— Притворяться, будто тебя не волнует, что к тебе относятся словно к прокаженному те, кто не имеет никакого права тебя судить. — Лейла коснулась его лица. — И что ты прячешься от мира, который тебя отвергает. Одиночество глубоко ранит твою душу.
Ее ласковое прикосновение заставило его окаменеть. Он настороженно посмотрел на нее.
— Лейла?
— Я своей судьбе не хозяйка, но ты… — Лейла медленно покачала головой. — Ты мог бы войти в какой-нибудь клан. Даже найти себе спутницу жизни.
— Спутницу жизни? — Его резкий смех резанул по ее нервам. — Ты можешь представить меня в особнячке с белым заборчиком?
Лейла опустила голову, сделав вид, будто ее нисколько не задело его отчуждение.
— Ну и храни свои тайны! — огрызнулась она. — Можно подумать, они меня интересуют.
Она уже начала отходить от Тейна, когда он осторожно коснулся ее плеча.
— Она была моей создательницей.
Лейла повернулась и встретилась с безжизненным взглядом Тейна.
— Что?
— Сун Ли. — Тейн рассеянно погладил ее по голому плечу, но она почувствовала, что мыслями он где-то очень далеко. — Она превратила меня в вампира.
— Значит, она твоя мать? — уточнила она, ощутив, как к горлу подкатывает тошнота.
Лейла ведь сама настояла, чтобы он поделился с ней своей болью, будто у нее было на это право.
Только сейчас она поняла, что заставляет его испытывать боль от воспоминания того, что он хотел бы забыть.
— Отношения между птенцом и его создателем всегда разные. Иногда это отношения родителя и ребенка, иногда они носят сексуальный характер, — жестко контролируя свои эмоции, проговорил Тейн. — Как правило, их ничто не связывает друг с другом. До этого столетия большинство создателей бросали своих птенцов, и они редко переживали свой первый год. Сейчас Стикс старается следить, чтобы всех новых вампиров тут же принимали в кланы.
В любое другое время Лейлу страшно заинтересовали бы эти сведения о жизни вампиров: их мир скрывался за завесой тайны.
Однако сейчас ее мысли были заняты гораздо более важным.
— А что было у тебя с Сун Ли?
— Она была моей любовницей.
— Твоей спутницей жизни? — сдавленно спросила она.
— Нет, но мы были очень… близки.
Несмотря на то что Лейла приготовилась услышать нечто подобное, она все равно дернулась словно от удара.
Сун Ли.
Похоже, она была необыкновенной.
И несомненно, красивой — как и все вампиры.
Лейле захотелось отвесить этой суке хорошую оплеуху, хотя больше ничего она пока о ней не знала.
— Ты сказал «были».
— Она погибла.
— Как?
— Я отрубил ей голову.
Лейла содрогнулась от сильнейшего раскаяния.
— Черт! Прости! Мне не следовало настаивать. — Она подняла было руку, чтобы прикоснуться к нему, но тут же отдернула при виде его застывшего лица. Тейн еле сдерживался, и ей не хотелось, чтобы он потерял власть над собой из-за ее неосторожности. Она и так достаточно ему навредила. — Это ведь не мое дело.
Атмосфера в кабинете была накалена настолько, что стало трудно дышать.
— Разве ты не хочешь узнать, почему я это сделал?
Лейла с трудом держалась на ногах. Ее потрясло, что Тейну собственноручно пришлось убить свою возлюбленную.
— Я… — Она нервно облизнула губы. — Я не хочу заставлять тебя снова к этому возвращаться.
Его ладонь легла ей на затылок, и большой палец проследил линию яремной вены, как будто это помогало Тейну успокоиться.
— Сун Ли была древней уже тогда, когда создала меня, — проговорил он хриплым шепотом. — И, как очень многие, существование ей прискучило.
Лейла нахмурилась:
— Она обратила тебя, чтобы развлечься?
— Наверное, можно сказать и так.
— И как долго вы были вместе?
— Почти триста лет.
— Ну что ж, никто не станет говорить, что ты не способен на длительные отношения, — проворчала Лейла.
Ее резкий тон вызвал на его лице какую-то мимолетную эмоцию — возможно, это было удовлетворение, — а потом горькие воспоминания вернулись, отчего глаза Тейна потемнели.
