Она решила не искушать судьбу и позвонила Пете. Больше звонить было некому – отчим уехал в Австрию, на конгресс, и забрал жену с собой. Обычно дальновидная Тамара неожиданно рассорилась со своим старым другом и отправилась на все выходные к бабке в деревню – зализывать раны. Оставался Петя и в крайнем случае – милиция. Техпомощь отпадала, потому что в кошельке у Сабины оказалось слишком мало денег. Все ее сбережения хранились в Ясенево, в маленькой однокомнатной квартирке с балконом – ящик письменного стола, старая коробка из-под печенья, разрисованная мишками в красных рождественских колпаках. Приличная сумма наличными и сберегательная книжка, вызывавшая подсознательную тревогу – в стране невиданных банковских кризисов никогда не знаешь точно, сохраняешь ли ты деньги, пополняя свой счет, или пускаешь их на ветер.
– Ал-ло, – ответил Петя по слогам, и сестра сразу же поняла, что он снова пьян.
Видимо, бессердечная Оксанка продолжала стоять на своем.
– Никогда, – жестко сказала Сабина в трубку, – никогда прежде ты не был такой свиньей.
– А что? – с вызовом спросила свинья и громко хрюкнула.
– Ничего, – ответила Сабина. – Ты сейчас один?
– Нет, – с трудом выговорил Петя. – Я с ребятами. Хочешь, мы тебе споем?
В ту же секунду нестройный хор затянул душераздирающую песню: «Ай, мне бы в поле, ай коня бы...» Сюрреализм. Ночь, пустой офис, темная фигура возле здания, ее прыгающее сердце и мощное пение, доносящееся из маленького мобильника.
– Петя, скажи своему хору мальчиков, что я очень польщена, но у меня нет времени аплодировать.
Она отключилась и постучала телефоном по передним зубам. Придется идти и разыскивать Эмму с Чагиным. Если они остались здесь в поисках уединения, лучше не вопить на все этажи. Достаточно просто обнаружить их убежище, чтобы почувствовать рядом с собой биение жизни. Она готова ждать, сколько угодно. Она готова остаться здесь до утра.
Но будет ли она здесь в безопасности? Тот звонок на мобильный... Тогда она стояла в холле, рядом были Роман Валерьянович и молодой парень. Тем не менее ей сказали – беги. Убирайся оттуда. Прячься!
Тверитинов уехал с Максимом... Что, если это план? Все подстроено так, чтобы оставить ее здесь одну. И машина не завелась. Может быть, ее заманили в ловушку?
Если прямо сейчас вызвать милицию, простым «извините» она, конечно, не отделается. Это будет целая история, возможно, с заполнением протоколов. Она открыла телефон и смотрела на него не мигая. Именно в этот момент она услышала шаги – быстрый стук женских каблуков. Они торопились, эти каблуки, и, кажется, были где-то рядом.
– Эмма? – спросила Сабина, не слишком повышая голос. – Эмма, это вы?
Она шагнула вперед, чтобы видеть весь коридор. Он был пуст, но дверь в производственный отдел оказалась распахнутой настежь. Сабина осторожно двинулась к ней, ощущая себя маленькой скрепкой, попавшей в поле действия мощного магнита. Она ничего не могла с собой поделать – ей хотелось заглянуть внутрь.
Вокруг по-прежнему было тихо – стук каблуков смолк так же внезапно, как и возник. Сабина переступила порог и поставила ногу на верхнюю ступеньку лестницы. Ничего. Несколько шагов вниз, и вот уже перед ней панорама зала – тоже пустого. Но что это? Дверь в кафельную комнату приоткрыта, и видно, что на кушетке, стоящей по– прежнему в самом ее центре, кто-то лежит. Наверное, кто-нибудь из рабочих остался здесь на ночь. Или Безъязыков, налакавшись пива, прилег отдохнуть до тех пор, пока хмель не выветрится из головы.
– Эй! – позвала Сабина.
Ей захотелось разбудить этого человека. Пусть даже он будет ворчать на нее, все лучше, чем терпеть это гнетущее, давящее одиночество в пустом здании.
– Послушайте! – Она продолжала спускаться, теперь уже довольно быстро, и специально громко топала. – Извините, что я вас беспокою, но у меня неприятности! Машина не заводится...
