Надя выдавила улыбку и вышла из машины, следом вылезла Женя, с трудом проигнорировав протянутую ладонь парня: даже она привлекла внимание девушки, заставила замереть на пару секунд, чтоб еще раз полюбоваться красивыми пальцами, сильной кистью.
Чертов сириец! — разозлилась на него Женя, встала у машины, разглядывая шикарный особняк ме-елкого, примерно, как Онасисс, коммерсанта, если, конечно, у нее с глазами нормально и она видит то, что видит.
— Сусанна ничего не могла перепутать? — спросила у Нади. Та пожала плечами, пребывая в том же недоумении, смотрела начищенные ступени. К приехавшим по белоснежной мраморной лестнице спускался улыбчивый мужчина в белом костюме. Поклонился, приложив ладонь к груди, и махнул рукой, приглашая за собой.
Девушки бы с места не двинулись, но вроде менять что-то уже поздно было, и они пошли за мужчиной, слушая его витиеватые высказывания, из которых поняли не больше, чем мышь из съеденной книги.
— Его зовут Кенжап и он рад приветствовать вас во владениях своего господина, — вспомнил, наконец, о своих обязанностях парень, шагая рядом с Женей почти плечом к плечу. Его близость тревожила, и девушка обернулась, делая вид, что беспокоится за багаж. Замешкалась и поменялась местами с Надеждой, которая поняла, к чему такие маневры, мило улыбнулась Хамату, отвлекая его внимание:
— А где Сусанна?
Тот спросил у слуги и, недослушав ответ, перевел, стараясь поймать взгляд Жени:
— Госпожа и господин скоро будут, у них запланированы визиты. Кенжап покажет вам ваши покои, поможет разместиться. Если что-то нужно, то он всегда к вашим услугам… Как любой в этом доме.
— И много слуг в доме мелкого ресторанного магната? — не удержалась от колкости Евгения.
— Я не считал, — пожал плечами Хамат, пропуская девушек внутрь особняка в прохладу и в пышную, почти музейную обстановку особняка. Зеркальный паркет, мягкие уголки, обитые ярким шелком, картины, цветы, множество предметов искусства и даже опахало.
— Сусанна точно живет здесь? — заподозрила неладное Женя.
— Ваша подруга живет здесь, — заверил парень, ведя их по коридору за Кенжап, который распахивал двери. Наконец они попали в огромную комнату с видом на шикарный бассейн, прямо за стеклянной дверью.
— Это общая комната – ваша, слева спальня госпожи Надежды, справа - госпожи Евгении. Это – ванная комната, — указал на двери у выхода. — Ваши вещи сейчас доставят и разберут…
— Мы сами, — заявила Надежда, Женя закивала подтверждая.
— Хорошо, — опустил взгляд парень, понимая, что от него хотят как можно скорее избавиться. — Прохладительные напитки, шербет и фрукты вам принесут. Отдыхайте. Кенжап, — кивнул головой, приглашая мужчину на выход.
Когда двери закрылись, девушки прислонились спинами к ее поверхности и переглянулись:
— Ты что думаешь? — спросила Женя.
— То же, что и ты: Сусанка нам крупно наврала.
Евгения нахмурилась:
— Я думаю хуже.
Девушки прошли в комнату. Осторожно, боясь повредить вышитые на обивке дивана цветы, сели и задумались.
Надя Рыжова, Женя Борисова и Сусанна Заранян дружили со школьной поры. Вместе пережили начальные классы, пубертат, первую любовь, выпускные экзамены. А вот дальше каждый пошел своей дорогой, которая, впрочем, не помешала дружбе, а наоборот, еще больше укрепила их отношения. Сусанна занялась туристическим бизнесом, Евгения рванула в дебри журналистики, Надя увлеклась рекламным маркетингом. Со временем каждая заняла свою нишу на карьерной лестнице – небольшую, но уютную, и вполне довольствовалась достигнутым.
Личная жизнь девушек складывалась по-разному и все же удивительно одинаково – по одной схеме: встреча, расставание, сетования, встреча, расставание, депрессия. В итоге Надежда и Евгения махнули на перспективы в личной жизни рукой, а Сусанна еще рвалась к заоблачным высотам дикой страсти и вечной, негасимой любви в шекспировском стиле. Страсть и правда посетила ее.
