Некоторые мусоровозы не ездят на полигоны. Ждут сумерек, чтобы свернуть с дороги и вывалить свой груз за МКАД. На случай проверки у водителей имеются липовые талоны. Можно смухлевать и непосредственно на полигоне. Здесь за наличку примут мусора больше, чем записано в договоре. Некоторые водители приезжают сюда очень рано утром или очень поздно вечером. Главное – знать, куда везти и с кем договариваться. Работая по такой черной схеме, полигон может получить до десяти тысяч долларов в сутки.
Все «униженные и оскорбленные», которые живут и кормятся на свалках, находятся под строгим контролем. Начальник полигона, «папа», назначает надзирателей-бомжей. За бутылку водки и другие нехитрые подачки те следят, чтобы другие бомжи не уносили со свалки дорогостоящее вторсырье. У каждого работника есть своя норма – в день нужно собрать определенное количество картона, бутылок и алюминиевых банок. На рынке тонна таких банок, например, стоит порядка девятисот долларов. Остальное, что найдет бомж, принадлежит ему».
Сабина придвинула к себе блокнот и записала для памяти: «Левые» мусоровозы».
Так, но при чем здесь бумага? Все-таки Тверитинов занимается производством бумаги. Возможно, его интересует не весь мусор, а что-то конкретное, что можно извлечь из него? Для этого ее босс заключает подряды на вывоз мусора, отправляет его в какое-то определенное место и там выбирает нужное?
Она принялась читать дальше, вызывая из огромной электронной памяти один материал за другим.
«Превратить вторсырье в деньги можно, если сортировать мусор еще до полигона. Для этого существует специальное оборудование. Вибростол, на котором отсеивается всякая мелочь, в том числе и пищевая. Затем специальная лента, по которой мусор поступает в кабину, где его разбирают вручную – отдельно картон, стекло и так далее. Отсортированный мусор прессуется и продается».
Тверитинов занимается усовершенствованием бумагоделательного оборудования. Может быть, этим он не ограничивается? Сабина подумала и записала в свой блокнот: «Оборудование для сортировки и переработки мусора».
Через некоторое время она поняла, что запуталась. Мусорная тема оказалась неподъемной. Это был целый мир, в котором можно заблудиться и пропасть безвозвратно. То же самое она могла сказать и о производстве бумаги. Для того чтобы провернуть какую-нибудь аферу в сфере производства бумаги или переработки мусора, нужно быть докой в этих делах. Возможно, гением инженерной мысли. А ее начальник и был таким гением.
Ее электронные изыскания прервал не кто иной, как Максим Колодник. Его целый день не было в офисе, и они не виделись.
– Я ужасно спешил, – сказал он, понизив голос и косясь на дверь кабинета Тверитинова. – Ты помнишь про ужин? Я уже все приготовил. Мясо стоит в духовке. Осталось только незаметно сбежать от твоего любимого руководителя.
Сабина тупо смотрела на него. Про ужин она все время помнила, а сегодня забыла. Господи, что ее ждет? Еще одна попытка воспользоваться советом балерины? Вчера она совершенно напрасно плясала над унитазом, и вырвало ее в конце концов лишь от страха за свою жизнь.
Максим не подозревал о Сабининых мучениях и смотрел на нее ясными глазами человека, не обремененного тяжкими нравственными проблемами. Взгляд его постепенно теплел. В конце концов он протянул руку и схватил ее за запястье:
– Только не говори, что ты передумала!
Нет, она не может отказаться. Если бы не весь этот ужас с кафельной комнатой, дневником Ани Варламовой и звонками неизвестного, она вцепилась бы в Максима обеими руками и больше не отпускала. В кои-то веки она прониклась симпатией к привлекательному мужчине! А самое главное – их отношения не омрачены тенью Димы Буриманова, которая прежде постоянно висела над ней и портила жизнь.
– Разумеется, я не передумала.
И в этот момент Тверитинов появился в приемной. По его лицу ничего нельзя было прочесть, но Сабина интуитивно поняла, что он все слышал.
– На сегодня мы закончили, – официальным тоном сказал он, обращаясь к помощнице. И уже более непринужденно обратился к кузену: – Привет, Макс. Как дела?
– Отлично, – ответил тот. – Твоими молитвами.