— Для бессмертных время не имеет значения.
— Может, и нет, но ты должен был очень сильно ее любить, раз вы были вместе так долго.
— Любовь? — Он поморщился. — Нет. Я был ее учеником, который восторгался ею. Никакой приязни не было. Если бы была, то, возможно, я бы…
Внезапно Лейле захотелось прижаться к Тейну и дать ему… что? Утешение, которого она не понимает — и которое он, несомненно, отвергнет?
Она кашлянула.
— Ты бы — что?
— Я мог бы принять как факт ее наступающее безумие.
Лейле понадобилась целая минута, чтобы осмыслить услышанное.
— О! — Она мысленно себя выругала. Ей следовало бы понять, к чему все идет! — Она была…
— Наркоманкой.
Лейла нахмурилась, заметив сожаление, горевшее в его медовых глазах.
— Твоей вины в этом не было.
— В наркомании — нет, но я определенно ей потворствовал.
— Она была сильным вампиром, Тейн, а не второсортной знаменитостью в телешоу. Сомневаюсь, чтобы ей смогли помочь какие-то меры.
Тихо чертыхнувшись, Тейн начал расхаживать по комнате. Его движения были нетипично дергаными.
— Когда вампир сходит с рельсов, существует всего одна мера — и она не имеет ничего общего со всем этим слащавым дерьмом. — В его голосе ясно слышалась застарелая боль. — Но я проявил слабость. Я заметал следы после ее «случайных ошибок» и делал вид, будто не замечаю перепадов в ее настроении. Мне не хотелось признаваться даже себе самому, что она скатывается к неукротимой жажде.
Лейла прикусила губу. Не нужно быть телепатом, чтобы понять: у этой истории не будет счастливого конца.
— И что случилось?
Он склонил голову. Его тело так окаменело, что, казалось, вот-вот разлетится на мелкие осколки.
— Именно то, чего и следовало ожидать.
— Сколько?
Лейлу пробрала дрожь: она представила себе ужасающий вид обезумевшего вампира, залитого чужой кровью, и ее затошнило.
— Она уничтожила весь наш клан и несколько человеческих деревень, прежде чем мне удалось загнать ее в тупик в горах Перу.
Немного неуверенно Лейла встала прямо позади него. Ей не хотелось действовать чересчур напористо, но было очевидно, что его привычка глубоко прятать свои воспоминания не позволила ранам зажить. Возможно, если он поделится с ней этим ужасом, то гнойный нарыв боли удастся вскрыть.
— Почему она не убила тебя вместе с остальными членами клана?
Его резкий смех эхом отразился от стен.
— В своем безумии она желала иметь рядом кого-то, кто восторгался бы ее великолепными разрушениями.
Боги! Тейну не только пришлось стать свидетелем того, как любимая женщина погружается в безумие: он еще вынужден был наблюдать ее кровавое падение в красках!
Такое оставит глубокий след в душе любого.
— И ей в голову не приходило, что ты можешь прекратить ее неистовство?
— С чего бы? — Тейн медленно повернул к Лейле свое мрачное лицо. — Я бесчисленное количество лет был ее верным лизоблюдом!
Она подняла руки, обхватив ладонями его лицо. Кожа была прохладной и восхитительно гладкой. Безупречной.
Однако его глаза были полны такой боли, что у нее защемило сердце.
— И теперь ты считаешь себя виновным перед всеми теми, кого она убила?
— Не просто убила. — Тейн схватил ее за локти, сжав их с такой силой, словно сам не знал, хочется ли ему оттолкнуть ее или притянуть к себе. — Они были растерзаны, Лейла! Безжалостно, зверски растерзаны.
Лейла радостно принимала болезненное давление пальцев, впивавшихся в ее тело. Он так долго подавлял свои эмоции! Странно, что они не разнесли его на куски!
— Ты не виноват.
— Это мне решать.
Лейла проглотила слова протеста. Спорить было бесполезно.
— А Стикс знал твою историю, когда предлагал тебе стать Хароном? — осведомилась она вместо этого.
Тейн ответил не сразу. Подозрительно прищурившись, он пытался разобраться, почему она столь резко изменила тему разговора.
— Да.
— Подонок!
