И тут я подумал… Хм, врач сказал, что он пролежит здесь около недели, пока ребра хоть немного срастутся, да и за его состоянием нужно последить. Эта неделя – как раз каникулы, значит, я смогу сидеть с ним с утра до вечера. Буду приносить ему книги, развлекать, болтать, пока он не уснет. Я готов стать для него кем угодно, хоть нянькой, лишь бы он позволил вновь стать ближе. Ближе, чем просто парень, который учится с ним в одной школе.
Конечно, он обижен на то, что мы разошлись. Но я думал, что смогу просто расстаться с Оксаной, и все снова станет нормально. Так нет! Приспичило тебе в драку полезть, дурак!
Кажется, просидел я так минут двадцать, не меньше, потому что, держа своего любимого за руку, просто потерял счет времени…
Вдруг мою руку сжали его пальцы. Я аж вздрогнул, в момент оборвав нить размышлений и мечтаний. Он медленно открыл глаза и посмотрел на меня. Такое безэмоциональное выражение лица – что ж, себе он не изменяет. Невозмутимость и непоколебимость. И даже это я сейчас в нем люблю.
Я вопросительно посмотрел на свою руку, которую он сжал еще крепче. Костяшки пальцев побелели, а я чувствовал приятное сильное давление…вообще, странное ощущение. Будто одновременно тысячи микроскопических иголочек вонзаются в кожу.
- Что ты здесь забыл? – спросил он, пытаясь отогнать остатки сна.
- Просто пришел.
- Ты бы просто так не приходил, - Макс потер глаза свободной рукой, будто не обращал внимания на то, что вторая сжимает мою ладонь. Я же удивленно смотрел на него, почти не понимая, что происходит. Слова и более ли менее адекватные ответы сами собой вылетали из уст. В голове же царил беспорядок, хаос…
- Я хотел поговорить с тобой.
- О чем же?
- О нас.
- Как интересно, - съязвил он, слегка ухмыльнувшись, и тут же одернул руку, освобождая мои пальцы. Я, сам того не контролируя, разочарованно вздохнул, на что в ответ получил ехидный смешок. Да, вот он! Мой Макс! Сколько бы он сейчас ни выкаблучивался, сколько бы ни злорадствовал, я все равно его любить не перестану.
- Я хочу сказать, что не хотел ничего рушить, - выдохнув, прошептал я. К горлу подступил ком, а по спине градинами стекал холодный пот.
Макс демонстративно закатил глаза.
- Слушай, если так решил, то уж так тому и быть. Что ты сокрушаешься как девчонка какая-то? Было и прошло.
Неземнов говорил таким будничным, беспристрастным тоном…стало так обидно. Но мне уже было плевать на его слова, отговорки. Я просто привстал со стула и, наклонившись к его лицу, поцеловал в губы. Почти невесомо, но так чувственно. Хотелось поделиться с ним своей любовью, переживаниями. Только сейчас я стал уверен, что все это время он притворялся, потому что, как только я прильнул к нему, он тут же обнял меня за шею и ответил на поцелуй. Так страстно и пылко. Мои ноги уже готовы были подкоситься. Я хотел лечь к нему, потому что не было сил даже стоять, но я не мог себе этого позволить. Все-таки Макс только сегодня был доставлен в больницу с двумя переломами, и какая-либо физическая близость со мной вряд ли пойдет ему на пользу. Даже смешно стало, потому что я готов был петь, танцевать от радости.
Он, на мгновение оторвавшись от моих губ, прошептал:
- Эти несколько часов были самыми мучительными в моей жизни.
- Прости меня, - я обхватил его лицо руками, губами приложившись к его лбу, - Прости. Я просто не мог сделать Оксане больно. Мне так страшно…
Из глаз потекли самопроизвольно выступившие слезы, которые, скатываясь по щекам, капали на ворот рубашки парня.
- Ты чего это? – его голос в мгновение сделался таким серьезным.
- Я так рад, - выдохнув, я вновь вернулся к его губам и на этот раз бы уже ни за что не оторвался от него, если бы не зазвонил телефон.
Да, я не люблю материться, но…
- Блять! – прошипел я, доставая орущий на всю больницу аппарат, произведенный, видимо, глухими садистами. А Макс захихикал, ехидненько так… Нос бы тебе сломал! Вот только нос-то тоже любимый…
______
а автору эта глава нравится =Р
И простите меня, дорогие читатели, что так долго не было проды. Уезжала + дел много ^.^
Глава 29
Я трясущимися от гнева и крайнего разочарования руками достаю телефон из кармана штанов и смотрю на экран. Будильник!
Ах да…у меня совсем из головы вылетело, что нужно отправить Оксане смс-ку, говоря о том, что я нормально добрался.
Мельком глянув на Макса, который сейчас еле сдерживался, чтобы не рассмеяться на всю больницу, я стал судорожно щелкать по клавишам, набирая текст: «Добрался. Всё ок. Спокойной ночи». Так и не дождавшись ответа, я быстро вырубил трубу к чертовой матери, и только наклонился к парню, чтобы снова впиться в эти тонкие розовые губы, как справа что-то загремело, зашевелилось, а потом раздался сухой, грубый голос:
- Максим, я же попросил выключить эту адскую машину!
