Однажды Ния рассказала Ольвиусу о Посланце.
– Кто он? – спросила девушка. – И почему наблюдает за мной?
– Я знал, что рано или поздно это случится, – усмехнулся Магистр. – Что поделать, маленькая фея? Такова игра. Посланцы – создания Властителя Тьмы. Питаются его смертоносной энергией, исполняют его волю.
– Но… что им нужно от меня?
– Говоришь, Посланец наблюдал за тобой? Это произошло раньше, чем я ожидал. За дело, детка! Хватит предаваться пустой болтовне.
Девушка поняла, что Ольвиус принял какое-то решение и спорить с ним бесполезно. Он умел быть непреклонным, когда хотел.
– Я научу тебя создавать нечто подобное, – пробормотал он, принимая позу мыслителя. – То, что ты можешь понять, уже не пугает тебя.
Его золотая маска раскачивалась над складчатыми одеждами, как что-то отдельное от туловища. Нии стало жутко, и она отвела глаза.
– Нет, маленькая фея! – взревел Ольвиус. – Смотри! Только так ты обретешь силу.
Его пышные рукава взмыли в воздух, как два огромных крыла.
– Представь себе чей-нибудь образ, – уже спокойнее произнес он. – Вон там, в углу.
Ния была так взволнованна, что образ Энара возник раньше, чем она успела спохватиться. Хохот Магистра оглушил ее. Девушка вздрогнула, но все же поспешно изменила горделивый образ Энара на печальную фигуру Тирха.
– Уже лучше, – продолжал посмеиваться учитель. – Однако Тирх слишком благороден, чтобы использовать его для наших целей. Выбери кого-нибудь попроще. У вас были слуги в имении?
– В Бамбуковой Роще? Да…
Образ слуги по имени Цати сменил Тирха, и Маска одобрительно кивнула.
– Неплохо. У тебя богатое воображение, маленькая фея. Некоторые не могут как следует представить хотя бы оливковую ветвь. Впрочем… отдадим должное твоему предыдущему опыту.
– У меня не было опыта!
Золотая Маска качнулась из стороны в сторону.
– Я слишком стар, чтобы заблуждаться. Этот слуга как живой… у него грязные ногти, а на шее висит амулет-раковина, какие носят простолюдины. Превосходно! Теперь тебе нужно наполнить этот образ энергией.
– Как? Я не…
– Прошлые навыки не забываются навсегда, – назидательно произнесла Маска. – Просто соедини себя и Цати воображаемой нитью.
– Я не хочу быть привязанной к слуге, – испугалась Ния.
– Ты сможешь разорвать эту нить в любой момент, пока будешь о ней помнить. Хуже, если кто-то вздумает присоединиться к тебе, детка! Ха-ха-ха! Ха-ха! Ха-ха-ха-ха…
Девушка послушно соединила себя и образ Цати тонким золотым шнурком. Слуга сразу приободрился, стал ярче и отвердел, как застывающая глина.
– Ты перестаралась, фея, – заметила Маска. – Этот Цати будет страшно неповоротлив и скован; вместо того чтобы проникать сквозь препятствия, он будет натыкаться на них. Из него выйдет скверный помощник. Пожалуй, сделай ниточку тоньше и не гони по ней столько энергии. Цати достаточно легкого дуновения.
Ния послушалась, и образ слуги приобрел полупрозрачный вид.
– Теперь окутай его покрывалом из простой материи, – скомандовала Маска. – И дело сделано.
Ния накинула на Цати воображаемый темный плащ и вопросительно посмотрела на Ольвиуса.
– Сойдет, – небрежно кивнул тот, усаживаясь в свое любимое кресло.
– Что мне с ним теперь делать? – осведомилась Ния. – Он так и будет торчать здесь?
– Слуга только с виду как живой, а на самом деле он – Тень, созданная тобой. У него нет своей воли, своих желаний. Он будет подчиняться твоим импульсам.
– И сделает все, что я захочу?
– Разумеется, нет! – усмехнулся Магистр. – Возможности Тени ограниченны. Она в силах выполнять простые действия, придуманные тобой.
– Я могу создать сколько угодно таких слуг?
– В принципе да. Но они «съедят» все твое внимание, фея. Из хозяйки и повелительницы ты рискуешь превратиться в жертву. Вереницы Теней станут тяжким грузом, который захочется сбросить. Избавляйся от них, как только они выполнят свою задачу, и создавай заново, когда они понадобятся.
