— Много объездили?
— Много, командир… Даже в Москве один раз были! — Каха широко улыбнулся, показывая крепкие белые зубы. — Представляешь афиши: «Кахабер Сабиашвили и его „Летающие кинжалы“»?!! Хорошее время было…
— Как же ты успевал ещё и тренироваться? — Удивился Филин.
— Не знаю, Андрей… Энергии у меня было столько, что на десятерых хватило бы, наверное… Да я и домой-то прибегал только для того, чтобы пожевать и переодеться!.. Отец к тому времени уже познакомился с Александром Павловичем, так вот я у своего тренера частенько даже ночевать оставался, чтобы не тащиться домой на ночь глядя, через полгорода… А потом Александр Павлович уехал…
— Как это уехал? — Удивился Филин.
— Вот так вот взял, и уехал… — Ухмыльнулся Брат. — Летом 83-го… Я его спрашивал, куда он уезжает, а он только ответил, что о нём вспомнили, и он уезжает в длительную командировку…
— Ни хрена не понятно!
— Мне тоже тогда ничего понятно небыло… Очень не хотелось терять такого учителя, но…
— А его дом? С домом-то как? Ведь у него семьи небыло, насколько я понял?
— А с домом своим он решил просто… Взял, да и прописал туда меня…
Сказал, мол, надеется, что я его не выгоню, если он в него вернётся совсем старым и больным…
— Что-то я, Каха, совсем ни фига не понимаю! — Проговорил Андрей. — Так он вернулся? Ты с ним встретился ещё?
Каха только улыбнулся грустно:
— Встретился… Через год… Летом 84-го…
— Ясно, что ничего не ясно. — Проговорил Филин, задумавшись над словами своего друга, а потом, вдруг, неожиданно улыбнулся, и спросил. — Ну, а девчонка-то у тебя была? Ты же ведь, получается, завидный «богатый жених» был? Свой дом, хорошая работа, известность?.. Небось, косяками девчонок в свой новый дом водил, а? Ну, так как? Была девчонка, Брат?
Брат как-то странно посмотрел на своего командира, и произнёс тихо и задумчиво:
— Почему была, Андрей? Она есть до сих пор… Моя жена…
— Лала? — Удивился Филин. — А я почему-то думал, что ты с ней позже познакомился…
— Ну, как позже… Училище я окончил как раз летом 83-го, мне тогда, в феврале только-только 17 лет исполнилось… После училища я уже стал работать в цирке по «Трудовой книжке» и получать зарплату «как взрослый» сам, без отца… — Хмыкнул Брат каким-то своим мыслям. — До армии оставался ещё целый год… Вот я и работал этот год, как заводной… И тренировался, как сумасшедший!.. Александр Павлович мне кое-какую литературу оставил, но это было так, ерунда… Главное было то, чему он сам лично успел меня научит за почти три года… Да ещё и наш «спортзал», оборудованный в сарае, за это время превратился в отличное место для тренировок… В общем… Когда он уехал, я просто продолжал там жить, присматривать за домом и тренироваться, но уже сам, в одиночку… Совсем не до девчонок было… Хотя… Наши, «цирковые», очень пытались со мной «подружиться поближе», но… Ты же знаешь наши обычаи, командир…
— Ну, да! — Улыбнулся Филин. — «На скамеечке в темноте сидели? Сидели!!!
За ручки держались? Держались!!! Теперь женись, или зарэжю!!!»… Так?
Он закурил и продолжил рассказ:
— Вот именно, что так!.. В общем… Девчонок я от себя «держал на расстоянии» — не хотел жениться до армии… А потом мне 18 исполнилось…
Весной уже готовился в армию, повестку ждал… Вот тогда и случилась та история, нашего с Лалкой знакомства… Как говориться, «небыло бы счастья, да несчастье помогло»!..
* * *
8 марта 1984 г. Тбилиси. Праздник…
«…Щас мы тебя вчетвером поздравим, пава!..»
…В тот день Каха решил не задерживаться допоздна на тренировке в своём новом доме, который на самом-то деле был домом его тренера и учителя Александра Павловича Коралова, и прийти домой к родителям пораньше.
