– Достаточно, – ответил он.
– Преступников-то хоть находят, наказывают? – продолжала свой допрос Настя.
– Работаем, – Семен Иванович оставался немногословным.
Фрида еще раз поблагодарила хозяйку дома за помощь и гостеприимство и покинула избу вместе со следователем.
Он приехал на машине девятой модели «Жигули» темно-синего цвета. Семен Иванович усадил Фриду на переднее сиденье, сам сел за руль. Машина тронулась с места.
– Рассказывайте, что у вас произошло и почему вы в таком виде? Не зря же вы сдернули меня в семь часов утра из дома и на полдня с работы?
Фрида, собравшись с мыслями, рассказала следователю все, что с ней произошло, опуская только один момент в своем рассказе – имя и фамилию искомой преступником женщины и тот факт, что это и была она сама, потому что не понимала, что этому мужчине надо было от Софьи Карелиной, то есть от нее.
Следователь остановил машину и круглыми глазами уставился на Фриду.
– Что? – откинула волосы со лба она. – Что-то со мной не так?
– Все не так! Просто чудовищная история! Разве можно такое рассказывать человеку за рулем? Я чуть с дороги не съехал! Просто похищение человека, а ты – молодец, сообразительная, просто в рубашке родилась!
– Я знаю, – с кислым выражением лица ответила она, – с детства как с гуся вода.
– Значит, мужчину ты не видела?
– Совсем не видела. Он был в маске, рослый, с низким голосом.
– Глаза?
– Темно было, не рассмотрела. И эту женщину, чью фотографию он мне показывал, я не знаю. Чтобы он не начал меня пытать, я отправила его по адресу моей знакомой, которой точно не будет дома, так как она проживает сейчас за границей.
– Продиктуй мне адрес, – попросил Семен Иванович и записал его в записную книжку.
Он набрал номер по мобильному телефону и громко сказал:
– Андрей? Возьми ребят и поезжайте по этому адресу. Обратите внимание на высокого мужчину с низким голосом, он может быть около этого дома. Всех подозрительных задерживать. – Семен Иванович обратился к Фриде: – А где дом, в который вас привезли? Вы можете его показать?
– Нет, конечно! И в страшном сне я туда дороги не найду. Местные жители говорят, что это бывший дом лесника.
– Ладно, это мы найдем по карте, – задумался следователь, – очень странное дело. А тебе в первую очередь просто необходима врачебная помощь.
– Я знаю одно местечко, куда вы меня отвезете. Свое нежное личико я доверю только своему доктору, – сказала Фрида.
Венсан утром проконсультировал двух будущих пациентов, наметил им план обследования и лечения, сориентировал по ценам и сейчас занимался оформлением выписки из истории болезни, так как некоторые пациенты, в том числе Юлия Владимировна с Кешей и стриптизерша Александра, покидали его стационар на домашнее лечение. В кабинет заглянула Ангелина и невольно залюбовалась своим шефом. Светлые волнистые волосы обрамляли бледное, точеное лицо. Голубая рубашка подчеркивала цвет глаз, ручка стремительно мелькала в его длинных, тонких пальцах.
– Шеф, там одна девушка в перевязочной хочет вас видеть.
– На сегодня я прием закончил.
– Она незапланированный пациент, сильно избита, у нее ссадины, синяки.
– Пусть ее посмотрит мой заместитель, – не переставая писать, сказал он.
– Она требует вас, – виновато пожала плечами Ангелина и попросила от себя лично: – Посмотрите ее, шеф, девушке, похоже, досталось. Она говорит, что вы ее должны знать. Она актриса, и у нее редкое имя – Фрида.
Ручка замерла на полуслове, если не сказать на полубукве. Венсан поднял на медсестру глаза и отложил написанное в сторону.
– В какой перевязочной она? – глухо спросил он.
– Во второй, шеф, – быстро ответила секретарь.
Венсан медленно поднялся из-за стола, снял белый накрахмаленный халат с вешалки, надел его и быстро вылетел из кабинета, едва не сбив Ангелину с ног. Он несся по коридору, на ходу застегивая халат, здороваясь с сотрудниками и прогуливающимися по отделению больными. Перед перевязочной номер два он перевел дух и вошел внутрь. Там находились хирургическая медсестра Оксана и дежурный доктор. Он кивнул Венсану и вышел. «Пост сдал, пост принял». Фрида лежала на хирургическом столе под яркой лампой и задумчиво смотрела в потолок. Венсан кинул на нее беглый взгляд, и сердце его сжалось. Он приблизился к ней, обдав запахом дорогой туалетной воды.
