— Не знаю, что творится в твоей хорошенькой голове, но оно тебя сводит с ума, — строго сказала мне Рашель.
Мне очень хотелось бы с ней поделиться тем, что творилось со мной. Я даже задумалась на одно мгновение о том, что ей можно довериться, и как раз в это время заметила, как Ирвинг идет, веселясь в компании одновременно двух девушек. Он улыбался и смеялся, и я готова был поклясться, что это был радостный смех. Я смотрела на это словно зачарованная. Ирвинг был радостным, и совершенно иным, а я этого даже не заметила. В нем не стало вдруг смертельной усталости и тоски, которые я могла раньше замечать, но не другие. Неужели наше расставании, сделало его счастливым? Я была задета этим. Даже больше, как так случилось, что Ирвинг вдруг превратился в счастливого человека, а я начинаю преображаться в развалину, старуху, как мне о том, и говорила Рашель. Возможно ли такое, что моя персона удерживала в нем ненависть, или просто он концентрировал ненависть на мне?
Завидев нас, Ирвинг остановился и послал девушек идти вперед без него. Радостными назвать их я не могла. Рашель же приосанилась и нацепила свою соблазнительную улыбку. Я любила Рашель, но когда она делала так возле Ирвинга, мне реально хотелось ей выцарапать глаза.
— Привет Ирвинг, вижу у тебя целая компания, — сказала она ему, стоило нам подойти ближе. Ирвинг же ответил ленивой улыбкой, и скромным пожатием плеч.
— Я встретил их по-дороге, и они решили меня провести. Флекс не предлагала своей компании.
Хм, я уже узнавала этот хитрый взгляд, и такой тон, когда он вроде бы добродушно надо мной подтрунивал. Это заставило меня напрячься.
— А моя компания тебя раздражает, — парировала я, покраснев от того, что он говорит со мной. К тому же так легко и запросто.
— Иногда бывает.
Легкий тон Ирвинга мог любого заставить думать, что он говорит со мной вежливо, но не меня. Вроде бы он стоит тут такой хороший, и даже не пытается мне грубить, а это я такая плохая ему огрызаюсь. Эту стадию мы уже проходили, и в итоге все потом начнет скатываться к худшим перепалкам.
Я и забыла вовсе о Рашель. А она нахмурившись смотрела на нас. Я смутилась, Ирвинг же просто не имел совести, так что он продолжал нагло рассматривать меня.
— Вижу, ваша дружба стает лишь крепче, — сухо заметила Рашель.
— Да, наша дружба с Флекс, очень крепкая. Она как скалы — каждый день осыпаются камешки, и отпадают значительные куски… а вокруг образуется песок, — поддел меня Ирвинг, и почти тут же устремился прочь, завидев своего друга из класса. Я переваривала сказанное им, и понимала, что его слова чистейшая правда. Мы же остались вдвоем с Рашель, и то, как она смотрела на меня, начало смущать.
— Что? — не выдержала я.
— Я иногда начинаю думать, что ты вовсе не так проста, как кажешься мне. Во что ты ввязалась?
Я напряглась, понимая, о чем говорит Рашель, но не смогла ответить ей. Да и к чему, наверняка она о чем-то догадывается.
— Ааа, — протянула Рашель, — не важно. Захочешь — расскажешь.
И она потянула меня дальше.
То, что Рашель позволяла мне оставаться при своих тайнах, делало ее моим лучшим другом.
Поздоровавшись с другими одноклассниками, мы устроились с Рашель в автобусе. Пока я настраивала музыку в МП3, кто-то сел на место передо мной. Я не обратила внимания, так как рычажок снова начал заедать. А все после того, как мой МП3 брала ненадолго Етни. По крайней мере, я не стала смотреть, кто там приземлился, пока автобус не тронулся с места, после начала тряски, очень трудно что-то делать, и я органично подняла голову и посмотрела вперед. Знакомая каштановая шевелюра, заставила мое сердце учащенно биться, а руки непроизвольно сжали многострадальный гаджет. Как странно, что возле Ирвинга так и не сели те двое девушек, видимо не решили, кто из них сядет с ним. Я как раз хотела поделиться этой шуткой с Рашель, как поняла, что она в этот момент упархивает от меня к нему. Я тут же сделала звук в наушниках тише, чтобы слышать, о чем они говорят. Но смотрела в окно, делая вид, что музыка гремит в моих ушах, а сама прислушивалась к ним, стараясь не косить в ту сторону. Это выглядело бы палено.
