— Не любишь?... Не нужен?...
Отпустить, потерять женщину, которой он грезил столько лет? Женщину, которую искал и ждал, приложил массу усилий, чтоб встретиться, горы свернул – через себя переступил! И узнал, что не любим и не нужен.
Он с силой отшвырнул коробочку с кольцом в стену, давая выход ярости.
Права бабушка Мириам, права…
Ладонь Хамата легла на грудь, нащупала в кармане маленький пузырек с шариками.
Что ж, похоже, у него нет иного выхода, потому что ни смириться с отказом, ни терять он не собирается. Еще есть способы и есть выходы. Раз не помогают мелкие ухищрения, не помогают честность, посулы, подарки и самые слабые, безобидные в общем-то снадобья, в ход пойдут серьезные средства из арсенала бабушки.
Мудрая женщина предусмотрела этот вариант и предупреждала внука. Ну, недаром она хранит род Бен-Хаджаров…
Подруги болтали до полуночи о всякой приятной их сердцу ерунде, как в старые добрые времена, лежа в постели, в темноте не видя лиц друг друга, шептались, откровенничали, делились впечатлениями. Одно нынче было не так – девушки говорили о чем угодно, кроме того, что у каждой на душе. Свои тревоги и заботы каждая оставила при себе, и не лезла с расспросами к другой, старательно избегая скользких тем.
На душе каждой появился осадок грусти от осознания, что прошлое уже не вернешь, и они изменились настолько, что уже с трудом находят понимание. Особенно заметно изменилась Сусанна, а ведь еще полгода назад она была совсем другой: веселой, открытой, искренней. Замужество, жизнь в другой стране сильно и быстро изменили ее, превратив в слишком уж серьезную женщину.
А может, это не так плохо? — решили подруги, переглянувшись.
И кто знает, какие перемены ждут их, как сложится их жизнь. Какой ее поворот приведет к переосмыслению, изменению в их личностях, в какую сторону?
Главное-то не в этом, главное, чтоб они по-прежнему оставались близкими подругами, теми, на кого можно положиться, кому можно верить.
Глава 7
— Что у нас сегодня по плану? — спросила Женя, расчесывая влажные после душа волосы.
— Латакия, — улыбнулась Сусанна, усаживаясь за сервированный стол.
— И пляжи Средиземного моря! — добавила Надя, закидывая в приготовленную сумочку последнюю вещь – пудреницу.
— Значит завтрак и вперед.
— Опять шаурма?
— Нужно плотно позавтракать, чтоб не останавливаться для перекуса в сомнительных ресторанчиках и кафе, — пояснила Сусанна.
— Угу, — взяла горсть инжира Женя. — Лучше б кофе заказала.
— Ну его. Какое ни заказываешь, приносят одно и тоже – с кардамоном. Бр-р! — Передернуло Надю.
— А по-моему, вкусно. Мне нравится больше, чем чай. В нем сахара больше, чем воды.
— Здесь вообще все сладкое, ты заметила?
— Зато сок натуральный.
— А что ты хочешь? В Сирии с водой плохо, поэтому соки и не разбавляют.
— Не заметила, что плохо с водой, — бросила Надя.
— Потому что живешь у нас, — пояснила Сусанна.
— Так кофе будет или нет? — спросила Женя.
— Хамат сейчас занесет. Я уже сказала, что для тебя кофе, для Нади сок, а мне чай.
— Он с нами будет завтракать?
— Ты недовольна?
— Да нет, — пожала плечами Женя, изобразив безразличие на лице.
— Повздорили вчера? — спросила Надя.
— А что нам вздорить? Он мне кто? Муж, сват, брат? Так, поговорили о прописных истинах.
— К чему пришли?
— Надеюсь, к пониманию.
— У! — закидывая в рот виноград, кивнула Надя, хитро покосившись на подругу. — Значит друзья?
— И только!
— Узнаю Борисову. Рада видеть вас вновь в полном здравии.
— Я и не болела.
— Нет, была хвороба на голову. Затмение.
— Оно всегда явление временное…
— Коротковременное, — засмеялась Надя.
— В отличие от тебя – да.
— На что намек?
— На Заманкина. Когда определитесь, наконец?
— Да звонил с утра, соскучился, — с загадочной улыбкой поведала Надя. — Созрел, похоже.
