— А «дрескод», что за хренотень? — прервав чтение, хмуро осведомился босс у Никиши.
— Определенные ограничения в форме одежды для посетителей, — последовал ответ, который Угрюмого, видимо, не удовлетворил. Он вновь вперил непонимающий взгляд на Медика. — Ну, к примеру, иногда администрация заведения требует от посетителей, чтобы те приходили в галстуках.
Угрюмый пожал плечами и вновь углубился в чтение.
…И почему охранники вновь несли дежурство без оружия? Или они уповали на то, что мина два раза в одну воронку не попадает?
«Компетентные лица» нам на это ответили, что табельные пистолеты охранникам пиццерии «не положены» по инструкции МВД. Надеемся, что этот горький урок заставит милицейских чиновников изменить свои взгляды. Ведь жертв, причем случайных, среди посетителей пиццерии могло быть в обоих случаях гораздо больше.
Между тем днем раньше, 8 августа, в том же Западном округе, в районе Матвеевского, был взорван джип «Шевроле», в результате чего погибло четыре человека. Все они оказались сотрудниками другого частного охранного предприятия — «Гранит». Это криминальное событие получило широкую огласку, и мы на нем сейчас останавливаться не будем — оно подробно освещалось во вчерашнем номере «Криминального вестника».
Но что особенно интересно: оба этих ЧОПа, «Гранит» и «Витязь», «сотрудничают», назовем это так, с различными медицинскими организациями, занимающимися главным образом трансплантацией человеческих органов. Возглавляют данные охранные предприятия люди в криминальных кругах небезызвестные: директор «Гранита» — Федор Угрюмов, в тех же кругах его знают под кличкой Угрюмый; директор «Витязя» — Илья Кохановский, он же Кох.
Все это заставляет предположить, что на бурно развивающемся рынке торговли человеческими органами началась война за передел сфер влияния, и вполне возможны новые жертвы среди сотрудников указанных выше ЧОПов.
Но есть и еще один любопытный момент, и, соответственно, возникает иная версия, объясняющая описанные выше убийства. В девяностых годах прошлого века Кохановский возглавлял охрану Германа Вельтмана, ныне известного бизнесмена. Тот в последнее время даже упоминается в рейтингах журнала «Форбс» как входящий в сотню самых богатых людей России. Завсегдатай того же рейтинга и предприниматель Лев Долинский, а его, свою очередь, в девяностых годах охранял Федор Угрюмов!
И как раз между этими двумя олигархами именно в последние дни возникло напряжение — господа предприниматели не поделили лицензию на разработку нового нефтяного месторождения в Восточной Сибири.
Что это — простое совпадение? Или…
«Криминальный вестник» будет внимательно следить за возможным развитием событий.
Иван Ломов.
Угрюмый, закончив чтение, передал газету Торопу. Тот сразу же небрежным жестом отбросил ее на стол:
— Мне эту писанину Медик уже показывал.
Главарь озабоченно потер ладонью лоб и хмуро спросил Никишу:
— Так, в натуре, у Вельтмана с Долинским терки?
— Известно доподлинно, — авторитетно подтвердил его ближайший помощник. — Как справедливо отметил журналист, речь идет о разработке только что открытого месторождения нефти. Имею сведения: Вельтман пытается кинуть Долинского, нарушает секретное соглашение между ними.
— А почему ж наших с Кохом людей изводят? Ты базарил, здесь есть какая-то связь. Что-то я ее не улавливаю.
— Связь определенно есть: отстреливая пацанов Коха, старого дружка Вельтмана, Долинский предупреждает своего конкурента, вроде как грозит ему пальчиком: нехорошо, мол, нарушать соглашение. И Вельтман не остается в долгу.
— Что ты дуру гонишь, Никиша! — взорвался тихо сидевший доселе Тороп. — Козлу понятно, все это штучки Коха! Он слюной исходит, чтобы вытеснить нас с рынка. Кох замочил четверых наших корешей, а мы уши развесили, слушая его брехню: он, мол, тут вообще никаким боком, договор не нарушает, воровские законы блюдет. Теперь, когда еще одного стрелка из его бригады шлепнули, у него появился повод сделать нам очередную подлянку. Не пройдет и пары дней, как кто-то из наших пацанов опять на цвинтар загремит! Чего мы ждем? Вызвать его на разбор!
