– Я люблю тебя, Норри.
Норт оторвался от бумаг и ласково сжал руку Октавии.
– А я – тебя.
Ничто в его жесте и в выражении лица не говорило, что любовь, о которой он только что сказал, такая же глубокая и жуткая, как у нее. Он любил ее обычной своей любовью как друг. Верный, настоящий друг. В этом не было сомнения. Но всего лишь друг! Она знала, что он готов сделать все, что она попросит, он расшибется в лепешку ради нее.
Пойдет на все, но не будет любить ее так, как ей хотелось. А Октавии действительно хотелось, чтобы он полюбил ее. Ей никогда не забыть того, как по-девчоночьи она любила его тогда. Сейчас это чувство расцвело, стало зрелым и оттого принесло боль. Он был ее самым близким другом, ее любовником, ее единственным. В ее жизни Норт стал самой важной фигурой, единственным человеком, который видел ее и с прекрасной, и с дурной стороны. Он знал все ее секреты. Ладно, все, кроме одного – ее любви к нему. Он был единственным, кому она верила полностью. Если бы он сказал, что достанет с неба звезду, она поверила бы.
Поэтому она поверила и тому, что он любит ее, хотя и понимала, что это не так. Не так, как ей хотелось. На этот раз Беатрис оказалась не права. Октавия не смогла заполучить того, что хотела.
Так даже к лучшему. Но теперь та маленькая глупая девчонка, которая сидела у нее внутри, тихонько заплакала. Столько лет она лелеяла в себе надежду, что он испытывал и до сих пор испытывает к ней такое же чувство, как и она к нему. Но увы. Все сложилось по-другому. Вот это и было важным.
Правда, он все равно оставался ее Норри, а она навсегда останется его Ви. Конечно, в такой ситуации были свои положительные моменты. Нужно просто их разглядеть.
– Как ты думаешь, для людей, которых связывает между собой дружба, это обычное дело – заниматься любовью? – Господи, зачем она об этом спрашивает? Ведь он не ответит так, как ей хочется.
Норт поперхнулся кофе.
– Ох, Ви! Дай сначала проглотить, а потом спрашивай.
– Извини. – Она не чувствовала себя виноватой. – Ну так что?
– Понятия не имею. Для нас, кажется, в этом нет ничего необычного.
– Полагаешь, других тоже связывает такая же дружба? – Она поиграла салфеткой. «Полагаешь, другие женщины будут собственными руками устраивать себе трагедии?»
– Мужчина и женщина не могут быть просто друзьями. Между ними обязательно возникнет физическое притяжение.
Чушь! Но Октавия не собиралась спорить, тем более что ему не хотелось говорить на эту тему. Его уклончивость давала слабую надежду вместо огорчения. Норт не вступал в споры тогда, когда боялся показать свою уязвимость.
Октавия не сомневалась, что он к ней неравнодушен.
Только вот не знала насколько.
– Мне нравится думать, что наша дружба – нечто особенное. – Ну чего она прицепилась к нему?
Он посмотрел ей в глаза:
– Единственная во всей моей жизни. У нее замерло сердце.
На миг на его лице появилось выражение глубокой печали, и он снова замкнулся.
– Мне жаль, что я не смогу присутствовать на твоей свадьбе со Спинтоном.
Да, он умел сыпать соль на раны! Норт не собирался выпускать свои чувства из-под контроля, а заодно и Октавии не давал строить воздушные замки. Вне всякого сомнения, он считал, что близость тут же все меняет для женщины. Он очень по-мужски рассуждает! Единственное, что постель дает женщине, так это возможность контролировать мужчину. Что же касается ее чувств, они не меняются.
Да Бог с ним! Норт делает все, чтобы Октавии было легче бросить его. Это только она придумывает всякие сложности.
Но сейчас, когда они были вместе, для нее была невыносима мысль, что через несколько часов они распрощаются и не увидятся вновь.
Нужно поменять тему. Октавия плотнее запахнула на себе халат.
– Когда собираешься наведаться в писчебумажную лавку?
Норт свернул последнее донесение и положил его к остальным.
– Как только получу доклад от Фрэнсиса. Если он найдет нашего стрелка, тогда не будет нужды отправляться в лавку.
Октавия отхлебнула кофе.
– Нужно обязательно съездить туда. Стрелка могли просто нанять.
