— Приступим, — ровным тоном начал Борис, так, будто между нами и не произошло только что небольшого инцидента. Умеет, однако, паренек, если дело требует, скрывать свои эмоции. — Есть на Рублевском направлении такой коттеджный поселок Ромашково-два, — сказал он, разворачивая карту.
Знал я это Ромашково-2 — пару раз возили меня с курсов в те края на стажировку, поскольку именно рублевских обитателей в основном и обслуживала фирма «Сименс».
— Приедешь туда завтра к десяти утра в фирменной одежде и на автомобиле «Сименса».
— Один момент! На каком таком автомобиле «Сименса»?
— А то ты не знаешь? «Шкода» с надписями «Сименс», «Бош». Разве у тебя нет такой?
А не всё они обо мне знают, не всё! — порадовался я, как детка конфетке.
Эх, мудак я сельский! А зацепись я в тот момент за этот их прокольчик, пораскинь немного мозгами, сразу б, по словам барда, прояснилось в голове!
— Дело в том, Боренька, что я не работаю в «Сименсе», а только учусь на его курсах. Кепочка и джемперок с эмблемой «Сименса» у меня натурально есть, а вот авто… — и я сожалеюще развел руками.
Шантажист задумался, причем надолго.
Наконец он выдал:
— Операция остается в силе, но ее придется перенести на следующий день. Раскрашенную «Шкоду» с техпаспортом ты получишь завтра вечером. Так что пошли дальше по плану.
— Секунду! А права? А техпаспорт? Что, все это на мое имя будет?
— Ксивы тебе сделают на подставное лицо. Все это, понятно, будет стоить немалых бабок, которые вычтут из твоего гонорара.
— Такой расклад меня не устраивает! Я должен получить ровно пятьдесят штук гринами, а остальное — ваша забота.
Мне показалось, что он скрипнул зубами, но, видимо, Борис имел инструкции соглашаться со всеми моими условиями. В тот момент я уже не сомневался, что за его спиной стоит целая организация.
— Ну, хорошо, не будем мелочиться. Пойдем дальше…
Но я решил сразу же добить его до конца:
— А кроме того, мне нужны паспорт, загранпаспорт и еще одни, незасвеченные, права. Все это, естественно, уже на третье имя. Ведь после операции мне придется лечь на дно.
Я ожидал весьма бурной, возмущенной реакции со стороны моего собеседника, однако ничего похожего не последовало.
— Все это само собой, — махнул он рукой, — и у нас уже есть твои фотографии. Или, — тут Борис ехидно взглянул на меня, — ты желаешь сделать пластическую операцию за наш счет?
— Предпочитаю обойтись лицом, данным мне от Бога, — гордо сказал я.
— Ну так вот, подъезжаешь ты со своим богоданным лицом к проходной Ромашково-два. Говоришь, мол, по вызову к Вельтману. Охрана проверяет твои документы и пропускает.
— А если они позвонят Вельтману?
— Вельтман такими пустяками не занимается, да и в отъезде он сейчас. Кроме того, на посту буду я сам, сам тебя и пропущу.
— Годится. Ну а как с охраной коттеджа?
— Ее предупредят, что будет мастер из «Сименса». Попросишь кого-нибудь из охраны — их всего двое — проводить тебя на кухню, там, мол, посудомойка сломалась, а экономка вызвала мастера.
— А она и вправду будет сломана?
— Там просто будет выключен тумблер на щитке всех этих кухонных аппаратов.
— А как быть с экономкой?
— Экономку я отвлеку. За тобой охрана.
— В каком смысле?
— Того, кто пойдет с тобой к посудомойке, вырубишь спецсредством из баллончика. Я тебе его дам. Средство действует безукоризненно и выключает человека на сорок восемь часов. Потом подзовешь второго охранника — мол, на пару минут: надо помочь посудомойку от стены отодвинуть. Вырубаешь тем же способом и его. Дальше поднимаешься на второй этаж, в кабинет хозяина. По схеме дома, которую ты получишь, легко этот кабинет найдешь. Сейф справа в углу по диагонали, закамуфлирован медвежьей головой. Голова легко снимается. Открываешь сейф с помощью кода, который ты потом получишь вместе с машиной и со всем остальным. Забираешь два компакт-диска, которые будут лежать в синем конверте, и сваливаешь. Вот и всё.
