— Ты скучаешь по нему?
— Очень.
Понимаю, что это правда. А также, что для одного раза информации мне больше, чем достаточно.
— Мне очень жаль, — мои соболезнования ее утрате искренни. Пусть я не знаю, что такое семья и у меня все в этой жизни сложилось не так, но Кэти любила его. И он, вероятно, любил ее не меньше.
Любовь? Опять задумываюсь над этим чувством, когда выхожу от Кэтрин и ловлю такси, чтобы добраться домой. Холодное ноябрьское утро близится к границе с днем, а я до сих пор не спал. Ощущаю, как усталость наполняет тело и растекается в сознании, наливая веки свинцом. Осенний влажный и промозглый ветер врывается в чуть опущенное окошко автомобиля. Касается лица и волос. Гонит по тротуару опавшие листья, пиная их носками своих невидимых туфель. Срывает последние уцелевшие листья на почти голых ветвях, будто полон гнева и обиды потому, что некому унять его тоскливое одиночество.
Пока такси везет меня по оживленным в это время суток улицам, пытаюсь понять, как мне так прочно удалось забыть то, что я, кажется, уже испытывал когда-то. Память весьма избирательна в этом случае. Она не дает мне забыть о последствиях ни на миг. Звучит вечным отголоском во всем моем существе. Мое проклятие. Но я не могу вспомнить, почему позволил так поступить с собой. Почему доверился тогда, семь лет назад. Или даже больше… Любил? Или то было что-то другое?
Такси останавливается у дома. Расплатившись, выхожу, захлопывая за собой дверцу. Взбегаю по ступенькам к парадному входу. Мысли то толпятся неразборчивой кучей, из которой я не могу вычленить хоть что-нибудь одно определенное. Истинное. Ответ на все свои вопросы. То разбегаются по сознанию, прячась в самых темных и недоступных его углах. Будто боятся, что я все-таки найду то единственное, и это все изменит.
А еще оплетают мой мозг черными тонкими, но прочными и липкими нитями. Нитями сомнений, страхов, опасений и предчувствий. Эта паутина настолько крепка, что я не могу прорваться сквозь ее отравленный заслон.
Раздеваюсь и забираюсь в кровать. До возвращения Тео осталось три недели. Все еще считаю. Мазохист. Чего я жду, если сам оттолкнул его и так до сих пор не нашел в себе силы принять его чувства? Возможно, у него там тоже достаточно времени для того, чтобы забыть те сложные и непонятные отношения, связавшие нас на время. Просто секс. Усмехаюсь. Горько. Разве не этого я хотел? Натягиваю одеяло на голову. Прячусь в кромешном мраке своего подсознания, из последних сил борясь с желанием завыть от болезненного спазма, сжимающего грудь.
Меньше, чем через неделю Кэтрин выписывают, и ближе к вечеру я забираю ее к себе. Вновь. Всю дорогу, пока едем в такси, она без умолку тараторит, и я непроизвольно вспоминаю, как мы познакомились. Слушаю вполуха и улыбаюсь. Привык. Не утомляет.
— Кэти, ты не думаешь, что стоит позвонить семье и сказать, что с тобой все в порядке?
Она замолкает. Немного насторожено вскидывает на меня глаза.
— Ты сообщил им?
Вижу в ее взгляде едва уловимое обвинение в предательстве.
— Нет. Но ты должна это сделать.
— А если они захотят забрать меня назад?
— А если они рано или поздно сами тебя найдут? Обвинят меня в похищении и удерживании силой у себя?
Она фыркает.
— Я уже совершеннолетняя. Тебе это не грозит.
— Ну спасибо, — немного едко.
Кэтрин несколько минут задумчиво смотрит в окно и молчит. Знаю, что поступаю не честно, но ее нужно подтолкнуть к этому решению.
— Считай это еще одним моим условием. Последним. Если ты все еще хочешь остаться у меня…
— Хорошо, — вздыхает, наконец, — я позвоню им. Но я, ни слова не скажу о том, где я, с кем я и что со мной произошло.
— Да, думаю, вряд ли их обрадует тот факт, что ты вначале чуть не умерла от голода, потом провалялась с жутким гриппом. Затем тебя сбила машина, и ты перенесла серьезную операцию. А теперь, в довершение всей картины, будешь жить вместе с проститутом. Я ничего не упустил? — замечаю слегка саркастически.