Норт крепко стиснул чашку в руке, не слишком заботясь о том, насколько она хрупкая. Хмуро посмотрел на Октавию.
– Я не оставлю тебя одну.
– Разве я здесь одна? Тут ведь слуги.
– Но без охраны.
– Ты не сможешь защищать меня вечно.
– Вечно – нет. – Он звякнул чашкой, поставив ее на блюдце. – Это будет заботой твоего мужа.
Еще одна уловка!
– Верно.
– А сейчас это моя забота.
И Октавия сейчас – его. Он не сказал этого вслух. Но она услышала властные нотки в его голосе. Ей стало не по себе. Появилась тревога.
– Если узнают, что я была с тобой наедине, от моей репутации ничего не останется.
Норт фыркнул:
– Я часто привожу сюда людей, которым нужна защита. Об этом знает каждый.
– Но все видели, как ты флиртовал со мной! Люди подумают самое худшее.
Он это не предусмотрел. Единственно, что его волновало, – ее безопасность.
– Пока я не найду мерзавца, тебе угрожает опасность даже в собственном доме.
Октавии не хотелось отправляться домой. Она хотела остаться у него.
– Ты мог бы пригласить сюда Беатрис в качестве компаньонки. – Затаив дыхание, Октавия подняла на него глаза.
Он, казалось, заколебался.
– Но она может догадаться, что мы… Что между нами что-то есть.
– Мне кажется, мы сумеем ее разуверить. – Это правда. Беатрис поверит всему, что Октавия ей скажет. А если нет, кому какое дело? Октавия хотела остаться у Норта, и, чтобы быть до конца откровенной, ей было все равно, как это удастся провернуть.
Казалось, он все еще пребывал в нерешительности. В конце концов он, должно быть, понял, что другого выхода нет.
– Ладно, – недовольно проворчал он. – Посылай за своей кузиной.
Ура, победа! Октавии удалось задержаться в его жизни.
– Прямо сейчас и отправлю посыльного. Как твоя рука?
– Точно также, как десять минут назад, ты уже об этом спрашивала. Прекрасно.
Это было больше, чем десять минут назад, и что-то было совсем не прекрасно, потому что настроение у Норта заметно ухудшилось.
Ему не хотелось, чтобы кто-нибудь еще вторгался в их мирок. Он не хотел них кем делить Октавию.
– Еще нужно, чтобы ты черкнул записку Спинтону.
– О? – Зачем? Беатрис ведь их посредница. – Хорошо. – Теперь он избегал ее взгляда. – Он все-таки твой нареченный.
Кому он пытается напомнить, Октавии или себе? Впрочем, не важно. Это было одинаково болезненно для них обоих.
– Ты прав. – Она хохотнула. – Хотя он может решить, что после всего этого я буду ему не нужна.
Взгляд Норта пригвоздил ее к стулу.
– Спинтон не расстанется с тобой. Никто бы не расстался.
У Октавии перехватило дыхание. Он подразумевает и себя?
– Ты ценишь меня выше, чем я того заслуживаю.
– Не согласен.
– Остановись, Норри. – Октавия смутилась и почувствовала себя неловко. Она предназначалась одному, а улеглась в постель с другим. Неужели Норту невдомек, что она не заслуживает подобных слов?
– Ты прекрасный человек, Ви. Преданная до безрассудства. Если даешь слово – держишь его. Спинтон не найдет лучшей графини.
– Да, – согласилась Октавия, неожиданно испытывая горечь. – Просто я каждый день напоминаю себе о том, что стало бы со мной, если бы я пошла по стопам матери.
Он опять сжал ей руку, на этот раз сильнее.
– Потому что ты настоящая леди. Честная и преданная. То, что ты сейчас здесь, в этом смысле ничего не меняет.
Ох, еще как меняет. Он что, не понимает? Одно его слово – вообще-то, конечно, три слова, – и Октавия всерьез задумается, не послать ли к чертям все обещания и свои потуги превратиться в леди.
Но разве она сама не сказала ему, что ничего не хочет менять в их отношениях? Дура, идиотка! В тот момент она испугалась, вдруг он заявит, что они не смогут оставаться друзьями, что нужно со всем покончить. Но сейчас… Сейчас ей стало казаться, что он говорил совсем о другом, о том, чтобы все изменить к лучшему. Сделать их отношения более близкими, а не просто дружескими.
