—Я думала, ты скажешь, это было удивительно и замечательно.
— Это так, но тебя могли убить.
Он пошел вперед. Я изо всех сил пыталась не отставать от него.
— Почему тебя волнует, если бы я умерла? Почему Маркус заботится? Я даже не знаю этого человека, и если он не позволит мне возобновить обучение, это так же хорошо, как смерть.
— Это было бы обидно. — Он ласково посмотрел на меня. — У тебя есть весь потенциал в мире.
Мои глаза сузились его на спине. Внезапное желание толкнуть его было слишком велико. Мы не разговаривать после этого. Оказавшись снаружи, ветер играл с моими волосами, и я втянула в себя вкус соленого моря, а солнце грело мою замерзшую кожу.
Эйден повел меня обратно в главное здание школы и наверх по ступенькам, ведущих в кабинет Декана. Огромные двойные двери вырисовывались впереди, и я сглотнула. Я провела много времени в этом кабинете, когда Декан Нассо был наблюдающим Ковенанта. Когда Охранники открыли нам дверь, я вспомнила, что в последний раз была в этом кабинете на лекции.
Мне было четырнадцать, и от скуки я убеждала одного из чистокровных наводнить научное крыло, используя элемент воды. Конечно, чистокровный отказал мне. Нассо это бы не понравилось.
На первый взгляд офис был в точности, как я помнила: совершенный и хорошо проектированный. Несколько кожаных кресел стояли перед большим вишневым дубовым столом. Позади стола в аквариуме, стоящего вдоль стены, плавали туда-сюда дико разноцветные рыбки. Дядя вошел в поле моего зрения, и я запнулась. Это было так давно с тех пор, как я видела его — на самом деле года. Я забыла, как сильно он похож на маму.
У них были те же глаза — изумрудного цвета, которые изменялись в зависимости от настроения. Это были глаза, такие же, какие были только у мамы и дяди. За исключением последнего раза, когда они не были живыми. Безобразное чувство разрасталось внутри меня, сдавливая мне грудь.
Я сделала шаг вперед.
— Александрия. — Глубокий и интеллигентный голос Маркуса вернул меня обратно в комнату. — Спустя сколько лет я снова вижу тебя? Я не могу найти слов.
Дядя — и я использовала этот термин в широком смысле — говорил не так, как близкий член семьи. Тон его был холодным и пластичным. Когда я взглянула в его глаза, я сразу поняла, я обречена. Ничего не было в его взгляде, связывающие меня с ним — нет радости или облегчения, увидев, что его единственная племянница жива и цела. Если что, он выглядел довольно скучающим.
Кто-то кашлянул, привлекая мое внимание к углу кабинета. Мы были не одни. Мистер Стероид стоял в углу вместе с чистокровной женщиной. Она была высокой и стройной, с каскадными волосами цвета воронова крыла. Я узнала в ней Инструктора.
Только чистокровные, у которых не было стремления к политическим играм их мира преподавали в Ковенанте или становились Стражами. Или чистокровные, как Эйден, который жилс личными мотивами для этого: скажем, например, что если его родителей убили даймоны прямо перед ним, когда он был ребенком. Это было то, что произошло с ним. Возможно, именно поэтому Эйден решил стать Стражем. Наверное, он хотел отомстить. Это у нас было общим.
— Садись. — Маркус указал на стул. — Нам еще многое надо обсудить.
Я отвела взгляд от чистокровных и посмотрела вперед. Надежда вспыхнула во мне из-за их присутствия. Зачем бы им быть здесь, если не для того, чтобы, поговорить о моем недостатке образования и пути его преодоления? Маркус двинулся за свой стол и сел. Там он сложил руки и уставился на меня. Беспокойство заставило меня сесть прямо, и мои ноги болтались над полом.
— Я действительно не знаю с чего начать... с этого беспорядка, созданного Рейчел.
Я не ответила, так как я не была уверена, что расслышала его правильно.
— Во-первых, она едва не погубила Люциана. Дважды. — Он говорил так, как будто я что-то могла сделать с этим. — Достаточно было скандала, когда она встретила твоего отца. Когда она опустошила банковский счет Люциана и сбежала с тобой? Да, я уверен, что ты должна понимать последствия такого неразумного решения.
