Питер приподнял брови так, что они как будто пытались последовать за его залысинами, и протянул юноше пачку заметок:
— Полагаю, это ваше.
Собственный мозг напомнил Тони о том, что вчера днем он сорвался в погоню за Ли в безумной спешке, прежде чем Питер объявил об окончании съемок. Парень даже не думал о том, что делал. Он просто покинул рабочее место.
«Дерьмо».
— Я могу объяснить.
— Хорошо.
— Помните, вы послали меня проверить, как там Ли, посмотреть, в порядке ли, потому что он вел себя странно на съемочной площадке? Так вот, Николас просто ушел, очень быстро покинул студию. Я не знал, все ли с ним хорошо, поэтому двинулся следом.
Тони блеснул той самой улыбкой, которую отточил на углах улиц Торонто, глядя снизу вверх на копов в форме. Он всегда держал ее наготове, чтобы одолеть чуть более законные проблемы с начальством.
— Понимаете?
— Ты побежал за Ли потому, что я велел тебе его проверить?
— Да.
— Ты так беспокоился о нем, что забыл о своей рации, выключил ее и не помнил, что она по-прежнему с тобой?
Тони посмотрел на чехол, висящий у него на бедре.
— Да. Я беспокоился.
— Как себя чувствовал Ли?
«Его контролировал миньон Повелителя Теней. Он был пустым как барабан, когда валялся под воротами, ведущими в другой мир. Николас обливался водкой… И только-то».
— Я… Э-э… Вообще-то я его так и не догнал.
— Итак, ты говоришь, что ушел рано и все равно не сделал то, о чем я просил?
— Да. Простите.
Питер долго и пристально смотрел на него, потом тихо фыркнул:
— Ты только что израсходовал расположение к тебе, заработанное спасением каскадера, Тони. В следующий раз, когда ты вот так сорвешься с работы, можешь вернуть рацию и продолжать идти, куда шел.
— Хорошо. Простите.
— Скажи Алану Ву, что он нужен мне на съемочной площадке, чтобы справиться с его блокирующим моментом. Потом забеги в офис и посмотри, готовы ли изменения в диалогах. — Режиссер повысил голос: — Мне хотелось бы для разнообразия начать вовремя, люди! Почему камеры не установлены?
Когда Тони поспешил к выходу, он услышал, как павильон звукозаписи за его спиной оживился.
«Хорошие новости — у меня все еще есть работа. Плохие — киностудия по-прежнему находится в эпицентре вторжения Повелителя Теней. Если только оно состоится. Семь часов пятьдесят одна минута. Еще три с половиной часа. Ненавижу ждать!..»
Алану Ву, который играл детектива Эммануила Чана, периодически появляющегося в «Самой темной ночи», был гарантирован по меньшей мере один рабочий день в неделю. Он все еще сидел в кресле, когда Тони добрался до гримерной.
— Посмотри-ка, Тони, — махнул Эверетт густой прядью черных волос в сторону парня, не обращая большого внимания на голову, на которой они росли. — Не цитируй мои слова, но разве это не красиво?
— Это те же самые волосы, что были и на прошлой неделе, Эверетт.
Тони ухмыльнулся и передвинулся так, чтобы Алан мог видеть его в зеркале. Тот факт, что Эверетта заворожили волосы Алана и вся группа это сознавала, заставлял актера чувствовать себя то польщенным, то смущенным.
— Как только вы здесь закончите, Питер хотел бы видеть вас на съемочной площадке, чтобы он…
— …мог преодолеть мой блок. Все то же самое.
Детективу Чану нравилось двигаться. Когда он говорил, его непрерывное движение являлось прямым и намеренным контрастом с угрюмой монументальностью Раймонда Дарка.
Из-за этого сцену было труднее снимать. С неподвижным актером легче работать как осветителю, так и звукооператору. Но за такое развитие характера персонажа нес ответственность сам Чи-Би. Никто слишком громко с этим не спорил. Все просто знали, что для съемок понадобится дополнительное время, и рассчитывали на то, что Алан удержится в пределах меток, нанесенных на площадке. К счастью, двадцать лет в кинематографическом бизнесе сделали Вутем человеком, на которого безопаснее всего было делать ставки в ходе работы.