Хохотнув, Неземнов понимающе кивнул, извиняясь:
- Простите. Просто друг уж больно шумный.
- Давай, выпроваживай его и вырубай свет. Спать мешает.
- Хорошо, - сверкнув глазами, парень уставился на меня, ожидая моих дальнейших действий. Я, немного растерявшись, и, вместе с тем, испугавшись таинственного пациента, скрытого за ширмой, с нотками грусти в голосе спросил:
- Мне уйти?
- Пожалуй, да, - громко и почти нараспев произнес он, поглядывая в сторону второй койки, скрытой завесой плотной ткани.
У меня все внутри будто упало. Он был таким радостным, хотя знал, что сейчас я уйду…а, может быть, я выглядел настолько глупо, что ему до сих пор смешно? Я же не хотел ни на минуту отходить от него…
- Ладно, тогда, спокойной ночи, - выдавил я из себя и почти невесомо коснулся кончиками пальцев его руки.
- Да, пока. И свет выключи. А то мне лень тянуться до этой кнопки, - он указал пальцем на выключатель и, снова повернув голову в сторону второго пациента, тяжело выдохнул.
Наверное, ему сейчас так больно. Врач сказал, что даже дышать сложно, что уж там говорить о движениях и физических нагрузках. И дискомфорт будет ощущаться около месяца. Кошмар…
Я выключил свет, и палата погрузилась во тьму. Я напоследок обернулся в сторону парня, чтобы полюбоваться им еще хоть мгновение, так как глаза почти сразу смогли привыкнуть к темноте. И вдруг я услышал едва уловимый шепот, что-то вроде: «Дик ме».
- Что? – спросил я, вслушиваясь в каждый шорох. Даже специально задержал дыхание. Слышу удары собственного сердца, отдающиеся где-то в висках.
- Иди ко мне, - снова раздался шепот, и я послушно подошел к койке Макса, стараясь понять, что он хочет сделать. Он же протянул руки вперед, жестом прося меня наклониться к нему. Я так и сделал, и как только наши лица оказались на одном уровне, он взял мое лицо в свои ладони и, придвинув ухо к своим губам, произнес:
- Больше ни слова.
Его губы сейчас показались мне намного мягче, слаще. Возможно, это потому, что я его почти не видел. Чувство осязания сразу обострилось, и я начал тонуть в этом поцелуе, в нахлынувших чувствах. Макс запутался пальцами в моих волосах, притягивая к себе, заставляя почти навалиться на него, но я вовремя уперся локтями в подушку с двух сторон от его лица. Он, улучив момент, когда я на мгновение отвлекусь, углубил поцелуй, проводя языком по зубам и внутренним стенкам рта. Я уже понимал, что начинаю возбуждаться, как только его рука скользнула к моей шее, щекоча кожу кончиками пальцев.
Я захотел взять инициативу в свои руки, как только наши языки встретились, и тут же проник в его рот, причем, получилось это с каким-то странным причмокивающим звуком, разорвавшим тишину, царившую в палате. Сразу послышалось копошение за ширмой, но Макс не обращал на это внимания, не отвлекаясь от меня ни на секунду. Я же уже начал паниковать: вдруг этот пациент сейчас выглянет оттуда и застанет нас, а потом все расскажет Окси и тёте Ане?
Я хотел было разорвать поцелуй, напрягшись и начав медленно отстраняться от парня, но тут снова раздался этот грубый и сухой, немного хриплый голос:
- Максим, ты там ешь что ли?
Макс, тут же прервав поцелуй, мгновенно ответил почти будничным тоном, но слышалось в его голосе, что еще немного – и он заржет на всю больницу:
- Да нет, жвачку жую.
- Так жуй с закрытым ртом, - с укором произнес мужчина.
- Простите, - сделав «бровки домиком», парень улыбнулся и, приставив кулак ко рту, прокашлялся, стараясь не рассмеяться. А мне стало так стыдно. Лицо все горело, а все тело напряглось до предела. Я просто застыл над ним, боясь даже вдохнуть воздух в легкие. Макс же, прождав буквально несколько секунд, томно закатил глаза и снова притянул меня к себе, но не целуя, а лишь водя губами по щекам, затем слегка дотронувшись до кончика носа. Потом спустился ниже, к губам и подбородку.
Но сейчас почему-то я не мог думать только о его прикосновениях. Ведь я понимал, что каждое движение для него мучительно, трудно даже поднимать руки.
- Максим, - прошептал я еле слышно, немного подавшись назад, чтобы отстраниться лицом от его губ. Он вопросительно посмотрел на меня.
- Тебе нужно отдохнуть.
- Все хорошо, - возразил он тут же.
- Пожалуйста. Я останусь здесь.
- Мне все равно. Я не усну, - парень начал повышать голос, нахмурившись.
- Тише ты, - шикнул я, - Я хочу, чтобы ты поскорее поправился, а для этого нужно отдыхать, - и, оторвавшись от него, я сел на стул рядом с его койкой. Он посмотрел на меня с укором и, обессилев, опустил руки на простынь.
