Тогда моя мама смогла бы пережить автокатастрофу, так как многие из моих героев делали это в комиксах.
Старая, привычная боль распространилась в моем сердце, но я откинула печальные мысли и погрузилась в историю, затерялась в приключениях, до тех пор пока не смогла забыть, или почти забыть, насколько ужасной была моя жизнь.
Я как раз перевернула последнюю страницу, когда на кухню вошла бабушка.
Геральдина Фрост была одета в пурпурную блузку из тонкого шелка, в сочетание с длинными черными брюками и шлепанцами, которые были загнуты вверх впереди и выглядели как у джина из бутылки.
Не то чтобы действительно можно было определить, что именно она носила, так как платки укутывали почти все ее тело. Пурпурные, серые, изумрудные. Все эти цвета перемешивались друг с другом, пока фальшивые серебряные монетки звенели на длинных концах бахромы.
Кольца с большими драгоценными камнями были одеты на угловатые пальцы, и вокруг ее правой лодыжки красовалась тонкая серебряная цепочка. Ее волосы стального цвета спадали на плечи, удерживаемые только платком, который она использовала как ленту на голове. На ее румяном, морщинистом лице сияли пурпурные глаза.
Бабушка Фрост выглядела так, как я всегда представляла себе настоящую цыганку, и именно такой образ ожидали увидеть ее клиенты от человека, который мог предсказывать будущее.
Бабушка утверждала, что люди всегда платили помимо ее предсказаний, так же и за ее внешний вид. Так что старая, мудрая и таинственная цыганка просто получала хорошие чаевые.
Я не знаю точно, что именно делало нас цыганками. Мы не вели себя как цыгане, о которых я читала. Мы не жили в повозках, не путешествовали из города в город, чтобы красть деньги из сумок. Но меня называли цыганкой, с тех пор как помню и так я видела саму себя.
Возможно, это зависело от того, что я была Фрост. Бабушка объяснила мне, что в нашей семье была традиция, чтобы женщины сохраняли девичью фамилию, так как наш цыганский дар, наша сила, передавалась от матери к дочери по наследству.
Поэтому, несмотря на то, что мои родители были женаты, я получила фамилию мамы Грейс, а не моего отца. Его была Форсети.
Или, возможно, это был наш дар, который делал нас цыганками, странные вещи, которые мы делали и могли видеть. Я не знала, и ни мама, ни бабушка не объясняли мне этого. Вообще-то я и не спрашивала, прежде чем пойти в Академию, где все точно знали, что они могли, откуда произошли и как много денег на счету их родителей.
Иногда я спрашиваю себя, сколько, собственно, знала бабушка Фрост об Академии, подрастающем поколении Воинов, Жнецах и всем остальном. Ведь она не возмущалась, когда профессор Метис появилась у нас, чтобы сообщить, что мне нужно поменять школу.
Бабушка казалось подчинилась судьбе, как будто она всегда знала, что Метис придет, рано или поздно. Конечно, я все рассказала бабушке о странных вещах, которые происходили в Академии, но она даже ни разу не моргнула.
И каждый раз, если я спрашивала ее об Академии и почему я действительно должна была пойти туда учиться, она говорила, что я должна попробовать все и когда-нибудь станет лучше.
Иногда я спрашиваю себя, врала ли она мне, несмотря на то что, она никогда не делала этого раньше.
– Привет, сладкая, – сказала бабушка Фрост, одарила меня поцелуем в макушку и провела пальцем по щеке. – Как дела в школе?
Я закрыла глаза и наслаждалась мягким теплом ее кожи на своей. Я должна была быть осторожной из-за моего цыганского дара, из-за моей психометрической магии, когда я прикасалась к кому-то, или кто-то ко мне.
Если даже предметы оживляли видения, прикосновение с кожей могло вызвать более сильные видения и позволить огромному потоку чувств обрушиться на меня.
Правда. Я могла видеть все, что кто-то делал, знала каждую грязную тайну, которую он пытался спрятать, узнавала хорошее, плохое и действительно ужасное.