Они смеялись, шутили, подтрунивали над другими в любимой манере обоих — ехидной, и при этом Рашель кидала в мою сторону хитрые взгляды. Я почти тут же начала медленно краснеть, и хорошо, что это видела лишь она, а не Ирвинг. Она догадывается, в чем причина моих горестей, и теперь я была уверена в этом точно. И поступала так в данный момент для того, чтобы проверить свою догадку, все-таки любопытство видимо перебороло в ее голове право на мои личные дела. Но я продолжала держать себя в руках. Мне даже удалось удивленно улыбнуться ей. Мда, талант не пропьешь.
Неожиданно, после очередного взрыва смеха, Рашель повернулась ко мне, и привлекла мое внимание, помахав рукой. Я вежливо и нахмуренно, словно меня оторвали от очень интересного занятия, вытянула наушник и посмотрела на них двоих. Глаза Ирвинга — вот что я увидела первым. Почему это странное ощущение скованности, сцепило мое тело? Ведь я не впервые его вижу, когда это пройдет?
— Что? — переспросила я, и мне удалось передать не только все свое негодование, но и даже некоторую вялость. Не дать, не взять меня оторвали от любовной сцены с Джонни Деппом.
Рашель, сдвинула брови, но ее это так же не обмануло. Мы слишком давно дружим. Я слишком давно во всем этом.
— Я забыла тебе сказать! — нарочито радостно провозгласила она, что мне показалось, к этому одним махом прислушались все в автобусе. Спасибо тебе, Рашель, пусть все будут осведомлены моей личной жизнью! — Сегодня здесь отдыхают Стэнли и Филлип со своей группой из Кардиффа. Вчера мне звонил Стэнли, чтобы узнать где мы точно будем. А еще сказал, что вчера звонил тебе, но ты не брала трубку.
Мускулы на моем лице свело судорогой в по-прежнему вежливой улыбке. Интересно, а можно убить проводом от МП3? У меня появилась возможность проверить!
— Я была занята, — отозвалась я едва слышно, и уловив потемневший взгляд Ирвинга снова надела наушники. Рашель пожала плечами и снова продолжила разговор с Ирвингом, как ни в чем не бывало, только я его уже не слышала, сделав музыку настолько громко, что должно было долетать даже до них.
Сжавшись, я дышала на стекло, и следила за тем, как быстро высыхает пятно влаги с него, словно там ничего и не было, но я-то знала. Что оно раньше было там. Но не возможно вечно дышать на стекло, чтобы поддерживать хрупкость этого пятна. Я не могла больше дышать на наши отношения, надеясь, что они продержатся еще хоть один день, вот почему мы тогда расстались, нужно просто себе б этом напоминать. Нужно привыкнуть к той мысли, что все закончилось, и вот такие взгляды Ирвинга ничего не значат. Ровным счетом ничего, как бы тебе не хотелось обратного.
По приезду к замку все медленно разбрелись по сторонам чтобы размять ноги, я так же как и остальные отошла подальше от пропахшего пылью автобуса. Но учитель истории почти тут же вернул нас к себе и начал толкать речь. Редкостное человеколюбие. Вскоре от нее почти все начнут засыпать, это знал даже он, так почему бы не дать нам немного отдохнуть перед этим весьма прискорбным делом, так как рассказывал он, словно читал надгробную речь над могилой друга.
После нескольких минут, все начали дремать на захваченных ковриках, как я и предполагала. Я же заснуть никак не могла, потому что вскоре Рашель подозвала к нам Ирвинга, который, как она заметила, стоял в стороне, не имея места, где присесть. Как странно, казалось, что почти у каждой девушки на коврике осталось, по меньшей мере, полметра, а стоял он один. Как всегда изображает из себя эдакого рыцаря-одиночку, наверняка малолетки писают в песок!
Но мое задиристое внутреннее настроение тут же улетучилось, стоило ему сесть между мной и Рашель. Наплевать на дружбу — я ее прибью!!! Рашель лезла туда, куда сама не понимала, пусть даже она думала, что помогает мне. Нам уже не помочь. Ирвинг правду сказал — от нашей скалы теперь каждый день отпадали валуны, превращая все, что было в песок.