— Как это всё? А пятьдесят штук?
— Получишь прямо на выходе из коттеджного поселка на посту охраны от меня лично.
Вот если б не было у Бориса таких поганых глаз, я бы на его вариант пошел, но «эти глаза напротив»…
— Так не пойдет: деньги вперед.
— Как это вперед? До операции, что ли? А потом ищи ветра в поле?
Я призадумался.
— Давай так. Бабки ты мне сразу передаешь при входе в коттеджный поселок.
Тут призадумался Борис.
— Ну, что ж, если так твоя душенька желает — по рукам.
— И еще. А вдруг возникнут какие-то непредвиденные обстоятельства?
— Какие именно?
— Ну, неожиданно появится хозяин дачи…
— Из Испании, — ухмыльнулся Борис, — исключено.
— А вдруг подвалит экономка?
— Я же сказал, — досадливо мотнул головой Борис, — экономку я беру на себя. Чтобы тебе понятней и спокойней было, она в это время со мной трахаться будет.
— А если…
— Короче, — у моего собеседника, видимо, кончилось терпение, — ежели что, включаешь тумблер, посудомойка заработает, ты получаешь бабки за свой трудовой подвиг и попросту сваливаешь. Без компактов. Но и без гонорара. Теперь все ясно?
— Как будто.
— Завтра можешь болтаться где тебе угодно, но в десять вечера жди нашего звонка. — Он уже встал, собираясь уходить, но вдруг спохватился: — Да, чуть не забыл — пистолет у тебя есть?
— Нет, — естественно ответил я. — Да и зачем он мне при твоих-то баллончиках, которые вырубают охранников, как «Фумитокс» комаров?
— Пистолет никогда не помешает. С ТТ умеешь обращаться?
Этот вопрос меня даже как-то обидел:
— Нет. Только стрелять из него умею. Причем исключительно на поражение.
— Надеюсь, до этого дело не дойдет. Прощевай.
* * *
Нет никакой возможности описать ту степень возмущения, попранной гордости и просто злости, которую испытал Владимир Евгеньевич в результате визита Андрея Артюхова. Доктор исторических наук, многолетний преподаватель Истории КПСС вообще никогда в жизни не получал оплеух, а тут ни за что ни про что, да еще от какого-то молокососа…
Но что же, однако, ему теперь предпринять? Не в милицию же обращаться?
Увы, свидетелей нет, и дела нет.
Но ведь дело можно сшить!
Куда, например, пропала бедная Ирина? Почему ее нигде не видно? Отчего ее шляпка лежит в центре болотной трясины? Что Артюхов и ему подобные сотворили с несчастной девочкой?
Дерябина и без того интересовала ее судьба, но сейчас трагическая участь Ирины может послужить хорошей основой для жестокого отмщения за его поруганную честь.
Владимир Евгеньевич решил провести собственное расследование судьбы девушки и для начала отправиться к молочнице Гале как к первичному источнику информации.
Но, перед уходом взглянув на себя в зеркало, он пришел в неописуемый ужас: лилово-малиновый синяк закрывал не только глаз Дерябина, но и добрую половину его лица. Понятно, что с такой физиономией не только проводить расследование, но и просто появляться перед людьми доктор исторических наук не мог.
Не мог перед знакомыми людьми, а перед незнакомыми?
Дерябин заварил своего знаменитого чайку, и вскоре мелькнувшая перед его внутренним взором смутная мысль быстро приобрела конкретные очертания.
Он вытащил из кубышки десять тысяч долларов — гонорар за излечение Ирины от неизвестной болезни неизвестным способом, — приоделся, прихватил необъятный чемодан (с ним его отец возвратился с германской войны, привезя кучу всякого добра) и направился в Москву: город, где он не был добрый десяток лет.
Да, конечно, он знал из телепередач, насколько изменилась столица, но, увидев ее своими глазами, старик просто оторопел. Это ж совсем другой мир, совсем не тот, который он когда-то покинул!
Но Дерябин не слишком-то долго развешивал уши, хлопал ресницами и разевал рот — он приехал сюда по делу. Нырнув в метро, которое, слава богу, почти не изменилось, Владимир Евгеньевич быстро отыскал магазин «Следопыт», который он видел в рекламе.