– Снова театральный грим?
– Ой, Венсан, вы всегда так бесшумно входите, чтобы сделать заиками ваших пациентов? Этот грим мне наложили руки маньяка, и на сей раз все серьезно. Это мне наказание за то представление, которое я устроила у вас тогда, в первый раз! – бодро поприветствовала она доктора.
– Никому не дает ничего делать, требует вас, – пожаловалась Оксана, – вы знакомы?
– Знакомы! – подтвердила Фрида.
– При очень печальных обстоятельствах, – добавил Венсан, – разрешите, я вас осмотрю?
– Для этого я здесь и лежу, как вобла под солнышком! Вперед, мой друг!
Венсан осторожно начал осматривать ее кожу сантиметр за сантиметром, склоняясь над ней все ниже и ниже и аккуратно ощупывая ее худые руки, ноги, ребра и кожу на шее и лице.
– Доктор, не наклоняйтесь так близко, я чувствую эротические позывы! – предостерегла его Фрида. – Могу вас укусить или поцеловать.
– Что именно? – уточнил Венсан. – У нас есть вакцина от бешенства.
– А от любви? – выдохнула она.
– Это не болезнь, а блажь.
– Скучный вы человек, сухарь! – махнула рукой Фрида.
– Зато ты очень веселая, вот куда твое веселье привело, – покачал головой Венсан.
Оксана, слушая их перепалку, глупо хихикала и периодически краснела.
– Что ты смеешься? – обратился к ней Венсан строгим голосом.
– Фрида – первая женщина, которая озвучила то, что многие думают, – ответила медсестра.
– Да, я всегда рублю правду-матку в лицо! – выпалила Фрида.
– Что именно все думают? – заинтересовался Венсан.
– Многие пациентки с нами, медсестрами, откровенно разговаривают. Они влюбляются в ваши руки и требуют на перевязки только вас, им кажется, что вы очень чутко ощущаете, где может быть больно. Одна женщина говорила, что испытывает истинное удовольствие, когда вы до нее дотрагиваетесь, да еще до таких интимных, прооперированных зон.
Рот Фриды открылся, она протянула:
– Так вот вы чем тут занимаетесь, господин Эрос.
Венсан смутился, не ожидая таких откровений от своих пациенток.
Оксана не унималась.
– А еще одна ваша пациентка говорила, что все бы отдала, чтобы иметь любовника с такими волшебными руками.
– Бедные женщины! – воскликнула Фрида. – Они думают, что их перевязывают, а на самом деле их соблазняют! Нет, не дотрагивайтесь до меня, змей-искуситель! Я не дам опробовать на себе волшебство ваших золотых ручек!
– Оксана, плесни пациентке успокоительного, она не в себе, – попросил доктор.
– Все, молчу! Делайте со мной что хотите, Дон Хуан! – смиренно сложила руки на груди Фрида и закрыла глаза.
– Оксана, переведите пациентку в операционную, я сейчас приду.
Венсан вышел, Фрида разделась догола и облачилась в одноразовую стерильную рубашку, волосы она убрала под специальную медицинскую шапочку. Ее провели в операционную и помогли подняться на операционный стол. Ее начало трясти, и почему-то стало холодно. Венсана она не сразу узнала. Он подошел к ней в закрытом халате, шапочке, перчатках и маске, скрывающей пол-лица. Только большие голубые глаза смотрели серьезно и сосредоточенно.
– Фрида, ничего серьезного у тебя нет, синяки заживут. Серьезных повреждений и переломов нет, ссадины мы обработаем сильным антисептиком и заклеим бактерицидным пластырем. Есть небольшая проблема с шеей и левой щекой.
Фрида вопросительно посмотрела на него. Сейчас, когда она лежала перед ним без косметики, с убранными под шапочку волосами, она выглядела совсем как девочка. Ее огромные черные глазищи жили на бледном лице, выражая сразу массу эмоций.
– Дело в том, что порезы здесь глубокие, и заживление произойдет с обязательным образованием келоидных рубцов.