Ну, я не была полностью робкой к прикосновениям других людей. Обычно все было в порядке, если речь шла о коротких, мимолетных прикосновениях, случайных контактах, которые происходили когда кто-то давал мне карандаш или я касалась пальцев другой девушки, потому что мы одновременно потянулись за одним куском чизкейка в кафетерии.
И многое из того, что я видела зависело от того, о чем человек думал в этот момент.
В классе, на обеде или в библиотеке я была уверена, что большинство людей вокруг меня только и думали о том, насколько скучно было на уроке или почему в этом месяце подавали лазанью примерно в сотый раз.
Тем не менее я оставалась осторожной рядом с другими людьми, так как меня и учила мама.
Хотя одной части меня действительно нравился этот дар, который давал мне возможность узнавать чужие тайны. Да, в этом отношении я была плохим человеком.
Но я уже давно узнала, что самый милый и хороший человек мог иметь самое темное, самое развратное сердце, как отчим Пейдж Форрест. Лучше было точно знать, какими люди являлись на самом деле, чем доверять человеку, который в конечном итоге просто хотел сделать тебе больно.
Я не должна была сомневаться в бабушке. Она любила меня, а я любила ее. Я чувствовала это при каждом ее прикосновении, ее любовь, мягкую и дружелюбную, как теплое одеяло, которое охватило меня с головы до пят. Именно так я чувствовала свою маму, прежде чем она умерла.
Я открыла глаза и пожала плечами, когда отвечала на бабушкин вопрос.
– Более или менее, как всегда. Я заработала двести долларов за находку браслета. Сто из них я положила в банку с печеньем.
Бабушка Фрост не хотела принимать деньги, когда я начала их ей приносить. Но я настояла.
Конечно, она не тратила эти деньги, как этого хотела я. Вместо этого она оформила на мое имя сберегательную книжку и отдавала туда заработанные мной деньги. Об этом я на самом деле не должна ничего знать.
Но в один день, когда я искала жвачку в ее сумке я случайно задела рукой ее чековую книжку, и пред моим внутренним глазом предстала картинка того, как она открывала сберегательный счет. Однако я ничего не рассказала бабушке. Я слишком сильно любила ее, чтобы разрушить ее тайну.
Она кивнула, сунула руку в карман и достала оттуда еще одну сотню.
– Я тоже сегодня немного заработала.
Я подняла брови.
– Ты, должно быть сказала, ей что-то очень хорошее.
– Ему, – поправила меня бабушка. – Я объяснила ему, что он и его жена уже в следующем году станут родителями маленькой красивой девочки. Они пытались уже два года зачать ребенка, и надежда медленно покидала его.
Я кивнула. Это было не настолько странно, насколько звучало. Люди приходили к бабушке Фрост и задавали ей самые разные вопросы. Нужно ли им жениться, будут ли у них когда-
либо дети, обманывали ли их супруги, какое число они должны использовать в лотерее.
Бабушка никогда не врала тому, кому она предсказывала будущее, независимо от того, насколько ужасной была правда.
Иногда она могла помогать людям, я действительно имею в виду помогать. Только в прошлом месяце она сказала одной женщине, чтобы та после роботы не шла домой, а переночевала у подруги. Впоследствии выяснилось, что в ту ночь к ней в дом ворвался парень, которого между прочем разыскивали за изнасилование.
Полиция поймала человека, как только он вышел из ее дома с ножом в руке. Женщина была настолько благодарна, что подослала всех своих подруг, чтобы им тоже предсказали будущее.
Бабушка Фрост села напротив меня и начала разматывать некоторые платки. Ткани падали на стол красочными волнами, в то время как монетки на их краях звенели.
– Может быть сделать тебе что-нибудь поесть, милая? У меня есть еще целый час перед следующим приемом.
– Нет, спасибо, я уже сделала себе сандвич. Кроме того, я уже должна возвращаться в школу, – сказала я, вставая, схватила свою сумку и набросила ее себе на плечо. – Сегодня у меня еще смена в библиотеке, кроме того, на следующей неделе мне предстоит сдать сочинение о греческих богах.