Магазин был вроде бы и небольшой, но отыскать в нем необходимый предмет Дерябину оказалось не под силу. А предмет этот в наличии имелся — так в рекламе утверждалось. Спросить же о нем продавца у интеллигентного доктора как-то язык не поворачивался.
Наконец его мельтешение перед прилавками, видимо, показалось одному из сотрудников магазина подозрительным. Тем более что физиономию имел Владимир Евгеньевич побитую, а одет был, по современным меркам, на манер бомжа.
— Вы что тут ищете, гражданин? — сурово спросил его юноша в фирменном блейзере и при галстуке.
— А? — испуганно встрепенулся Дерябин.
— Вы что, плохо слышите? — все в том же суровом тоне продолжал учинять допрос юный менеджер.
— Да, — совсем растерялся Владимир Евгеньевич, ко всему прочему ощущая себя в некотором роде преступником.
— Тогда вам в поликлинику надо, к ухогорлоносу, — наседал на доктора исторических наук менеджер младшего звена.
И тут — о, чудо! Дерябин разглядел наконец ту штуку, что показывали в рекламе.
— Мне это! Мне вон то! — тыкал он пальцем в искомый предмет и даже в восторге подпрыгивал.
Менеджер перевел взгляд с современной версии дорогостоящего «шпионского» дистанционного звукоуловителя на пенсионера, одетого в копеечные тряпки:
— Боюсь, что эта штука вам не по карману, дедуля.
— Почему же? — надул губы Дерябин. — А что на это скажете? — И он вытащил из кармана пиджака тугую пачку стодолларовых банкнот.
— Ну, у нас вообще-то рублевая зона, — процедил менеджер, но как-то совсем тихо.
Вскоре звукоуловитель новейшей модификации лежал на дне огромного чемодана, который Владимир Евгеньевич приволок с собой в Москву.
— Что еще желаете? — Менеджер не мог отвезти глаз от кармана пиджака, куда покупатель небрежно убрал не одну тысчонку баксов.
А Дерябин уже чувствовал себя королем.
— Морской бинокль! — гордо объявил он.
— Вот, пожалуйста, — сразу подсуетился все тот же менеджер. — Работа знаменитой фирмы «Карл Цейсс». Десятикратное увеличение. Все, что за километр, — будто перед глазами. Ночная оптика.
— Заворачивайте! — распорядился Дерябин.
— А вот еще дальнобойная цифровая видеокамера! Японское производство! Новейшая разработка! — не отставал от доктора менеджер.
— Да на что она мне? — вяло отбивался Владимир Евгеньевич.
— Известно на что! — лукаво подмигнул ему сотрудник «Следопыта», и Дерябин почувствовал, что краснеет. — Ведь то, что увидишь, надо же зафиксировать. Иначе что это за документ! Значит, заворачиваем, — скорее, утвердительно, чем вопросительно, произнес эти слова юный менеджер, и камера нашла свое место в необъятном чемодане Владимира Евгеньевича.
— Спасибо, до свидания, — попятился на выход доктор наук, но не тут-то было.
— Ну и само собой то, что подслушиваешь, — при этих словах менеджера Дерябин вздрогнул, — тоже следует фиксировать. Эй, Федор, немедленно заверни уважаемому клиенту миниатюрный «Сони». Он, что очень кстати, подключается непосредственно к приобретенному ранее нашим дорогим и постоянным покупателем звукоуловителю.
Владимир Евгеньевич вышел из магазина «Следопыт» совершенно ошарашенный, но в финансовом плане не вполне опустошенный. Однако на улице его ждал сюрприз.
К нему подошел молодой человек в черном плаще и с кейсом.
— Дедуля, я видел, что вы там напокупали. И я понимаю, для чего вам все это надо. Дело, которым вы занимаетесь, очень опасно. Я бы сказал — смертельно опасно. А чем вы собираетесь защищать свою жизнь? А? То-то и оно, что нечем. Но я вам помогу. — Он взял Владимира Евгеньевича за рукав и оттащил его куда-то в подворотню. После чего открыл кейс и вытащил оттуда пистолет. — «Вальтер» последней модели. Десятизарядный. С пятидесяти метров пробивает бронежилет. В обращении прост, как веник. Две дополнительных обоймы. И за всё про всё — пять штук баксов.
— Да у меня уж и денег-то, наверно, таких нет, — потеряв всяческую волю к сопротивлению, пролепетал Владимир Евгеньевич.