– Я – актриса, мне внешность нужна для работы, я не хочу играть только Квазимодо без грима, – прошептала Фрида, не отдавая себе отчета, что эти слова она слышала от его бывшей невесты.
– Поэтому сейчас тебе дадут внутривенный легкий наркоз, и я зашью эти порезы под микроскопом пластическими, внутренними швами. Через пару месяцев ты не обнаружишь от них и следа.
– Сделай так, – согласилась Фрида, и слеза скатилась по ее щеке, – а под местной анестезией это нельзя сделать?
– Нельзя. Если я обколю тебе кожу щеки, ткани уже будут набухшие, и я не смогу сделать шов незаметным.
На голову Венсана водрузили какой-то обруч с увеличивающими линзами, и последнее, что связывало Фриду с ним, – его глаза, исчезли за прибором.
– Все будет хорошо! – подбодрил он ее.
Фрида сглотнула и уставилась на ярко освещающую ее лампу. Медсестра вставила ей иголку в вену и медленно начала вводить лекарство.
– Девушка, считайте до десяти и не закрывайте глаза, смотрите прямо в прожектор.
– Я привыкла к свету софитов. – Раз, два… – и она отключилась.
Глава 16
Солнце бросало желтые, светящиеся блики на подушку и пододеяльник в веселых медвежатах и утятах. Фрида помнила, что несколько раз открывала глаза, видела приятные, доброжелательные лица, но потом снова проваливалась в не отпускающую ее дремоту. Сейчас она в очередной раз открыла глаза, но в сон ее больше не тянуло. Она вспомнила все, что с ней произошло и привело в больничную палату, и с удовлетворением отметила, что жива, только голова немного кружилась и чувствовалась слабость. Фрида рукой потрогала на щеке бинтовую повязку, приклеенную пластырем, и вспомнила слова Венсана, что все будет хорошо. В палату заглянула молоденькая медсестра.
– Фрида Андреевна?
– Просто Фрида.
– Вы уже очнулись? Можете говорить?
– Кажется, алфавит не забыла. А который сейчас час?
– Послеобеденное время, несколько часов вы проспали под наркозом. С вами рвется пообщаться ваш муж.
– А… Максим, буду рада его видеть.
В палату вошел лохматый и озабоченный Макс с букетом роз, полиэтиленовым пакетом и в криво застегнутом медицинском халате.
– Фрида, дорогая! Я с тобой с ума сойду! Что же это такое?! Как ты себя чувствуешь?
– Остынь, Макс, все нормально. Я в надежных руках опытного хирурга-пластика, и возможно, что еще сыграю Бабу-ягу на детском утреннике.
– Не шути так, Фрида! Я говорил с Венсаном. Он сказал, что операция прошла успешно, и на тебе не будет ни одного следа.
– Я доверяю ему, если он так сказал, значит, так оно и будет: беспокоиться не о чем, – улыбнулась Фрида. – Как в театре?
– Что там творилось, ты не представляешь! – всплеснул руками Максим. – На твоем дне рождения все напились, но, как всегда, спиртного не хватило.
– Я в курсе! Я же пошла в свою гримерную за мартини, но оттуда уже не вернулась.
– Мне так и рассказали. Тебя ждали, потом не выдержали, сгоняли за выпивкой, и веселье продолжилось.
– Вот так помрешь, а все будут продолжать праздновать, – усмехнулась она, – день рождения плавно перетек бы в похороны.
– Затем все-таки спохватились, что виновницы торжества нет, и снарядили гонцов в твою гримерную. Там тебя, естественно, не обнаружили и единодушно решили, что ты сбежала с тайным поклонником.
– Неплохая у меня репутация, – снова усмехнулась она.
– Многие там и уснули, а с утра, точнее, ближе к обеду, пришли в себя, там и следователь подошел и рассказал, что с тобой произошло. Все впали в шоковое состояние, – закончил рассказ Максим.
– Еще бы! У нас в театре впервые такое случилось, чтобы человека, актрису, похитили прямо из гримерной комнаты.
– Следователь подробно расспрашивал, не видел ли кто кого подозрительного в тот вечер, но какое там! – Максим махнул рукой. – Они не могли вспомнить, кто был на банкете из своих, а уж из чужих… Итак, в театре следов твоего похищения не было найдено.
