1.
Над встревоженным Антильским морем бушевала октябрьская гроза… Стояла ночь, ураганные шквалы разбивались о крутые склоны скал, под беспощадными ударами дождя огромные волны стремительно падали в бурлящую пену. Тьма поглотила небо, ужасая землю. Скалистый берег открывался взору небольшими бухтами с узкими долинами, через несколько метров переходящими в густой тропический лес…
На антильской земле развевался флаг Франции…
И, несмотря на разбушевавшуюся стихию, корабль входит в порт Сен-Пьер… Залп почтения из двадцати одного пушечного выстрела, соединяясь с ветром и волнами, приветствует его из крепости Сан-Онорато…
Одновременно с фрегатом, укрывшимся на рейде Сен-Пьера, ветхая лодчонка чудом завоевала себе кусочек пляжа неподалеку от города. Единственный член экипажа спрыгнул, и, погрузившись в воду по пояс, вытащил хрупкую индейскую каюку, дабы избежать ярости стихии, вновь набиравшей силу…
Яркий блеск молнии выхватил из темноты фигуру храброго моряка, который приплыл этой ночью в бухту. Сильный и проворный; с гибкой кошачьей ловкостью, он сделал несколько шагов, удаляясь от моря, чтобы подняться и оценить опасность места, куда поставил свое судно. У него загрубевшая от непогоды кожа; широкая и сильная шея; квадратные плечи, узкие бедра; мозолистые руки, босые ноги, которые ступали по земле так, словно держались за нее когтистыми лапами. На вид ему было едва двенадцать лет…
Зловещий удар грома потряс ночную тьму. Мальчик, подавив первоначальный инстинктивный страх, посмотрел прямо в сумрачное хмурое небо, где удары молнии оставляли следы ярчайшего света, и воскликнул:
- Святая Барбара!
Некоторое мгновение он казался нерешительным, но не из-за страха. Ужас ночи не страшил его. Он лишь оценил точным взглядом, каким путем ему следовать, чтобы как можно скорее добраться до близлежащего города, огни которого виднелись из бухты.
Он потрогал рукой небольшой конверт в своей намокшей одежде, словно это было сокровище; посмотрел еще раз на лодку, которую оставил на песке и пустился в путь неслышным и быстрым шагом.
- Если вы не поторопитесь, мы опоздаем на праздник губернатора, друг Д`Отремон.
- Спешить? Никогда не спешил ни ради кого, ни ради чего, друг Ноэль; к тому же льет как из ведра. Мало будет гостей, которые придут вовремя, к тому же маршал Понмерси сам только что прибыл на том фрегате, который, как вы уже видели, вошел каких-то двадцать минут назад. Он почетный гость.
- Не более, чем вы, друг мой. Праздник в честь обоих, а экипаж уже давно ждет.
- Хорошо, друг Ноэль… Пошли же…
Франсиско Д`Отремон поднялся, элегантно скрывая свою досаду… Он сделал несколько шагов по роскошной комнате и задержался посреди прихожей с удивлением на лице, когда услышал громкие стуки дверного молотка, раздавшиеся внезапно эхом… Недовольный, он надменно спросил у слуги:
- Кто там стучит, Баутиста?
- Я только что собирался посмотреть, сеньор, - ответил слуга. – Не знаю, кто мог осмелиться…
- Так поставь его на место, - отрезал Д`Отремон.
Порыв ветра и дождя со свистом ворвался внутрь изысканного фойе; и, сердясь, Д`Отремон крикнул:
- Закрой эту дверь, болван!
Прежде чем слуга что-либо сделал, несвоевременный посетитель одним прыжком проник внутрь комнаты; взлохмаченные мокрые волосы надо лбом, полуголое тело, с которого стекала вода прямо на ковры… столь удивительная смесь смелости и отваги; увидев его, Франсиско Д`Отремон и Педро Ноэль отступили назад, а возмущение сменилось удивлением…
- Черт побери! – воскликнул Ноэль.
- Что такое? – вопросил Д`Отремон.
- Я ищу сеньора Франсиско Д`Отремон… - начал решительно объяснять мальчик.
- Вы должно быть сумасшедший, сеньор… - вмешивается слуга. – Я сейчас…
- А ну оставь его в покое! – властно отрезал Д`Отремон.