Ния разорвала золотистую нить между собой и Цати, и тот побледнел, растаял.
– Жаль, что его больше нет! – огорчилась она. – Он был… такой красивый, почти как настоящий.
– Не стоит жалеть о том, что ты можешь создать снова.
Ния задумалась. Слова учителя не убедили ее.
– Надеюсь, ты справишься с этим, – заметил ее колебания Ольвиус. – Теперь я покажу тебе еще кое-что. Следуй за мной…
Они перенеслись в зеркальное пространство, похожее на внутренности раковины. «Стены», если так можно было назвать зыбкие, причудливо искривленные поверхности, переплетались, проникая друг в друга.
– Что ты желаешь увидеть более всего? – прошелестел Магистр.
Нию не стоило спрашивать об этом. На одной из «стен» возник образ Энара в пурпурных одеждах, расшитых золотом. Он возлежал на пышном ложе, его лицо скрывала тень от балдахина. Лунный свет лился в раскрытое настежь окно…
Ния ощутила запах ночных цветов, перебиваемый тонким ароматом эана.
…В проеме алькова показалась полуобнаженная красавица. По ее шее и груди струились жемчужные ожерелья, соблазнительные изгибы ее фигуры любовно обливала Луна. Волосы женщины рассыпались по плечам и спине. На голове красавицы сверкала тремя крупными бриллиантами диадема… символ царской власти…
– Рейя! – вырвалось у Нии. – Дочь императора… Что она делает?
Красавица склонилась к Энару, их тела сплелись в страстном объятии. Внутри изукрашенного алькова, на мягком шелке царской постели свершалось неслыханное!.. Дым благовоний смешивался с ароматом эана, запахами ночного сада и прерывистым дыханием любовников…
– Нет… – стенала Ния. – Я не хочу… не хочу…
Ее боль вернулась, выжгла сердце дотла, оставила пепел.
Свежий ветер из сада овеял тела любовников, подхватил Нию и понес ее прочь, высоко-высоко в темное, полное звезд небо… туда, где нет ни слез, ни сладостных любовных стонов, ни жгучего отчаяния… ничего. Там, в холодной вышине, рассеется этот легкий, невесомый пепел… навеки, навсегда…
– Проклятие! – громом грянул Ольвиус, возвращая Нию внутрь переливчатой «раковины». – Дрянная девчонка! Как ты посмела позволить ревности и жажде любовных утех возобладать над собой?! Убирайся вон! Туда, где дерутся из-за куска протухшего мяса два голодных зверя! Твое место там! Не здесь…
– Убираться? – задохнулась Ния.
– Я бы не дал за твою «любовь» и ломаного гроша, – распалился Ольвиус. – Вот так-то, детка. И не строй из себя страдалицу! Я слишком мудр, чтобы сочувствовать. Ты не способна увлечь Энара. Он слишком хорош для тебя.
– А для Рейи?
– Это не твоя забота, – отрезала Маска. – Что ты хотела увидеть в Зеркале Бытия? Своего возлюбленного? Так ты увидела его – не только живым и здоровым, но еще и в объятиях прекрасной женщины! Что ты почувствовала?
– Мне захотелось умереть, исчезнуть…
– Куда же делась твоя любовь, маленькая фея? И при чем тут смерть? Чистейшая нелепость!
Ния не знала, что возразить, и подавленно молчала.
– Это и есть Зеркало Бытия? – пробормотала она, опомнившись. – Вот эти изогнутые поверхности? Но… как на них появляется изображение?
– Зеркало Бытия находится в тебе, – объяснил Ольвиус уже совершенно спокойно.
– Как заглянуть в него?
– Разве ты только что не сделала то, о чем спрашиваешь?..
Глава 38
Москва. Наше время
Госпожа Шамис соскучилась по своей новой приятельнице.
– Наконец-то, деточка, вы вспомнили о Розе Абрамовне, – ворковала пожилая дама, разливая чай в чашки из синего фарфора. – Вы похорошели, несмотря на долгую болезнь.
– Какая там болезнь, – махнула рукой Лена. – Просто вывихнула ногу… Ой, лучше бы я сидела на даче. Москва мне впрок не идет. То в метро в обморок хлопнулась, а вчера чуть не попала под машину. Вот…
Она подняла юбку и показала сине-красную ссадину на бедре.