Ах, Люциан. Мамин чистокровный совершенный муж — мой отчим. Я могла представить себе его реакцию. Вероятно, это привело к куче сенсационных решений... Я не знала, любила ли мама когда-то его, или она любила моего смертного отца, с которым у нее был роман. Маркус продолжал перечислять ее решения, которые навредили Люциану.
Я почти не слушала его. Последнее, что я помнила, Люциан работал, чтобы обеспечить себе место в Совете чистокровных. Напоминающий старый Греческий Олимпийский суд, Совет состоит из двенадцати правящих фигур, из тех двенадцати, двое были Министрами. Министрами были самые сильные. Они правили жизнями и чистокровных и полукровкок, как Гера и Зевс правили Олимпией. Излишне говорить, что у Министров огромное самолюбие. Каждый местный Ковенант принадлежал Совету: Северная Каролина, Теннесси, Нью-Йорк, и университет чистокровных, расположенный в Южной Дакоте. Восемь министров контролировали Совет.
— Ты слушаешь меня, Александрия? — Маркус нахмурился, глядя на меня.
Моя голова вскинулась.
— Да... вы говорите о том, как плохо все было для Люциана. Мне жаль его. На самом деле. Я уверена, что это бледнеет в сравнении с вашей жизнью.
Странное выражение ползло по его лицу.
— Ты о судьбе твоей матери?
— Вы имеете в виду, судьбу вашей сестры? — Мои глаза сузились, когда я встретил его взгляд.
Маркус уставился на меня, его лицо стало пустым.
— Рейчел поставила крест на своей судьбе, когда уехала из нашего безопасного общества. То, что случилось с ней поистине трагично, но я не могу найти в себе сил для сострадания. Когда она вытащила тебя из Ковенанта, она доказала, что не думает о репутации Люциана или о твоей безопасности. Она была эгоцентрична, безответственна
— Она все для меня! — Я вскочила на ноги. Она не сделала ничего, не думая обо мне. То что случилось с ней было ужасно, "трагедия" для людей, которые умирают в автокатастрофе!
Выражение его лица не изменилось.
— Она не делала ничего, не думая о тебе? Я считаю это странным. Она уехала из Ковенанта и подвергла вас обеих опасности.
Я прикусила мою щеку.
— Точно.
Его взгляд стал ледяным.
— Сядь, Александрия.
Взбешенная, я заставила себя сесть и заткнуться.
— Она рассказала тебе, почему ты должна уйти из Ковенанта? Назови хоть какую-нибудь причину, почему бы она сделала такую безрассудную вещь?
Я взглянул на чистокровных. Эйден отошел, встав рядом с двумя другими. Все трое смотрели на эту мыльную оперу с непроницаемыми лицами. Казалось, они могли помочь.
— Александрия, я задал тебе вопрос.
Одеревеневшими ладонями я вцепилась в подлокотники кресла.
— Я слышу вас. Нет. Она не говорила мне.
Мышцы пульсировали на челюсти Маркуса, когда он уставился на меня в молчании.
— Это ложь.
Поскольку я не знала, как реагировать, я наблюдала за тем, как он открыл файл на своем письменном столе и разложил разлинованные бумаги перед ним. Наклонившись вперед, я попыталась понять, что они значили.
Прочистив горло, он выбрал одну бумагу.
— Я не обвиняю тебя в том, что сделала Рейчел. Боги знали, она будет страдать от последствий.
— Я думаю, Александрия знает, как ее мать страдала, — перебила чистокровная женщина. — Не нужно заходить так далеко.
Взгляд Маркуса стал ледяным.
— Да.
— Пожалуй, вы правы, Лаадан. — Он повернулся к бумаге, держа ее между его изящными пальцами. — Когда мне сообщили, что ты наконец здесь, я запросил прислать мне твои табели успеваемости.
Я поморщилась и уселась обратно в кресло. Это вовсе должно быть хорошим для всех.
— Все твои Инструкторы ни сказали ничего кроме похвалы, когда речь шла о твоем обучении.
Я улыбнулась.
— Я была чертовски хороша.
— Однако, — он коротко взглянул мне в глаза, — когда дело дошло до записей о твоем поведении, я обнаружил... поразительное.
