Когда мы заканчиваем ужинать, я получаю еще одно смс от Джоша:
«Проехали»
***
Все выходные нам приходиться есть эту соленую свиную лопатку. На следующее утро папа готовит жареный рис и режет свинину на мелкие кусочки, приговаривая: «Думай о ней, как о беконе». На ужин я проверяю свою теорию, смешав ее с макаронами «Крафт» и сыром, но в итоге выбрасываю всю порцию, поскольку на вкус она напоминает помои.
– Если бы у нас была собака… – продолжает повторять Китти.
Так что на ужин я просто варю макароны.
Вечером я вывожу Дорогушу Сэди на прогулку. Так мы с сестрой называем Сэди – золотистого ретривера, хозяева которого живут ниже по улице. Шаховы уезжают из города на ночь, поэтому попросили меня покормить и выгулять своего питомца. Обычно Китти умоляла дать ей сделать это самой, но сегодня по телевизору показывают какое-то кино, которое она жаждала посмотреть.
Мы с Сэди прогуливаемся по обычному маршруту, когда к нам подбегает Джош в своей одежде для бега. Нагнувшись, чтобы погладить Сэди, он говорит:
– Ну и как обстоят дела с Кавински?
«Забавно, что ты об этом заговорил, Джош, потому что это история закрыта и похоронена. Мы с Питером поссорились по видеочату этим утром (на случай, если Джош заметил, что я не выходила из дома все выходные) и расстались. А сейчас я просто опустошена, так как неизменно любила Питера Кавински, начиная с седьмого класса, но се ля ви».
– По правде говоря, мы с Питером расстались этим утром. – Я прикусываю губу, стараясь выглядеть огорченной. – Просто… понимаешь, это очень тяжело. Он так долго мне нравился, а когда наконец-то ответил взаимностью... Но видимо не судьба. Думаю, он все еще не отошел от расставания с Женевьевой. Вероятно, ее власть над ним по-прежнему очень сильна, так что в его сердце для меня нет места.
Джош как-то странно на меня смотрит.
– Странно, он совсем другое рассказывал сегодня в «МакКоллсе».
Какого лешего Питер К. делал в книжном магазине?! Он же вообще не любит читать!
– И что же он сказал? – произношу я как можно небрежнее, но мое сердце так громко колотится, что, уверена, Сэди отчетливо его слышит.
Джош молча продолжает поглаживать Сэди.
– Что он сказал?! – Теперь я уже просто стараюсь не визжать. – В смысле, что именно он сказал?
– Я спросил его, когда вы, ребята, начали встречаться, а он ответил, что недавно. И сказал, что ты действительно ему нравишься.
«Какого черта???»
Должно быть, я выгляжу настолько же потрясенной, насколько себя чувствую, потому что Джош выпрямляется и говорит:
– Да, я тоже удивился.
– Ты удивился, что я могла ему понравиться?
– Ну, вроде того. Просто Кавински не из тех парней, которые будут встречаться с девушкой вроде тебя. – Когда я мрачно гляжу на него в ответ, он пытается как можно скорее пойти на попятную. – Я имел в виду, что ты не такая, ну, ты знаешь…
– Я не такая какая? Красивая? Как Женевьева?
– Нет! Я не это имел в виду. Я пытаюсь сказать, что ты из тех милых, невинных девушек, которые любят проводить время дома вместе со своей семьей, и… не знаю… Кавински не производит впечатления парня, которого это заинтересует.
Прежде чем он успевает произнести еще хоть слово, я выхватываю свой телефон из кармана и говорю:
– Это Питер! Видишь, ему нравятся домашние девочки!
– Я не говорил «домашние»! Я просто сказал, что тебе нравится проводить время дома!
– Позже, Джош. – Я быстро ухожу прочь, волоча за собой Сэди и громко говоря в трубку: – О, привет, Питер.
24
На химии Питер сидит передо мной.
Я пишу ему записку: «Почему ты сказал Джошу, что мы… – я задумываюсь, а потом дописываю, – то самое?».
Когда я пинаю спинку его стула, Питер оборачивается и берет мою записку, немного сползает под парту, чтобы прочесть, а затем пишет что-то в ответ и, откинувшись на спинку стула, бросает ее обратно мне.