- Это вы Франсиско Д`Отремон? – спросил мальчик. – Это вы, сеньор?
- Да, это я… А ты кто? Какого дьявола ты осмеливаешься вот так приходить в мой дом?
- Меня зовут Хуан. Я приехал с Мыса Дьявола, чтобы передать вам это письмо. Сеньор Бертолоци умирает и сказал, что вы должны приехать до того, как он скончается. Если вы действительно сеньор Д`Отремон, пойдемте со мной… Вы пойдете?
Мальчик уже сделал шаг к двери, но задержался, внимательно вглядываясь в изумленное лицо Франсиско Д`Отремон с врученным ему мокрым конвертом. Этот высокий и видный мужчина, одетый с необычайной изысканностью… рядом с ним Педро Ноэль, его друг и нотариус; добрый и приземистый, он качал головой, словно не мог поверить всему тому, что слышит и видит, удивленно и недовольно спрашивая:
- Отвезти сеньора Д`Отремон в твоей лодке?
- Я бы сказал, что он не в своем уме! Лучше я позову кого-нибудь, чтобы увели его… - настаивал слуга.
- Тихо! – приказал Д`Отремон. Затем, как будто вспоминая, забормотал: – Бертолоци… Бертолоци…
- Он сказал, чтобы вы приехали немедленно, потому что, к несчастью, он не может ждать слишком долго. Если мы выйдем прямо сейчас, на рассвете мы будем там.
- Бертолоци умирает… - шептал Д`Отремон.
- Так заверил лекарь… Что тот не доживет до утра. И оставил ему лекарство, но он не захотел его принять и отправил меня с этим письмом… Сказал, что вы должны поехать туда…
- Ты ошибаешься. Я не знаю никакого Бертолоци… - хмуро воскликнул Д`Отремон.
- Но сеньор! – жалобно воскликнул мальчик. – Это невозможно, сеньор! Если вы дон Франсиско Д`Отремон…
- Я не знаю никакого Бертолоци! – снова повторил тот. Он повернулся к своему другу и пригласил его: - Пойдем, Ноэль?
Он вышел вслед за нотариусом, не взглянув на мальчика. Кучер спрыгнул с козел, чтобы открыть дверь кареты. На мгновение он посмотрел на мокрое письмо, бросил его затем в свой карман, и зайдя в экипаж, приказал громким голосом:
- Во дворец губернатора! Быстрее!
Мальчик приблизился, крикнул умоляюще:
- Сеньор… сеньор… сеньор…!
Все было бесполезно. Экипаж уехал; мальчик секунду колебался, а затем пустился в путь под хлещущим дождем.
Педро Ноэль, нотариус семьи Д`Отремон, опираясь большими руками о серебряную рукоятку трости, изредка поглядывал на человека, сидящего рядом. Несмотря на грубый ответ мальчику и на ледяное выражение лица, Франсиско Д`Отремон казался очень возбужденным и обеспокоенным. Его губы были сжаты, а щеки бледны… Беспокойные руки то и дело меняли свое положение и часто ощупывали влажный конверт в кармане… Наконец, нотариус, подумав несколько раз, решился все же спросить:
- Вы не прочтете это письмо? Возможно речь идет о чем-то действительно важном. Когда ребенка заставляют поехать в город с Мыса Дьявола в такую ночь… скорее всего потому, что этому Бертолоци, которого вы не знаете, необходимо сказать вам нечто очень важное… - И понизив голос, намекающим тоном начал разъяснять: - Бертолоци… Мне это имя кажется знакомым…
- Что?
- До этого времени я не мог вспомнить, но сейчас, кажется, начинаю припоминать… Андрес Бертолоци приехал на Мартинику пятнадцать лет назад. Он принадлежал к одной из самых знатных семей Неаполя… Он привез деньги, чтобы купить имение, и приобрел одно обширное на юго-востоке острова, с огромными плантациями кофе, табака и какао. Вскоре он стал состоятельным человеком, он был веселым, щедрым, искренним и приветливым, как большинство итальянцев. Он привез с собой жену: прекраснейшую девушку, в которую был безумно влюблен…
- Хватит! – оборвал гневно Д`Отремон.