Моя улыбка увяла.
— Несколько записей по вопросам проявления неуважения к твоим Инструкторам и другим студентов, — продолжил он. — В частности, обрати внимание здесь, написано лично Инструктором Бенксом, что тебе не хватало уважения к твоему начальству, и это было постоянной проблемой.
— Инструктор Бенкс не имеет чувства юмора.
Маркус приподнял бровь.
— Тогда я не представляю тебе не Инструктора Ричардс, ни Инструктора Октавиан? Они также писали, что ты была неудержима и недисциплинированна.
Протест умер на моих губах.
Я ни сказала ничего.
— Кажется, твои проблемы с уважением не единственные. — Он взял другой лист бумаги, и его брови поползли вверх. Ты была наказана много раз из-за непослушания в Ковенанте, боевых действий, разрушения класса, нарушив многочисленные правила, и, о да, мое любимое. — Он поднял голову, улыбаясь. — Ты постоянно нарушала комендантский час и находилась в мужской спальне.
Я поморщилась.
— Все до четырнадцати лет.
Он сжал губы.
— Ты должна гордиться.
Мои глаза расширились, когда я посмотрела на его стол.
— Я бы не сказала, что горжусь.
— А это важно?
Я посмотрела вверх.
— Я... думаю, нет?
Жесткая улыбка вернулась.
— С учетом твоего предыдущего поведения, я боюсь сказать, что никак не могу допустить, возобновить твое обучение.
— Что? - Мой голос стал пронзительным.
— Тогда почему я здесь?
Маркус положил документы в папку и закрыл ее.
— Нашим общинам всегда нужны служащие. Я говорил с Люцианом этим утром. Он предложил работать в его доме. Ты удостоена.
— Нет! Я снова вскочила на ноги. — Паника и гнев охватили меня. — Нет, даже не думайте! Я не хочу быть слугой в его доме или любой чистокровном!
— Тогда что? — Маркус снова скрестил на груди руки и спокойно взглянул на меня. — Ты вернешься к жизни на улицах? Я не допущу этого. Решение уже принято. Ты не можешь вступить в Ковенант.
Глава 3
Эти слова потрясли меня. Все мои мечты о мести мгновенно улетучились. Я смотрела на дядю и ненавидела его почти так же, как ненавидела даймонов.
Мистер Стероид кашлянул.
— Я могу что-то сказать?
Маркус и я повернулся к нему. Я была удивлена, что он вообще может говорить, но Маркус махнул рукой, чтобы он продолжал.
— Она убила двоих даймонов.
— Я знаю это, Леон.
Человека, который собирался разрушить весь мой мир, не слишком это интересовало.
— Когда мы нашли ее в Джорджии, она сражалась против двоих даймонов, — продолжил он. — Ее потенциал, если будет обучен должным образом, будет астрономическим.
Шокированная тем, что сказал чистокровка про меня, я медленно села.
Маркус по-прежнему хранил невозмутимость, и эти яркие зеленые глаза были холодны, как лед.
— Я понимаю, но ее прежнее поведение, как и инцидент с матерью нельзя игнорировать. Это школа, а не детский сад. Я не имею ни времени, ни желания, чтобы смотреть на нее. Я не могу оставить ее без присмотра в этих залах, чтобы она влияла на других студентов.
Я закатила глаза. Он выставил меня, похожей на хитрого преступника, собиравшегося разрушить Ковенант.
— Тогда приставь к ней кого-то, — сказал Леон. — Здесь есть Инструкторы, которые смогли присмотреть за ней.
— Мне не нужна няня. Это не так, что я собиралась сжечь здание.
Все проигнорировали меня. Маркус вздохнул.
— Даже если мы назначим ей кого-нибудь, она отстает в обучении. Она не будет на одном уровне с теми, кто в ее классе. Наступит осень, она будет отстающей.
На этот раз заговорил Эйден.
— Мы бы могли подготовить ее за лето.
Возможно, она будет достаточно готова, чтобы посещать занятия.
— У кого есть время для этого? — Маркус нахмурился. — Эйден, ты Страж, а не Инструктор. Ни Леон. И Лаадан возвращается в Нью Йорк в ближайшее время. У других Инструкторов свои жизни, я не думаю, что они опустятся для одной полукровки.