«То самое? Ха-ха»
Отвечая, я так сильно давлю на карандаш, что он ломается.
«Пожалуйста, ответь на вопрос»
«Позже поговорим»
Я разочарованно вздыхаю, и Мэтт, мой партнер по лабораторке, как-то странно на меня смотрит.
После урока Питер мгновенно смывается вместе с друзьями. Я даже еще не успеваю упаковать рюкзак, когда он возвращается – уже один.
– Итак, давай поговорим, – произносит он супернебрежно, запрыгивая на стол.
Я откашливаюсь, пытаясь собраться с мыслями.
– Зачем ты сказал Джошу, что мы… – я чуть не говорю «то самое», но, опомнившись, заканчиваю, – вместе?
– Не понимаю, чем ты так расстроена. Я сделал тебе одолжение, хотя мог бы запросто разоблачить твое представление.
Я замираю, ведь он действительно мог.
– Тогда почему не разоблачил?
– А у тебя забавный способ благодарить. Пожалуйста, кстати.
Я автоматически говорю «Спасибо». Стоп. Почему это я его благодарю?
– Я ценю то, что ты позволил себя поцеловать, но…
– Пожалуйста, – повторяет он вновь.
Ух! Питер просто невыносим! И все из-за того, что он мне помог??? Подумаешь! Тоже мне, великое дело.
– Это было… очень великодушно с твоей стороны. Позволить мне сделать это. Но я уже объяснила Джошу, что у нас ничего не выйдет, так как Женевьева тебя захомутала, поэтому все хорошо. Теперь ты можешь перестать притворяться.
Он впивается в меня взглядом.
– Меня не захомутали.
– Уверен? Ну, я имею в виду, вы же, ребята, с седьмого класса вместе. Ты практически ее собственность.
– Ты не знаешь, о чем говоришь, – усмехается Питер.
– В прошлом году прошел слух, что Женевьева на свой День рождения заставила тебя сделать тату на заднице с ее инициалами… Это правда, ты ее сделал? – Я протягиваю руку, будто и в самом деле хочу приподнять его рубашку сзади. Он вскрикивает и отпрыгивает от меня, а я заливаюсь от смеха.
– Итак, у тебя есть тату!
– У меня нет тату! – кричит он. – И мы больше не вместе, поэтому не могла бы ты завязать со всем этим дерьмом? Мы расстались. Все кончено. Я с ней порвал.
– Постой, а разве это не она тебя бросила? – спрашиваю я.
Он бросает на меня неодобрительный взгляд.
– Это было взаимно.
Я быстренько добавляю:
– Ну, уверена, вы скоро вновь сойдетесь. Вы же и раньше расставались, верно? А потом снова сходились. Вы не можете просто отпустить друг друга. Это, наверное, потому, что вы были первыми друг у друга. Я слышала, что такое бывает.
У Питера отпадает челюсть.
– Откуда ты знаешь…
– О-о, это все знают. Вы, ребята, сделали это в девятом классе в подвале ее родителей, верно?
Он неохотно кивает.
– Видишь? Даже я знаю, а я – никто. Даже если на сей раз вы действительно расстались, в чем я очень сильно сомневаюсь, вряд ли какая-нибудь другая девушка сможет с тобой встречаться, – и многозначительно добавляю, – давай не будем забывать о том, что случилось с Джамилой Сингх.
В прошлом году Питер и Женевьева расстались на месяц, так что он начал встречаться с Джамилой Сингх. Она, может быть, даже красивее Женевьевы, ну, во всяком случае, сексуальнее. Длинные вьющиеся черные волосы, узкая талия и большой зад – в хорошем смысле, естественно. Давайте просто скажем, что для нее это не очень-то хорошо закончилось. Женевьева не только изолировала ее от компании, но и пустила слух, что у семьи Джамилии был индонезийский раб, который с ними жил, а на самом деле это просто был ее двоюродный брат. И я уверена, что именно Женевьева распространила в интернете сплетню о том, что Джамила мыла волосы только раз в месяц. Последней каплей было анонимное электронное письмо для ее родителей, в котором говорилось, что у нее с Питером был секс. Родители Джамилии сразу же перевели ее в частную школу. И уже к весеннему балу Женевьева и Питер снова были вместе.
– Джен говорит, что не имела к этому никакого отношения.