Я сжалась почти так же как и в автобусе. Ткань его джинсов на ноге касалась к моей обтянутой в лосины голени, и я чувствовала, как проникает тепло его тела ко мне. Такое знакомое, тяжелое и уже подзабытое ощущение близости не могло оставить меня равнодушной. Все что я испытывала с ним, было в этом тепле, и сидя рядом, я могла лишь вспоминать это. Мне нужно было отодвинуться, но когда я сделала это, все равно продолжала чувствовать тепло, словно у него был призрак. От такого не может быть легче или же хорошо. Мне стало больно. Может Ирвинг хотел этого? Но он сидел такой спокойный, и слушал лекцию, и его телодвижения ничего не выдавали — никакого волнения или переживания из-за моей близости.
Вскоре я уже думала, а не отлучится ли мне в кусты, ну и пусть что для такого побега придется огласить свою просьбу вслух. Но учитель истории меня спас. Хорошо, что он был психом, помешанным на всяких замках и развалинах, он уже давно плотоядно посматривал в сторону замка.
— Даю вам 20 минут передышки, чтобы вы походили и не заснули, — сказал он и все тут же облегченно вздохнули. Я же подскочила на ноги, словно лишь и ожидала этой фразы всю лекцию. Мне срочно нужно было глотнуть свежего воздуха. Чтобы не слышать в нем разбавленный аромат знакомого шампуню.
Вслед за остальными я потянулась к замку, и пошла вокруг них, будто бы только об этом и мечтала, как и наш профессор. Мне и раньше уже приходилось бывать здесь с родителями, потому я знала, где не опасно ступать, какие места лучше обходить, и для чего натянута красная нить, ограждающая подступ к замку на добрых полтора метра.
Вокруг было так спокойно и хорошо, и отдаленное жужжание разговоров меня не раздражало, а успокаивало. Но вскоре среди моих одноклассников началось странное оживление. Смешки, улюлюканье, удивленные возгласы, и я сама того нехотя подтянулась ближе ко всем остальным. Я заметила почти сразу же группу туристов, не иначе, которая не показалась мне сначала ни чем не примечательной, пока я не заметила и узнала своих бывших знакомых — Стэнли и Филлипа. Узнавание было молниеносным и обоюдным, что отрезало мне всякие пути к отступу. Вот блин!!! И вот заметив меня Стэнли, тут же поспешил в мою сторону, словно Ромео, завидевший в окне Джульетты свет.
Он так радостно подскочил ко мне и обнял, что у меня даже не сразу хватило смелости тупо оттолкнуть его, пока он, конечно же, не заговорил. Желание тут же стало непреодолимым.
— Флекс, как я рад тебя видеть…
Смущенная от того факта, что мне уделили столько внимания на глазах у моих знакомых, я быстро вывернулась из его рук. Это вовсе не обидело Стэнли, хотя он вряд ли понял, что я не столь рада его видеть, как он себе предполагал.
— Ты вовсе не отвечала на звонки, — с укоризной в голосе сказал он, и я не смогла, не улыбнутся в ответ — каким мальчишкой он все еще был. Жаль что он пустозвон.
— Прости, была занята, — я и не подумал смущаться, говоря такую откровенную ложь. Откуда ему знать, чем я была занята? Можно подумать мы клялись друг другу в верности, и он каждую ночь перед сном смотрел на мои фото. Вряд ли он бы держал ее при этом в обеих руках.
— Жаль, думал, мы сможем провести чуть больше времени здесь вместе. А я уже уезжаю, это последняя остановка на пути к горам.
— Да, жаль, — я улыбнулась, скрывая иронию. Стэнли думал, что я до сих пор под впечатлением от его чар, а мой телефон действительно просто вчера затерялся. Но пи этом было тяжело обижаться на его самолюбие. Все же в нем чувствовалась доброта.