— Я тренькнул Андрюхе, — раздумчиво произнес главарь группировки, — тот базарит, они с Долинским людей Коха не трогали. А Андрюхе верить можно. — Он с некоторой укоризной взглянул на Никишу, после чего обернулся к другому своему помощнику: — А тебя я вообще не понимаю, Тороп. Кто же в таком разе заказывает быков Коха?
— А сам он и заказывает! — последовала быстрая и неожиданная реакция бригадира. — Смотри, кого загасили. Первый — Щегол. Вся московская братва знает, что, когда он товар в Польшу переправлял, то не смог потом перед Кохом за него отчитаться. У него двух лимонов не хватило. Блеял, будто его поляки кинули. А второй — вчерашний мертвяк Зуб? У того пятеро из-под носа ушли, когда он больничку охранял. Кох хотел и Щегла, и Зуба наказать, причем так, чтоб другим браткам неповадно было. И вот шмальнул дуплетом: и от своих дуроломов избавился, и к нам теперь претензии за свои же мочилова выдвигает!
Эта короткая, но яркая речь произвела впечатление на Угрюмого.
— Ну, как тебе такое объясненьице? — обратился он к Никише.
— Красивая версия, — согласился тот. — Но все равно непонятно, как таким вот образом, отстреливая своих и чужих, Кох нас с рынка выкинет.
— Да мы сами уйдем, Никиша, когда еще пару джипов с нашими пацанами подорвут, — снисходительно пояснил Тороп. — Если нас бьют, а мы не отвечаем, то в бизнесе нам делать нечего. Особенно в таком бизнесе, каким мы занимаемся.
— Бригадир прав, — вынес вердикт Угрюмый. — Если загасят еще хоть одного из наших, а мы не ответим, с нами клиенты считаться не будут.
— Значит, ты хочешь подождать, когда следующая тачка с нашими стрелками на воздух взлетит?! — напирал на лидера группировки Тороп.
Угрюмый вздохнул:
— Долинский просил пока не дергаться.
— Да на хера нам Долинский, барыга этот толстожопый!? — почти взревел бригадир. — Раньше мы его бизнес охраняли, он нам за это платил, а теперь что? У нас с ним никаких делов нет!
— Ты дальше своего шнобеля не зыришь, кореш, — с неудовольствием посмотрел на бригадира Угрюмый. — Пока в мы в козырях, а если на нарах окажемся? Кто нас с кичи снимет? У кого связи среди ментов и политиков? У тебя? У меня? Да, есть — на уровне районной ментовки, ну, маленько в ихнем управлении. Негусто, я тебе скажу, когда нам статью шить на пожизненное будут. А Долинский нас прикрыть сможет! Как и раньше прикрывал. Забыл, кто три года назад наших пацанов из литовской тюряги вытащил? Иностранных адвокатов для этого дела нанял? МИД подключил? — Тороп недовольно засопел, но промолчал. И лидер группировки вынес вердикт: — Рано нам на разборы с волынами выходить. А поосторожней вести себя следует. Того же, кто наших людей спалил, мы сыщем. Здесь нам с ментами пока по пути — те сейчас всю Матвеевку прочесывают…
Глава пятая
Йес, кошмар в это 10 августа продолжался, поскольку через порог прихожей перешагнул покойник. Впрочем, на жмура бывший хозяин квартиры, которую я снимал, Петр Иванович, или попросту Петя, тянул не на полную. Сейчас он больше смахивал на моего соседа Леху, когда тот пребывал в состоянии категорического недоопохмела.
— Дай пройти, — мрачно буркнул Петя, поскольку я, потрясенный, так и застыл в дверях на манер надгробного монумента.
Я посторонился, а потом молча проследовал за Петром, постепенно начиная соображать что к чему.
Тот, как настоящий хозяин квартиры, не спрашивая разрешения, расселся на стуле посреди комнаты. Я продолжал стоять, всем своим видом изображая уже не изумление, но немой знак вопроса.
— Чего зенки вылупил? — в меру злобно осведомился Петр.
— Есть причина, однако, — как мне показалось, достаточно деликатно ответил я.