Потому что в родительском доме сегодня должны были собраться гости, и, как никак, его там ждали три женщины — две сестры, которым теперь было одиннадцать и двенадцать лет, и, конечно же, мама…
Тренировался он в тот день часов до 7 вечера, потом, как обычно, принял душ, переоделся, и отправился к родителям, на «праздничный ужин»…
Ранняя весна 84-го в Тбилиси разгулялась не на шутку!
Температура воздуха уже успела подняться выше отметки в 20 градусов, но летней духоты ещё небыло… Природа радовалась, и окрашивала деревья, кусты траву, в весёлые, ярко-зелёные краски! Уже цвели какие-то деревья и весело щебетали птицы…
Мартовские коты, очнувшись от зимней меланхолии, и сонливости, уже начинали петь свои истошные рулады, сообщая всем окрестным кошкам, что в их жилах бурлят гормоны, и они уже готовы начать процесс размножения своего кошачьего племени…
Точно так же вели себя и мужчины…
Гордые кавказские мужчины с приходом весны, воспряли духом, и не только…
Они тоже очнулись от «зимней спячки», и почувствовали, что «зимний спермотоксикоз» нужно лечить в самом срочном порядке, иначе от напруги может случиться непоправимое и в штанах образуется самая настоящая яичница…
В общем…
«Пришла весна, запели птички, набухли почки и яички»…
…По городу толпами сновали горячие горбоносые горцы, с горящими взглядами и неуёмным темпераментом… Они, словно шпионы в чужой стране, выискивали взглядами «не занятых» девушек и молодых женщин, и тут же пытались познакомиться! Они приглашали их в кино и рестораны, дарили букеты цветов и шоколадки, были галантны и, как настоящие грузины, очень красноречивы… И всё это делалось для того, чтобы понизить уровень тостестерона в своей горячей кавказской крови, бросить в «плодородную почву» бушующее в чреслах, накопившееся за зиму, семя, и осчастливить этим, возможно не только себя, но и свою подругу…
Так поступало подавляющее большинство тбилисских холостяков!.. подавляющее, но, к сожалению, далеко не все…
…20.30 РМ…
…Каха шёл по набережной вдоль Куры, сжимал в кулаке три букета, и рассчитывал уже через четверть часа быть дома…
По правую сторону от него шумела на перекатах река, а по левую был довольно большой городской парк, на другом конце которого находился центральный городской стадион…
Каха никогда небыл любителем футбола, и потому никогда не понимал футбольных фанатов, которым было абсолютно всё равно, выиграл ли их любимый «Динамо (Тбилиси)», или проиграл, для того чтобы устроить в городе шествия, покричать-похулиганить, а может быть и набить кому-нибудь морду, тому, кто «не уважает футбол»…
Сегодня, видимо, была какая-то игра — Каха этого не знал, потому что не интересовался — и, возможно, не особенно удачная для местной команды, потому что по набережной уже слонялись толпы не особенно трезвых фанатов… Он просто шёл мимо, никого не задирал и смеялся над «горем» болельщиков, только в своих мыслях:
«…Эх, ребята! На что же вы тратите своё время?! Лучше бы сами спортом занялись, чем пить вино, и задевать прохожих!..»
Он уже прошёл вдоль по набережной половину парка, когда услышал из кустов какие-то крики… Там, в сгущающихся вечерних сумерках происходило что-то явно не хорошее… Была слышна какая-то возня, пьяные выкрики, и…
Какое-то попискивание, словно мучили котёнка или щенка…
Он резко остановился, посмотрел на часы, и подумал:
«…К праздничному столу успею — мама говорила, что гости соберутся только к 9 вечера… Пойду посмотрю, что там происходит… А то что-то мне все эти фанаты совсем не нравятся… Как бы гадости какой не сделали, дурачьё!..»