Она была уже рядом с дверью и только сейчас поняла, что на кушетке лежит какой-то жуткий бомж в ужасных лохмотьях и в шапочке, надвинутой почти до самого носа. Руки его вытянуты вдоль тела, а на животе что-то стоит. Этого еще только не хватало.
Сабина засунула в комнату голову.
– Извините, пожалуйста...
Она замолчала, внезапно почувствовав, как волосы зашевелились у нее на затылке. Никакой это не бомж. Это Чагин! Одетый бог знает во что, он лежал на кушетке совершенно неподвижно. На груди у него стоял дырокол – обычный дырокол, какой можно найти на любом офисном столе. А чуть ниже дырокола, в животе, торчала рукоятка ножа. Весь живот был черным от крови. Сабина попятилась и чуть не упала, оступившись. Она открыла рот, чтобы закричать, но из горла не вырвалось ни одного звука.
И тут она услышала шаги – быстрые и взволнованные шаги. А еще голоса. Какие-то люди шли сюда по коридору, перебрасываясь быстрыми фразами, смысл которых ускользал от Сабины. Она так обрадовалась, что метнулась было им навстречу, но первые же слова, которые удалось ей разобрать, заставили ее замереть на месте.
– Никакой милиции! Мы должны замести следы.
Мужской голос, знакомый и одновременно чужой. Господи, кто же это?
– Как мы их заметем?! Куда мы его денем?! – Это Эмма Грушина, без всякого сомнения.
– Перестань психовать, – еще один мужчина.
Сабина затравленно огляделась по сторонам и бросилась к тем самым металлическим шкафам, которые уже служили убежищем и Ане Варламовой, и ей самой. Она дрожала, как заяц. Дрожала и потела одновременно. С ее лба скатывались крупные капли, текли по носу и падали на пол.
– Не знаю, куда денем. Куда-нибудь. Его не должны обнаружить здесь. Отвезем тело в другой район, бросим на улице. Сейчас самое темное время суток, нужно действовать.
Продолжая трястись, Сабина нашла щелку и выглянула наружу: все ее знакомые – Эмма, Безъязыков и рабочий Семен. Целая шайка. Они находились на расстоянии нескольких метров от ее укрытия.
– Коля, ты не представляешь, на что он похож! – Эмма была близка к истерике. – Если труп обнаружат в таком виде, у милиции возникнут вопросы. Он же бригадир, серьезный человек. Почему разгуливал в такой одежде? Ты ведь понимаешь, что этих вопросов нельзя допустить!
– Он держит здесь выходной костюм, – глухо сказал Семен, уже не казавшийся Сабине таким уж приятным парнем. – Нужно переодеть его перед тем, как выкинуть в кусты.
– Боже мой, боже мой! – причитала Эмма.
– Перестань, – прикрикнул Безъязыков. Сабина только сейчас поняла, почему не сразу узнала его по голосу – обычно он разговаривал совсем иным тоном, не таким властным. – Давайте, ищите шмотки. А я вытащу нож и раздену Борьку, пока он еще теплый. Только перчатки натяну. Черт, какие они маленькие.
– А куда мы денем нож?
– Бросим в какой-нибудь водосток.
Они вошли в кафельную комнату и, по всей видимости, принялись за дело.
– А кто его замочил-то? – спросил Семен после некоторой паузы.
– Не знаем, – резко ответил Безъязыков, имея в виду, вероятно, себя и Эмму.
– Конечно, это мусорщики. Те, с которыми он имел дело, – уверенно сказала Грушина. – Борька ведь рассказывал, что они не поладили? Его припугнули.
– Пробрались в офис и подожгли мусорную корзинку?
– Да, у него в кабинете. А потом позвонили и сказали, что это только предупреждение. Но наш бригадир и сам догадался.
– Жадный говнюк, – обругал мертвого Безъязыков. – Нет, мусорщики тут ни при чем. Вы ведь заметили дырокол? Вы помните его?
– Еще бы не помнить, – пробормотала Эмма.
– А что? Я не помню, – пробурчал Семен.
И Эмма тотчас ему напомнила:
– Сегодня утром, когда Борис делился с нами своими грандиозными планами, то держал его в руках. Ходил и подбрасывал. Ходил и подбрасывал.
– А что он нес, помнишь? – вклинился Безъязыков. – Задумал обдурить босса. Пустить часть денежек себе в карман. Этот дырокол – черная метка. Символ. Босс показывает нам, что он все знает. Он не прощает предателей. – Сабина догадалась, что под боссом они подразумевают вовсе не своего непосредственного начальника.