— Значит, с одной свадьбы едем на другую? Ура! Сусанна, отпрашивайся у Самшата, летишь с нами.
— Угу, — буркнула женщина, поглощая шаурму.
Хамат преградил охраннику с подносом дорогу в номер. Посмотрел на маленькую чашечку дымящегося кофе. Кинул в него приготовленный шарик, тщательно размешал.
И толкнул дверь в номер.
— Доброе утро, — щедро улыбнулся девушкам Хамат, проходя в номер, а за ним охранник с подносом наперевес. Поставил его на стол, и испарился. Парень подал Жене чашку кофе, молча и не глядя на нее.
Женя, чувствуя себя неуютно и немного виновато после вчерашнего, тоже старалась не смотреть на парня, но выглядеть ничуть не смущенной, наоборот, доброжелательной и приветливой.
— Спасибо, — хлебнула кофе. Хамат кивнул:
— На здоровье, — сел в кресло рядом с ней и принялся завтракать, не обращая на девушку внимание.
Женя пила кофе большими глотками, желая быстрее закрыть мизансцену и двинуться в путь. Ей было неуютно в обществе Хамата, который обижен на нее и не скрывает, так и не сообразив, что обижаться не на что. Виновной Женя себя не чувствовала и все же испытывала некоторую неловкость. Искоса поглядывая на парня, не могла не признать его привлекательности и того, что ей нравится даже его угрюмость, заострившая черты лица, превратив мягкого мальчика в жесткого мужчину. Ей стало отчего-то жаль его, хоть она и на минуту не поверила словам, тому, что он влюблен в нее, и все же понимала: отвергнутый человек должен испытывать самые болезненные ощущения, которых она искренне не желала никому. Нелепая ситуация, если разобраться, но такова жизнь и нужно философски относиться к ударам, потерям, разбитым мечтам, недостигнутым целям.
Женя вдохнула удивительно душистый аромат кофе, допила его уже не спеша, видя, что торопиться некуда, да и бежать, собственно не от кого. Подруги еще не закончили завтракать, а Хамат и вовсе только приступил к трапезе. Она поставила опустевшую чашку, взяла персик и, наслаждаясь вкусом спелого фрукта, смотрела на Хамата, невольно любуясь вьющимися прядями за ушами, профилем, осанкой, плечами.
Девушку бросило в жар: ей вспомнилось тепло и гладкость его кожи, рельеф мышц на груди и властная нежность рук, что сейчас подбирали лепешкой поливу с тарелки, а совсем недавно доставляли ей блаженство.
Внутри Жени словно что-то лопнуло и прошла волной сладкая дрожь, ударила в голову, туманя разум. Персик выпал из ослабшей руки.
Хамат поймал его и подал, глядя в глаза девушки. Женя взяла, судорожно улыбнувшись: ее парализовало от понимания того, что она испытала оргазм от одного взгляда на Хамата, от одной мысли о нем. Парень улыбнулся ей внимательно и, как ей показалось, призывно глядя в глаза, и Женя почувствовала, как внутри вновь начинает пульсировать и нарастать жгучее, острое до боли желание.
— Ну, что? Собираемся? Пошли? — спросила Надя, отодвигая опустевший стакан сока. Женя недоуменно посмотрела на нее:
— Что? А! Да, пошлите, — вскочила, спеша стряхнуть с себя наваждение, зов плоти, что оказывается сильнее разума и проявляется самым неожиданным образом в самые неподходящие минуты. Девушка почти возненавидела себя за случившееся, и как ни пыталась понять суть происходящего с ней – не могла.
Она уже схватила сумку с ноутбуком и стояла у дверей, мечтая быстрее вылететь на улицу и новыми впечатлениями развеять желание, отвлечься. А взгляд- предатель следил за Хаматом, впитывая его образ, следя за каждым жестом.
Парень вытер губы салфеткой, не спеша выпил чай, встал. Надя взяла сумочку, Сусанна подхватила ее под руку и вывела из номера, опережая замешкавшуюся Женю. Ее перехватил за талию Хамат и развернул к себе. Миг взглядов и губы девушки раскрылись для поцелуя, и она его получила, горячий, страстный, но до горечи обиды – короткий. Она бы так и прижималась к нему, гладила кожу, целовалась, но Хамат отстранился и спросил:
— Поедешь со мной?