Сабина деревянными пальцами сложила бумаги в стол и заперла ящик на ключ. Максим снял с вешалки ее куртку и распахнул, помогая одеться. Это была мамина куртка. На ней сейчас все было мамино – платье, туфли, косынка на шее. Домой она так и не съездила.
Попрощавшись с Тверитиновым, они вдвоем вышли в коридор, и Максим сообщил, понизив голос:
– Я звонил тебе вчера бессчетное количество раз. А ты не брала трубку! И не перезвонила.
– У меня были домашние проблемы, извини, пожалуйста.
– Сегодня у нас все сложится прекрасно, – уверенно сказал ее спутник, усаживаясь за руль своего «Фольксвагена».
«Лучше бы ты не загадывал, парень», – подумала Сабина, но вслух не сказала ни слова. Вернее, говорила совсем о другом. Им было интересно вместе, и они вышли из машины возле парка – прогуляться. Гуляли до темноты, решив, что с мясом ничего не случится, и болтали обо всем на свете.
Один раз Сабина уже видела подъезд его дома, а сейчас вошла туда вместе с ним. Они поднялись по лестнице, и Максим отпер дверь в квартиру. Перед тем, как войти, он взял ее за плечи и предупредил:
– Если ты захочешь уйти, достаточно будет только сказать. – Смутился и уже совсем другим тоном добавил: – Кстати, в следующий раз пойдем на концерт. Какую музыку ты любишь?
– Всякую люблю. – Сабина улыбнулась и переступила порог.
Она и сама не знала, захочет уйти или нет. Пока что не знала. Квартира Максима оказалась совсем не похожей на обиталище Тверитинова. Огромная комната со снесенными перегородками – просторная, оформленная в светло-зеленых и белых тонах с современной кухней в стиле кантри.
– Здесь наверняка приятно готовить! – восхитилась Сабина.
И хозяин оптимистично ответил:
– Было бы для кого.
Мясо издавало восхитительный аромат, хотя все еще было заперто в духовке. «Зачем я сижу на этой диете? – с недоумением спросила себя Сабина. – Уже совершенно ясно, что в „Бумажной птице“ происходит что-то криминальное, и мои попытки выяснить это не остались незамеченными. Значит, скоро я либо уволюсь сама, либо меня вышибут после того, как я заявлю в милицию о своих подозрениях». О самом плохом варианте развития событий она предпочла не думать вообще.
– Я остановился на мясе, потому что ты заказывала его в ресторане, – объяснил Максим.
Он усадил гостью на огромный диван, деливший комнату на две части, принес вино и два бокала. Сел рядом и всем корпусом повернулся к ней. В его глазах появилось ласковое и сосредоточенное выражение.
– Послушай, мне кажется, тебя что-то беспокоит, – сказал он.
Еще бы! Конечно, ее кое-что беспокоит. А вот почему его, директора, ничего не беспокоит? Впрочем, если главбух и Тверитинов что-то такое проворачивают, Максим может быть просто номинальной фигурой. Да и пришел он на фирму после увольнения Ани, когда механизм аферы был уже запущен. Но какой аферы? В чем ее соль?!
– В общем, ты прав, – призналась она. – Меня здорово беспокоит мое будущее в вашей фирме.
Максим растерялся. Было ясно, что он даже не думал о фирме и о работе, полагая, вероятно, что у Сабины проблемы личного свойства.
– А что такое? – спросил он, сдвинув брови. – Если ты о Боре Чагине, то он больше никогда...
– Да нет, я не о нем. У меня не складываются отношения с твоим кузеном.
Максим поставил бокал на стол и, сцепив руки перед собой, внимательно на них посмотрел.
– Я так и знал.
– Что ты знал?
– Я чувствовал, что ему не нравятся наши отношения. Он просто вымещает на тебе свое раздражение.
– Нет! – воскликнула Сабина. – Он не может быть таким мелочным.
В этот момент зазвонил городской телефон. Максим извинился и снял трубку. Тотчас лицо его приняло сердитое выражение.
– Да, я. Ничего страшного, не извиняйся. Да, разумеется. Нет, мы провели эти расходы совсем по-другому. – Он помолчал. – Мне нужно посмотреть. Я тебе перезвоню.
Положил трубку и с комическим недоумением посмотрел на Сабину:
– Это он.
– Тверитинов?!