Плата за школьное обучение, подходяще к остальным мифам, была астрономически высока, и мы были не достаточно богаты, чтобы полностью ее оплачивать. Если конечно бабушка не скрывала от меня что-то и не прятала где-то кучу денег.
Возможно, это было действительно так, учитывая то, как таинственно и неточно она говорила об Академии. Во всяком случае, я должна была работать в библиотеке по несколько часов в неделю, чтобы оплатить хотя бы часть расходов на мое обучение, а также проживание и питание. По крайней мере, так утверждал Найкмедс, руководитель библиотеки.
Но мне скорее казалось, что у него была слабость к рабскому труду, и он наслаждался тем, что командировал мной.
Бабушка Фрост взглянула на меня, и вдруг ее пурпурные глаза опустели и стали прозрачными. Казалось, что что-то вокруг меня взбудоражило воздух, что-то старое, бдительное, то, с чем я была знакома.
– Только будь поосторожнее, – пробормотала бабушка в типичном для нее рассеянном виде, который настигал ее когда она видела то, что другие не могут.
Я подождала несколько секунд, чтобы убедиться, не хочет ли она предупредить меня о чем-
нибудь конкретном. Возможно о трещине в тротуаре, о которую я могу споткнуться, или о паре книг, которые упадут с полки и непроизвольно ударят меня.
Но бабушка больше ничего не сказала и через мгновение сконцентрировала свой взгляд.
Иногда ее видения были не совсем ясны, они скорее ограничивались одним общим ощущением, что должно случиться что-то хорошее или плохое .
Кроме того, ей было сложно разбираться с видениями, которые были предназначены для ее семьи. Чем ближе был человек для бабушки, тем менее объективно она могла его видеть, и тем больше ее чувства мешали ее видениям.
Даже если она и видела что-то, максимум она кратко и грубо описала бы видение, это из-за того, что ее чувства ухудшали ее сверхъестественное восприятие, или она видела только то, что хотела видеть, а не то, что произошло бы в действительности.
Кроме того, бабушка всегда говорила, что я должна принимать свои собственные решения, и на выбор не должны были повлиять ее туманные видения... Поскольку иногда ее видения не сбывались. Люди часто поступали по своему, хотя в видениях бабушки происходило совершенно другое.
На этот раз, видимо, случилось тоже самое, потому что она улыбнулась мне, погладила по руке и пошла к холодильнику.
– По крайней мере, давай я заверну тебе с собой еще немного тыквенного пирога, – сказала она.
Я стояла и смотрела, как бабушка суетилась на кухне. Я не была предсказательницей как она, так как не могла вызывать видения без того, чтобы прикоснуться к чему-то, а также я никогда не могла заглянуть в будущее или что-то в этом роде.
Все же, по какой-то причине холодная дрожь пробежала по спине.
Глава четвертая
К тому времени, как я вернулась на автобусе в Сайпресс-Маунтейн, пролезла через клетку, не бросив взгляд на молчаливо таращащихся сфинксов и побежала к библиотеке, было уже почти шесть вечера и сумерки покрывали школьную территорию.
Небо было фиолетово-серым, а темные тени лежали как кровь на зданиях. Я встряхнула головой чтобы отогнать эти странные мысли, и пошла дальше.
Библиотека Древностей была самым большим зданием на территории Мифической Академии и имела самую крайнюю вершину из всех пяти зданий, которые вместе формировали неясную звезду.
Библиотека имела 6 этажей, но у меня всегда было чувство, что ее башни тянулись выше и выше, до тех пор пока не протыкали небо своими острыми верхушками в виде мечей.
Но особенно зловещей делали библиотеку статуи, которые покрывали каждое свободное место: грифоны, головы животных, драконы, что-то, что выглядело как гигантский минотавр.
Фигуры стояли всюду, на широких, низких ступеньках, которые вели к входу, украшали балкон на четвертом этаже и тянулись до углов косой крыши.