— Да, — сорвалось без раздумий, и голос был хриплым от желания и радости, что они будут вместе долгую, желательно вечную дорогу. Парень улыбнулся и вывел девушку из номера. Так они и спустились к машинам, не разнимая рук.
Надя, открыв рот, смотрела на проплывающую мимо их машины, Женю, с любовью и обожанием заглядывающую в лицо Хамата. Складывалось впечатление, что она вообще никого и ничего больше не видит.
— Эй? — выглянула девушка из салона, помахала подруге ладонью – ноль. А вот Хамат увидел – глянул в лицо Нади с нехорошим прищуром и захлопнул дверцу, чтоб она не смогла выскочить.
— Мы с Женей поедем в другой машине, — объявил.
— Женя?!
— Да, да, — закивала та, как овечка на веревке, бредя за парнем.
Надя, ничего не понимая, вопросительно посмотрела на Сусанну:
— Помирились, — пожала та плечами и отвернулась к окну, пряча довольную улыбку.
Машины тронулись в путь.
Женя тесно прижалась к Хамату и зажмурилась от блаженства. Аромат, исходящий от него, туманил разум, губы стремились ощутить вкус его кожи, жадно приникли к его шее. Пальцы с трепетом проникли в распахнутую на груди рубашку.
Жени не было дела до водителя, она и не думала о том, что он есть. Она плыла в дурмане нежности Хамата и плавилась от его близости, счастья чувствовать его, ласкать в ответ на ласки, целовать. Девушка смотрела в окно, но не понимала, куда они едут и зачем, не воспринимала картинки пейзажа. Все, что ее волновало, все, что было нужно – Хамат, его объятья, его ласки, поцелуи, длинные, томные, до пика желания, до стона, а потом тепло дыхания и нежность его голоса:
— Смотри. Это Латакия, наша гордость. Видишь? Развалины замка крестоносцев. Остановимся?
— Не знаю.
— Могут получиться прекрасные снимки.
— Могут. Но для этого нужно выйти, покинуть тебя, а я не хочу.
— Я с тобой, я навсегда с тобой, — ласково коснулся губами ушка.
Они даже по развалинам бродили в обнимку. Женя и на минуту боялась потерять его объятья, выйти из круга его рук. И не фотографировала, отдав технику Суссане. Та, словно фоторепортер увлеклась съемкой и без конца щелкала Женю и Хамата, веселых, пьяных от счастья. Вот они целуются. Вот Женя, смеясь, обнимает его за шею, вот он взял ее на руки, вот закружил, вот обнял через талию, прижав к себе спиной, и два улыбающихся лица влюбленных людей, смотрят в объектив.
Наде было не до смеха, не до развалин и снимков. Она смотрела на подругу и не узнавала ее. Женька светилась от счастья и не отходила от Хамата ни на шаг, то и дело заглядывала ему в глаза, с готовностью подставляла губы для долгого слишком страстного поцелуя. Это можно было объяснить как-то иначе, чем любовь, но вспыхнувшая за несколько минут и часов? И Женька, потерявшая не только голову, но и стыд? Ни естественного смущения, ни обычного внимания к подругам – будто никого и ничего нет вокруг, вот льнет к Хамату, щурится под его руками как довольная кошка. А тот и рад. И словно полонянку из рук ее не выпускает, обнимает, целует то в висок, то в губы.
Сусанна крутится рядом, смееться, вторя смеху голубков, старается, щелкает их счастливые лица. Перед деверем лебезит?
Надя стояла у машины, с тревожно бьющимся сердцем наблюдая за происходящим, бледнела, мрачнела, понимая, что Женька попала в беду. Неизвестно каким образом этот араб прибрал ее к своим рукам, поработил и, судя по всему, не собирался выпускать.
Встревать, возражать, орать на Женю, взывая к разуму, обвинять Хамата или Сусанну – бесполезно и даже опасно. Девушка не в себе, Сусанна же теперь, ясно, на стороне Хамата. Надя, взвесив все за и против, решила сделать вид, что все хорошо, и она абсолютно спокойна и довольна, но как только они вернутся в особняк Бен-Хаджаров, где остались их билеты на самолет, она схватит Женьку в охапку и хоть козьими тропами, хоть вплавь, хоть ползком, отправится домой. И уже там будут разбираться, что к чему и сколько, чего и кому.