– Ему срочно потребовались кое-какие данные. Придется мне на пару минут оставить тебя, чтобы заглянуть в компьютер.
У Сабины дернулась щека. Босс абсолютно точно слышал их разговор про ужин. И теперь просто мелко мстит, прерывая их тет-а-тет. Максим Колодник за Жанну Пальваль.
Через некоторое время выяснилось, что если Тверитинов и мстит, то вовсе не мелко. Звонок раздался как раз в тот момент, когда Максим наклонился к Сабине, собираясь ее поцеловать. Она прикрыла глаза, затаила дыхание – и вот тут-то...
Они попытались не обращать на телефон никакого внимания, но он разрывался от огорчения. Максим чертыхнулся, подошел и выдернул его из розетки носком ботинка. Через несколько секунд заверещал его мобильный.
– Ответь ему, – посоветовала Сабина, не сомневавшаяся в том, кто звонит.
– Да, – проговорил Максим ровным голосом. Он демонстрировал выдержку. – Да, я понимаю. Да.
Как только он положил трубку и двинулся к ней, Сабина поднялась на ноги и встретила его на середине комнаты.
– Я должна тебе кое-что сообщить, – призналась она, глубоко вздохнув. – Не хочу, чтобы между нами что-то стояло.
Он взял ее руки в свои и прижал к груди, показывая, что внимательно слушает.
– Я не могу съесть мясо, которое ты приготовил, – сказала она. – Я сижу на диете.
– Прости?
Не понятно, какого признания он от нее ждал, но она во второй раз сегодня умудрилась его удивить.
– Я сижу на строгой диете, потому что подписала контракт с вашей фирмой. В контракте сказано, что через две недели я должна поместиться в сорок четвертый размер.
Максим смотрел на нее во все глаза.
– Зачем? – наконец спросил он, пораженный до глубины души. Даже руки отпустил. – Наша фирма не занимается ни производством, ни рекламой одежды. Здесь какая-то страшная ошибка. Я поговорю с Эммой...
– Эмма в курсе. По сути, это ее идея, – продолжала Сабина. – Аня Варламова, которая работала у Сергея до меня, носила сорок четвертый. Для нее подготовили гардероб, в который вбухали кучу денег. Ну, чтобы она выглядела достойно рядом со своим боссом. А она взяла и уволилась.
– А гардероб остался, – закончил за нее Максим. – Какая дикая, невероятная, неправдоподобная история! Эмма просто спятила. Мне вообще кажется, что ее иногда... зашкаливает. – Он остановился и с неподдельным раскаянием спросил: – И ты голодаешь?!
– Сегодня на ужин мне положен кефир и фруктовый салат.
Сабина испытала такое облегчение, рассказав свою самую страшную тайну, что почувствовала, как ее глаза невольно увлажнились. И почему она решила, что Максим, узнав про диету, сразу потеряет к ней интерес?
– Я тоже должен что-то сказать тебе, – признался он, и лицо его омрачилось. Сабина настороженно вскинула голову. – Твой любимый руководитель вызывает меня в офис. Срочно. Куда-то исчезла большая сумма денег, их необходимо найти, желательно до завтрашнего утра. Если их вообще удастся найти... Нужно проверить все счета.
«Выходит, это не месть, – подумала Сабина про себя. – Просто так сложились обстоятельства». Опять обстоятельства! Что-то постоянно мешает их романтическим свиданиям. С самого начала. Она заставила себя улыбнуться. Плевать на обстоятельства!
– Куда тебя отвезти? – спросил Максим.
«В Ясенево», – про себя ответила она, а вслух сказала:
– Да прямо к офису. Ты же едешь в офис? Я просто пересяду в свою машину.
Он все-таки поцеловал ее. Она уже застегнула куртку и поправляла шарф, когда Максим ее обнял. Это был сладкий поцелуй, в котором хотелось раствориться без остатка. Впрочем, раствориться без остатка не получалось. Поцелуй имел осадок, ибо был смешан с их спешкой, запахом никому не нужного мяса и слишком резкой туалетной воды. Когда Максим отпустил ее, Сабина на секунду прижалась щекой к его груди и обняла за талию.
– Господи, – выдохнул он. – Я начинаю ненавидеть своего двоюродного брата.