– А, в общем, удалось хоть что-нибудь обнаружить?
– Ничего не знаю. Мне позвонил Петр Михайлович, сказал, что тебя следователь отвез в клинику, я сразу же и примчался. Только меня часа два не пускали, ты спала после наркоза. Венсан Витальевич лично спускался раз пять проверить твое состояние, – подмигнул ей Макс, – мне сказали, что он далеко не ко всем проявляет такое повышенное внимание.
– Как я выгляжу? – вдруг спросила она.
– Честно?
– Честно.
– Если честно, то хреново.
– Я в этом и не сомневалась, – вздохнула Фрида.
– Я принес тебе фрукты. – Он поставил пакет на тумбочку.
– Спасибо, не знаешь, сколько меня здесь продержат?
– Дней десять… – неопределенно ответил Макс.
– Кошмар!
– В театре тебе оформили отпуск, пока твое личико не восстановится. Лечить тебя здесь будут хорошо, под личным контролем ведущего хирурга, – снова подмигнул ей Максим.
– Прекрати! У тебя нервный тик на лице.
– Венсан Витальевич лично, пока ты спала, сделал тебе прививку. Ничего не ощущаешь в ягодице? – ехидно поинтересовался Макс.
– От бешенства?! Вот гад! Все-таки сдержал свое слово!
– От какого бешенства, ты что? Хотя это идея! От столбняка, у тебя все ссадины в земле были, он сказал, что такая прививка необходима.
Фрида покраснела.
– Что он тут еще делал, пока я была под наркозом?
– Не знаю, меня в палату не пускали, – развел руками Максим, – там за дверью еще твой коллега, он тоже хотел бы тебя увидеть.
– Кто?
– Миша Проханов.
– О, только не он, я не выдержу его плоских шуточек, – простонала Фрида.
– К сожалению, именно его прислали от театра, – вздохнул Максим, поцеловал ее на прощание в незабинтованный лоб и уступил место ведущему актеру театра.
Михаил вошел в палату в распахнутом халате и с охапкой белых роз. Он упал на колени и осыпал кровать Фриды цветами.
– Наша принцесса, твои волхвы склоняют головы и просят прощения! – Михаил поднялся с колен. – И что самое интересное, никто же и предположить не мог, что на тебя напали! Да если бы я знал, кто это сделал, я бы сам голову ему отвинтил в тот же момент! – орал он на всю палату своим громовым голосом.
Казалось, что фигура Миши заполнила собой все помещение, а его басистый, громкий голос разносился по всей больнице, резонируя от стен.
– Михай, все нормально, я ни на кого не в обиде. Наоборот, я несколько расстроена, что исчезла со своего дня рождения и бросила гостей.
– О чем ты говоришь? Бросила! Это тебя бросили наши пьяные рожи на произвол судьбы. Нам искренне жаль, что попортили твое прекрасное личико, и мы всем коллективом надеемся, что все будет хорошо.
– Все и будет хорошо, – как эхо, повторила она.
– Мы наводили справки, медицинский центр на хорошем счету, а ведущий хирург, который оперировал тебя, делал подтяжки, и весьма успешно, многим знаменитостям, – наклонился к ней Миша, обдав волной перегара. – Мы даже готовы скинуться всем коллективом и оплатить твою пластику, чтобы загладить свою вину.
– Спасибо, Миша, не надо, я в состоянии сама это сделать, – отказалась Фрида и оглянулась, – одного не пойму: почему постельное белье у меня в веселых мишках, а в палате игрушки?
Михаил рассмеялся и пояснил:
– Ты попала сюда по экстренной помощи, а во взрослом терапевтическом отделении все места были заняты, вот тебя и положили в детское отделение.
– Как мило.
– А теперь давай рванем за твое здоровье, – предложил Михаил и, оглянувшись на дверь, вытащил из внутреннего кармана плоскую бутылку дорогого коньяка и два помятых пластиковых стаканчика.
– Мишаня, ты с ума сошел? Я только что из-под наркоза! Пей сам, если хочешь опохмелиться! – запротестовала Фрида, приподнимаясь на кровати. – У меня сил нет и голова кружится.
– Вот сейчас выпьем, и все как рукой снимет! – обрадовал ее Михаил.