Он притянул ее к себе, инстинктивно бросив взгляд на закрытую дверь.
— Поосторожнее, милая моя. Пока Стикс играл роль гостеприимного хозяина дома, но не заблуждайся: он очень опасный соперник.
Лейла прижалась к его широкой сильной груди, ощутив внизу живота уже ставший привычным огонек волнения.
— Похоже, друг он тоже очень опасный, — проворчала она.
Тейн прижал палец к ее губам.
— Лейла!
— Нет. Стикс сознательно играл на твоем чувстве вины, сделав тебя изгоем и заставив постоянно подвергаться опасности, — упрямо сказала она.
Тейн замер, вглядываясь в ее лицо так, словно пытался прочесть на нем ответ на невысказанный вопрос.
— Так уж и постоянно!
Лейла возмущенно фыркнула:
— А ты уже забыл, как в день нашей первой встречи на тебя напали твои драгоценные братья?
Его глаза вдруг вспыхнули, и он крепко обнял ее.
— Я помню все, что было в день нашей первой встречи, — проговорил он низким голосом, заставившим ее сердце отчаянно забиться. — Все.
Ну да… и она тоже.
Ее взгляд скользнул по четкой линии его губ, и воспоминания о чувственном забытьи, которое они дарили, прикасаясь к коже, захлестнули ее с головой. Однако в следующую секунду она жестко подавила вспышку желания.
Нет. Она не позволит себе отвлечься.
— Он не имел права требовать от тебя такой жертвы!
— Стикс не прекраснодушный вождь. — Тейн иронически хмыкнул. — Дьявольщина! Он сукин сын, который без колебания сделает все, что сочтет необходимым для блага своих подданных. Но он не принуждал меня стать Хароном — ни силой, ни хитростью.
Лейла нахмурилась. Преданность Тейна этому пугающему Анассо заслуживала восхищения, однако она же его ослепляла.
— Ты в этом так уверен?
Его ладони нежно скользнули по ее спине, словно он хотел ее успокоить.
— Он единственный, кто понимает.
Она замотала головой, совершенно не убежденная его словами.
— Что понимает?
— Он сам страдал от чувства вины и неудачных отношений. — У него на щеках заиграли желваки. — Стикс не осознавал, как мне необходимо сильное средство от ошибок прошлого.
Лейла с трудом подавила досадливый вздох.
Ей хотелось донести до Тейна, что Стикс его использовал в своих целях. Только так она могла защитить его от необдуманного риска.
Однако если он упорствует в том, чтобы вести личную священную войну…
Она тряхнула головой. Проклятие! Ей совершенно ни к чему такая забота!
Она явно неравнодушна к Тейну.
От письменного стола донесся щелчок, после чего кабинет снова наполнил голос Стикса:
— Тейн, если мне придется за тобой идти, ты об этом пожалеешь!
Ледяной тон Стикса заставил их обоих вздрогнуть.
Тихо чертыхнувшись, Тейн наклонился, чтобы запечатлеть на ее губах жаркий поцелуй, и быстро зашагал к двери.
— Мы поговорим позже.
— Тейн!
— Что?
— Не надо…
— Что?
Она скрипнула зубами.
— Не надо совершать глупостей.
Глава 13
С годами у Тейна выработался надежный инстинкт самосохранения.
Либо вампир-убийца будет всегда начеку, либо он погибает.
Все очень просто.
Однако Лейла стала причиной его опасной для жизни рассеянности. Он почти не замечал бесценных скульптур, стоявших в отделанных мрамором коридорах, как и золоченых рам с картинами, при виде которых любой коллекционер скрипел зубами от зависти. А это означало, что он едва заметил и затененную нишу, в которой мог бы спрятаться враг, и высокий свод, под которым могли приготовить ловушку.
Его мысли были сосредоточены на неожиданном гневе Лейлы. Ей не нравится, что он Харон. Но почему?
Потому что она за него боится?
Потому что он… ей небезразличен?
В его сердце шевельнулось опасное тепло.
И это тепло продолжало разрастаться, пока волна мощной энергии не выдернула его из этих идиотских мыслей, чуть не швырнув на колени.
Дерьмо! Дерьмо! Дерьмо!
Только оракул способен на такой мощный заряд энергии.