К сожалению прямо вот сейчас они не уезжали и добрых десять минут, мне пришлось провести, выворачиваясь из его объятий и уворачиваясь от дерзких поцелуев. И погуляв так вместе, мы расстались, о чем я вовсе не сожалела, как бы не старался убедить себя в обратном Стэнли. Позволив обнять себя в последний раз, я ловко ушла от поцелуя, которым он явно собирался меня наградить. И я с искренней радостью смотрела, как он уходит со своей группой куда-то туда, к дороге, где стоит их автобус. Я даже махала ему рукой, пока все загружались, а он прилип к окну, как в комедийных фильмах. Не спорю, все это было мило, но знал бы кто, как наигранно. Со стороны всем должно было казаться, что это расставание двоих влюбленных на неопределенное время. Для меня это было странной встречей, о которой я в скором времени забуду. Если конечно Рашель снова не наделает фотографий и не выставит их в своем блоге.
Радостная от того, что эта встреча завершилась, я вернулась назад. Лекция еще не началась, Рашель полулежала на коврике, оголив тем самым свой животик, под лучами теплого солнца и голодных взглядов парней. Я была ей почти благодарна за это, так как она оттянула на себя не желательного внимание приличного количества людей. Но лишь не Ирвинга. Он сидел рядом с ней на коврике, почти касаясь локтем ее голой кожи, но будто бы и не замечал, что она находится рядом. Стоило мне приблизиться, как его руки начали нервно рвать молоденькую траву и откидывать ее прочь. Я уже и раньше видела его злые глаза, и подобные нервные движения. И все во мне протестовало против этого, так как я знала, что он не имеет прав на подобные чувства — на ревность, или злость по отношению ко мне вообще. Он никогда не имел права ненавидеть меня!
Оказавшись возле них, я натолкнулась на веселый взгляд Рашель и непременно гневный, колючий Ирвинга. Я даже как-то растерялась, что мне нужно было делать? Остаться, уйти? Блин, да это вообще мой коврик!
— Я же говорила, что он будет здесь! — оповестила меня Рашель. С ее положения вряд ли было заметно, как Ирвинг зол. Зря она все это начала. Я чувствовала, что все это может закончиться неприятностью.
— Теперь и я уже это знаю, — скупо и тихо отозвалась я. Как же мне захотелось домой. Закрыться в своей комнате, и забыть все, что случилось в эти последние полгода. Но эти злые глаза, они меня не хотели отпускать. Ну что еще Ирвингу надо? Я ему не нужна, так почему не могу быть нужна кому-то иному?
— И что, не нашлось какого-нибудь другого места, чтобы встретится с ним! Флекс, очнись, — мы ведь приехали сюда для научных целей, — ехидно сказал Ирвинг, и я тут же услышала его злость, которая теперь начала говорить вместо него. Но при этом я удивилась. Даже при том, как мои губы дрожали от обиды, я смогла улыбнуться. Он ревнует?
— Не твое дело, — бесстрастно отозвалась я, но при этом легкое несмелое торжество медленно расползалось по моему телу.
Глаза Ирвинга предупреждающе и недобро блеснули. Словно я посмела ему перечить — ему!!! Но в то же время Ирвинг сдерживался, понимая, что в принципе он-то мне никто.
— Думаю, что мое. Ты почти моя сестра, и мне не все равно, как и с кем, ты себя позоришь!
Рашель села заинтересовано на месте, другие же ученики начали прислушиваться к нам, некоторые даже подошли ближе. Все чувствовали что приближается скандал. И от этого внимания мне стало ужасно стыдно. Меня позорил пока что лишь Ирвинг, и то, наверняка чтобы я поняла, как ужасна и как низко упала после него. Меня даже начало трясти, так как такой низости я от него не ожидала.
— Да как ты вообще смеешь мне такое говорить! Ты… ты… — я сдержала в себе все то, что хотела сказать, лишь потому, что связь с ним, опорочит лишь меня и родителей, но вовсе не его. Хотя на миг мне показалось, что Ирвинг верит, будто бы я сейчас все расскажу. — Я не буду слушать эту лицемерную мерзость!!!
Моя радость от осознания его ревности довольно быстро улетучилась. Он не смел так себя вести, и все же продолжал меня позорить. Ирвинг вел себя, как и раньше — все должно было быть, как он о том решит. Его не интересовало, как это не честно по отношению ко мне, после того, как я предлагала наладить наши отношения, предлагала перемирие, которое он откинул холодно и безразлично. А теперь он имеет наглость не просто ревновать, а предъявлять право на собственность. То есть меня!
— Будешь, Ирвинг нагло усмехнулся, и мне показалось, что толпа наших одноклассников качнулась в мою сторону. — Или тебе так уж неприятно слушать правду?