— Бедная старушка Трубоди, — произнесла Аннабелла Уэллс.
— В документе, между прочим, будет стоять другое имя.
— Они захотят увидеть паспорт, — не унимался Гленд.
— Они его увидят. Над ним хорошо поработали.
— Сати, — мягко произнес мистер Оберон, — вы, кажется, курили.
— Дражайший Ра, я сделала только одну маленькую затяжечку.
— Однако существует правило: до вечера ничего.
— Я была расстроена. Так трудно совладать с собой. Пожалуйста, простите меня. Пожалуйста!
Мистер Оберон невозмутимо глядел на нее.
— Вы отправитесь к себе и сделаете упражнение. Упражнение на Имя. Зажжете свечу и, глядя не мигая на пламя, повторите тысячу раз: «Я Сати, иначе Гризел Локк!» Затем вы будете пребывать в неподвижности до начала ритуала. Исполняйте.
Сати судорожно коснулась пальцами лба, рта, груди и немедленно вышла.
— Где Джинни? — спросил мистер Оберон.
— Она разнервничалась, — сказал Баради. — Гроза виновата… Спустилась в лавку, где продаются эти вульгарные статуэтки.
— А Робин?
— Он пошел с ней, — громко сказала Аннабелла.
Губы мистера Оберона медленно раздвинулись.
— Ей нужно отдохнуть, — произнес он. — Всем соблюдать осторожность, дабы случайным словом не смутить ее. Джинни известно, что дама умерла в результате воспаления аппендикса. К сожалению, пришлось ей об этом сказать. Но больше никаких волнений быть не должно. Когда она вернется, пусть идет в свою комнату. Наступает время для медитации. Она должна оставаться у себя до начала Ритуала. И тогда на нее снизойдет просветление.
Он направился к башенной двери. Дождь барабанил по тенту, но гости услышали, как мистер Оберон, прежде чем исчезнуть в башне, повторил: «Она должна отдохнуть».
3
Лавка старой Мари находилась в пещере на склоне горы, защищенной, как козырьком, выступавшей стеной замка Серебряной Козы. Таким образом Джинни и Робин могли укрыться от молнии, и даже гром звучал здесь не так пугающе. В стенах пещеры были выдолблены полки, на которых стояли статуэтки. Сама Мари сидела за столом под масляной лампой и одышливым голосом расхваливала свой товар.
— У нее полно коз, — заметила Джинни по-английски.
— Хитрющая старая калоша, — сказал Робин. — Наверное, решила, что тебя нужно подстегнуть. Кстати, — добавил он, — мисс Трой, или миссис Аллейн — уж не знаю, как ее называть, — хотела купить изображение местных святых, кажется, рождественскую сценку. Для своего сынишки. Мари не было на месте, когда они вчера уезжали. Я обещал, что привезу им статуэтку сегодня. Какой ужас! Я совсем забыл.
— Робин! Как ты мог! А сейчас она им еще больше нужна после того, как мальчик потерялся.
— Она спрашивала, не выберешь ли ты что-нибудь подходящее.
— Конечно, выберу, — сказала Джинни и начала оглядывать простенькие статуэтки.
— Взгляните, мадемуазель, — воскликнула старая Мари. — Святой Младенец светится! А звери! Можно подумать, что вымя ослицы вот-вот лопнет от молока. И какой трогательный ягненочек! А цены просто смехотворные! Я не могу запрашивать больше. Лепить святых — богоугодное дело.
Робин купил большую серебряную козу, а Джинни — самую красивую рождественскую сценку.
— Давай отвезем ее прямо сейчас, — предложил Робин. — Гроза почти закончилась, а машина стоит на площадке. Тогда моя совесть будет спокойна. Пожалуйста, Джинни.
Она встревожено взглянула на него.
— Я не знаю… Наверное… Не знаю.
— Это у нас займет полчаса. Не больше. Идем, — настаивал Робин.
Он взял ее за руку и торопливо повел по проходу. Они выбежали под дождь, ливший стеной. Джинни протестующе вскрикнула, но Робин весело подбадривал ее. Палкой он умудрился выстукивать залихватский ритм.
— Будь осторожен! — крикнула Джинни. — Твоя нога-спотыкушка!
— Нога-побегушка, ты хочешь сказать. Идем.
По их лицам стекали прохладные капли, и они смеялись неизвестно чему.
— На улице лучше, — сказал Робин. — Правда, Джинни?
Машина стояла на площадке, как скала во время наводнения. Робин впихнул девушку на сиденье.
