И кстати, непонятно, довез ли агент брошку.
Так или иначе, от топтания вокруг машины дело само собой не делалось. Придется заняться телом. Уничтожить все улики, как предписывала инструкция, и сжечь и мертвого человека, и автомобиль. Не вовремя это случилось, ох как не вовремя!..
Вскоре в овраге запылал костер, а Володя уже шел прочь по направлению к школе.
Он шел и думал о Князе.
Этот человек вытащил его из тюрьмы, дал новое имя, познакомил со Связным и отправил сюда, в «Логос», с особым заданием. У Володи, тогда его еще звали Ильей, не было выбора, а Князь назвался другом его покойного отца… И цель для миссии он выбрал странную — осудить виновных. Расспрашивать было бесполезно, и вот теперь Володя по крупицам собирал информацию, так и не представляя толком, на кого и зачем работает.
Смерть Связного еще более все запутала.
Придется дать в газету объявление, которое сообщит Князю, что возникла проблема.
* * *
— Ты знаешь пин-код? — Вика вопросительно посмотрела на Рому.
Парень кивнул.
— Попробуй шестнадцать-ноль-три.
Вика набрала.
— Шестнадцатое марта — мой день рождения, — заметила она, пока телефон загружался. — Забавное совпадение.
— Это не совпадение, — буркнул Рома.
Вика растерялась. Она сама неровно дышит к Максиму и переживает, потому что он словно не замечает этого. Но, выходит, Артем относился к ней примерно так же, а она… Девушка не хотела об этом думать. По крайней мере не сейчас.
Звук, сигнализирующий о приходе эсэмэски, прервал ее невеселые мысли. Вика взглянула на экран и перевела взгляд на подругу.
— Даш, это от тебя.
— Я ничего не посылала… Постой, а когда отправлено сообщение?
Вика снова посмотрела на телефон.
— Ночью… в ту ночь, когда убили Артема! — еле проговорила она непослушными губами. — Так у него же был Дашин телефон… а значит…
Мобильный казался ей ожившей гадюкой.
— Что, если это от убийцы? — предположил Ромка.
— Открывай! — жестко скомандовал Максим.
Они положили телефон на Темкину кровать и собрались вокруг, завороженно глядя на экран. Там появилось веселое лицо Артема.
— Чуваки, тут такое! Это просто анриал! — проговорил он.
И вправду, камера отразила ветки деревьев — то ли опутанные гирляндами, то ли ставшие прибежищем тысячи светлячков.
За спиной Темы послышался хруст. Парень вздрогнул и испуганно оглянулся:
— Кто здесь?..
Артем побежал, не выключая телефона, изображение сделалось смазанным — деревья сливались в длинные полосы, слышался только скрип снега и тяжелое дыхание бегущего. Затем парень остановился, увидел что-то, недоступное объективу камеры.
— Найдите Иру И…
Артем не смог договорить, потому что рука в черной перчатке зажала ему рот, изображение задергалось, телефон упал в снег и… погас.
Комментариев не требовалось. Теперь окончательно было ясно, что наркотики тут ни при чем — это просто средство замаскировать убийство.
— Мы должны показать видео Виктору Николаевичу! — Вика схватила телефон и хотела было направиться к двери, но Даша остановила подругу, схватив ее за руку.
— И не думай! — сказала она. — Помнишь, Савельич сказал, что никому нельзя доверять! За доказательства здесь убивают.
— Тогда нужно спрятать этот телефон получше… — Андрей задумался. — Пожалуй, отнесем его на чердак, это самое безопасное в школе место.
В этот же час в столовой «Логоса», временно превратившейся в актовый зал, происходили не менее драматичные события. Весть о том, что в школе были найдены наркотики, утаить не удалось, и теперь родительский комитет требовал наказать виновных. Решение лежало на поверхности — исключить неблагополучных ребят, чтобы на корню пресечь распространение заразы.
Виктор слушал их разгневанные речи и удивлялся: отчего в душах этих людей нет даже ростка жалости? Они не хотели ни в чем разбираться, они не были готовы выслушивать и помогать. Если заболел палец — лучше отрезать всю руку, чтобы предотвратить заражение. Это было варварски и по-настоящему жестоко.