Они остановились в отеле на берегу моря, в белоснежной, шикарной высотке, где были сняты три номера: для сопровождающих, Нади и Сусанны, Хамата и Жени, которая в этот раз и слова против не сказала.
— Встретимся на пляже? — выдавив улыбку, спросила Надя.
— Да. Вы идите, а мы чуть позже подойдем, — ответил за нее Хамат, увлекая девушку к дверям номера. Женя же согласно кивнула, спеша за ним.
Какой пляж, какой загар, какая Латакия?
Поцелуй Хамата вынес все мысли из головы о чем-то другом, кроме него. Он впился в ее губы прямо у дверей и принялся раздевать ее, а она его. Чертов ремень на его брюках никак не расстегивался, и Женя застонала от разочарования. Хамат сдернул его сам, разделся, не прекращая целовать ее, и прижался плотью к ее животу. Женя поняла, что умрет, если он не возьмет ее прямо здесь, сейчас. И Хамат взял, исторгая крик радости из горла любимой, даря приятную дрожь телу, а потом истому.
— Мы сошли с ума, — прошептала Женя, без сил прильнув к груди парня.
— Разве это плохо сойти с ума от любви? — улыбнулся он, подхватывая ее на руки. Уложил в постель и принес стакан холодного сока.
— На пляж пойдем?
— Как скажешь, — пожала плечами, не спуская взгляда с его лица, фигуры. — Ты очень красивый, — провела ладонью от шеи до бедер.
Хамат перехватил ее руку, поцеловал кончики пальцев, и Женя вздрогнула, опять почувствовав нарастающее желание. Парень забрал стакан с соком и лег рядом с девушкой:
— На пляж всегда успеем, правильно? — прошептал, касаясь пальцами ее губ.
— Правильно, — лизнула его палец, завороженно глядя в зрачки Хамата. Принялась целовать его ладонь. Парень смотрел на нее и любуясь, и удивляясь. А рука уже ласкала грудь, наслаждалась податливым жарким телом.
На пляже они все же появились.
Женя легла рядом с подругами, подставляя загару спину и пряча умиротворение на лице под широкие поля шляпки.
— Пойду, искупаюсь, — пожал ее руку Хамат и направился к воде, просвеченной солнцем. Девушка извернулась, чтоб полюбоваться его фигурой, и вздохнула, блаженно посмотрев на Надю:
— Он удивительно красивый.
— И опытный? — поддела, но неудачно – Женя не заметила издевки, призналась искренне:
— Да. Удивительный мужчина. Я просто счастлива девочки. Он настолько ласковый, что я с ума схожу от него. Понятия не имела, что такое бывает.
Надя во все глаза смотрела на подругу, умницу- разумницу, которая сейчас с пространным взглядом и блаженной улыбкой откровенно признавалась в том, что в экстазе от горячего араба. Наде так и хотелось рявкнуть в ухо – очнись, дура! Но рядом лежала Сусанна и с хитрой улыбочкой наблюдала за подругами.
— Я рада за тебя, — пропела.
— А я благодарна тебе, что ты нас познакомила. Он милый, остроумный, обаятельный.
— И еще около ста прилагательных, — буркнула Рыжова, кипя от негодования. Но на нее не обратили внимания. Сусанна приподнялась, опираясь на локти, чтоб лучше видеть Женю и сообщила, словно великую тайну поведала, архиважную:
— И влюблен в тебя.
— Правда? — Лицо Жени стало глупым от восторга и Надю перекосило: в кого девчонку превратили?! А главное, когда, как? Это не выходило у нее из головы, но не имело внятных объяснений.
— Честно. Помнишь Москву?
Надя села, хмуро уставившись на Сусанну, Женя, во все глаза глядя на нее, замотала головой.
— Ты по делам редакции ездила.
— А-а!
— Причем тут та командировка почти шестилетней давности? — спросила Надя.
— Хамат тогда тоже в Москве был. Случайно увидел Женю и влюбился.
— Но я его не помню.
— А вы и не знакомились. Ты мимо прошла.
— Как жаль. Мы потерялись на целых шесть лет!
— Фыр! — легла обратно Надя. — Красивая сказочка!
— Главное нашлись…