— Причина, говоришь? Какая у тебя, блин, может быть причина?! Вот у меня причина, так причина, — и он как-то безнадежно махнул рукой.
В принципе я уже разобрался в обуревавших его чувствах, и сам начал испытывать схожее состояние.
— Баба, что ли, от тебя сбежала? — с тоской спросил я.
— Точно. — Его муторный взор озарило чувство неподдельного удивления. — А ты как догадался?
— И не только ушла, но и обшмонала тебя напоследок. А ты даже не знаешь, где ее искать. Так?
— Твою мать! Ну ты, прямо, Нострадамус! Слыхал про такого? — Я кивнул, но, видимо, не слишком уверенно, и Петр Иванович дал мне небольшую справку: — Этот ловкач на прошлой неделе в нашем районе выступал, в кинотеатре. Запросто угадывал, кто что задумал и сколько у кого бабок в кармане лежит. Объявится в здешних местах — обязательно сходи на его выступление, не пожалеешь.
— Боюсь, как бы со мной у твоего Нострадамуса облом не приключился: у меня денег вообще никаких в кармане нет, — и я в подробностях осветил недавний визит, а точнее будет сказать, налет его подруги на снимаемую мной жилплощадь.
— Ну, ты и придурок! — подвел Петя категорический итог моему печальному повествованию. — Кому поверил? Лахудре какой-то занюханной! Ее и на порог-то не следовало пускать! У нее же на роже написано, что она аферистка, а ты даже ее документы не проверил. Где теперь эту суку искать?
Я так понял, что и Петр Иванович, проведя с ней энное количество времени в непосредственном контакте на собственной квартире, тоже не заглянул в ее паспорт и ко всему прочему дал этой даме избыточное количество информации, не получив от нее никаких сведений о себе. Я даже засомневался, что он знает, как свою зазнобу зовут, но счел за лучшее промолчать — не следовало нагнетать киловатты.
— Ладно, ты сам во всем виноват, потому будь так добр: гони бабки за квартплату, а не то — выметайся, — после недолгого размышления объявил Петя свой приговор.
Крыть было нечем, однако один нюанс все же имелся.
— Но мы договорились платить по двенадцатым числам, а сегодня десятое.
— Какая на хрен разница! Я тебе говорю: меня обокрали, и бабки мне нужны немедленно.
— Ну, ты точно — не Нострадамус. Я ж тебе намекнул: нету их, бабок-то, — развел я руками как можно шире, чтобы выглядело доходчивее. — Похоже, твоей подруге они оказались еще нужнее, чем тебе. Двенадцатого приходи.
На том мы и порешили.
… Да, Ольга здорово изменилась. Эдакая эволюция от Памелы Андерсон до Кейт Мосс. И куда только все у нее подевалось.
Впрочем, и того, что осталось, мне хватало с избытком: как ни крути, Ольга не перестала быть женщиной моей мечты. Даже похудевшая, если не сказать — истощавшая, она выглядела исключительно сексуально. Именно та самая, как сказал один поэт, горизонтальная сущность прямо так и перла из этой женщины…
А прикид ее, даже на мой легкомысленный вкус, имел вид, чрезмерно вызывающий. Сохранивший остатки былого величия бюст был, можно сказать, открыт для всеобщего обозрения. Ее сарафанчик больше походил на неглиже и не скрывал цвета трусиков — фиолетового. В тон им была и прическа Ольги, и лак на ногтях ее рук.
Светлана Васильевна казалась крайне озабоченной, взволнованной и даже какой-то отчаявшейся. У Ольги было достаточно серьезное выражение лица — не более того.
Я провел их в комнату и предложил сварить кофе — все, что у меня имелось из благ цивилизации.
Но обе дамы предпочли сразу преступить к делу — то есть Светлана Васильевна зарыдала, а Ольга стала ее успокаивать.
Я терпеть не могу бабских слез, но мне ничего не оставалось делать, как ждать, когда сеанс психотерапии даст результаты.
Наконец сквозь всхлипы прозвучало с подвыванием:
— Максимка, сынок мой, пропа-а-л!
— Куда пропал? — спросил я как-то автоматически, и рыдания возобновились с еще большей силой, будто мой нелепый вопрос придал им новый импульс. — Расскажи что к чему, — предложил я Ольге.