Далеко не любящие мать и отец покойной Катерины сидели в двух других креслах. Над ними трудилась ассистентка Эверетта. Она получала деньги в «Чи-Би продакшнс», а еще — в местном похоронном бюро. Как-то раз эта женщина сказала Тони, что благодаря «Шести футам под землей» люди считают ее вторую работу более экзотичной.
— Но для меня, знаешь ли, что трупы, что актеры — это всего лишь материал. По крайней мере, мертвые не жалуются, что естественная бежевая основа под макияж их полнит.
Ли играл в той же самой сцене, но не должен был появляться на съемочной площадке до восьми тридцати.
«То есть он придет за два часа сорок пять минут до предположительного открытия ворот», — подумал Тони и помедлил перед дверью гардеробной, воображая, что слышит шуршание материи. На самом же деле до него доносились лишь приглушенные богохульства. Он поднял руку, чтобы постучать, передумал и убежал. Парень пришел в ужас, представив себе, что услышит, когда дверь Ли откроется, прежде чем он исчезнет из виду.
«Господи! Чего ты боишься? Он же нормальный парень. Вряд ли Николас собирается об этом говорить».
Тони появился в постановочном офисе как раз тогда, когда Эми, волосы и ногти у которой были одинакового цвета бургундского вина, снимала куртку.
Тони направился к ней и поднял руку:
— Привет!
— И тебе привет, Кемосаби[21]. Ты все еще здесь работаешь?
Похоже, о вчерашнем раннем уходе парня с работы знали уже все.
«Отлично! Последнее, в чем я нуждаюсь, — это в репутации лодыря. Возможно, есть и кое-что похуже — убийственная тень. Но все-таки…»
— Все прощено, — сказал он, гоняя кончиком пальца антистеплер по ее столу. — При этом очевидно, что мне придется спасти еще одного каскадера, прежде чем я снова выкину подобную штуку.
Эми окинула взглядом офис.
— Не вижу никого, кто нуждался бы в спасении.
— Жаль. Ты знаешь, что эти часы отстают на сто двадцать минут?
Она повернулась, посмотрела и фыркнула:
— Мы установили их на гавайское время.
— Это не…
— Ты пришел сюда, чтобы критиковать, или у тебя есть стоящая причина тут болтаться?
— Мне нужны сегодняшние изменения в диалогах.
На столе Эми переписанных диалогов не было. Просто на всякий случай она быстро проверила стол Рэчел, посмотрела по верхам обеих картотек и серого металлического стеллажа.
Тони и Эми повернулись в сторону загона.
— В последний раз туда ходила я, — сказала она и скрестила руки на груди, на футболке с надписью «UBC»[22].
— Я помощник режиссера на съемочной площадке, — напомнил Тони. — В моей должностной инструкции не упомянуто посещение загона.
— Если ты хочешь чего-то добиться в этом бизнесе, парень, то должен проявлять инициативу.
— Я предпочел бы схватку с Ричардом Симмонсом[23].
— Мечтать не вредно.
— Эй, в чем дело?
Тони и Эми разом повернулись к ассистентке.
Глаза Вероники широко распахнулись при виде их улыбок. Она сделала шаг назад.
— Что?
— Мне нужно, чтобы ты забрала у сценаристов изменения в диалогах для утренней съемки, — сказала Эми, в то время как Тони пытался состроить такое выражение лица, чтобы на нем ни в коем случае не было написано: «Сосунок».
— Конечно, без проблем, — кивнула Вероника со слегка озадаченным видом.
Они наблюдали, как она целеустремленно зашагала к загону. Через несколько мгновений девушка вышла оттуда куда более быстрым шагом, прижимая к груди листки бумаги.
— Чем там пахнет?
— Этого никто не знает.
Эми вынула страницы из рук Вероники — та вцепилась в них так, что побелели костяшки пальцев, — и двинулась к фотокопировальному устройству.
— Что там у нас намечается? Голубой цвет?
Тони сверился по своим заметкам с последним изменением цвета сценария.
— Да. Голубой.
— Почему голубой? — спросила Вероника.
— Потому что разбивка сценария для камер печатается на зеленом, — пожал Тони плечами.
