потому, уважаемый господин Лагутин, что вся ваша жизнь, судя по нашему приятному собеседованию, сплошные случайности! А один великий мудрец прошлого сказал: кто верит в случайности — тот не верит в Бога. Так что же там еще по части случайностей? В кафе этом вы, надо полагать, встретились тоже случайно?
Лагутин. Слу… То есть не совсем… Валерий Андреевич мне позвонил, сказал, что у него ко мне просьба есть — ну и пригласил.
Следователь. Уже лучше! И что за просьба у него была?
Лагутин. Знаете, мне как-то неудобно, просьба-то чисто личная, а он, вы говорите, генерал. Да и выразил он мне ее конфиденциально…
С л е д о в а т е л ь. Не беспокойтесь, если и впрямь личная — все сказанное останется, как говорится, между нами, мужиками! Итак?
Лагутин. Дело совершенно пустячное! Валерий Андреевич хотел подарить даме своего сердца ожерелье из искусственных бриллиантов, но чтобы даже специалист на взгляд отличить не мог их от натуральных. Понимаете, дамочка с претензиями, а у Валерия Андреевича не так много денег, чтобы тратиться без ущерба для семьи на бриллиантовое колье. Ну вот и обратился ко мне, нельзя ли у меня приобрести хорошие фианиты.
Следователь. Жаль генерала — прямо по пословице, а? Седина в бороду, а бес, как водится, в ребро. Не знаете, что за дамочка?
Лагутин. Помилуйте, откуда? Они мне не докладывались.
Следователь. Ну и как, поспособствовали насчет камешков?
Лагутин. Фианитов, не камешков. Пообещал подумать, но Валерий Андреевич через пару дней позвонил и заказ отменил. Поссорились, должно быть.
Следователь. Очень трагичная история. Сейчас вы нам ее расскажете заново — еще раз. Но прежде, будьте любезны, подпишите одну формальную бумаженцию.
Лагутин. Что, о невыезде?!
Следователь. Пока только о неразглашении.
Лагутин. Так вы меня отсюда выпустите?!»
На тот момент, когда в «Глории» был объявлен общий сбор, Петр Сергеевич Лагутин уже вторые сутки мучился страшным вопросом: рассказывать или нет генералу Березину о визите в прокуратуру? И если рассказывать, то все или лучше кое-что утаить?
Проще говоря, хозяин «Фианита» погибал от страха и прямо-таки смертной тоски перед ближайшим будущим. Очень ему хотелось верить, что эти проклятые «важняки» из прокуратуры нарыли относительно него, Лагутина, ровно столько, сколько всплыло во время допроса. Конечно, после того как нагрянет налоговая, неприятностей не оберешься. Но это Петра Сергеевича пугало не так сильно, как мысль о том, что всплывут его подлинные связи с Березиным, главное — откуда эти связи вообще взялись, чем именно шантажирует его генерал. Если Березина сцапают, вряд ли он станет покрывать мелкую сошку Лагутина, и тогда…
С данной точки зрения Петру Сергеевичу следовало бы предупредить Березина о возникшем к нему у Генпрокуратуры интересе немедленно, дабы тот успел спрятать в воду самые опасные концы.
С другой стороны, самого генерала он боялся еще больше, чем следователя с ужасным взглядом, под которым так и подмывает рассказать всю свою подноготную, все, что можно и что нельзя — начиная с детского возраста. Лагутин считал Березина, кроме всего прочего, настоящим самодуром: тому ничего не стоило, например, решить, что в вызове в прокуратуру Лагутин виноват сам, где-то засветился, где-то просчитался. А ведь он и впрямь просчитался: не надо было хранить в компьютере вторую и уж тем более третью бухгалтерию, Березин ему запретил это делать еще год назад, а у Петра Сергеевича как-то руки не дошли убрать опасную информацию из общей системы. Ну а как скор на расправу с проштрафившимися «шестерками» Березин, так же как и о его кровавой команде исполнителей, Петр Сергеевич был наслышан предостаточно. Так что единственное, что ему сейчас оставалось, — это как раз и погибать от страха, ощущая в душе помимо ужаса полную неспособность принять хоть какое-то решение.
