– Итак, покажи мне, как оно работает.
Ник принял сугубо профессорский вид и прочитал мне пятнадцатиминутную лекцию о том, как маленький монитор может переключать различные каналы и по беспроводной связи загружать видеоклипы в мой рабочий компьютер. Я подумала, что мне придется обмахивать лицо, чтобы оно не начало пылать. Будь прокляты его сексуальные мозги!
С помощью переключателя Ник изучил сигнал, идущий от входной двери моей матери и сделал удивленные мультяшные глаза.
– Что за?…
Он покосился на экран, ошеломленный изображением дюжины или около того моих кузенов, выстроившихся в линию перед моим домом со штанами, спущенными до лодыжек и голыми задницами, направленными непосредственно в камеру. Достаточно полных лун, чтобы занять всю орбиту Юпитера!
– Тебе действительно не стоило показывать Самсону, где находятся камеры, – пробормотала я.
– Как он так быстро это устроил? – спросил Ник, кивнув в направлении обнаженных ягодиц Самсона в самом конце голозадого ансамбля, выстроенного в линию.
– Ну, когда его должным образом мотивируют, Самсон может сделать все, что угодно. Нам повезло, что его основными увлечениями являются пища и розыгрыши.
– Я имею в виду, я мог бы понять, если один или два парня, но так много! Он мог бы захватить весь мир! – изумился Ник.
Я фыркнула.
– До тех пор, пока мировые правительства могли бы подчиняться воле обнаженной ниже пояса армии, да.
Он вздрогнул.
– Что ж, этот образ останется в моей голове навсегда.
– Делаю то, что могу.
* * *
Неожиданно для жителей долины наступила зима. Температура резко опустилась ниже нуля, приведя нас в инстинктивный режим паники. И хотя мы потратили большую часть года, готовя наши дома, запасая пищу и приспосабливая транспортные средства к зимним условиям, я все же бегала повсюду, сначала помогая тете Дорис отремонтировать крышу, а потом Самсону – в последнюю минуту пробежаться к оптовому складу-магазину за туалетной бумагой и батарейками. Мы с Клэем на целый день поехали в аптеку в Берни, где смогли запастись лекарствами для Билли. Когда снег накрыл долину пушистым белым одеялом, и у меня, наконец, появилась возможность остановиться и вздохнуть, я вроде как вырубилась и проспала два дня.
Шли недели, пришли и ушли праздники, и даже пускай вокруг было относительно спокойно, я боялась расслабиться и позволить себе отдохнуть. В качестве оправдания я использовала привычки стаи.
В замкнутом пространстве оборотни, как правило, становятся несколько неспокойными. Маленькие разногласия по поводу игры в покер или последнего крылышка «Буффало» [90] могут перерасти в настоящие смертельные поединки, если вы не будете осторожны. Так что я провела большую часть дня, отправляя членов семьи заниматься идиотской, но совершенно необходимой рутинной работой или на дополнительное патрулирование периметра. Я организовала турниры по шашкам, конкурсы по штопке вещей, ночные игры в «Скраббл» [91]. Можно сказать, я стала главным аниматором стаи.
Тропам между Гранди и долиной не давали замерзать. Мама слишком сильно беспокоилась за Мо, чтобы возить ребенка из Гранди, поэтому сама обращалась каждые несколько дней, дабы побежать туда навестить Еву. Ни снег, ни гололед, ни стихийное бедствие не удержали бы маму от возможности потискать этого ребенка с курчавыми волосиками.
Ева, казалось, выполняла какую-то своего рода миссию, испытывая на мне свою злобно-очаровательную магию младенца. С тех пор, как она начала ходить на пухлых маленьких ножках, то постоянно выбирала своей целью меня, наименее восторгающуюся детскими прелестями личность в комнате. Думаю, ей нравилось бросать вызов, что доказывало нашу родственную связь с ней.
Ева тянула меня за штаны, пока я не брала ее на руки. Потом она в основном пристально смотрела на меня своими огромными серо-голубыми глазами, призывая меня прижать её к себе. Как будто запугивание со стороны крошечного выдающегося ума в пеленках.