Что бы он ни имел в виду, сейчас это было не важно. Он не начнет разговор первым, как, впрочем, и она. Несмотря на браваду, они оба были отчаянными трусами. Потому что боялись потерять дружбу, боялись получить отказ. В жизни каждого из них и без того было полно потерь и нежелательных переживаний.
Помимо всего прочего, у каждого была своя жизнь. Норт не захочет стать частью ее мира, и Октавия не была уверена, что готова существовать в его мире. Вряд ли она сможет спокойно смотреть, как Норт день изо дня подвергает свою жизнь опасности. Но останется ли он таким же счастливым, если будет заниматься каким-нибудь другим делом? А разве легче будет слушать о его похождениях, чем вместе с ним переживать их?
От этих мыслей даже разболелась голова.
– Пообещай, что будешь осторожен, если найдешь того, кто стрелял в тебя.
Ледяной взгляд голубых глаз дал понять, что Норт ничего обещать не намерен.
– Я постараюсь убедиться, что он тебя больше не побеспокоит.
Он понимает, что говорит?
– Господи! Норт, это тебя ранили, а не меня!
Ее вспышка так же сильно поразила его, как и саму Октавию. Как мило, сейчас она еще и расплачется в довершение ко всему.
– Просто пообещай, что будешь осторожен. – Голос сел, а в глазах защипало. Если с ним что-нибудь случится… Она не переживет этого.
Норт схватил ее за руку, и лед в его глазах растаял.
– Я буду осторожным, Ви. Обещаю.
У нее отлегло от сердца. Если Норт пообещал, значит, так и сделает. Она согласно кивнула.
Он не шевельнулся, чтобы обнять ее и успокоить. Оба понимали, чем это грозит. Они снова окажутся в его постели или на полу, и эмоции снова захлестнут их, а обоим сейчас нужно иметь трезвую голову.
– Почему бы мне не отправить записку для мисс Генри? Что скажешь?
Октавия кивнула. Он говорил с ней как с ребенком. Судя по всему, Норт не мог понять, как реагировать на ее взвинченное состояние. Что было вполне естественно – она и сама этого не знала.
Он поднялся из-за стола и вышел из комнаты, дав ей время успокоиться.
Октавия сделала глубокий вдох. Это всегда приводило ее в чувство. Потом, резко выдохнув, повернулась к окну.
И замерла, не в силах дохнуть.
На улице, прямо напротив окна, у которого она сидела, стоял человек, противный на вид, но на удивление весьма изящно одетый. Он стоял и курил сигару. Встретившись глазами с Октавией, незнакомец ухмыльнулся. От этой ухмылки мурашки побежали у нее по спине. Незнакомец отбросил сигару, повернулся и пошел прочь, выдохнув на ходу тоненькую струйку дыма.
Октавия смотрела вслед. Сердце бешено колотилось. Кто это? Незнакомец следил за ней?
Если да, то что он увидел? И почему он за ней следит?
Глава 13
Она хочет свести его с ума или не понимает, как трудно в такой ситуации сохранять равновесие? Сначала говорит, что не хочет ничего менять в их отношениях. Потом, когда он соглашается с ней, ведет себя так, словно чего-то хочет от него. Так что ей нужно? В какой-то момент кажется, что она хочет остаться с ним, но в следующую минуту места себе не находит – так ей хочется вернуться к Спинтону.
И опять же, почему она выходит замуж за того, кого не любит? Из чувства долга? Потому что когда-то пообещала? В общем, не важно, но тогда пусть не рассчитывает, что Норт будет прыгать к ней в постель по ее первому желанию. На примере своей матери он знал, чем это может обернуться.
Но сейчас он не станет отказываться от того, что предлагает Октавия, потому что лучше это, чем ничего. Она никогда не будет принадлежать ему целиком. Такое невозможно представить.
Он хотел ее. Но только, черт возьми, всю – целиком и полностью. Быть рядом в жизни, в постели, везде. К сожалению, жизнь, которую ведет он, вряд ли устроит Октавию. Ей нравятся приемы, нравится бывать в обществе, да и какая женщина в здравом уме откажется стать графиней?