— А сколько есть? — деловито осведомился человек в плаще.
Доктор полез в карман и вытащил остатки американских купюр.
Продавец «вальтера» коротко оценил их наметанным оком и объявил, что «этого хватит», после чего сделка вступила в законную силу.
Глава восьмая
Не скажу, что у меня вообще не осталось никаких претензий и вопросов к плану Бориса. Зачем, к примеру, привлекать к операции совершенно постороннего человека, то есть меня? Неужели тот, кто достал им код от сейфа, не мог этот самый сейф и вскрыть, имея прикрытие в лице Бориса?
Но в общих чертах план выглядел совсем недурственно, и я не стал напрягать подельника мелочными придирками.
Да и вообще — утро вечера мудренее.
А наутро, 11 августа, мне пришло в голову, что, погрязнув во всех этих криминальных перипетиях, я совсем забыл про Ольгу. Я вообще-то дал себе зарок: сначала разобраться со всем, что на меня навалилось, а потом уж, не отвлекаясь вообще ни на что, в полной мере насладиться (именно насладиться!) ее обществом. Но почему бы мне хотя бы не позвонить ей? Причем немедленно?
— Алло, — раздался ее сонный голос.
— Надеюсь, я не разбудил тебя, дорогая?
— Именно это самое ты и сделал. У тебя, вероятно, есть для такого поступка веская причина?
Да… А я-то, наивный, думал, что доставлю любимой женщине радость одним только фактом общения с ней.
— Конечно, есть, — подавив вздох разочарования, соврал я.
— Какая же? — Что-то не услышал я в ее вопросе жгучего интереса.
— Я вышел на след твоего обожаемого мужа, — продолжал я гнать туфту.
— Господи, что это еще за след?
— След зовут Цикля, — важно пояснил я.
— Да плюнь ты на них обоих!
— На каких таких обоих? — не врубился я.
— И на след, и на мужа. Ты пойми, дуралей: Макса для меня более не существует. Значит, и искать его — занятие не только бессмысленное, но и вредное. А если рассматривать данное дело с чисто теоретической точки зрения, то Максим или уже труп, или в безвозвратных бегах, что, по сути, одно и то же. — При этом моя любовь, как мне показалось, сладко зевнула.
В общем-то, я предполагал, что Ольга в уме именно так и рассуждает, но, услышав ее мысли вслух, я даже как-то растерялся.
— А Светлана Васильевна? Как с ней быть? — сумрачно спросил я.
— Да она сынка своего, подонка этого, терпеть не могла. Видеть его не хотела. Ну и он отвечал ей тем же. Зато теперь, когда его не стало, у нее появились розовые воспоминания о нем. Она ими дорожит, они для нее — всё! У этой женщины, кроме липовых воспоминаний о сыне, ничего в жизни больше нет. И ты хочешь лишить последнего, что у нее есть, найдя этого оболтуса!? До чего ж ты бессердечный человек, Игорь Брагин! Мне ты казался совсем другим.
Учитывая иронический склад ума Ольги, я не мог понять, всерьез ли она так считает, как говорит, и потому предпочел перевести разговор на другую, куда более волнующую, тему:
— Ну а ты чем сегодня занята? Располагаешь свободным временем?
— Вот теперь ты мыслишь в правильном направлении. Узнаю прежнего Игорька, героя-любовника. Но, увы, в гости ко мне напроситься у тебя сегодня, да и в ближайшие дни не получится. Всю неделю ко мне будут ходить по объявлениям всякие скупщики — мебели, антиквариата, картин и вообще какой только ни на есть фигни. Меня ведь скоро из квартиры выселяют. Так что идет массовая распродажа всяческого барахла, нажитого нечеловеческим трудом.
Мне осталось только тяжко вздохнуть и спросить:
— От меня какая-нибудь помощь требуется?
— Пока только моральная, Игорек. Нежно тебя целую.
И отбой.
Пораскинув мозгами, я все-таки не согласился с Ольгой — горе Светланы Васильевны мне показалось вполне искренним. Да и баксы, между прочим, за мои будущие труды уплачены. И я решил вплотную взяться за дело.
Связался с Толяном и напомнил ему про Циклю с РТС. Оказалось, мой приятель с ним уже договорился, и «братан Цикля» ждет моего звонка.