- Спи, - прошептал я, немного улыбнувшись, и, положив руку на край койки, упокоил голову рядом с его боком, пальцами второй руки взявшись за любимую ладонь, - Я больше никуда не уйду.
- Ну а куда ты денешься, - хмыкнув, он громко произнес:
- Спокойной ночи, Геннадий Петрович.
- Да спи ты уже! – раздался в ответ грубый голос.
Максим мирно спал, его темные ресницы время от времени подрагивали, а пальцы вцепились в мою руку, не желая отпускать. Да я и не был против. Готов просидеть здесь хоть всю ночь, лишь бы больше никогда не отходить от него, не потерять из виду. Вдруг он однажды исчезнет, уйдет из моей жизни? Надейся - надейся, Максим Неземнов, никуда я тебя не отпущу!
Но я также понимал, что уже довольно поздно, и мама, наверное, волнуется. За окном уже ночное небо, полное ярких звезд. Я, глубоко вздохнув, встал со стула и, отпустив его руку, такую теплую, родную, любимую, тихим, медленным шагом вышел из палаты, напоследок обернувшись и взглянув на него, спящего. Такой милый, такой красивый, особенно освещенный лунным светом. Да, он совершенен. Эта четкая линия скул, тонкие губы, длинные темные ресницы...
Неслышно закрыв дверь, я пошел по пустым коридорам больницы, стараясь освободить голову от гнетущих мыслей…
Глава 30
Я шел по улице, медленно вдыхая холодный воздух, наслаждаясь ощущением, когда все внутри будто стынет, замерзает. Стараюсь лавировать между лужами, не наступая ни в одну из них. Уж что-что, а с мокрыми ногами домой приходить – не кайф. Иду почти машинально, даже не оглядываясь по сторонам, как будто хожу здесь каждый день и знаю каждый поворот, каждую дорожку, каждый светофор.
Кратчайшая дорога до дома идет через освещенный тусклым светом фонарей сквер. Ступаю по мокрому от дождя асфальту почти неслышно, наслаждаясь царившей вокруг тишиной. По дороге домой мне почти никто не встретился, и этому я был несказанно рад. Хотелось просто абстрагироваться от мира, оказаться на мгновение в параллельной реальности, где существуем только я и Макс.
Наверное, не стоило оставлять его одного, но я постараюсь вернуться до его пробуждения. Просто нужно показаться маме, хотя, в общем-то, ей, наверное, плевать на мою жизнь. Возможно, лишь я стараюсь верить в обратное.
Её ко мне отношение после смерти отца насторожило тетю Аню, это я прекрасно помню. Она тогда еще говорила, что негоже так обращаться с собственным сыном, но мама лишь отмахивалась от её слов. Я стал для нее обузой, простым нахлебником, живущим за её средства. А, может быть, она старалась отдалиться от меня, потому что я очень похож на папу? Мне всегда это говорили… Характер, даже внешность – просто копия. А цвет глаз и волос – от мамы.
Вот я и вышел из сквера; сразу подул в лицо легкий прохладный ветерок. На душе было спокойно. Да, я приду домой, немного посплю, а потом проснусь пораньше, приведу себя в порядок и снова отправлюсь в больницу. Постараюсь вернуться до того, как Макс проснется.
Иду мимо магазина цветов. На двери крупными буквами красуется «Круглосуточный». Хм, а это идея. Вроде все друзья дарят тем, кто попадает в больницу, цветы, типа в поддержку. Не знаю, помогает ли это больному, но настроение наверняка поднимает. Надеюсь, никто ничего не заподозрит. Все-таки, цветы – это довольно-таки романтический подарок, демонстрация чувств, так сказать. Но ведь я действительно хочу напомнить парню о своих чувствах, возможно, даже желаниях. Да, я хочу, чтобы он поскорее выздоровел, и прижать к себе, обнимать за талию. Чувствовать, как его пульс учащается, а дыхание становится сбивчивым. Как он прижимает меня к стенке, впивается в губы страстным поцелуем и спускается ниже, к шее и груди…
Ох, кажется, все лицо горит. Аж в жар бросает от подобных воспоминаний.
Я засовываю в карман куртки руку, чтобы удостовериться, что у меня с собой есть деньги, и их хватит на небольшой букет. Достаю несколько купюр, даже не понимая, как они там оказались, подношу к глазам, чтобы разглядеть цифры.
Да, хватит. Около тысячи наберется.
Открываю дверь и вхожу внутрь. Сразу становится так тепло, приятно. Полная женщина средних лет оторвала взгляд от газет и пристально посмотрела на меня:
- Здравствуйте, - протянул я, оглядываясь по сторонам – такое разнообразие. Передо мной стоит неисчислимое количество больших емкостей, наполненных водой, а в них – цветы. Самые разнообразные: цвет, размер, форма – всё. Выбирай по вкусу, так сказать.
- Вам что-нибудь подсказать? – осторожно поинтересовалась она, кладя газету на журнальный столик, и быстрым шагом подошла ко мне.