— Нет, — в тон мне отвечает, — но с одним пунктом я не согласна.
Удивленно смотрю в ее глаза.
— Я буду жить с человеком, благодаря которому до сих пор жива и здорова. В очередной раз.
Подхватывает меня под руку и придвигается ближе, укладывая голову на плечо. Ее мягкие каштановые волосы легко щекочут кожу лица. Через минуту добавляет.
— Энджи, я знаю, что это ты оплатил и операцию, и лечение. Я не знаю, почему ты так ко мне относишься, но…
Не успеваю хоть что-то произнести в ответ, как Кэти импульсивно целует меня в щеку.
— Я очень тебе благодарна. Люблю тебя, Энджи.
Неосознанно застываю. Чувствую, как в висках стучит кровь, но Кэтрин не ждет никакого ответа. Все также доверчиво прижимается ко мне, глядя в окно. В ее мире все так просто. Она делает то, что хочет, подчиняясь сиюминутному настроению. Говорит то, что думает без двойных подтекстов и потаенных смыслов. Взбалмошная. Но ловлю себя на мысли, что сейчас у меня не возникает желания сбежать и спрятаться. Почему? Не это ли же самое мне сказал Тео? Знаю, что признание Кэти всего лишь благодарность, выражение своей симпатии, не больше. Но всерьез задумываюсь, почему на одни и те же слова реагирую так по-разному. Может, потому что в сказанном Тео был другой смысл? Может, потому что я тоже…
Такси останавливается у парадного входа, а я продолжаю сидеть, не в состоянии сдвинуться с места. Я тоже что?
— Энджи? — Кэтрин легонько тянет меня за руку, и я рассеянно перевожу на нее взгляд. — Все в порядке?
Утвердительно киваю, пытаясь справиться с паникой, которая вновь подобно мощному адреналиновому выбросу просачивается из глубины сознания. Жадно проглатывает меня в своей воронке.
Я тоже что?!
Выбираюсь из автомобиля и помогаю выйти Кэти. Сердце. Стучит так, будто задыхается. Будто совершает свои последние толчки в бесполезной попытке продлить минуты жизни. Должно быть, я сошел с ума. Ошарашено понимаю, то, что внутри меня до сих пор живо, хочет чувствовать. Не только желать. Артур. Тлеющие угольки, возрожденные Тео. Не благодаря, а вопреки моему отчаянному сопротивлению.
Но как быть теперь? Оттолкнул. Отказался. Обвинил. Забыть? Наши отношения приносят нам обоим лишь боль. Найти силы остановиться? Так будет безопаснее и для него, и для меня. Забыть. Это слово эхом отзывается на каждый толчок сердца, отдающий пульсирующим биением крови в ушах. Застряли. Попали в капкан.
Время превращается в обратный отсчет. До возвращения Тео осталось две недели, а мне хватило всего лишь секунды, чтобы потеряться во всем этом еще больше. Возможно ли отыскать самому себя в этом лабиринте? Невозможно.
Открываю двери в квартиру и пропускаю Кэтрин. Мой пушистый квартирант вертится здесь же. Трется о ее ноги. Встречает. Радуется возвращению.
— Привет, Тео.
Кэти наклоняется и берет его на руки. Непроизвольно вздрагиваю от ее обращения. Я все-таки мазохист. Котенок жмурится от удовольствия и начинает утробно мурлыкать, перебирая лапками.
— Кэти, осторожно, чтобы швы не разошлись, — напоминаю, нужно отвлечься самому от ощущения внутренней дрожи. Помогаю ей снять куртку. — И ты обещала позвонить домой.
— Ты скучаешь по нему, ведь так?
Забыл, что с Кэтрин такие вещи не проходят. Смотрит на меня внимательным взглядом каре-зеленых глаз. Избегаю его. Снимаю пальто. Прохожу к плите и включаю чайник.
— Я заварю тебе свежий чай.
Слышу, как она усаживается за стойку за моей спиной. Молчит какое-то время. Наконец, произносит нечто гениальное и полностью в своем духе.
— Я позвоню домой сразу после того, как ты позвонишь ему, — спокойно и совершенно обыденно.
Удивленно оборачиваюсь и несколько секунд смотрю на нее. Она не отводит взгляд. Считает, что поступает правильно. Ее не смущает тот факт, что она ставит мне условия.
— Прошу прощения?