– Ужас! – всплеснула руками Роза Абрамовна. – Чья была машина? Уж не господина ли Широкова?
Лена опустила глаза и вздохнула.
– Нет, вы не думайте, что я специально. Меня толкнул кто-то! Я, конечно, сама виновата… Надо быть настороже после того выстрела. Киллер наверняка решил мне отомстить. Я же ему все испортила! Вы понимаете? Мне нельзя ворон ловить. А я вместо того, чтобы по сторонам смотреть, на чужую машину уставилась. Будто столбняк нашел! Тут меня в спину и толкнули. Упала прямо под колеса… представляете? Хорошо, что он успел среагировать, а то бы мы с вами сегодня не разговаривали…
Лена шмыгнула носом и смахнула с ресниц пару слезинок. Ей было жаль себя. Опять выглядела дурой перед Широковым. Скоро его начнет в дрожь бросать при виде нее.
Роза Абрамовна не разделяла ее опасений.
– Замечательно! – с чувством сказала она. – Превосходно! Вы талантливая ученица, дитя мое. Может быть, вы приучаете себя к дыханию смерти, как несравненная царица Клеопатра? Гениально!
– Да нет же. Все получилось случайно… честное слово. Какая из меня соблазнительница? То хромала почти две недели, теперь вся в синяках… Скажете, это возбуждает мужчину?
Госпожа Шамис молча допивала чай. Ее беспокоила неприятная мысль. Она отодвинула чашку и уставилась на гостью.
– Послушайте, деточка, но ведь… если не вы сами бросились под машину… это сделал кто-то другой. Я полагаю, этот другой хотел… убить вас! Толкнуть человека на проезжую часть прямо под колеса автомобиля – это не шутка.
– В том-то и дело, – совсем приуныла Лена.
– Вы ничего подозрительного не заметили? Может, кто-нибудь пристально вас разглядывал, околачивался рядом?
– Павел Иванович задавал мне такие же вопросы. Я ничего не видела. Во-первых, уже темнело. Во-вторых, я по сторонам не оглядывалась, а старалась рассмотреть, кто сидит в «мерседесе»: Широков или нет. Внезапно почувствовала удар в спину и тут же полетела на дорогу…
– Вам нужно беречь себя, милочка, – озабоченно сказала Роза Абрамовна. – Надо быть внимательнее.
– Думаете, человек, который стрелял в Широкова, решил меня убить? Чтобы не путалась под ногами и не мешала осуществлению его планов? Ну да… – сама себе ответила Лена. – Он меня предупредил. Подбросил мне на даче мертвую собаку. Мол, со мной будет то же самое, если я… Что делать, Роза Абрамовна, миленькая?
– Собаку мог подбросить кто угодно. Мало ли маньяков бродит вокруг? – возразила пожилая дама.
О маньяках Лена не подумала. В самом деле, психов нынче хоть отбавляй. Кто знает, что им может взбрести в голову?
– Старика, который мне часы починил, тоже убили, – вдруг вспомнила она. – Его-то за что? Представляете, в тот день, когда он… когда его… в общем, есть какой-то свидетель, который видел меня на месте преступления!
– Вас, деточка? – ахнула Роза Абрамовна.
Лена приложила ладонь ко лбу и закрыла глаза.
– Может, это со мной не все в порядке? У меня просто голова кругом идет. Я теперь и в метро боюсь спускаться, – поникшим голосом добавила она. – Мне там плохо стало. От духоты, наверное. Или с непривычки.
– Помилуйте, Леночка, вы выросли в Москве. И в метро, надо полагать, ездили с раннего детства.
Гостья вяло кивнула.
– Сама не пойму, что со мной творится. Я как под землю спустилась, сразу ощутила дурноту. Потом мне померещилось, будто… за мной кто-то наблюдает. Я стала незаметно оглядываться, и… не помню, как в поезд села, как вышла… Очнулась на улице. Сижу на лавочке, возле меня женщина незнакомая. Спрашивает: «Вам плохо? Сердце? Валидол дать?» А я как с луны свалилась, – ни пошевелиться не могу, ни слова вымолвить. Еле в себя пришла. Так целый день и ходила как замороченная. Легла спать, – раз пять просыпалась в ужасе.
– От чего же?
– Метро снилось. Кошмары всякие. Ой, не хочется вспоминать!