— Ты выглядишь как… как должна выглядеть, — сказал он. — На улице лучше. Скажи, Джинни?
— Не знаю, что на тебя нашло, — сказала она, вытирая руками лицо.
— Я вырвался. Мы оба вырвались. — Он уселся рядом с ней и заглянул под сиденье.
— Что ты делаешь? — истерически спросила Джинни. — Что случилось? Мы сошли с ума. Что ты ищешь?
— Ничего. Пакет для моего портного. Его нет. Ну и наплевать! Вперед!
Он завел мотор. Вода широкими опахалами вырвалась из-под колес и обрушилась на ветровое стекло. Они с ревом одолели крутой спуск, свернули налево и понеслись по каменистой дороге по направлению к Роквилю.
Высоко в горах на дороге, ведущей к фабрике, заняв выгодную позицию, ждали в машине Аллейн и Рауль.
— Через пять минут стемнеет, — сказал Аллейн.
— Я все равно узнаю машину, мсье.
— Я тоже. Дождь стихает.
— Он перестанет прежде, чем станет совсем темно.
— Какой у вас рост, Рауль?
— Метр семьдесят, мсье.
— Около пяти футов восьми дюймов, — пробормотал Аллейн. — Девушка высокая. Сгодится. Где стояла машина?
— На платформе, мсье. Пакет лежал под водительским сиденьем.
— Пока он держит слово. Где вы положили записку?
— На сиденье водителя, мсье. Он не может ее не заметить.
Но Робин, пребывавший в состоянии странного возбуждения, вел машину, сидя на незамеченной записке, и думал, случайно или намеренно Джинни слегка приникла к нему.
— С обратной стороны горы будет просто замечательно, — крикнул он. — Спорим?
— Не может быть.
— Увидишь. Увидишь. Обязательно увидишь.
— Робин, что на тебя нашло?
— Скажу, когда приедем в Роквиль. Ну вот, я же говорил!
Они обогнули гору и оказались в сумеречной тишине, воздух после дождя был свеж и прозрачен.
— Едут, — сказал Аллейн и направил бинокль на казавшуюся крошечной машину Робина. — Она с ним. Он действует по плану. Пока.
— Что теперь, мсье?
Аллейн наблюдал за удаляющейся машиной. Перед поворотом Робин включил фары. Аллейн опустил бинокль. — Сейчас начнут зажигать свет, Рауль. Подождем еще немного.
В молчаливом согласии они повернули головы на запад, где над прорезанной туннелем горой, на фоне темного неба вздымались черные башни замка Серебряной Козы.
Вскоре на мысе св. Жиля стали появляться желтые точки. Окно деревенского дома в долине окрасилось красным светом. Позади мрачной коробкой маячила фабрика, но выше, среди холмов, засиял огнями монастырь Богоматери Пэйиду.
— Что-то в замке не торопятся зажигать свет, — заметил Рауль.
— И не удивительно, — подхватил Аллейн, — если учесть, что господин комиссар позаботился отключить им электричество. Гроза послужит хорошим оправданием. Телефон также отключен. — Он направил бинокль на замок. — Ну вот, так и есть! Они зажигают свечи. Заводите мотор, Рауль. Пора.
4
— Вы волнуетесь без причины, — сказал Баради. — Она покупает себе серебряную козу. Почему бы и нет? Добрый знак.
— Ее нет уже полчаса.
— Значит, пошла прогуляться.
— С ним.
— Опять же, почему бы и нет? Увлечен только он, она равнодушна. Пусть их.
— Я сильно заинтересован и потому нервничаю, — сказал мистер Оберон. — На сей раз это значит для меня больше, чем когда-либо. К тому же обстоятельства сложились весьма необычно. Мистическая связь. Кровавое жертвоприношение, а затем, пока жертва еще в доме, иное, живительное жертвоприношение. Редкий случай.
Баради с любопытством взглянул на него.
— Скажите, что все это, — он очертил рукой окружность в воздухе, — для вас значит? Разумеется, я могу понять, скажем так, непосредственное наслаждение. Очень даже могу. Завидую вашему чутью. Но эзотерическая упаковка… Неужели вы?.. — Он умолк. Лицо мистера Оберона ничего не выражало. Кончиком языка он облизал губы.
— Где же, по-вашему, как не в моей вере, таится секрет моего чутья? — произнес он. — Я есть то, что я есть, и я возвращаюсь туда, где зарождается рассвет. Я был Царем лесов.
— Ах да, — отозвался Баради, разглядывая свои длинные пальцы. — Захватывающая теория.