Он солгал бы, если бы стал утверждать, что ему все равно, любит его Октавия или нет. Увы, не все равно. Ему казалось, что он достаточно взрослый и вырос из подобных глупостей. Выходит, не вырос. Ему хотелось, чтобы она его любила.
Сегодня утром он чуть не умер, когда услышал, что она любит его. Как бы ему хотелось поверить, что она говорила не о платонической любви. Но Норт знал, что именно о такой любви она и говорила. Если бы Октавия по-настоящему любила его, он понял бы это. Тогда он почувствовал бы себя самым счастливым человеком на земле.
Пока все складывалось по-другому.
Его чувство к ней было таким же непонятным и переменчивым, как и у Октавии к нему. То он просто не мог существовать без нее, как без воздуха, то был готов отдать ее Спинтону. Тот смог бы обеспечить ее гораздо лучше. Обеспечить ей жизнь, для которой она была рождена. Обеспечить жизнь, которую Октавия заслуживала. Норт же мог дать ей только самого себя. Достойным такой обмен не назовешь. Норту просто хотелось видеть ее счастливой. Спинтон представлялся в этом смысле лучшим вариантом. Именно по этой причине Норт и не пытался удержать Октавию рядом с собой.
Кроме того, ему было страшно. Он боялся, что она сама повернется к нему спиной и вновь исчезнет из его жизни.
– Мистер Шеффилд?
Стряхнув с себя мысли, Норт вернулся к действительности. Они вместе с Фрэнсисом находились в писчебумажном магазинчике, и человек за стойкой выжидательно смотрел на него.
– Да-да? – Голос Норта прозвучал спокойно, словно он не мучался раздумьями, которые отвлекали его от основной цели.
Хозяин лавки мистер Джонс протянул Норту список:
– Вот эти люди покупали бумагу, которой вы интересовались.
Сверкнув беглой улыбкой, Норт подавил желание тут же сравнить этот список с тем, который составила для него Октавия. Ему не хотелось, чтобы торговец понял, насколько это важно. Не хотелось, чтобы об этом вообще кто-нибудь догадывался.
– Благодарю. – Норт кинул хозяину гинею.
Джонс, явно рассчитывая набольшее вознаграждение, продолжал выжидать.
На улице Норт вытащил из кармана список Октавии. Быстро прошелся глазами по именам. Сердце подпрыгнуло. Было одно совпадение. Норту больше и не нужно. Одного имени в обоих списках было достаточно, чтобы убедиться в своей правоте. Он нутром чуял – вот оно!
Лорд Александр Мертон.
Разумеется, это лорд. Настоящий граф. Норт уже слышал о нем. Мертон часто появлялся в театре, где вырос Норт. Нет ничего удивительного, что у матери Октавии была с ним связь. Мертон обожал хорошеньких женщин, а мать Октавии была настоящей красавицей.
Норта охватило воодушевление с изрядной долей злости. Он схватит Мертона. Он заставит его расплатиться сполна.
А что потом? А потом Норт отойдет в сторону и позволит Октавии выйти замуж за другого. Ну разве не глупость?
Нет, глупость тут совсем ни при чем. У него нет не то что «хорошего», нет никакого имени. Октавия была частью мира, для которого сейчас он был желанной персоной. Но неизвестно, как все сложится завтра.
Вдобавок эти ее проклятые обещания. Покойные мать и дед уже не заставят ее держать слово, но Спинтон может заставить. Октавия согласилась выйти за него. Норт своими ушами слышал это. Она не из тех, кто легко переступает через клятвы. Октавия выйдет замуж за Спинтона, если только Норт не вылезет из кожи, чтобы отговорить ее.
Но он не собирался этим заниматься, прежде всего потому, что характер его работы грозил ей опасностью.
И с чего он решил, что у них вообще есть будущее? Октавия – друг, самый близкий друг. Иногда он считал ее больше чем другом, но не знал, что она думает о нем. В сущности, он даже не представлял, что она чувствует к нему. Ему не хотелось ее терять, но мысль о том, чтобы всю жизнь провести с ней…
Это слегка пугало. И возбуждало. И казалось невозможным. Лучше не забивать себе голову. Иначе станет еще больнее, когда Октавия уйдет.
Норт не хотел ее отпускать, но, если станет известно о ее матери, перед Октавией закроются многие двери. Только брак со Спинтоном убережет ее от ущерба, которое может нанести прошлое.