Каха свернул с набережной к парку, прошёлся по узкой, едва освещённой аллейке, и в одном месте, где возню уже было слышно уже совершенно отчётливо, свернул к зарослям, и буквально проломился сквозь кусты…
Да так и замер, увидев, что там происходило…
…Первое, что бросилось в глаза — была девушка…
Молоденька, хрупкая, с очень пропорциональной фигурой, она трепыхалась, словно рыбка, выброшенная на берег, и только жалобно попискивала…
Короткое, расклешённое белое ситцевое платье в красный горошек было безжалостно разодрано на девушке в клочья, потому и открывалось взгляду красивое смуглое тело, а её рот плотно зажимала широкая мужская ладонь…
Они все были довольно крупными, со спортивными фигурами, парнями…
Один стоя за спиной девушки, зажимал одной ладонью её рот, чтобы не кричала, а второй безжалостно и грубо мял обнажённую, высокую, красивой формы грудь…
Двое других держали девчонку за руки, разведя их в стороны…
А вот четвёртый…
Он стоял в двух метрах перед девушкой, спиной к Кахе, и потому наш герой видел только его голую волосатую задницу…
Он что-то делал руками, там перед собой, и весело приговаривал:
— Сейчас, красавица, мы тебя вчетвером с женским днём поздравим!.. Тебе понравится — я знаю!.. Всем нравится! Только не дёргайся, а то больно будет, и ты не получишь никакого удовольствия!.. Расслабься и перестань дёргаться — тебе же лучше будет, а нам приятнее!..
Каха в одну секунду понял, что появился в этом месте вовремя, но едва ли не в самый последний момент — девчонку ещё можно было спасти от насилия, и она отделается только сильным испугом и порванным платьем…
— Э, уважаемый! — Проговорил он громко. — Не боишься яйца простудить? От реки очень свежим ветерком дует!..
Парень со спущенными штанами обернулся, бросил на Каху пьяный взгляд и произнёс улыбнувшись:
— О! А ты кто? Пятым будешь? Нам не жалко! Такой тёлки на всех хватит!..
Парни пьяно заржали, как застоявшиеся жеребцы в стойле, а говоривший насильник, как ни в чём не бывало, отвернулся от Кахи к девушке, и пошёл на неё, приговаривая:
— Ты посмотри, какой красавец, дура! Пользуйся, пока есть возможность, а то такого большого никогда в жизни может, и не увидишь больше! Давай, раздвигай копыта!..
Больше медлить было нельзя, и Каха, схватив с земли первый попавшийся под руку, небольшой сук, бросил его в голозадого агрессора:
— Рукой активнее поработай, придурок, может и полегчает! — Крикнул он вслед деревяшке, стукнувшей насильника между лопаток. — А девчонку отпусти! Прямо сейчас!
Парень обернулся, но теперь взгляд его был уже другим…
Это был взгляд волка, который уже наметил для себя жертву в отаре овец, и вдруг его кто-то отвлёк…
Злой был взгляд… И беспощадный…
Он медленно подтянул штаны с колен, застегнул ремень, и зло проговорил:
— Прямо сейчас, говоришь?!! А может это ты, обмылок, прямо сейчас испаришься отсюда, а?!! А то мы вместо неё можем тебя девственности лишить!.. В четыре смычка!.. Ну-ка пошёл вон отсюда, петушок, пока я ещё добрый! — Парень достал из кармана штанной выкидной кнопочный нож, и лезвие тут же выпрыгнуло из рукоятки. — Давай! Вали отсюда, суслик, пока я тебя на бастурму не порезал!.. Неси свои букетики куда нёс! Бегом!!!
С людьми, побывавшими в заключении, Каха до этого никогда не сталкивался, но теперь, по манере разговора, по тому, что парень тут же стал угрожать ему ножом — да и сам нож мастерской «зоновской» работы — он понял, что его противник там побывал, и возможно не один раз…
— Бросил бы ты свой нож, уважаемый, отпустил бы девчонку, да и пошёл своей дорогой вместе с друзьями!.. Пока не поздно…
— А то что? — Агрессор двинулся на юношу. — А то ты мне морду букетиками набьёшь?
— Га-а га-га! — Заржали подельники произнесённой «шутке». — Он тебе скажет «Уйди, противный!», и цветочками по щекам! На, на!!!
Ха-ха-ха-ха-ха!!!
…Наверное, впервые в жизни Каха пожалел в тот момент, что не носит с собой своих любимых кинжалов…
Но…
Во-первых — носить с собой весь этот цирковой и тренировочный «реквизит», было элементарно тяжело. А во-вторых — повстречай его милицейский патруль и загляни в сумку, и неприятностей не оберёшься!