Выражение лица Эйдена было непроницаемым, и я точно не знаю, что вызвало следующие слова.
— Я могу работать с ней. Это не помешает моим обязанностям.
— Ты один из лучших Стражей, — Маркус покачал головой. — Это было бы пустой тратой твоего таланта.
Я попытался прервать их, но после предупреждающих взглядов Леона и Эйдена, посланного мне, я заткнулась.
Маркус продолжил, заявив, что я была потеряна, пока Эйден, и Леон, утверждали, что я могла исправиться. Дядино желание отдать меня Люциану задело меня.
Прислуживание — неприятное будущее. Каждый знает это. Я слышала ужасные слухи о том, как чистокровные обходились с полукровками — особенно с женской половиной.
Лаадан шагнула вперед, когда Эйден и Маркус пришли в тупик, относительно того что делать со мной.
Медленно она перебросила свои длинные волосы на одно плечо.
— Как насчет того, чтобы заключить сделку, Декан Андрос? Если Эйден говорит, что он может обучить ее, то вы ничего не теряете. Если она не будет готова к концу лета, то она не останется.
Я повернулась к Маркусу полная надежды. Он смотрел на меня казалось целую вечность.
— Отлично. — Он откинулся в кресле. — Но это все на тебе, Эйден. Ты понимаешь? Все, что угодно, и я имею в виду все, что угодно, чтобы она стала отражением тебя. И поверь мне, она будет что-то делать. Она, как и ее мать.
Эйден вдруг настороженно посмотрел, оглянувшись на меня.
— Да. Я понимаю.
Широкая улыбка вспыхнула на моем лице при осторожном взгляде на его лицо, но, когда я обернулась к Маркусу, моя улыбка погасла под его холодным взглядом.
— Я буду менее терпимым, чем твой старый декан, Александрия. Не заставляй меня жалеть об этом решении.
Я кивнула, не в силах сказать что-то. Был хороший шанс все испортить, если бы я это сделала. Потом Маркус отпустил меня, махнув рукой. Я встала и вышла из кабинета. Лаадан и Леон остались, а Эйден последовал за мной.
Я повернулась к нему.
— Спасибо.
Эйден посмотрел на меня.
— Еще рано меня благодарить.
Я подавила зевок и пожала плечами.
— Ну, я уже сделала это. Я действительно думаю, что Маркус бы отправил меня к Луциану, если бы не вы трое.
— Он мог. Твой отчим — твой законный опекун.
Я вздрогнула.
— Это успокаивает.
Он ждал моей реакции.
— Люциан что-то сделал, заставив тебя и твою мать уйти?
— Нет, но Люциан... не особенно любил меня. Я мамин любимый ребенок, ты знаешь?
Эйден поднял брови.
— Эта задница — Министр Совета.
Мой рот открылся.
— Что? Ты что, шутишь?
— Зачем мне шутить о чем-то подобном? Поэтому ты можешь воздержаться от называния его задницей на публике. Я сомневаюсь, что это поможет твоему делу.
От новости, что Люциан был теперь Министром, у меня свело живот, особенно учитывая, что у него было "место "для меня в своем доме.
Я встряхнула головой и засунула эти размышления подальше. У меня и так достаточно сиюминутных других проблем, чем иметь дело с ним.
— Тебе нужно отдохнуть. Завтра начнем обучение... если ты найдешь в себе силы сделать это.
— Я сделаю это.
Его пристальный взгляд скользнул по моим синякам на лице, а затем вниз, как будто он мог видеть многочисленные порезы и ушибы, которые я получила с тех пор, как сбежала из Майами.
— Ты уверена?
Я кивнула, мой взгляд упал на прядь волос, падавшую ему на лоб.
— С чего мы начнем? Я пропустила любую наступательную тактику или агрессивное обучение.
Он покачал головой.
— Мне не хочется тебя разочаровывать, но ты не будешь начинать с агрессивного обучения.
Это было разочарование.
Мне нравились кинжалы и все вещи, которыми наносили удары, и я реально хотела знать, как использовать их эффективно.
Я повернула голову в сторону своей спальни, но голос Эйдена остановил меня.