«Еще одна тень буревестника, – раздраженно подумала Сабина, спускаясь по ступенькам. – Я знаю Тверитинова всего три дня, а он уже довлеет над моей личной жизнью».
Возле офиса было тихо и пустынно. Впрочем, несколько автомобилей украшали стоянку, и Максим немедленно заметил:
– Эмма все еще здесь. И Чагин, разумеется.
– Почему – разумеется? – спросила Сабина, обратившая внимание только на красивую иномарку Тверитинова. Она у него всегда блестела и даже в плохую погоду ухитрялась оставаться довольно чистой. Не то что ее собственная «старушка».
– Потому что Чагин – заноза в заднице. Если где-нибудь неприятности, можешь быть уверена, он отирается поблизости.
Дальнейшие события этой ночи разворачивались по сценарию, который даже любитель приключений не счел бы скучным. Максим подвел Сабину к машине и быстро поцеловал в щеку. И ушел, махнув на прощание рукой. Несколько раз виновато оглянулся, а у самой двери приложил пальцы к губам и послал ей поцелуй по воздуху. Она смеялась.
Села за руль и тотчас услышала голоса: Максим возвращался на улицу, но уже вместе с Тверитиновым – кажется, она узнала бы его фигуру даже в полной темноте. Сабина затаилась – не хотелось, чтобы босс ее увидел. Мужчины подошли к «Фольксвагену», тихо переговариваясь. Максим сел за руль, Тверитинов – рядом с ним, и они быстро отъехали, скрывшись за углом.
Сабина решила, что ей тоже пора. Как назло, заднее стекло оказалось заляпанным грязью. Озираясь по сторонам, она достала из багажника тряпку и принялась очень быстро протирать стекло. Ночь была тихой и лунной. От города в небо уходил свет, и звезды подслеповато моргали наверху. Несколько фонарей стояли на посту, выхватывая из темноты куски асфальта и боковые стены домов. Быстрая кошачья тень промелькнула возле подвала.
Неожиданно Сабине почудилось неподалеку еще какое-то движение. Как будто кто-то прятался в тени здания, справа от входа. И изредка шевелился, переступал с ноги на ногу, но не выходил на открытое место. Напряжение, в котором она жила все это время, дало о себе знать. Сердце бухнуло так, словно только и ждало подходящего случая пуститься галопом. Сабина прыгнула в машину, заблокировала дверцы и повернула ключ в замке зажигания.
Машина вздрогнула, но не завелась. «Этого не может быть, – пронеслось у Сабины в голове. – Ничего подобного со мной не должно случиться». Неужели, совершив один легкомысленный поступок, она распахнула какую-то таинственную дверь, и в ее жизнь потоком хлынули неприятности? Она поворачивала ключ еще и еще раз – безрезультатно.
Уходя, Максим и Тверитинов не заперли входную дверь. И остальные машины находились по-прежнему тут, на стоянке. Значит, внутри здания еще остаются люди. Эмма и Чагин точно. Позвать их? Однако крик может спровоцировать того, кто прячется в тени. Она крикнет, но не известно, услышат ли ее? Вдруг эти двое сейчас в подвале? Или просто не желают, чтобы нарушали их уединение. По крайней мере света не видно ни в одном окне.
Сабина заперла машину, собралась с силами, сделала вдох, длинный выдох – и бросилась бежать, держа в поле зрения темноту возле здания. Рванула на себя дверь, которая легко подалась, и влетела внутрь. Захлопнула дверь за собой и закрылась на задвижку, которой, слава богу, озаботился обстоятельный Роман Валерьянович.
Горела только одна лампа, нехотя цедившая свет, и холл был заполнен его мутной желтоватой жижей. Стояла страшная тишина, и только часы над конторкой сухо отмеряли секунды. Это были неприятные короткие щелчки – днем часы никто не слышал, и ночью они брали реванш, громко диктуя свою волю.
Больше всего на свете Сабине хотелось сейчас отыскать кого-нибудь в этом мертвом здании. Даже Эмме Бениаминовне она обрадовалась бы, как самому близкому другу. Вспомнив, что у нее есть мобильный телефон, Сабина достала его из сумочки и набрала номер Грушиной. Длинные гудки были ей ответом. Один, два, три, восемь... «Абонент не отвечает», – появилась надпись на дисплее. Спасибо, что хоть аппарат разговаривает с ней.