– Выходит, это босс приказал убрать Чагина? Но почему здесь?!
– Чтобы мы не вздумали повторять Борькиных ошибок, – отрезал Безъязыков. – Я повторять их не собираюсь.
– Мы даже не можем с ним поговорить, – с детской обидой заметил Семен. – С боссом. Только Борис знал, как с ним связаться. Что же мы теперь, брошены на произвол судьбы?
– Не волнуйся, сиротой не останешься. Босс сам найдет способ с нами связаться. Мы ему нужны.
Они снова замолчали, продолжая делать свое дело.
– Эмма, вытри ему руки чем-нибудь, – потребовал Безъязыков. – Они черные и воняют. А эти шмотки нужно запаковать. Бросим их в мусорный бак в другом районе. Тело окажется в одном месте, нож в другом, одежда в третьем. Так будет правильно.
Сабину тошнило от страха. Если хоть один шорох покажется им подозрительным, она себе не завидует. Ее замуруют в этом подвале. Хотя они ведь не убийцы! Не они прикончили бригадира. Это месть босса. А кто их босс – они и сами не знают. Чагин, вероятно, знал. Он был живой ниточкой, связывавшей главаря шайки с ее рядовыми бойцами. Передаточным звеном. Выходит, Чагина сгубила жадность. Он задумал обворовать главаря, но тот узнал об этом, и он немедленно разделался с обманщиком. Интересно, он сделал это сам или с помощью подручного? Тело оставили в производственном отделе для устрашения остальных членов шайки. Разумеется, это шайка. Только вот чем она занимается?
– А как мы его будем выносить? – снова подал голос Семен.
– Так и будем, – ответил Безъязыков. – За руки, за ноги. Ты надел перчатки? Хорошо.
– А если Барсик вернется в самый неподходящий момент?
– Мы подгоним машину к заднему входу. А дверь на улицу запрем. Если они вернутся, то потратят некоторое время на то, чтобы попасть внутрь, верно? Эмма их отвлечет. Скажет, что защелку заело или что-нибудь в этом роде.
Сабина стучала зубами. Их боссом вполне может оказаться Тверитинов. Эти дураки, кажется, думают, что он на такое не способен. Они даже кличку ему придумали дурацкую – Барсик. Они не знают, какой он на самом деле.
– Кровь нужно вытереть, – будничным тоном подсказал Безъязыков. – Семен, придется тебе. Возьми тряпки, засунем их потом в мешок с одеждой. Эмма, прекрати выть.
Грушина действительно стала тихонько поскуливать, и Сабина в своем убежище готова была к ней присоединиться. Дело в том, что здесь, в подвале, мобильный телефон не работал. Связь отсутствовала. Сабина уже много раз нажимала две заветные кнопки – ноль и два. Почему она не сделала этого сразу, еще когда была наверху?!
Только бы ее не закрыли в этом подвале! Только бы не закрыли!
Через пять минут все закончилось. Возня, вздохи, горестные стенания Эммы, топот и сопение. Они ушли, забрав с собой труп и уничтожив следы преступления.
Сабина бросилась к лестнице. Ей хотелось как можно скорее выбраться из подвала. Она взбежала по ступенькам, толкнула дверь и прислушалась. В коридоре было тихо. Сделала два неверных шага и подпрыгнула от неожиданности. «Дули-вули-вэли, все мышки запели!» – грянул ее мобильный. Дрожащей рукой она поднесла телефон к уху.
– Сабина? – спросил тихий, шелестящий голос. Не понятно, кому он принадлежал – мужчине, женщине? Скорее змее, которая владела человеческой речью. – Ты ведь не хочешь, чтобы с твоим братом случилось несчастье? С пьяными всегда что-то случается. – Она затаила дыхание. – Можешь не отвечать. Я знаю, что ты любишь своего Петю. И маму тоже. Она такая легкомысленная... Постоянно где-то задерживается до поздней ночи, а потом бежит одна через двор. Уж твой отчим ее ругает, ругает... Они ведь возвращаются уже в понедельник?
– Я не стану звонить в милицию, – пообещала Сабина, тяжело сглотнув. – И никому ничего не скажу.
– И не увольняйся из фирмы.
– Я останусь.
– Тогда живи, – коротко ответил голос и исчез так же внезапно, как появился.