— Так! — он встал и, дождавшись, когда страсти притихнут, твердо сказал: — Никого исключать я не собираюсь. И сообщать в полицию тоже.
— Вы защищаете наркоманов?
— Как же престиж школы? — набросились на него родители.
Поляков покачал головой.
— Для вас важен престиж, а для меня — судьба этих пятерых детей, — возразил он. — Да, ребята оступились, но это не значит, что мы должны отвернуться от них. Обещаю взять ситуацию под свой контроль.
Но его не слушали.
— Если вы хотите остаться директором, вам придется их исключить! — раздался голос, тут же поддержанный другими родителями.
— Ну что же, — Поляков провел рукой по лбу, словно отирая невидимый пот, — за все, что происходит в этой школе, отвечаю я. И наказание должен нести тоже я. Поэтому я отказываюсь от должности директора. Спасибо за внимание.
Он вышел, ощущая спиной недоброжелательные, напряженные взгляды.
О таком ли мечтал Виктор, когда решил основать здесь школу?..
* * *
Помада была очень красивой. Ярко-красной. Ничего, что она немного вылезла за контуры губ, Надя изучавшая в зеркале душевой собственное отражение, сочла, что все равно выглядит очень красиво и по-взрослому. Особый шарм добавляли густая подводка и темные тени.
— Я красивая? — спросила Надя, поворачивая голову, чтобы изучить себя со всех сторон.
— Очень! Как мертвая царевна! — с восторгом ответила Алиса. Она выглядела примерно так же, как подруга.
— Мы с тобой обе красивые! Как взрослые девочки! — Наденька обняла Алису, и тут подружки услышали шум и голоса.
— Прячемся! — шепнула Алиса.
Они нырнули за перегородку, наблюдая, как из кабинок появились две замотанные в полотенца старшеклассницы.
— Прикинь, у них в шкафу нашли целый склад «дури»! — сказала одна, отжимая волосы.
— У кого?
— У Макса Морозова и новенького… как его… Авдеева. И у куриц этих — Кузнецовой и Старковой.
— Не может быть! — вторая девушка оторвалась от разглядывания прыщика на лбу. — Их же теперь из школы выпрут!.. — и замолчала, заметив Дашу и Вику, тоже появившихся из душа.
— Чего уставились? — хмуро бросила Даша. — Топайте отсюда.
Девицы хмыкнули и ушли.
— Уже сплетничают, — грустно заметила Вика, натягивая юбку.
— Да, боюсь, у нас будут неприятности, — согласилась Даша.
Они уже собирались уходить, когда, открыв дверь, наткнулись на поджидающих их Макса и Рому.
— Представь, Байрон уволился! — выпалил Ромка. — Из-за подставы с наркотой. Родители нажали, чтобы нас выгнали, а он сказал, что лучше сам уйдет.
— Значит, нас не выгонят? — спросила Вика с надеждой.
Макс скривился.
— Вы вообще думаете о ком-то, кроме себя? — зло выкрикнул он. — Видеть вас всех не могу!
И Морозов, не обращая внимания на пытавшуюся остановить его Дашу, развернулся и двинулся прочь.
Когда шум затих, Надя и Алиса вылезли из своего убежища.
— А у твоего Андрюши в шкафу дура! — Алиса искоса посмотрела на подругу, явно не одобряя наличие такого брата.
— Много ты понимаешь! — Наденька и сама не представляла, что за дура и зачем она нужна Андрюше, но знала, что будет защищать его во что бы то ни стало!..
Глава 20. Школа волнуется раз…
В те времена, когда Виктор еще ходил в школу, была такая игра: ведущий говорил: «Море волнуется раз, море волнуется два, море волнуется три — морская фигура на месте замри», а игроки должны были изобразить кто кого мог — кто морскую звезду, кто рыбачью лодку, кто чудовище. Так вот, теперь Полякова преследовало ощущение, что большинство членов родительского комитета при нынешнем волнении, охватившем школу, выбрали для себя роль чудовищ.
Он сидел в своем кабинете, подперев рукой голову, и думал, что же происходит в зале после его ухода. Впрочем, гадать долго не пришлось. Вскоре появилась Лена, села напротив него. Вид у нее был слегка виноватый.