- Простите… Не учел, что надоедаю вам. Меня удивляет, что вы не помните Бертолоци. Вы были в Сен-Пьере, когда его постигло несчастье…
- Вы называете это несчастьем?
- Первым несчастьем было бегство его жены…
- На что вы намекаете?
- Не намекаю, друг Д`Отремон… напоминаю. Бертолоци публично поклялся убить человека, с которым она уехала, но его имя так и осталось тайной. Она исчезла навсегда и Бертолоци предался всем порокам: пьянству, играм, хождению к самым худшим распутницам порта… В конце концов, он потерял свое имение и исчез, полностью разоренный. Но я припоминаю, что мне сказал один знакомый…
Экипаж остановился у дверей дома губернатора, но Франсиско Д`Отремон не шевелился… Напряженный, раздраженный, повернувшись к нотариусу, он ждал его последних слов, которые Педро Ноэль произнес будто бы неохотно, с тонким намеком:
- Похоже, последний клочок земли, который он сохранил – это голая скала, называемая Мысом Дьявола. На ней он своими собственными руками соорудил лачугу, и несомненно, именно там умирает, и оттуда он послал за вами. Вам так не кажется?
- У вас самая отвратительно великолепная память, которую я знал когда-либо.
- Ради Бога, друг Д`Отремон, это моя профессия…! Столько историй приходится выслушивать, когда управляешь бумагами семьи, которые часто отражают драмы спальни. Кроме того, Бертолоци был человеком интересным… Его дела давали много поводов для сплетен, и его несчастье…
- Меня не интересует его несчастье. Я никогда не был его другом!
- Иногда быть врагом уже достаточно, чтобы пробудить интерес.
- Что вы хотите мне сказать, Ноэль?
- Вы позволите мне говорить откровенно?
- Может быть, я попрошу вас не делать этого?
- Ну хорошо… Я думаю, что вам нужно прочесть письмо и поехать к вашему недругу Бертолоци, на Мыс Дьявола…
Франсиско Д`Отремон занервничал, услышав слова нотариуса и яростно смял в кармане письмо, врученное ему мальчиком. Затем улыбнулся и, натянув на себя маску иронии с едва скрытым беспокойством, спросил:
- Разве не вы столь сильно желали приехать на праздник губернатора как можно раньше?
- Еще полчаса назад это было самым важным, что вы должны были сделать.
- А теперь, что? Вам кажется, что гораздо важнее праздника губернатора принять последний вздох этого развратника, пьяницы, этого несчастного, погрязшего во всех пороках только потому, что ему изменила женщина?
- Он любил свою жену, - мягко ответил Ноэль. – Она его опозорила, а ему так и не удалось встретиться лицом к лицу со своим соперником.
- Не удалось, потому что он не хотел его найти! – гневно взорвался Д`Отремон.
- Может быть, тот смог хорошо спрятаться…
- Думаете, он был трус?
- Нет, конечно, я так не думаю. Несомненно, он был способен противостоять всему… всему, но только не скандалу. К тому же у него были другие серьезные обязательства, Джина Бертолоци не могла этого не знать. Он был женат… его жена вот-вот должна была родить ему ребенка… я не виню того мужчину, друг Д`Отремон… Это грехи мужчины… Гораздо более тяжелым грехом мне кажется не прийти на зов умирающего…
- Хватит, Ноэль! Я поеду туда.
- Наконец-то! Простите, что так настаиваю. Я вас немного знаю, друг Д`Отремон, и знаю, что есть вещи, которые вы себе никогда не простили бы.
- В таком случае, хотите ли вы принести мои извинения губернатору?
- С истинным удовольствием, друг мой.
- Тогда идите. – Вдруг Д`Отремон воскликнул: – Минутку!
- Не нужно напоминать мне о деликатности такого дела, - с пониманием отозвался Ноэль. – Это… моя обязанность, друг Д`Отремон.
2.
Гроза стихла. Море почти успокоилось, свежий прохладный ветер, прибывший вместе с рассветом, разогнал тучи.
Ветхая лодка, выдержавшая бурю, застряла в глубокой расщелине, высеченной из скалы ударами волн. Мальчонка снова прыгнул в воду, чтобы осторожно вытащить ее на землю и не повредить. Затем его огрубевшие от непогоды босые ноги вскарабкались по острым камням большого утеса сначала с кошачьей гибкостью, потом медленнее, как будто не хотели в то место, куда направлялись… Уже на вершине скалы они будто налились свинцом… Останавливаясь каждую минуту, дрожали, словно хотели уйти в другом направлении, и наконец, добрались до дверной пустоты, у входа в жалкую хижину – единственное человеческое жилище на Мысе Дьявола.