— Вы считаете меня позером?
— О нет, напротив. Но, будучи практическим человеком, я беспокоюсь о том, как будет развиваться ситуация. Вы же, по-видимому, вовсе не переживаете, хотя имеете на то все основания. Я говорю о Трубоди.
— Я нахожу ситуацию невероятно стимулирующей.
— Конечно, — сухо отозвался Баради.
— Однако меня тревожит отсутствие девушки. Уже почти темно. Включите свет.
Баради потянулся к выключателю. Раздался щелчок.
— Похоже, света нет, — сказал он и открыл дверь. — Нигде нет. Наверное, что-то с проводкой.
— Как она может гулять в темноте? И к тому же с калекой Робином? Уму непостижимо.
— Что взять с англичан.
— Я тоже англичанин. У меня британский паспорт. Позвоните в бюро ремонта в Роквиле.
— Телефон все еще не работает.
— У нас должен быть свет.
— Возможно, проводка нарушена в доме. Слуги разберутся. Секундочку.
Он поднял трубку внутреннего телефона. Ему ответили.
— Что случилось с электричеством? — спросил Баради.
— Не можем понять, мсье. В доме все в порядке. Это что-то на подстанции. Наверное, гроза повредила провода.
— Сплошные неприятности. А телефон? Можно позвонить в Роквиль?
— Нет, мсье. С центральной станции присылали человека. С телефонами замка все в порядке. Они сейчас разбираются и позвонят, как только наладят линию.
— Со вчерашнего вечера мы сидим без телефона. Вопиющее безобразие! — воскликнул Баради. — Мистер Херрингтон и мисс Тейлор вернулись?
— Я выясню, мсье.
— Выясните и перезвоните в апартаменты мистера Оберона. — Он бросил трубку. — Что-то мне не по себе. Неполадки случились в самый напряженный момент. О том, что случилось на фабрике, мы знаем только от Терезы. Уверен, она говорит правду. Найдя мальчика, они успокоились. Хотя нет ничего хорошего в том, что на фабрику явилась полиция.
— Галлар знает, как с ними обходиться.
— Несомненно. Однако шофера, этого… Мартеля, допросят в полиции.
— Ему можно доверять?
— Он не захочет лишиться нашей поддержки. Мы ему щедро платим. К тому же у него есть отговорка. Ему позвонил незнакомец, представившийся отцом ребенка, и предложил работу. Он согласился, ничего не подозревая, и попросил Терезу помочь. Они ничего не знают. Полиция немедленно заподозрит тех похитителей. Тем не менее зря мы затеяли эту аферу с мальчиком.
— Мы хотели избавиться от родителей.
— Конечно. От отца. При иных обстоятельствах я не стал бы настаивать на удалении матери. Женщины! — чувственно произнес он.
— Женщины! — эхом откликнулся мистер Оберон, странно рассмеявшись, и тут же добавил: — Все равно я непозволительно тревожусь. Я не доверяю ему. Да еще неполадки с электричеством! А что, если его не починят к началу Ритуала? Как мы будем без света?
— Думаю, можно использовать аккумуляторы. Магомет смыслит в таких делах. Я переговорю с ним.
Баради подошел к окну и дернул за шнур шелковой занавески.
— Совсем темно. — Занавеска с шипящим свистом взвилась вверх, послышался щелчок. — Слишком быстро она поднимается, надо бы отрегулировать устройство, — заметил Баради.
— Прекратите! — громко произнес Оберон. — Вы действуете мне на нервы. Задерните ее. Закрепите. — И пока Баради возился с занавеской, добавил: — Я пошлю кого-нибудь. Я начинаю выходить из себя, а это опасно. Мне нельзя сердиться. Если машины нет, пошлю кого-нибудь вдогонку.
— Настоятельно советую не делать ничего подобного. Это было бы излишне и глупо. Она вернется. Уверен, чутье не изменило вам.
— Вы нравы, — сказал Оберон. — Она вернется. Должна.
— А что касается вашего дурного настроения, — заметил Баради, — не стоит давать волю эмоциям. Это опасно.
Глава одиннадцатая
П. Е. Гарбель
1
Над туннелем Рауль сбавил скорость.
— Где мы оставим машину, мсье?
— На другой стороне дороги, ближе к туннелю, в скале есть выемка. Заедем туда.
На фоне проясняющегося, но все еще грозового неба чернел силуэт замка Серебряной Козы. Подул ветер, разгоняя облака, и на небе проступили яркие звезды.