Тейн чуть помедлил у дверей библиотеки, где, как он чувствовал, Стикс нетерпеливо ждал его прихода.
Его обуяло дикое желание броситься обратно к Лейле и утащить ее прочь. Конечно, это была бы глупость чистой воды. У него нет ни единого шанса вывести ее отсюда. Их обязательно схватят Вороны Стикса.
Или кто-то пострашнее.
Благодаря долгим годам самодисциплины Тейн шагнул через порог громадной библиотеки.
Он намеревался убедить оракула в том, что Лейла не представляет собой опасности, либо погибнуть.
Запоздало насторожившись, Тейн осторожно осмотрел длинное помещение с высокими окнами, выходившими в сад, залитый лунным светом.
Здесь были традиционные стеллажи, на которых располагалась часть громадного собрания книг, принадлежащего Стиксу, а около мраморного камина стоял массивный стол. В дальней части библиотеки на дорогом ковре стояли разнообразные обитые кожей кресла и стеклянная витрина с древними свитками.
Тейн скользнул взглядом по хмурому Стиксу, затем перешел на существо женского пола, стоявшее в центре комнаты.
Его охватило изумление. Господи! Он увидел крошечную человеческую девочку с тонкими чертами лица. Она была одета в простой белый балахон, а ее серебристо-седые волосы убраны в длинную косу.
Можно было бы отмахнуться от нее, сочтя безобидной, если бы не древнее знание, пылавшее в черных миндалевидных глазах, и не бритвенно-острые акульи зубы.
Ну и, конечно, ее сила.
Женщина знаком приказала Тейну приблизиться. Пальцы у нее оказались кривыми и узловатыми.
— Вот и Харон.
Ее голос оказался низким и завораживающим.
— Да, госпожа, — ответил Стикс, будто бы она задала вопрос.
Немигающими глазами она наблюдала за приближением Тейна.
— Я Силджар.
Тейн заставил себя отвесить ей сдержанный поклон:
— Тейн.
В темных глазах вспыхнул смех.
— Да, я знаю.
Тейн проглотил проклятие. Оракул может читать его мысли!
Она снова взмахнула рукой — на этот раз приказывая Стиксу уйти.
— Мы будем говорить наедине.
— Как пожелаете.
Стикс охотно направился к двери, хоть и задержался на секунду, чтобы адресовать Тейну взгляд, полный сурового предостережения.
Ну конечно. Как будто ему надо напоминать, что в смертоносную гремучую змею нельзя тыкать палкой.
Дождавшись, когда дверь за Стиксом закроется, Силджар скрестила руки на груди.
— Ты очень плохо себя вел, вампир.
— Не могу отрицать, что нарушил закон.
— Гм. Могу догадаться почему.
Тейн недоуменно нахмурился:
— Госпожа?
Она улыбнулась. Улыбка вышла страшная.
— Оставив позади слабости плоти, я не забыла о ее соблазнах. — Улыбка исчезла так же быстро, как появилась. — Тем не менее ты вмешался в дела Комиссии, а это недопустимо. Ты знаком с Цезарем?
Тейн невольно поморщился. Этого вампира осудили на двухсотлетнее рабство у Комиссии за то, что он переспал с потенциальным оракулом.
— Лично — нет.
— Тогда потрудись с ним поговорить, — заявила Силджар. — Он сможет рассказать тебе о судьбе тех вампиров, которые вкушают запретный плод.
Тейн склонил голову:
— Я приму любое наказание, которое вы сочтете справедливым, но Лейла ни в чем не виновата.
— Она оскорбление природы.
Его ярость ударила волной, отключив в комнате электричество и разнеся на кусочки стоявшую на каминной полке лампу.
— Ее вины в этом нет! — скрежещущим голосом процедил Тейн.
Оракул оставалась совершенно бесстрастной и спокойной, хоть он и был вдвое ее выше и в четыре раза массивнее.
Это было неудивительно, принимая во внимание, что она может запросто отшвырнуть его к стене одним движением пальца.
— Демоны-урленалы не виноваты в том, что вытягивают жизнь из человека, просто оказавшись рядом с ним, но мы все равно держим их в изоляции.
— Лейла не опасна!
— Она не контролирует себя, как все джинны-полукровки.