— Ну как? — спросил Поляков, уже предвидя ответ.
— Понимаешь… — Лена смутилась, что было в целом нехарактерно для нее. — Мне предложили…
— Место директора «Логоса», — пришел ей на помощь Виктор.
Она кивнула, бросила на него испуганный взгляд:
— Я еще не дала согласия…
— Но и не отказалась, — констатировал Виктор. — Перестань сомневаться, ты станешь хорошим директором.
Он поднялся — то ли уступая ей свое место, то ли просто желая ободрить.
— Виктор… — она уставилась на стол, словно нашла там нечто крайне интересное, — я ужасно себя чувствую. Словно я украла это место. Ты создал эту школу, она… неотделима от тебя… Я…
— Лена, — он остановил ее, не давая договорить. — Что за ерунда? Мы же одна команда.
— Так ты считаешь, мне нужно согласиться? — живо спросила она, очевидно, рассчитывая именно на такой поворот событий.
— Конечно, — Виктор улыбнулся. — У меня только одна просьба — не допусти исключения ребят.
* * *
— Андрюша, а зачем тебе в шкафу дура? — осторожно поинтересовалась Надя, пока брат помогал ей снять носочки.
— Что? — он поднял голову, с удивлением глядя на сестру.
— Большие девочки сказали, что у тебя в шкафу есть клад и дура. Ты мне покажешь клад?
Андрей развел руками:
— Надюш, ты что-то напутала. Клада у меня, к сожалению, нет, а дуру я в свой шкаф сам не пущу.
Девочка кивнула. Она так и знала, что Алиса ошиблась. Однако вопросы еще не были исчерпаны.
— А что такое уволиться? — тут же полюбопытствовала Наденька.
— Ну… — Андрей задумался, — если человека заставляют что-то делать, а он не хочет, ему надо уволиться. Это значит — уйти.
— Я хотела уволиться из школы, да? — тут же нашла пример сестра. — Мне здесь не нравилось. А теперь нравится. А Виктору Николаевичу — нет. Зачем он уволился?
— Наверное, у него есть причины.
Андрей аккуратно сложил носочки.
— Он очень хороший. Да, Андрюша? — настаивала Надя, заглядывая брату в лицо.
Он помедлил и только потом согласился:
— Да.
Школа уже начинала затихать, когда Надя выскользнула из своей комнаты и добежала до двери кабинета директора. Оттуда пробивался свет, значит, Виктор Николаевич был на месте.
Девочка потянула дверь. Поляков оглянулся. На столе перед директором стояла большая коробка, куда он складывал какие-то вещи. Значит, не игра. Значит, действительно увольняется. Надя тихонько вздохнула и протянула свой подарок — плетеный браслет-фенечку:
— Это вам!
Директор присел и протянул руку, чтобы Наденька смогла сама повязать на запястье свой подарок.
— Красивая. Спасибо, — похвалил он.
Девочка помолчала, сосредоточенно завязывая узел, а потом взглянула на него.
— Виктор Николаевич, — спросила она вдруг, — а почему все, кого я люблю, умирают или увольняются?
— Это не так… — начал было бывший директор.
Но она перебила:
— А если я честно-пречестно не буду одна ходить в лес, вы не уволитесь?
Поляков улыбнулся, потрепал ее по распущенным пушистым волосам, мягким, сладко пахнущим каким-то детским шампунем.
— Не переживай. Я перестану быть директором, но из школы не уйду никогда. И тебя не брошу. Я ведь должен о тебе заботиться, — пообещал он.
— И об Андрюше! — поспешила напомнить Надя.
— И об Андрюше, — подтвердил Виктор. — А теперь беги, — он поцеловал девочку в лоб. — Спать пора, не годится, если Галина Васильевна увидит, что ты еще не спишь.
— А Галина Васильевна — зубная фея. Только об этом никто не должен знать! — опомнилась Надя.
— Обещаю, что буду молчок! — Поляков торжественно приложил к губам палец. — И готов поспорить, что на счет «десять» Наденька окажется в своей кроватке. Начинаю отсчет. Раз… два…
Девочка засмеялась и выбежала из комнаты.