— Но это не причина для голубого цвета.
Эми похлопала Веронику по плечу и протянула Тони копии:
— Одна из первых вещей, которым ты должна научиться в этом бизнесе, малышка, — здесь многое случается просто потому.
— Но почему мы?..
— Потому.
— Да, но…
— Просто потому. — Эми упала в кресло и протянула руку к трубке звонящего телефона. — Кстати, раз уж речь зашла об этом, не могла бы ты найти еще одну пачку голубой бумаги на стеллаже с офисными принадлежностями. Он на кухне. «Чи-Би продакшнс». Чем могу вам помочь?
Поскольку у Вероники все еще был недоуменный вид, Тони развернул ее в сторону кухни и слегка подтолкнул. Сам он сделал два шага в сторону павильона звукозаписи.
Тут передняя дверь открылась и вошел Зев, отбивая одной рукой ритм, который слышал в наушниках. Тони подождал, убедился в том, что музыкальный редактор увидел его, тогда улыбнулся и помахал, здороваясь. Ответная реакция Зева была явно холодной. Тот прошел прямо в звукомонтажную, не остановившись, чтобы поговорить.
Когда Тони повернулся к Эми, чтобы спросить, в чем дело, она уже прикрыла ладонью трубку телефона.
— Потому что ты нахамил ему вчера.
— Ты могла хотя бы подождать, пока я задам вопрос!
— Время — деньги, ковбой. Ступай извиняться. — Эми снова сосредоточилась на телефоне.
В ответ он помахал пачкой листов с изменениями в диалогах и двинулся к павильону звукозаписи.
«Извиниться? Это предложение доказывает, что Эми не понимает парней. Они не извиняются. Второй парень — тот, перед которым не извинились, сводит счеты. Просто здорово, дьявол! Если Ли думает, что случившееся вчера — моя вина, то мне придется вытащить самого Чи-Би из горящей машины, если я хочу остаться на своем месте».
— Дерьмо. Простите.
Он шагнул в сторону, пропуская кого-то, кто двигался к гримерной. Только через мгновение Тони понял, кто это был, но продолжал идти. Может, немного быстрее.
Его ждали комнаты, куда нужно было заглянуть, дела, которые требовалось сделать. Он был просто обязан срочно доставить режиссеру измененные диалоги.
— Тони!
«Дерьмо».
Наполовину скрытый не очень убедительно сделанной шапкой из медвежьей шкуры, Тони повернулся и попытался сделать вид, будто не помнит ощущения голой кожи под своими ладонями.
— Да?
— Бренда говорит, что вчера, после того как я ушел, ты уехал на моем мотоцикле.
«Снова дерьмо!»
Окна гардеробной выходили на парковку. Бренда отнюдь не с профессиональными целями уже несколько месяцев подряд пыталась залезть в штаны Ли. Больше половины работников студии считали, что она уже это сделала. Неудивительно, что Ли говорил изрядно взбешенным тоном.
— Э-э, да. Вы не помните?
Тони требовалось немедленно узнать, вернулась ли к Николасу память нынешней ночью.
— Не помню что?
«Хорошо. Его гнев превратился в подозрительность и неуверенность. Ладно, пусть и не совсем хорошо, но определенно лучше, чем могло бы быть».
Тони выдавил улыбку и начал лгать сквозь зубы. Ему не раз говорили, что эта способность была одним из самых замечательных его талантов.
— Вы велели мне доставить мотоцикл к вашей квартире, но так и не появились там. Я не смог попасть в гараж, поэтому пригнал мотоцикл обратно.
— Я велел тебе доставить мотоцикл к моему дому?
— Да.
— Зачем?
Тони пожал плечами и стал играть с куском неубедительно выкрашенного меха.
— Это чертовски сбило меня с толку. Вы сказали, что у вас убийственная головная боль, спросили, умею ли я ездить на мотоцикле. Я сказал, что умею, и… — Он снова пожал плечами и разыграл единственную карту, которая у него имелась: — Должно быть, у вас была и вправду дьявольская головная боль, если вы не можете вспомнить. Сейчас вы нормально себя чувствуете?
— Мм… — Ли нахмурил брови.