Я одариваю его «спустись на землю» взглядом.
– Я тебя умоляю, Питер. Я знаю ее так же хорошо, как и ты. Ну, знала. И все же, не думаю, что люди могут кардинально измениться. Они те, кто они есть.
– Точно, – медленно произносит Питер. – Вы ведь раньше были лучшими подругами.
– Мы были подругами, – соглашаюсь я. – Хотя я бы не назвала нас «лучшими», но… – Минуточку, почему это мы снова болтаем обо мне? – Все знают, что это сделала Женевьева. Не нужно быть детективом, чтобы сообразить. Джамила была самой красивой девушкой в нашем классе, ну, после Женевьевы, а Джен всегда была очень ревнивой особой. Помню, как один раз папа купил мне…
Питер задумчиво смотрит на меня, от чего я внезапно начинаю нервничать.
– Что?
– Давай просто ненадолго сделаем это.
– Сделаем что?
– Пусть народ думает, что мы встречаемся.
– Погоди… что?!
– Джен сходит с ума, не зная, что происходит между тобой и мной. Почему бы не дать ей понервничать немного дольше? Это будет просто идеально. Ты станешь со мной встречаться, и тогда Джен поймет, что между нами все кончено. Ты сломаешь печать. – Он приподнимает бровь. – Ты хоть знаешь, что означает «сломать печать»?
– Естественно. – Понятия не имею, что это значит, поэтому мысленно делаю себе пометку: спросить об этом Крис.
Питер подходит ко мне ближе, и я шарахаюсь назад. Он смеется, склоняет голову на бок и кладет руки мне на плечи.
– Тогда сломай мою печать.
Я испускаю нервный смешок.
– Ха-ха, извини, Питер, но я не заинтересована. В тебе.
– Ну да. В этом-то и весь смысл. Мне ты тоже не нравишься. Вообще. – Питера словно передергивает. – Ну, что скажешь?
Я пожимаю плечами, чтобы его руки с них соскользнули.
– Алло, я только что объясняла, что Джен убьет каждую, кто к тебе приблизится!
Однако Питер не придает этому значения.
– Джен только болтает. Она никогда никому ничего не сделает. Ты просто не знаешь ее так, как я. – Я ничего не отвечаю, и он принимает мое молчание за одобрение и продолжает: – Тебе бы тоже это помогло. С тем парнем, Джошем. Не ты ли боялась потерять лицо перед ним? Это бы спасло тебя от унижения. Потому что, зачем быть с ним, когда можно быть со мной? Ну, притвориться, что ты со мной. Но имей в виду, что это только бизнес, не хочу, чтобы ты влюбилась.
Мне доставляет огромное удовольствие смотреть на его красивое мальчишеское лицо и сладко произносить:
– Питер, я не хочу быть даже твоей мнимой девушкой, не говоря уже о том, чтобы по-настоящему с тобой встречаться.
Он моргает.
– Почему?
– Ты же читал мое письмо. Ты не в моем вкусе. Никто и никогда не поверит, что ты мне нравишься.
– Тебе решать. Я просто пытаюсь помочь нам обоим. – Он пожимает плечами и смотрит в пустоту, словно ему наскучил этот разговор. – Но Джош определенно поверил.
В одно мгновение, даже не задумываясь, я отвечаю:
– Хорошо, давай сделаем это.
***
Той ночью, несколько часов спустя, я лежу в постели, все еще изумляясь всему произошедшему. Что скажут люди, когда увидят меня идущей по коридору с Питером Кавински?
25
Когда следующим утром я вы выхожу из автобуса, Питер уже ждет меня на стоянке.
– Привет, – говорит он. – Ты что, серьезно каждый день ездишь на автобусе?
– Мою машину чинят, помнишь? Авария?
Он вздыхает, словно то, что я езжу в школу на автобусе, каким-то образом его оскорбляло. Затем он берет меня за руку и держит, когда мы входим в школу.
Впервые я иду по школьному коридору, держась с парнем за руки. Наверное, это должно ощущаться как-то знаменательно, по-особенному, но ничего подобного нет и в помине, ведь все это лишь притворство. Честно говоря, я вообще ничего не чувствую.
Эмили Нуссбаум ошарашено оглядывается, увидев нас. Она лучшая подружка Джен. Эмили так пялится, что я удивляюсь, почему она еще до сих пор не сфоткала нас на телефон, чтобы отправить снимок Джен.