И, конечно же, я уступала. Обнимала её. Сюсюкала. Читала ей «Там, где живут чудовища», пока не садился голос. И действительно осознала, что в ее присутствии слежу за языком. Брр.
Иногда я зарывалась лицом в пушок на ее голове, пахнущий тальком, и меня мельком посещали мысли о том, что, может, я уже готова к проблемам, связанным с детьми.
Но затем одергивала себя. Поскольку моя всезнающая судьба в сочетании с генами могла создать зловредного супермладенца. Я просто к такому не готова. Представьте только перечень мер безопасности для этого ребенка.
Частое пребывание рядом с Ником совсем не помогало моим неконтролируемым гормонам. Он купил снегоход, чтобы иметь возможность через день приезжать в долину. Ник перестал брать интервью, но ему по-прежнему нравилось тусоваться с Самсоном и Попсом, которого доктор Тэтчер был полон решимости расположить к себе. Не уверена, что там за исследования проводил Ник, но он сказал мне, что задницу за эти разработки я ему не надеру, чему я несказанно обрадовалась.
Мама уже вовсю по нему фанатела, хотя Ник встретил кое-какое сопротивление со стороны нескольких недружелюбных дядюшек.
Но думаю, там всё как обычно – «мы превыше всего не хотим, чтобы ты опорочил нашу маленькую девочку, приставая к ней». Клэй обычно придумывал какие-то оправдания, чтобы избежать их карточных игр, но считаю, по большей части из-за того, что в поведении Ника все еще мелькали намеки на "Я хочу твою женщину".
Ник часто ночевал в гостиной Самсона, что беспокоило меня. Казалось, Самсон думал о Тэтчере как о какой-то резиновой игрушке в форме человека. Например, на днях я вечером пришла домой и увидела в маминой гостиной Самсона, держащего Ника вверх тормашками в каком-то рестлингском захвате шеи из-под плеча
– Эй, малявка, Ник все никак не скажет мне, есть ли у него сестры. Думаю, он милашка, поэтому у него должны быть такие же миленькие сестрички.
– Самсон, ты больной, – сказал Ник. Его лицо покраснело от резкого притока крови к голове.
– Но ты смеялся, так что, по-твоему, это значит?
Ник с невозмутимым видом произнес:
– Потакание тебе.
– Самсон, отпусти его! – закричала я.
– Но он такой легкий и маленький, – произнес он, покачивая ошеломленного Ника.
– И ты удивляешься, почему мы не рассказываем людям о секретах нашей стаи? – спросила я Ника. – Вот тебе и ответ.
Самсон снова пихнул Ника, чтобы привлечь его внимание.
– Ладно, доктор Говорящий-с-оборотнями, ты сказал мне, что сможешь высвободиться из такого захвата. Так вот, правила таковы: первое – не бить меня между ног, а второе – смотри правило первое. Поехали.
– Это вредно, – вздохнула я, покачав головой. – Даже для оборотней очень плохо.
Ник усмехнулся мне, согнулся и сделал какой-то странный прием, ударяя своими пальцами по задней части коленей Самсона. Самсон завыл и упал на колени, в результате чего голова Ника оказалась в опасной близости от пола. Ник удержался на руках и этим предотвратил пролом черепа. Он вскочил на ноги, после чего зажал шею Самсона со спины.
Я думаю, Самсон больше офигел, чем сдался без боя.
– Даже не пытайся навалять парню, преклоняющемуся перед вулканскими боевыми искусствами [92], – сказал моему кузену Ник, отвешивая ему беспощадный щелбан.
– Ты что, серьезно испробовал на нем вулканский нервный захват [93]? – Я с трудом подавила смех, от которого мои щеки готовы были вот-вот лопнуть.
Ник спрыгнул с дивана. Он был разгоряченным и в поту. Я чувствовала счастливый триумф его сердца под кожей. Поэтому прочистила горло и отошла от него, пока не успела сделать что-то радикальное.
– Ты как, цел?