Три года назад она укатила в Москву по делам фирмы и встретила там Самшата. Две недели, проведенные в бреду и пылу любовной горячки, закончились слезными заверениями в любви и выговором от начальника за халатное отношение к свои обязанностям уже дома. Месяц Сусанна горевала и ревела, потом еще два сохла от тоски и жила у телефона, в надежде, что Самшат позвонит ей. Подруги переглядывались и пытались вытащить больную из любовного ступора, твердо уверенные, что любовь сирийца так же крепка и долговечна, как снег в пустыне. Но ошиблись. Через полгода Сусанне пришел вызов в Сирию. И, конечно, наплевав на здравые размышления и уговоры подруг и родителей, Заранян рванула к милому, чтоб через месяц вернуться домой в еще большем пике. Нет, с Самшатом у нее все было хорошо, более того – сказочно, но мать любимого сказала ‘нет’ иностранкам и иноверкам и отправила гостью в обратный путь. Самшат, и, не подумав противиться воле родительницы, посадил Сусанну на самолет, заверив перед этим, что обязательно найдет способ вернуть ее обратно, смягчив сердце матери. Та поверила, поклялась в верности, любви и готовности умереть за общее счастье и, вернувшись домой, опять принялась ждать, чтоб, исхудав от тоски и любовной чахотки, получить второй вызов.
На этот раз Сусанну провожали с кучей наставлений и подарков для усмирения сирийской мегеры. Но та дрессуре не поддалась и опять выкинула невесту.
На этот раз подруги не стали сдерживаться и сказали все, что думают об убогой Сусанне, возомнившей себя Лейлой. И предприняли титанические усилия, чтоб она забыла своего Фаруха. Тщетно. Потому что, как только Сусанна начала приходить в себя, позвонил любимый и она, забыв все наставления, вновь рванула в Сирию.
Так продолжалось два года. Девушки и не думали, что дело кончится чем-то путным, но, уехав в очередной раз, Сусанна не вернулась ни через две недели, ни через месяц, ни через два. Из звонков же стало ясно, что свекровь, наконец, сменила гнев на милость и дала невестке испытательный срок, который она с блеском выдержала. Три месяца назад Сусанна примчалась в Россию, загорелая, стройная и просто светящаяся от счастья. Она навезла кучу подарков любимым подругам и сообщила, что свекровь мало благословила детей, назначила дату бракосочетания, но еще и снизошла до презентов родне и знакомым невестки.
— Обалдеть, — прогнусавила Женя, одевая широкий браслет с камнями на тонкое запястье. Как раз по ее размеру: узенькое, большая редкость. Обычно она не носила браслеты, как впрочем, и часы по одной простой причине – их диаметр оказывался всегда больше ее запястья, и они соскальзывали, терялись.
— Это еще не все, — заявила с довольной улыбкой Сусанна и вывалила на стол перед каждой подругой по горке всяких баночек, безделушек и украшений. Женя открыла маленькую баночку и понюхала ее содержимое:
— Крем?
— Да, но не просто крем. Он на благовониях. Свекровь лично тебе передала, — поведала с каким-то странным прищуром. Женя насторожилась:
— Чему обязана подобной щедрости?
— Жень, мы решили, что ты будешь у нас свидетельницей, — вздохнула покаянно, отводя взгляд.
— Мы – это кто?
— Ассария. Мама Самшата. Я ей фотографии показывала, твои работы. Она сказала, что была бы рада видеть первой свидетельницей тебя, а Надю второй. Считай приказ. Слова мамы у нас не обсуждаются. Надя, ты не обижаешься?
— На что? — удивилась та, перебирая украшения.
— Что Ассарии Женя приглянулась.
— Да мне-то что?
— Я к тому, что обижаться не надо. Мы ждем вас обоих, а не одну…
— Не поеду я никуда, — фыркнула Женя. — Терпеть не могу жару и восточных жеребцов. Мне местных хватает.
— Да и денег нет, — поддакнула Надежда.
— На счет этого не беспокойтесь: Самшат все оплатит и с визами поможет. Он уже распорядился. Билеты вам купят туда и обратно, жить будете у нас, места всем хватит, а с собой, ну… на мелочи всякие, тряпки, безделушки. Питание за наш счет. Самшат хозяин ресторана, готовит, пальцы откусите! Короче, свадьба через месяц.
— Не соблазняй, — задумалась Надежда, и по лицу было видно, что думать будет не долго – как только Евгения согласится, так и она ‘да’ скажет. Но Женьку уломать – не Надю. Борисова сроду жаркие страны не любила, а восточные страны туризма считала местами злачными и стратегически опасными для ее психического и физического здоровья.
— Играйте свадьбу в Исландии и согласна быть свидетелем, — бросила она, нюхая крем – шикарный запах, обалденный. Весь французский парфюм отдыхает.
— Женечка, ну что тебе тяжело за бесплатно в экзотическую страну прокатиться, меня порадовать, долг подруги выполнить? — расстроилась Сусанна. — Я ведь без вас ничего бы не смогла и не смогу, если б не ваши ценные советы, я, может, умерла бы от любви к Самшату.