— Чистая готика, — пробормотал Аллейн, — если не по внешнему виду, то по духу.
Дорога свернула к замку. Рауль перешел на самый медленный ход и выключил фары. Аллейн достал карманный фонарик. Когда под ними замаячил вход в туннель, Аллейн вышел и направил машину в укромное углубление под скалой.
Рауль вытащил из багажника корзину: в послегрозовой свежести резко запахло капустой, чесноком и цветами.
— Вы спрятали робы под продуктами? — спросил Аллейн.
— Да, мсье. По-моему, отличная идея. Никому не покажется странным, если я появлюсь с такой ношей. Тетка Терезы торгует овощами на рынке.
— Замечательно. Мы с вами будем пахнуть, как две порции исключительно экзотического супа.
— Что вы сказали, мсье?
— Неважно. А теперь, Рауль, дабы удостовериться, что мы с вами поняли друг друга, повторите, пожалуйста, все с начала.
— Хорошо, мсье. Мы вместе идем к служебному входу. Если по пути мы натыкаемся на кого-нибудь, кто вас знает, вы немедленно заявляете, что пришли проведать больную мадемуазель. Я продолжу путь и буду ждать вас у служебного входа. Если мы вместе доберемся туда и мсье узнает кто-нибудь из слуг, задержавшихся в замке, вы скажете, что заждались меня и страшно сердиты и что вам непременно хотелось бы побеседовать с Терезой о похищении Рики. Если же все пройдет гладко и мы оба без приключений доберемся до служебных помещений, то мы сразу же направимся в комнату Терезы. Если вас увидят, но не узнают, Тереза представит вас как моего марсельского родственника, побывавшего в Англии, служившего в банке и сделавшего карьеру, и опять же мы тихонько проберемся в комнату Терезы, прежде чем египетский камердинер или дворецкий на вас наткнутся. В любом случае Тереза должна передать сообщение, якобы услышанное от крестьянина, приехавшего на велосипеде: мол, машина мистера Херрингтона сломалась, но они с мисс Тейлор прибудут вовремя. Наконец, если вы вообще не появитесь у служебного входа, я жду вас в течение часа, а потом отправляюсь на поиски.
— А если произойдет нечто непредвиденное?
Рауль негромко рассмеялся в темноте.
— Тогда придется пошевелить мозгами.
— Хорошо. Тогда начнем?
Они двинулись вверх по крутому подъему к автостоянке замка.
Внизу появился, пыхтя, товарняк, шедший из Дусвиля. Свет от кабины машиниста скользнул по нижним стенам и укреплениям замка. За шелковой занавеской тускло горел огонек, совсем слабый по сравнению с тем ярким освещением, которое Аллейн видел из окна поезда. Выше по широкому фасаду желто светились окна, мерцая, когда свечи переносили из одного помещения в другое.
Поезд прогудел и с лязгом вошел в туннель.
На площадке было довольно холодно, по ней гулял горный ветерок, оправдывая поднятый воротник плаща Аллейна и шарф, обмотанный вокруг нижней части лица. В проходе было темно, хоть глаз выколи, но они сочли за благо не зажигать фонарик. Аллейн и Рауль скользили и спотыкались на мокрых неровных ступенях. Мутноватое сияние, исходившее из двери лавки старой Мари, служило им маяком. Когда они проходили мимо лавки, Мари крикнула: «Эй, кто там? Дождь еще идет?»
— Уже звезды видны, — негромко ответил Рауль. — Спокойной ночи.
Они поспешили укрыться в тень и услышали игривое напутствие: «Согрей-ка ее, уж постарайся, а то на улице холодно».
— Она говорит о Терезе, — чопорно заметил Рауль. — Мари бывает иногда удивительно вульгарна.
Аллейн подавил смешок. На ощупь они преодолели поворот, пачкая руки о мокрые стены. Наконец они различили во тьме чугунный орнамент, повеяло теплом. Перед ними была кованая дверь замка Серебряной Козы.
— А теперь как можно быстрее, — прошептал Аллейн.
Каменный пол перед дверью влажно блестел. Подошвы Аллейна скользили по нему, как по катку. Стараясь сохранять равновесие, он легко двинулся вперед. Оказавшись в пятне света, Аллейн услышал шаркающий звук, ругательство, и вдруг Рауль с размаху налетел на него. Чтобы не упасть, Аллейн вцепился в решетчатую дверь, в то время как Рауль в отчаянной попытке удержаться на ногах ухватился за первое, что попалось под руку.