Кэтрин ничуть не волнует моя предостерегающая интонация. Многозначительно качает головой.
— Я позвоню домой после того, как ты позвонишь Тео, — повторяет, будто объясняет ребенку. Дает понять, что действительно имеет в виду то, что говорит.
Отворачиваюсь. Насыпаю чай в заварочный чайничек. Молчим. Оба. Она ждет. Я пытаюсь найти, что ответить. Вздыхаю. Сдаюсь.
— Не получится, Кэти, — не оборачиваясь.
— Это еще почему?
— Потому что Тео сейчас нет. Он уехал со своей выставкой и когда вернется, я не знаю. Так что из твоей затеи ничего не выйдет.
Лгу. Ей, чтобы она забыла о своем условии. Себе, чтобы самому забыть, что тщательно веду счет неделям до его возвращения.
— И давно он уехал?
Сказать сколько недель назад? Или дней? Я с точностью знаю и то, и другое.
— В конце лета.
Кэтрин задумчиво молчит. Полагаю, этот вопрос закрыт. Ошибаюсь.
— Почему вы все-таки поссорились?
— Мы не ссорились.
— Почему тогда вы расстались?
Она не отвяжется, это очевидно. Чувствую, как ее вопросы звучат в унисон с моими же внутренними и как от них начинает жечь и саднить где-то внутри. В области сердца.
— Слишком много вопросов, не находишь? — резче, чем хотел.
— Господи, Энджи! Посмотри на себя! Твоего кота зовут Тео, но ты ни разу не назвал его по имени, а стоит это сделать мне, как ты тут же напрягаешься, либо вздрагиваешь, либо мрачнеешь и замыкаешься. Тебе не кажется, что с этим нужно что-то сделать?
— Кажется, — не выдерживаю, бросаю на ходу, направляясь в ванную, — давно нужно сменить кличку.
Не нравится этот разговор. Не хочу, чтобы кто-то видел, как я разрываюсь на части. Как с каждым новым днем пожираю сам себя. Даже Кэтрин. Она вскакивает со стула и следует за мной.
— Да что такого могло произойти, чтобы все было так безнадежно? Измена? — хватает меня за ладонь. Последняя грань. Последняя капля. Она, вероятно на миг забыла, чем я зарабатываю деньги.
— Любовь! — резко почти выкрикиваю, вырывая руку и захлопывая перед ее растерянным лицом дверь. Хочу спрятаться хоть на пару минут.
Опираюсь руками о края раковины. Опускаю голову и закрываю глаза. Дрожу. Включаю воду и, набирая горсть, умываюсь. Трясти начинает сильнее. То ли от холода, то ли от не нервного напряжения, уже не знаю. Опять не могу сделать глубокий вдох. Будто астматик задыхаюсь. Не знаю, что делать дальше. Не знаю, что можно изменить. Все казалось так предельно просто, пока Тео не появился в моей жизни. Пока в ней вновь не появилась Кэти.
Все во мне, все вокруг меня необратимо меняется, пока я отчаянно пытаюсь хвататься за прежний образ жизни, хотя уже совсем не уверен, что хочу этого. Потерялся. Запутался. Заблудился. Трус. Обманщик. Эгоист. Продажный. Грязный. Одинокий.
Опускаюсь на холодный пол. Опираюсь затылком о кафельную стену и обнимаю себя за плечи. Дверь тихонько приоткрывается. Не поворачиваю голову. Жду новой пытки вопросами, но Кэтрин садится рядом. Молчит. Едва ощутимо касается моих волос, перебирает пряди почти такого же шоколадного оттенка, что и у нее. Успокаивает?
— В ванной можно спрятаться от себя? — она не ждет ответа. Вопрос в пустоту. Пытается понять меня. — Разве любовь может стать причиной разрыва?
Усмехаюсь, глядя в одну точку на противоположной стене.
— Моя любовь, Кэти, имеет свою фиксированную цену. Любовь по тарифу почасовой оплаты. Ее может купить любой желающий, достаточно иметь определенную сумму в наличии и это само по себе уничтожает ее, какую бы то ни было, ценность.
— Это не любовь, — качает она головой, — а Тео не платил за нее. Ты был с ним совершенно «безтарифно». И не пытайся уверить меня, что это один из видов твоей благотворительности.