– Это вроде как даже забавно. У меня никогда не было старшего брата, с которым я мог бы расти. Мне всегда хотелось быть подвешенным вверх тормашками за лодыжки.
– Я беспокоюсь о тебе, – сказала я ему.
– Угадай, кого пригласили в Анкориджский университет Аляски в качестве гостевого лектора? – усмехнувшись, спросил он.
– Мо? – предположила я. – У них там замечательный кулинарный факультет.
Он нахмурился.
– Меня. Они попросили прочитать лекцию про смену очертаний существ и их распространение в северо-западной американской племенной культуре.
– С академической точки зрения, я полностью уверена, это должно взволновать и возбудить меня.
Ник усмехнулся и пошевелил бровями.
– Ну, я хочу, чтобы ты поехала со мной. На снегоходе мы можем доехать до шоссе, а потом уже пересесть на автомобиль. Можем сходить в кино или побродить по книжным магазинам. Там есть ресторанчик, где я хотел бы попробовать кухню. Я просто думаю: вроде как здорово на некоторое время получить тебя полностью в мое распоряжение. – А затем поспешно добавил: – Как друга. Мы можем проводить время вместе и без смущения и обнажёнки.
– Когда мы хотя бы раз проводили время вместе и один из нас не был обнажен или не находился в замешательстве? – спросила я.
– Всегда есть надежда, Мэгги.
Это звучало восхитительно. Видеть Ника в его родной стихии. Пойти туда, где меня не знали и немного расслабиться. Мягкие простыни отеля и красавчик в очках… конечно же, оба удовольствия порознь. И я находилась на грани того, чтобы сказать: «Да, да, возьми меня сейчас», но с языка сорвалось: «Я не могу».
– Мне бы хотелось, но прямо сейчас я уехать не могу. Я знаю, в последнее время ничего не случилось, но не думаю, что для альфы нормально отправиться развлекаться, что будет рассматриваться как сексуальные выходные с кем-то, кто не является ее парнем, в то время как на горизонте маячат раздражающе неопределенные угрозы.
Ник простонал.
– И зачем тебе понадобилось говорить «сексуальные выходные»? Я всецело собирался проявлять полное благородство, самоотверженность и понимание, пока ты это не сказала.
Я усмехнулась.
Ник вздохнул.
– Ты права, – произнес он. – Ты абсолютно права. Ты должна заниматься своими обязанностями. Я уважаю это. Я просто воодушевился, вот и все.
– Я хочу поехать. Просто чувствовала бы себя виноватой, – сказала я. – Может, Самсон согласится поехать с тобой.
Он несколько мрачно кивнул и заправил мои волосы за уши. Самсон крикнул ему из соседней комнаты, угрожая надрать ему задницу
– Большой братец ждет тебя, – сказала я Нику.
– Ты думаешь, я мог бы взять его с собой, чтобы он попугал некоторых деток из моей школы? – спросил он, подводя меня к видеоигре «Валгалла». – Меня не задирали, правда, но я просто хотел бы увидеть выражения кое-каких противно-спортивных лиц при броске трехметрового оборотня.
– У тебя остались нерешенными кое-какие вопросы, да, Ник?
* * *
В целом я пыталась не киснуть, но дни, оставшиеся до отъезда Ника проходили несколько мрачно. Даже Клэй заметил, что со мной что-то не так и предложил ускользнуть, чтобы попытаться найти запчасти и восстановить мой старый грузовик. Я согласилась и попыталась поднять себе настроение. Никому не нравится угрюмая альфа-волчица. Я выбрала эту работу. Проводила кампанию в свою поддержку. И не собиралась впадать в плаксивое состояние, когда моя должность подразумевала определенные потери, например, отказ от поездки со своим милым платоническим другом.
Причиной стало даже не расстояние или потеря нескольких дней общения с Ником. Мне просто была ненавистна мысль, что я собиралась пропустить что-то важное для него. Ну, то есть, друзья же переживают по такого рода вещам, верно?