Короткие гудки рассыпались по залу. Они прыгали и отскакивали от стен, но Сабина не обращала на них внимания. Она так и стояла с трубкой в руке, уставившись в пространство невидящим взглядом.
Необходимо взять себя в руки. Собраться. Сделать вид, что ничего не произошло. Вести себя, как ведут обычные служащие. Все, что сегодня произошло – забыть, как страшный сон. Помнить нужно только одно. Она устроилась на прекрасную работу, влюблена в молодого симпатичного директора, и она на диете.
Сабина больше не боялась того, кто прячется в тени. Вышла через главный вход и двинулась к своей машине, решив, что просидит в ней до утра. На всякий случай повернула ключ в замке зажигания. Машина чихнула и завелась. Ни секунды не раздумывая, Сабина нажала на газ и поехала в Ясенево.
ПЯТЫЙ ДЕНЬ
Завтрак: тертая морковь с лимонным соком.
Обед: вареная рыба, помидор.
Ужин: кусок вареного мяса.
Если может быть что-то ужаснее тертой моркови с лимонным соком на завтрак, то это вареная рыба на обед. Наступивший день, хотя и назывался субботой, был рабочим – пятидневная трудовая неделя для российского бизнеса – неподходящий формат.
Чагина нашли рано утром в отдаленном районе города возле бара, где постоянно собиралась всякая шваль и который был у милиции на учете – там дрались, торговали наркотой и время от времени кого-нибудь избивали. В «Бумажную птицу» из милиции еще никто не приезжал, но Сабина не сомневалась, что обыска в кабинетах делать не будут, собирать грязь с пола в кафельной комнате тоже. А значит, фокус с перевозкой трупа удался.
Тверитинов приехал в офис раньше Сабины и едва кивнул, когда та зашла в кабинет поздороваться – что-то оживленно обсуждал с Эммой Грушиной, которая сидела на жестком стуле с папкой в руках.
Незадолго до полудня, когда призрак вареной рыбы уже маячил на горизонте, перед столом Сабины возник незнакомый мужчина. На нем были черные джинсы, короткая черная куртка, вокруг шеи накручен черный шарф. Вдобавок ко всему он был брюнет.
– Вам кого? – нелюбезно осведомилась она. Человек в черном ей не понравился.
– Я бы хотел повидать Сергея Филипповича, – развязно улыбнувшись, ответил тот.
– Представьтесь, пожалуйста, – не реагируя на его улыбку, холодно и официально потребовала Сабина.
Улыбку как будто стерли с лица неприятного посетителя. Он молча полез в карман куртки, достал оттуда визитную карточку и бросил ее на стол. Сабина взяла ее в руки и прочитала: «Олег Геннадьевич Купцов. Бюллетень „Вывески“, издатель». Ну, все понятно. Про «Вывески» и его издателя ходило множество слухов. Скандалы, связанные с этим проектом, возникали перманентно. Господин Купцов в качестве независимого эксперта, инкогнито, обходил все заведения, расположенные на какой-нибудь одной улице, в переулке, на площади, – бары, рестораны, прачечные, магазины и парикмахерские. Потом, в очередном выпуске «Вывесок», давал им характеристики и выставлял оценки по изобретенной им самим шкале. Врагов он нажил множество, но и имя себе сделал. В общем, тот еще тип.
– Вы по какому вопросу? – сухо поинтересовалась Сабина.
– Деловые переговоры о возможном сотрудничестве, – ответил Купцов.
– Я доложу Сергею Филипповичу, – ледяным тоном сказала она и направилась к кабинету начальника.
– Доложите, доложите, моя радость, а я пока в ваше креслице присяду, – сообщил наглец и, как успела краем глаза заметить Сабина, осуществил свое намерение.
«Ладно, гаденыш, я тебе это припомню», – скрипнула она зубами, хотя месть Купцову представлялась в данную минуту не более реальной, чем возможность отобедать сегодня кровавым ростбифом с жареной картошкой.
– Сергей, это к вам. – Сабина протянула шефу визитку Купцова, обойдя стул, на котором восседала Эмма.
Тверитинов внимательно посмотрел на нее, проворчал что-то типа «где это такую гадость печатают», потом спросил:
– Чего он хочет?
– Сотрудничать. Подробности, видимо, изложит вам лично. – Сабина мечтала поскорее сбагрить противного мужика начальнику. Пусть сам с ним разбирается.