Кэтрин права. Нет смысла отрицать, что я был с Тео не потому, что он оплатил мои услуги, а потому что я сам этого хотел. До сих пор хочу. Чувствовать его рядом, ощущать тепло, покой и легкий привкус ванили на губах. Но любовь ли это?
— Не думаю, что Тео обрадовался бы, узнай он, кто я на самом деле.
Поворачиваюсь к Кэти, вздыхая, но вижу в ее глазах вопрос. Отрицательно качаю головой.
— Нет. Я не стану проверять это на практике. Именно поэтому все закончилось так, как закончилось.
Не отвечает. Сидим молча, но чувствую в этой тишине безмолвную поддержку. Наконец, Кэтрин поднимается.
— Сварить тебе кофе?
Благодарно улыбаюсь и поднимаюсь следом. Несколько дней в моем полном распоряжении, пока Дэйв уехал куда-то на уик-энд, улаживать дела. Так что этот вечер мы проводим дома вдвоем с Кэти. Она нашла фотографию своего отца и теперь мне понятно, почему я показался ей на него похожим. Такой же цвет волос, глаз и овал лица. Как так случилось? Знал ли он о том, что у него был еще один ребенок? Это уже не столь важно. Так и не решаюсь рассказать Кэтрин о результатах анализов. Постепенно темнеет. Ночь проникает в окна, ворует скудный свет пасмурного вечера. Устали. Засыпаем.
Утро начинается с навязчивого звука, настойчиво проникающего сквозь толщу сонного сознания. Телефон. Дэйв? В такую рань? Шарю ладонью по тумбочке, пока рука не натыкается на вибрирующий прямоугольник. И чего, спрашивается, звонить?
— Да, — даже не взглянув на дисплей.
— Осенние рассветы не такие красивые, как летние, Эндж. Но в них тоже что-то есть.
Сердце останавливается в тот самый момент, когда этот низкий тембр голоса проникает в меня. Заполняет собой. В один короткий миг все внутри взрывается миллиардами нервных импульсов и наполняет дрожью. Тео. Вернулся.
— Я соскучился, Эндж…
Глава 13
It's late too late to keep this level up much longer
We've got to turn it off or turn it down.
So why do we do this?
Why do we do these things we don't wanna do at all?
Why do we do this? Beating our heads up against the wall.
I keep on driving like a crazy man without the headlights,
Racing somewhere I know I shouldn't go.
So why do we do this?
Why do we aim for sports we know that hurt the most?
Why do we do this?
It must be the angels on a rampage.
They're taking matters into their own hands
They're making us do what we don't want
Making me say I'm moving on
Must be the angels on a rampage.
What kind of poison did you slip me when I wasn't looking?
What kind of hold do I have on you?
And why do we do this?
Why do we do these things we don't wanna do at all?
Why do we do this?[13]
Sunrise Avenue "Angels On A Rampage"
Резко сажусь в кровати. Отчаянно хочу что-нибудь ответить. Онемел. Слова разбегаются. Не совпадают с мыслями. Открываю рот и не могу выдавить ни звука.
— Тео… — выдох. Вопрос. Утверждение.
— Кофе есть? — чувствую, что улыбается.
Его голос скользит сквозь расстояние. Сквозь набор цифр моего номера. Сквозь трубку телефона. Касается моей кожи. Почти физически ощущаю это прикосновение. Проникает в меня. Застываю. Не знаю, что ответить. Как реагировать.
— Ты вернулся… раньше? — чертыхаюсь про себя. Зачем спрашиваю? Зачем это доказательство моей слабости? Доказательство того, что я ждал его возвращения, но еще не сейчас.
В трубке слышится шум машин. Хлопок дверцей. Тишина.
— Да, Эндж. Скоро буду у тебя, — не спрашивает. Ставит перед фактом.
— Нет. Тео… Я… — слабая попытка защититься от его напора, но мои слова тонут в коротких раздражающих гудках. Отключился. Черт! Голову сжимает в тисках. Почему он такой? Почему никогда не оставляет мне выбора?
— Кто звонил?
Перевожу взгляд на сонную Кэтрин, лежащую рядом. Вчера мы так и заснули с ней вместе на одной кровати. Она сладко потягивается в хлопковой майке и светлых пижамных штанах с котятами.
— Энджи?
— Да? — мое восприятие окружающего мира ухудшается с каждой минутой. Паника бьет по сознанию, как молот по наковальне.