19
Первое, что почувствовала Галя, придя в себя, — адскую головную боль и холод. Девушка невольно застонала и с трудом разлепила веки, только в этот момент поняв, что вся она — с головы до пят — мокрая.
— Очухалась, сука ментовская? — Это был голос сиплого, который она слышала, стоя возле «охранки». Теперь Галя вспомнила все вплоть до момента, когда на ее голову обрушился страшный удар, от которого она потеряла сознание.
— Сам ты… — с трудом выдавила из себя Романова и, вновь издав слабый стон, закрыла глаза, инстинктивно сделав вид, что сознание снова покинуло ее.
— Тащи еще воду, — приказал кому-то сиплый, и Галя наконец узнала в нем начальника охраны Куролепова, которого пару раз видела в коридорах фирмы. Подвергаться еще раз обливаниям было совсем ни к чему, и Романова сочла за благо, вновь застонав, открыть глаза.
Комната, посреди которой она находилась, как выяснилось, крепко привязанная к стулу, была комнатой обычной жилой квартиры. Прямо перед ней в огромном кресле действительно развалился Куролепов, в упор разглядывающий Галю. Во взгляде главы «спецназа», направленном на нее, плескалась злоба, хотя узкие губы растягивала улыбка, больше похожая на оскал.
— Не надо воду, — слабо пискнула Галя, сама удивившаяся тому, как жалобно это у нее получилось.
— Ах не надо… — Куролепов с деланным сочувствием покачал головой. — Бедненькая девочка, замерзла, поди.
И внезапно заорал так, что Галя невольно зажмурилась.
— А ну, б…, говори, кто тебя заслал?! А? А иначе водичка наша тебе божьей росой покажется, ну?!
Вскочив с кресла, он замахнулся на девушку, и только тут раздался наконец голос второго:
— Погодь, Иван, Береза же предупреждал!
Романова о трудом перевела взгляд на своего заступника и увидела, что в дверях, ведущих то ли на кухню, то ли во вторую комнату, стоит тот самый молодой охранник из новеньких, который дежурил сегодня на фирме. Она узнала его, несмотря на то что в комнате царил полумрак. Освещалась она торшером в виде огромного светящегося шара, стоявшего в углу, и большая часть помещения тонула в темноте. Шар, несмотря на свои внушительные размеры, света давал мало, а за плотно занавешенными окнами, судя по всему, стояла глубокая ночь.
Где-то в глубине квартиры раздались три коротких звонка, — очевидно, что-то вроде пароля, предупреждающего о появлении гостя. Потому что ни один из охранников не сдвинулся с места. Зато очень скоро послышались тяжелые, приближающиеся с каждой секундой шаги, и вскоре в Галином поле зрения возник Юрий Валерьевич Березин собственной персоной.
Куролепов нехотя поднялся из кресла, уступая, место хозяину без всякой видимой почтительности. Березин между тем садиться не спешил. Молча оглядев девушку, он повернулся к своим подчиненным и коротко бросил:
— Развязать!
Начальник «спецназа» явно собирался ему возразить, но, тут же передумав, еле заметно пожал плечами и шагнул к Романовой. Ни рук, ни ног Галя почти не чувствовала, но поняла это только сейчас, когда Куролепов, явно преднамеренно стараясь причинить ей боль, начал разматывать врезавшиеся в тело капроновые шнуры, в точности такие, на которых сушат белье рачительные домохозяйки.
— М-мне х-холод-дно. — Галя решилась наконец сама нарушить тишину, умоляюще глянув на Березина.