Они были так тонко сделаны, так правдоподобно, что казалось, как будто они действительно когда-то были настоящими монстрами, которые карабкались по зданию, до тех пор пока кто-
то или что-то не заставило их застыть.
Я посмотрела на грифонов, которые стояли по краям каменных ступеней. Статуи возвышались надо мной и обе были абсолютно сосредоточены.
Орлиные головы были высоко подняты, крылья сложены на спине, и толстые львиные хвосты обвивали острые, загнутые когти на передних лапах.
Наверное, все из-за моего дара, моей психометрии, но все равно мне казалось, что эти двое наблюдали за каждым моим движение глазами без век.
Как будто стоило мне прикоснуться к ним, и они ожили бы снова, чтобы спрыгнуть с каменного постамента и разорвать меня на куски.
Тоже самое чувство охватывало меня, когда я проходила мимо сфинксов у главных ворот и у каждой другой статуи на территории.
Я дрожала. Убрав руки в карманы своей кофты с капюшоном, поспешила вверх по лестнице и вошла в библиотеку.
Вдоль по коридору я направилась к большой, распахнутой двойной двери, которая вела в главную комнату. Как и все остальное в Академии Библиотека древностей была старой, затхлой и спесивой.
Но я должна признать, что она представляла собой фантастический место.
Главное помещение библиотеки находилось под огромным куполом, и можно было рассмотреть весь потолок. Кажется, там наверху была фреска, изображение мифических войн, отделанная золотом, серебром и блестящими драгоценностями.
Однако, у меня никогда не получалось, рассмотреть все из-за постоянной темноты на верхних этажах.
Но я могла видеть всех Богов и Богинь. Они окружали весь первый этаж библиотеки, как будто бы они были охранниками и их заданием было наблюдать за учениками.
Статуи стояли на краю изогнутой галереи, разделенные высокими классическими колоннами.
Здесь были греческие боги: Ника, Афина и Зевс. Северные боги: Один и Тор.
Богоподобное индейское существо похожее на койота или на белую женщину-буйвол. И все были около десяти метров в высоту и из белого мрамора.
Если подниматься по лестнице на первый этаж, можно пройти мимо их всех к галерее. У меня никогда не было желания сделать это. Как и грифоны у двери, эти статуи были для меня слишком реалистичными.
Мой взгляд скользнул по Богам и Богиням. Я смотрела на них, стоящих рядом друг с другом, пока пустое место в круглом пантеоне не обратило мое внимание на себя, место, где должен был стоять Локи.
Но здесь не было его статуи, также как и во всей Академии. Я предполагаю, что это как-то связано с тем, что он был плохим парнем и пытался вместе со своими жнецами хаоса разрушить мир.
Он был не из числа богов, в честь которых возводили храмы.
Наконец я закончила рассматривать пустое место и пошла дальше.
Книжные полки тянулись по обе стороны прохода, прежде чем они открывали свободную часть, в которой стояли столы.
Чтобы не прерывать учебу и не покидать библиотеку с целью чем-нибудь перекусить, ученики могли купить себе кофе, энергетические напитки, мафины и другие закуски, предоставленные на свободной тележки справа.
Воздух был наполнен богатым ароматом кофе, который перебивал сухой, затхлый запах книг.
Я пошла дальше, пока не достигла стойки в середине библиотеки, где одалживали книги.
Позади стойки находились несколько офисов, отгороженных стеклянными перегородками, которые занимали половину помещения под куполом, отделенные от других.
Я обошла стойку, опустилась на стул рядом с компьютером для посетителей и сняла сумку с плеча.
Я даже не успела вытащить учебник по истории мифов и подумать о моем реферате, как за моей спиной запищала стеклянная дверь, и оттуда вышел Найкмедс.
Найкмедс был руководителем библиотеки древностей. Высокий, худой мужчина с черными волосами, колкими, синими глазами и длинными, бледными пальцами. Он вовсе не был так стар, наверное, около сорока, но он действовал мне на нервы.
Найкмедс любил библиотеку и все книги в ней. Он любил их со страстью, которая была похожа на одержимость серийного убийцы.