Но едва она успела уйти, как дверь снова отворилась, и появилась Лена.
Она молча подошла к столу, взяла зачем-то первую попавшуюся папку, повертела в руках и вновь положила.
— Если бы ты знала, сколько макулатуры здесь скопилось! За год не разобрать! — с показной беспечностью засмеялся Поляков.
— Виктор… — Лена снова взялась за несчастную папку. — Дело в том, что родительскому комитету мало твоей отставки. Они требуют исключить всех, у кого нашли наркотики. В противном случае место директора «Логоса» предложат кому-то со стороны.
— И что ты собираешься делать? — он смотрел на нее внимательно и чуть удивленно, как на незнакомку.
— А что я могу?.. — Крылова пожала плечами. — Придется исключить…
— Смотри-ка, как ты вцепилась в эту должность. Зубами прям!.. — он отобрал у Лены злосчастную папку и сунул ее в коробку.
— Но мы столько сделали для этой школы! Я не могу вот так отдать плоды нашего труда чужому дяде!.. — возбужденно заговорила женщина. — А для тебя… для тебя чужие дети дороже собственного ребенка!
Поляков не ответил — что тут скажешь?..
Тем временем ребята, опасаясь, что в школе им оставаться недолго, решили все же попробовать разгадать загадку, заданную им Темкой. «Найдите Иру», — сказал он тогда. Но какую Иру? Они опросили уже всех Ир, какие только нашлись в «Логосе», и пока без малейшего результата.
На следующее утро они сидели за своим столиком, обсуждая текущее положение дел, когда к ним вдруг подошла Маша Вершинина.
— Максим, надо поговорить… — сказала она Морозову.
Тот нахмурился, поднял свой стакан и медленно вылил молоко на пол, прямо ей под ноги. Черные туфельки Маши забрызгали белые капли, похожие на капельки крови.
— Сначала пол подотри, — бросил Макс, не глядя на нее.
— Макс… — начала Вика, но он не стал слушать.
— Как же вы все меня достали! — повторил Морозов вчерашнюю фразу и, подхватив свою тарелку, пересел за свободный стол.
Даша смотрела на него и едва не плакала. Она лучше других понимала, что за показной грубостью и ершистостью Максима скрывается ранимость. Он по-своему был последним Дон Кихотом, готовым воевать с ветряными мельницами, настоящим рыцарем, что бы о нем ни говорили.
Даша твердо знала это, как и то, что оставлять его одного — нельзя.
Она тоже схватила свою тарелку и села рядом с Морозовым:
— Макс, нам надо поговорить.
Он нехорошо усмехнулся:
— Вы что, сговорились? Приемный день по четвергам.
— Я очень боялась за тебя, — Даша протянула руку, чтобы накрыть его пальцы, но парень отстранился. — Где ты был? Почему ничего не хочешь рассказать?
— А ты, солнце, мне ничего рассказать не хочешь? — он испытующе уставился на нее.
На секунду Даше показалось, что Макс знает о ней и об Андрее… На одной чаше весов — новая любовь, на другой — старая привязанность.
— Нет… Ничего, — произнесла она уже не так уверенно.
— Вот и я не хочу.
Он уткнулся в тарелку, и девушке не оставалось ничего иного, как пересесть обратно, к ребятам.
* * *
Маша пришла на кухню едва не плача. Неужели Максим откажется даже выслушать ее? Это ведь жестоко! Она виновата только в том, что когда-то не уследила, и его забрали от нее. Совсем крошкой. Она-то и видела его всего раз, в роддоме… А потом искала всю жизнь. Только это придавало сил, помогало сохранить рассудок, не погрузиться во мрак спасительного безумия.
«Я не сумасшедшая. Я не сумасшедшая», — повторяла себе Маша, сидя в обитой войлоком комнате сумасшедшего дома. Только мысль о нем, о ее мальчике, спасла ее тогда… А теперь…
От двери послышались решительные шаги.
— Мария, мне нужно поговорить с вами, — сказал рядом с ней голос Виктора Полякова, — пожалуйста, — обратился он к работникам кухни, — оставьте нас на пару минут.