Питер продолжает останавливаться, чтобы поздороваться с народом, я же стою рядом и улыбаюсь, словно в мире нет ничего более естественного, чем наша с Питером Кавински пара.
В какой-то момент я пытаюсь высвободить руку, поскольку она начинает понемногу потеть, но он только еще крепче ее сжимает.
– Твоя рука слишком горячая, – шепчу я.
– Нет, твоя, – сквозь зубы цедит он.
Уверена, руки Женевьевы никогда не потеют. Она, вероятно, днями напролет может держаться за руки, не перегреваясь.
Когда же наконец мы подходим к моему шкафчику, то расцепляем руки, чтобы я могла свалить учебники внутрь. Я закрываю дверцу шкафчика, когда Питер наклоняется и пытается поцеловать меня в губы. Я настолько опешила, что поворачиваю голову, и мы сталкиваемся лбами.
– Ой! – Питер потирает лоб, сердито взирая на меня.
– Не надо так ко мне подкрадываться! – У меня тоже болит лоб. Мы действительно сильно ими ударились, словно металлическими тарелками. Если бы я сейчас посмотрела вверх, то наверняка увидела бы синих мультяшных птичек.
– Тише, тупица, – шипит он сквозь стиснутые зубы.
– Не называй меня «тупицей», тупица, – шепчу я в ответ.
Питер тяжело вздыхает, как будто очень мною недоволен. И я уже собираюсь огрызнуться, что это его вина, а не моя, когда мельком замечаю скользящую по коридору Женевьеву.
– Мне надо идти, – произношу я и убегаю в противоположном направлении.
– Постой, – окрикивает Питер.
Но я не останавливаюсь.
***
Я лежу на кровати, закрыв лицо подушкой, и вновь переживаю ужасный поцелуй-которого-не-было. Стараюсь заблокировать это чертово воспоминание, но оно продолжает всплывать снова и снова.
Застонав, кладу руку на лоб. Не думаю, что смогу это сделать. Это все так… ну, эти поцелуи, потные ладони, все смотрят… Это все слишком.
Просто скажу ему, что передумала и не желаю больше этого делать. Все. Точка. Блин, у меня нет его телефона, а сообщать нечто подобное по электронке не хочется. Придется пойти к нему домой. Это не далеко; я все еще помню дорогу.
Я сбегаю вниз по лестнице, мимо Китти, которая пытается удержать тарелку с печеньем «Орео» и стакан молока на подносе.
– Я позаимствую твой велосипед! – кричу я на лету. – Скоро вернусь!
– Тебе же лучше, если с ним ничего не случится! – кричит в ответ Китти.
Хватаю ее шлем и велосипед и мчусь со двора, крутя педалями так быстро, как только могу. Коленки слегка врезаются в грудь, но я не намного выше Китти, поэтому все не так уж и плохо. Питер живет в двух районах от меня, и мне понадобится меньше двадцати минут, чтобы туда добраться.
Когда же я подъезжаю, то не вижу ни одной машины около дома. Питера нет. Внутри меня все обрывается. И что теперь делать? Сидеть и поджидать его на крыльце, как какой-то сталкер? А что, если его мама вернется домой первой?
Сняв шлем, присаживаюсь на минуточку, чтобы передохнуть. Волосы после поездки влажные от пота, да и сама я вымоталась. Пытаюсь расчесать волосы пальцами, но безрезультатно.
Пока размышляю, написать ли Крис и узнать, могла бы она приехать за мной, слышу, по улице с ревом едет автомобиль Питера, въезжая на подъездную дорожку. От неожиданности роняю телефон и наклоняюсь, чтобы его поднять.
Питер выходит из машины и вопросительно приподнимает бровь.
– Посмотрите-ка кто здесь. Моя обожаемая подружка!
Я встаю и машу ему.
– Можно с тобой поговорить?
Он перекидывает рюкзак через плечо, медленно подходит ко мне и садится на верхнюю ступеньку, словно принц на трон, я же стою перед ним со шлемом в одной руке и с телефоном в другой.
– Ну, в чем дело? – растягивая слова, говорит он. – Дай угадаю. Ты здесь, чтобы отказаться, я прав?