– Давайте по рюмочке? – предложила пожилая дама и полезла в буфет за старинным графином с вишневой наливкой.
Наливка оказалась сладкая, густая и пахла вишнями. Лена с трудом сделала пару глотков, а хозяйка легко опорожнила рюмку и налила себе еще.
– Расскажите, что с вами в метро приключилось? – блеснула она глазами. – Желательно, со всеми подробностями.
– Подробностей я как раз и не помню. Мне показалось, будто за мной кто-то следит. Я несколько раз незаметно поглядывала назад… но такое там увидела…
– Что же вы увидели?
Госпожа Шамис выуживала у гостьи слово за словом, замирая от любопытства.
– Я увидела там… себя.
– Да-а? – у Розы Абрамовны поднялись брови, а глаза едва не выскочили на лоб. – Что вы говорите, милочка?
– Мне сразу стало нехорошо. Та… женщина была ужасно похожа на меня… Я задрожала, ладони вспотели, голова закружилась. Потом я куда-то шла, кажется, садилась в поезд, выходила, снова ехала… сознание мутилось… Должно быть, я опять оказалась на той же станции, и все повторилось. Не знаю, как объяснить… В одном из переходов появился туман, он окутал меня… и будто отделил от всего… А, вспомнила! Вокруг стало пусто! И тихо. Как будто уши заложило, и звуки исчезли. Киоски с товарами, цветы, газеты и журналы… все осталось, а люди куда-то делись. Никого… Пустота и тишина. Жуть…
Лена замолчала и глотнула наливки. Потом снова заговорила, торопливо, сбивчиво:
– Туман поглотил и это… Мне показалось, я попала внутрь раковины… у нее были блестящие извилистые стенки… и в них отражались, мелькали картинки: древние города, океан, какие-то битвы, пожары, цветущие сады, золотые крыши, всадники в развевающихся плащах… все смешалось, слилось и превратилось в движущуюся живую ленту… Оттуда кто-то наблюдал за мной. Я не знаю кто. Я погружалась куда-то… словно в темную пропасть, и подумала, что это смерть. Наверное, так люди и покидают этот мир. Я даже не протестовала. Только почувствовала, что мне нельзя там находиться… я прикасаюсь к запретному, страшному, и мне это с рук не сойдет… Старая привычка, – везде и всюду совать свой нос!
Пожилая дама невольно рассмеялась.
– Вы смеетесь, а мне не до шуток, – обиделась гостья. – Я ведь не случайно оказалась на той станции метро… С недавних пор я получаю странные письма. Конверт без обратного адреса, внутри плотный лист бумаги, а на нем – одни и те же слова: «Метро “Китай-город”». Другой бы человек плюнул и забыл. А я нет! Не могу. Мне все надо выяснить до конца, до всего докопаться. Прав был Толик, мой бывший муж, когда говорил, что любопытство меня до добра не доведет.
Роза Абрамовна слушала, затаив дыхание.
– Быстров был прав! – горячо повторила Лена. – Любопытство когда-нибудь меня погубит. Там, в метро, я… стала другой. Теперь пытаюсь разобраться в себе, но…
– Не получается?
Лена мотнула головой и проглотила остаток наливки.
Пожилая дама поспешила переменить тему.
– Как ваше отношение к Широкову? Не изменилось? Вы… еще любите его?
Гостья задумалась. Только сейчас, в ходе беседы с госпожой Шамис, до нее дошло, что ее чувства к Широкову тоже стали другими. «Главный плохиш» перестал быть недосягаемым, обожаемым и ненавистным кумиром…
Глава 39
Сольгер.
Двенадцать тысяч лет назад
Ночи, проведенные с дочерью императора, иссушали Энара, как палящее солнце иссушает некогда благодатную почву. Он презрел вековые устои, нарушил обеты, покусился на одно из самых строгих табу – запрет на любовную связь женщины и Воина. Эта болезненная страсть заставила его переступить через многое. Но самое ужасное – он не обрел ожидаемого счастья. Сжигая мосты, Энар отрезал себе путь назад, и теперь его преступная, тайная связь с Рейей диктовала поступки и решения. Он очнулся, но было поздно.
Император угасал. Его слабый, нерешительный сын не способен нести бремя власти, и только Рейя может взять на себя ответственность за судьбу Сольгера. Разумеется, официально править будет прямой наследник императора, брат и будущий супруг Рейи.