Думаю, я испугала его своими пророчествами о времени, которое займет дорога, и поэтому он уезжал за несколько дней до лекции. А за день до его отъезда я стала немного беспокоиться. Что, если он не вернется? Что, если попадет в аварию в долгой дороге? Что, если встретит в Анкоридже кого-то, кто не станет насмехаться над «Доктором Кто» [95] или случайно оставлять ему раны от укусов?
Итак, я бежала на четырех лапах по пояс в снегу.
– Привет! – крикнула я, заходя в дверь кухни. Я завернулась в безразмерную фланелевую рубашку, постоянно висевшую у Ника на двери.
– Я все еще собираю вещи, – выкрикнул он из своей комнаты. – В холодильнике есть газировка и продукты для сэндвича. Угощайся.
– Хорошо!
Проходя мимо кухонного стола, я локтем задела стопку книг и уронила их на открытый ноутбук Ника. Я усмехнулась, глядя на его экранную заставку – изображение злых бородатых Кирка и Спока, ухмыляющихся друг другу.
Собирая книги, я задела клавиатуру, и открылся какой-то текстовый документ.
Титульный лист чего-то с названием «Оборотни Долины Полумесяца». Я выгнула бровь и с глухим шумом села за стол. Длина документа составляла более ста страниц, причём не просто записей. Ник писал о нас чертову книгу! Здесь находились страницы о наших корнях, социальной структуре, а также как стая нарушила традицию, предоставив мне должность альфы.
Боль, жар и кислота прожгли мою грудь насквозь. Он обещал. Он заверил меня, что все понял, что никому не расскажет о нас. А здесь писал чертову книгу? Кому он показывал ее? Планировал ли опубликовать? И кстати, вся проклятая писанина посвящена мне – «Мэгги, без кого это было бы невозможно».
К несчастью для Ника, я прочитала эпиграф как раз в тот момент, когда он ступил на порог кухни. И был встречен очень большой книгой, брошенной ему в голову.
– Что это, черт возьми? – крикнула я.
– Что за?
Он пригнулся и с впечатляющей скоростью увернулся от нескольких летящих предметов, короткими перебежками пересекая комнату и хватая меня за руки.
– Я доверяла тебе! – крикнула я, вырвавшись из хватки Ника и колотя его в грудь. – Что, черт возьми, ты планировал с этим делать?
– Да что с тобой такое?
– Твоя книга, ты засранец! Твоя проклятая книга, которая значила для тебя больше, чем данное мне обещание!
– Что? Единственное, что я пишу сейчас – историю вашей стаи.
– Разве мы говорим не об одном и том же? – прорычала я. – Именно это я и имею в виду!
– Я пишу ее для твоего деда.
– Что?
– Я написал книгу для Попса. И собирался сам ее переплести, так что никто никогда не увидел бы ее. Я надеялся, что это, ну, ты знаешь, смягчит отношение Попса ко мне. И если бы он ненавидел меня чуточку меньше, то ты могла бы перестать так усердно бороться со мной по поводу «безумной любви к тебе».
– Что? – выдохнула я.
Щеки Ника вспыхнули.
– Я никому не рассказывал о вас. Я почти не имел связи с внешним миром с тех пор, как приехал сюда. Если ты не веришь мне, то можешь проверить мои аккаунты, электронную почту, автоответчик, все, что хочешь. Твоя семья, они оказались именно теми, кого я ждал всю жизнь, Мэгги. Да, ты – научная находка всей жизни. Ты могла бы обеспечить мне карьеру после того, как я доказал бы миру, что не сошел с ума. Но твоя семья, по большей части, вела себя добрее ко мне, чем вырастившие меня люди. Я не могу разоблачить их. Не могу подвергнуть их опасности. Нельзя так поступать с теми, кто проявил к тебе доброту.
– Тогда зачем это делать?
– По мнению твоего деда у меня не много полезных навыков. Я полагал, что это единственное, что для него могу сделать именно я, а не кто-то другой. Я хотел показать ему, что у меня серьезные намерения по отношению к тебе. И хотел показать тебе, как сильно люблю тебя. А это так, – сказал он. – Даже если ты еще не знаешь, любишь ли меня. Мне все равно, человек ты, оборотень или йети, я люблю тебя.