Голос больного со злобой спросил:
- Кто там?
- Это я: Хуан.
- Хуан Дьявол!
В убогой постели с лихорадочным усилием приподнялся человек, больше похожий на скелет: кожа да кости, впалые щеки, грязные, спутанные волосы и заросшая борода… рот, зияющий болью… вместо одежды грязные лохмотья. Он бы внушал глубокое сострадание, если бы не его взгляд: страстный, смелый, с вызовом, наполненный ненавистью, сверкающий яростью, а также его наполненные ненавистью и желчью слова.
- А пес, за которым я тебя послал? Где он? Где проклятый Франсиско Д`Отремон? Беги… позови его! Приведи, скажи, чтобы пришел… еще немного, и я его не дождусь!
- Он не приехал со мной, – начал оправдываться мальчик.
- Нет? Почему? Ты не сделал то, что я тебе сказал, проклятый? Не поехал к нему домой? Не послушался? Сейчас увидишь…
Он попытался встать, но снова упал без сил, неподвижный, истощенный, с остекленевшими глазами… Мальчик невозмутимо шаг за шагом приближался к нему, со странным выражением в глубоких гордых глазах пытался убеждать:
- Да; я прибыл к нему домой…
- И отдал ему письмо?
- Да, сеньор, прямо в руки.
- И от не приехал после того как прочел его?
- Он не читал его. Сказал, что не знает никакого Бертолоци…
- Этот пес так сказал?
- И уехал на карете на праздник, где его ждали.
- Проклятый! А ты что сделал тогда? Что сделал?
- Что я мог поделать? Ничего.
- Ничего… Ничего! Ты же знаешь, я умираю… знаешь, что нужно, чтоб он пришел, и ничего не делаешь! Ты тот, кем и должен быть…!
- Но отец…! – начал умолять мальчик.
- Я не твой отец! Сколько раз я тебе говорил это? Я не твой отец. Когда эта проклятая вернулась ко мне и пришла просить помощи, она уже держала тебя в руках… Ты не мой сын! Если бы она, обманув меня, украла еще и сына, я бы ее убил. Но нет, она вернулась с сыном от другого, сыном этого негодяя… С тобой!
- С сыном кого?
- Кого? Кого? Хочешь узнать? Сказать тебе кто твой отец, я же послал тебя за ним. Ты сын того, кто уехал на карете на праздник, а я – на пороге смерти… Того, кто забрал и украл у меня все, а в довесок дал мне тебя.
- Не понимаю… не понимаю!
- Так пойми же! Этот сеньор, который повернулся к тебе спиной, этот сеньор, который сказал, что не знает меня… он твой отец!
- Мой отец… Мой отец? – пробормотал мальчик изумленно.
- Но не беспокойся… он тебя не узнает. Как мерзко!
- Сеньор Бертолоци… повторите мне это. Мой отец? Вы сказали, что мой отец…?
- Твой отец Франсиско Д`Отремон. Скажи это всем, кричи об этом везде! Твой отец Франсиско Д`Отремон… Ему ты обязан своим несчастьем. Ему обязан нищетой, стыдом, наготой, голодом… Ему обязан оскорблением, которое тебе кинут в лицо, когда станешь мужчиной, потому что он опозорил твою мать! Всем этим ты обязан ему… И теперь, когда я его зову, потому что умираю, потому что ты остаешься один, а он уезжает на праздник, где его ждут… - рыдания срывались с его горла, оставляя место нежности – Хуан… Хуан, сын мой…!
- Сеньор!
- Я ненавижу тебя, потому что ты его сын, но есть кое-что, чем ты можешь смыть это пятно… Когда станешь мужчиной, найди Франсиско Д`Отремон и сделай то, на что у меня не хватило смелости: убей его. Убей его! – и словно в этих словах был последний вздох, упал без сознания на пол.
- Сеньор… сеньор! Ответьте!
Он тщетно его тряс. Андрес Бертолоци больше не мог ответить!