Тони вздрогнул, увидев в его глазах вспышку паники. Конечно, кто угодно перепугался бы, забыв такой порядочный отрезок времени. Но внезапное осознание того, что ты не можешь положиться на свою память, особенно страшно для актера.
После долгого молчания Ли решил схватиться за спасательный канат, брошенный ему Тони.
— Это была совершенно убийственная головная боль. Боюсь, она еще не совсем прошла. Слушай, спасибо, старик.
— Без проблем.
Тони снова помахал голубыми листками. Он словно включил семафор лазурного цвета, сказал: «Мне пора сваливать!» — и удрал в павильон звукозаписи.
«„Оскар“ присуждается…»
Вот только это телевидение, а не кино, да к тому же еще и сериал. Сцена, разыгранная только что, все равно тянула на «Оскар». Тони просто хотелось бы не чувствовать себя таким поганцем.
«Я должен был рассказать ему, что он ни в чем не виноват. Тень-миньон, посланная темным волшебником, овладела его телом. Вот почему он ничего не может вспомнить. — Фостер фыркнул и отпихнул в сторону какие-то костюмы. — Да, я уверен, его утешил бы тот факт, что я терял рассудок, пока он пребывал без памяти. Лучше утешительная ложь, чем абсурдная правда. Ну разве это не пословица тысячелетия?»
Тони добрался до мониторов и протянул Питеру листки с измененными диалогами. Режиссер просмотрел их и передал Тине все, кроме двух стопок.
Эти он вернул Тони:
— Отдай их маме и папе. Скажи им, что оба нужны мне через… Сордж!
Главный оператор, длинными размашистыми движениями рисовавший в воздухе путь Алана через гостиную, поднял глаза.
— Через сколько они нужны?
— Vingt[24],— пожал плечами Сордж, не сознающий, что стоит прямо под воротами, соединяющими два мира, и чуть-чуть изменил свое мнение: — Vingt-cinq[25].
— Пусть будет через двадцать. — Питер снова переключил внимание на Тони: — Скажи им, что они понадобятся здесь через двадцать минут. Предположительно — с хорошо выученными новыми репликами.
— Вы в самом деле предполагаете, что они все выучат? — слегка подозрительно переспросил парень.
— Будь дипломатичным.
— Э-э, конечно.
Очевидно, Питер не предполагал, что реплики будут выучены.
— Приведи их сюда вовремя.
— Хорошо.
«Я смогу быть дипломатичным».
Тони сверил свои часы с тайм-кодом, бегущим по низу технического монитора, и двинулся к гардеробным. Скорее всего, оба актера уже вышли из гримерной. Гардеробные все равно были по пути.
Воспоминания заставили сердце парня сильно заколотиться. Всего на мгновение он позавидовал Ли, потерявшему память, и напомнил себе, что тень, убившая Никки Вог, ушла, а следующая была уничтожена. Он сам это сделал.
Дверь в гардеробную Катерины — Никки — все еще была сорвана с петель. Ее отец и мать находились в двух самых дальних комнатках. Тони не потрудился проверить, как на самом деле зовут этих актеров. Если утренние съемки пройдут хорошо, то к обеду их тут уже не будет.
К счастью, двери обоих закутков открыты. «К счастью» — потому что Тони внезапно испугался. Если ему пришлось бы стучаться, то он не смог бы этого сделать.
Отец читал газету. Мать сидела за раскрытым ноутбуком. Их тени были нечеткими, серыми.
Тони откашлялся и поднял листы бумаги.
— Вот поправки к диалогам. Режиссеру нужно, чтобы вы были на съемочной площадке через двадцать минут, усвоив эти изменения.
— Через двадцать минут?
Мать в ужасе посмотрела на него.
Тони взглянул на первую страницу.
— Думаю, большинство изменений касаются роли Алана. Детектива Чана. На его долю обычно выпадают разъяснения. Именно их сценаристы продолжают править. Поэтому, наверное, переписана лишь пара ваших ответных реплик, — успокаивающе улыбнулся он, когда актеры взяли страницы. — Ничего серьезного.
— Свои реплики я знаю, — сказала мать.
Газета отца внезапно оказалась сложенной.