Ее повествование было предельно кратким:
— Две недели назад Макс не пришел ночевать, и с тех пор я его не видела.
— И я тоже, — вклинилась Светлана Васильевна, у которой истерика прекратилась так же внезапно, как и началась.
— Так вам надо обратиться в милицию, — пожал я плечами.
— Понятное дело, мудрый ты наш. На четвертый день и обратились. Только от милиции пока никакого проку нет, и Светлана Васильевна полагает, что и не будет. Она считает так: ты — как давний друг и земляк Максима, вместе с ним прошедший чеченскую войну, должен нам помочь разыскать его. Ну и ко всему прочему ты — бывший милиционер.
Ироническая интонация Ольги меня слегка задела, но зато сразу стали ясны позиции сторон: мать Максима Крайнова надеется только на меня, а его жена — похоже, вообще ни на кого.
Ну, что Макс является моим старым корешем и это меня обязывает к великим подвигам во спасение земляка — тут Светлана Васильевна перехватила. В Перми мы с ним знакомства не имели. В Чечне служили полгода в одном взводе, было дело, но только и всего. А как дембельнулись — виделись друг с другом считанные разы: слишком загордился, видать, пацан, когда его в крутизну потянуло.
Но похоже на то, что у Крайнова вообще не было близких знакомых мужского пола и его мать никого из парней, кроме меня, в своем доме не видела. Отсюда и обращение ко мне, эдакая мольба отчаявшейся матери оказать помощь в спасении своего чада.
Можно ее понять, можно. Вон с какой надеждой она на меня смотрит. Пришлось даже глаза отвести.
Но вот Ольгу я понять не мог. Да, вышла замуж она не за Крайнова, а за его деньги. Классический случай. Женщина больше боится нищеты в старости, нежели мужчина, и тут она в своем праве. Но почему сейчас Ольга так, чуть ли не демонстративно, инертна? Обращение ко мне за помощью — исключительная инициатива Светланы Васильевны, это очевидно. А Ольга практически была вынуждена поддержать действия своей свекрови.
Может, жена Максима Крайнова считает, что я попросту не захочу ввязываться в это темное дело как лицо, в общем-то, стороннее? И в таком случае, надо отметить, она практически не ошиблась.
Но более вероятным выглядит другой вариант: ей вообще наплевать на своего опостылевшего супруга. Как говорится, помер Максим, и хрен с ним. Деньги-то его наверняка жене достанутся.
И я, некоторым образом даже негодуя и глядя исключительно на Ольгу, забыв при этом, что получил от нее по телефону многозначительный намек на возможное восстановление наших прежних отношений, произнес с совершенно дурацкой назидательно-иронической интонацией:
— Я, конечно, готов помочь по мере своих возможностей. Но возможностей этих у меня немного. Почему бы вам ни обратиться к профессионалам сыска? Сейчас частных розыскных бюро в Москве больше, чем общественных туалетов. Я думаю, приличный детектив-частник найдет Максима в течение одной рабочей пятидневки. Быстрее, чем бог сотворил землю. Для этого нужна только одна вещь — приличный гонорар. Ну, может быть, еще одна вещь — очень приличный гонорар.
— Возможно, ты и прав, Игорек, — печально улыбнулась Ольга, — но ни у меня, ни у Светланы Васильевны на профессионального частного детектива попросту денег нет. — Видимо, на моем лице отразилось столь искреннее изумление, а может быть, и недоверие к ее словам, что она сочла необходимым добавить: — Было время, у Макса действительно водились деньги. Он работал брокером, профессионально играл на бирже. Но однажды — что-то у него случилось на этой самой бирже. Что — я не знаю, не вникала в его дела. Однако после того, как он взял в банке кредит под залог нашей квартиры на Кутузовском проспекте, стало ясно, что Максим разорен. А вскоре после этого он исчез. — Тут Ольга отвернулась, мне показалось, чтобы скрыть слезы. — Я нищая, Игорек. У меня скоро даже заложенную квартиру отнимут.
Все же человек — по своей натуре, существо довольно-таки сволочное, и я, должен признаться, в этот момент испытал прилив самого настоящего злорадства. Судьба сурово наказала Ольгу за измену — променяв меня на бабки, она теперь осталась на бобах.