— Ай-я-яй. — Юрий ухмыльнулся и опустился в кресло напротив Гали. — Что ж ты, Ваня, так грубо с такой красавицей-то, а? Ну эка невидаль, любопытство нашу девочку заело, но зачем же уж так-то, а? Ну-ка, Кит, тащи из спальни плед, в кресле у окна должен быть. Сейчас птичка согреется и, надо полагать, зачирикает! Я прав?
Березин насмешливо прищурился, не спуская с Гали глаз.
— Что вам от меня надо? — Галя с трудом подняла затекшие руки и положила на колени. По всему телу волнами пробегала колючая, словно судорога, боль, но девушка мысленно поклялась себе не подавать больше вида, как ей плохо. Тем более что голова теперь болела меньше, и это было очень хорошо, сейчас ей следовало вопреки всему и любой ценой увести негодяев даже от мысли о том, кто именно стоит за появлением на фирме Романовой. Она понимала: малейшая слабость с ее стороны — и дело будет провалено. Именно ею, Галей Романовой. Ах, зачем, зачем не послушалась она Турецкого?
Но заниматься самобичеванием было некогда. «Думай, ищи выход!» — приказала себе мысленно девушка.
Присутствующие в комнате между тем на ее вопрос искренне заржали. Точнее, заржал Березин, остальные двое фыркнули, видимо, из почтения перед хозяином.
— Попробуй-ка догадаться с одного раза, девушка, что нам от тебя надо, — все еще сквозь смех с видимым добродушием произнес Юрий. — Однако вначале ты ответишь на тот же вопрос, но адресованный не нам, а тебе: расскажешь, что тебе нужно было в моем кабинете и за моим компьютером. А?
Он все еще продолжал изображать добряка, но в глазах Березина уже прыгали злые, колючие огоньки, которые Галя ощущала почти физически.
Вернувшийся из соседней комнаты молодой охранник подошел к девушке и накинул ей на плечи плед. На мгновение она совсем близко увидела его лицо, показавшееся Гале растерянным. Судя по всему, в подобной акции парень участвует впервые. Во всяком случае, ей показалось, что тот ей почти сочувствует: плед он накинул на Романову добросовестно, укутав Гале плечи.
Куролепову, который, видимо, тоже заметил это, происходящее не понравилось.
— Вали-ка ты на кухню! — рявкнул он на своего коллегу. И тут же обратился к Юрию: — Слушай, Береза, хватит с ней цацкаться! Она у меня, ментовка хренова, в минуту пасть откроет!
— Сам ты ментовка! — снова пискнула Галя, твердо решившая не отступать от взятой на себя роли дурочки. Однако решить, что именно ей отвечать Березину, она по-прежнему не могла. Романова понимала, что далеко не всякая легенда, какой бы продуманной она ни являлась, будет скушана этими бандюками. «Думай… Думай!» — с отчаянием вновь приказала себе девушка. И мысль — слабенькая, словно лунный отблеск, наконец пришла.
Галя знала, что Тамара сейчас находится далеко от Москвы, что с ней надежная охрана. Что, если…Кажется, это была единственная надежда, на то, чтобы вырваться отсюда живой. Вырваться! А там — там Александр Борисович конечно же что-нибудь придумает. И дядя Слава придумает. И для начала она горько расплакалась.
— Тю-у-у… — присвистнул Юрий. — Девочка рыдает. Нельзя ли узнать, почему да от чего?
— 3-знала бы, ни за что не согласилась, — пролепетала Галя, размазывая по лицу слезы. — В жизни больше не полезу ни в чьи отношения. Правильно говорят, что муж и жена — одна сатана!
И рыдания ее стали громче и горше в два раза. Однако то, что Юрий и Куролепов переглянулись, Галя видела преотлично, хотя лицо ее и было прикрыто ладонями, переставшими наконец неметь.
— Ну-ка, ну-ка, — процедил Березин сквозь зубы, — с этого места, пожалуйста, поподробнее. Уж не хочешь ли ты сказать, что подсадила тебя к нам моя супруга?!