Потом придется, долго объяснять, что ты артист цирка… И рассчитывать на помощь отставного «капитана второго ранга» в этом неблагодарном занятии теперь тоже не приходится — уехал Коралов, и даже не сказал куда и на сколько…
И тогда Каха, понимая, что схватки избежать не получится, а бежать не позволяла гордость и сострадание к девушке, стал лихорадочно вспоминать всё то, чему учил его на тренировках отставной «Дельфин», по прозвищу «Мако»…
«…Перво-наперво определить тип и возможности противника. — Подумал он тогда. — Ну что? То, что это бывший „зэк“, это и так понятно! И то, что он умеет обращаться с ножом, тоже понятно — вон как уверенно он его держит!.. Ладно! Что дальше? Александр Павлович рассказывал о том, что перед каждым боем нужно провести минимальные предварительные действия!..»
Кахе сейчас предстояло провести свой самый первый, реальный, а не тренировочный бой, в котором, а он уже это понял, никто не будет его щадить, останавливая удары ножа у самого тела — здесь будут бить по-настоящему!.. Поэтому перед его глазами в одну секунду и пронеслось всё то, что рассказывал «морской подполковник» на тренировках все эти три года, всё то, чему он его учил…
«…Поскольку место ведения поединка в реальном бою сильно отличается от спортивного зала, необходимо уже в первые мгновения, особенно если на это есть время, ещё до непосредственного физического контакта с противником, оценить состояние той поверхности, на которой придется действовать… — Говаривал перед каждой тренировкой Александр Павлович. — Под ногами не всегда бывает ровная и чистая поверхность земли, часто она может быть скользкой от грязи или льда, покрыта глубоким снегом или песком… Кроме того, она может быть загромождена разными предметами и мусором, мебелью или кусками строительных конструкций, это если бой предполагается вести в помещении, а если вне помещения, на улице, то и разного рода растительностью…»
Каха тут же огляделся по сторонам, отбросил из-под ног какие-то валявшиеся сучья и ветки, и даже сместился немного в сторону, где молодая зелёная травка уже покрывала неплотным ковром землю, и где было меньше риска поскользнуться на грязи…
«…Необходимо оценить условия освещенности и направление света. — Гремел набатом в голове Кахи голос его тренера. — Так как это имеет большое значение при выборе направления движения при атаке и защите…»
Освещения здесь почти не было — сгустились вечерние сумерки, и только далёкий свет одинокого фонаря на аллее едва-едва пробивался сквозь листву…
«…Это хорошо! — Подумал Каха. — Я сумею выбить у него нож так, что он даже не поймёт, как я это сделал…»
— Дальше… Что дальше? — Пробормотал он едва слышно. — Дальше «Мако» говорил, что большое значение для успешного проведения поединка, имеет способность, быстро определить по внешнему виду противника, его одежде, особенностям телосложения, его стойке, манере держать нож, способам манипулировать им, манере перемещаться, и направлению взгляда противника, его конкретный тип… Ну это мне уже понято — уголовник!.. А затем, можно выбрать и подходящий для этого типа способ применить навыки… Он рассказывал, что у «зэков» есть своя «школа» ножевого боя, и она очень опасна для человека неподготовленного с неустойчивой психикой — уголовники часто действуют из расчёта на то, чтобы вначале испугать, а уж потом, сделать своё дело… Значит он должен орать во всю глотку…
И опять в голове Кахи зазвучал голос отставного «Дельфина»:
«…Телосложение противника, может дать информацию о том, к какому боевому типу анатомически относится противник. Дело в том, Каха, что, у одних людей центр тяжести понижен, и поэтому они более устойчивы на ногах.
Следовательно, они увереннее чувствуют себя в обороне, и поэтому придерживаются контратакующей манеры ведения боя, а другие, у которых центр тяжести завышен, такой устойчивостью не обладают, и поэтому после каждого удара, для сохранения равновесия они вынуждены смещаться вперед, что определяет их атакующую манеру ведения боя. Разумеется, ни в коем случае нельзя утверждать, что противник с пониженным центром тяжести будет действовать только в обороне, так как по своим моральным качествам он вполне может быть агрессивным бойцом, и ты тому яркий пример! Тоже касается и бойца с противоположными анатомическими данными, который напротив, может придерживаться выжидательной манеры ведения боя. Просто, необходимо помнить, что первый тип бойца, склонен к нанесению коротких резких ударов, и поэтому будет действовать на близкой дистанции, а другой может применять более длинные удары…»