— Все хорошо, что хорошо кончается, — заметила Надя, надевая тоненькое колечко на свой палец.
— Девочки, я ведь теперь долго не приеду, а как жить без вас буду? Имейте совесть! Нельзя так с близкими поступать!
— Что-то ты недоговариваешь, — прищурилась Евгения.
— Там сложно очень, — вздохнула Сусанна. — Нет, Самшат просто чудо, мне несказанно повезло с ним, и Ассария вроде вполне, живет на своей половине, на обеды только является. Забот у меня никаких, разве что по лавкам пробежать, у бассейна позагорать, в гости к друзьям Самшата сходить… Но тоска меня берет, девочки. Мы же всегда вместе были. Я без вас, как без рук.
— На что намекаешь? — Уставилась ей в глаза Надя.
— Понимаешь, вы у меня как талисманы, вы самые, самые для меня, и если вас на свадьбе не будет, то и жизни у нас с Самшатом хорошей не будет.
— Не говори ерунды…
— Я эгоистка, девочки, да, признаю. Но вот что я подумала: ведь не только мне хорошо будет, но и вам. Приедете на свадьбу, познакомитесь с моим мужем, свекровью, заодно отдохнете, поживете у нас, они к вам привыкнут, вы к ним. И тогда мы не расстанемся навсегда. Будете ко мне в отпуск приезжать. Бесплатно! Представьте себе, в Сирию, как на дачу на выходные, в любое время.
— А без тюбетейки твой милый не останется? — хмыкнула Женя.
— Нет там тюбетеек…
— Ну, без тапочек…
— Жень, да многие мечтают о такой возможности, деньги копят, чтоб съездить, с экзотикой познакомиться, а ты уперлась. Некрасиво это и по отношению ко мне, и вообще!
— Не злись, Саня, не люблю я жару и всю восточную ерундистику. И потом, мужики там говорят прилипчивые, как мухи по осени. Валя вон съездила в Египет, еле отбилась, говорит.
— Да тебе-то что беспокоиться? Сирия не Египет! Там другие нравы…
— Круче? — Усмехнулась.
— Самшата там любой осел знает. Уважают его. Только с трапа сойдете – вам только свистни, все сделают. И никто не посмеет приставать, поверь, Самшат строг в этом отношении.
— Горячий сирийский Отелло? — хохотнула Надежда.
— Нет, не Отелло, но гости Самшата неприкосновенны не взглядом, ни словом, ни делом. Нравы у них такие, понимаешь?
— Крестный сирийский отец? — спросила Женя с ехидцей.
— Какой крестный?! Совсем что ли? Твоего отца уважают? Уважают и многие знают, а он не мафиози.
— А-а…
— Издеваешься, — надулась Сусанна. — Бросаете меня. Даже на свадьбу приехать не хотите, на солнышке погреться.
— Веришь, не хочу, — вздохнула Женя. — Знаешь, какой процент туристов, уехавших в теплые края, не возвращается на Родину? Пропадает наглухо.
— Да ничего с вами не будет! Ну, хочешь, я Самшату позвоню, он охрану вам наймет?
— Ох, крутишь ты, — заметила Надя. — Хотя, нет, правда, Жень, чего не слетать? И потом, свадьба - дело святое.
— Угу? Кто ж спорит?... Да не хочу я в вашу Сирию! Я лучше к березкам на дачу!
— К клещам! — фыркнула Надя.
— Ты здесь лежишь в толпе потных хамов, на мусоре. Купаешься в грязной воде, слушаешь крик, мат и смех, отбиваешься от комаров и слепней. А там сидишь у бассейна, в приятной компании, пьешь коктейль, купаешься в чистой воде. Разницу улавливаешь? — подхватила мысль подруги Сусанна.
— Пусть слепни и хамы, зато родные, понятные. Надоест, пошлешь светлой дорогой в непроходимые места, а там хоть запосылайся, они по-русски ни бельмеса.
— У Самшата переводчик есть.
— Ничего себе ресторанчик вам доходы приносит, — присвистнула Надя.
— Вот-вот, подозрительно все это.
— Что подозрительно?! — возмутилась Сусанна. — Что я своим подругам отличный отдых устроить хочу?!
Женя вздохнула, виновато отворачиваясь. Надежда же подперла ладонью подбородок, выставив напоказ унизанное штучной ювелирной работы браслетами:
— Я прониклась и еду, — заверила.
— Вот и договорились. Звякнешь с Евфрата, — кивнула Женя.
— Значит, ни в какую уважить подругу не хочешь? — вздохнула Сусанна. — Ладно, не тащить же тебя, ослицу, силком. Но учти, я обиделась!
— Извини, но ты сама понимаешь, что подобное рандеву не для меня.
— Угу, — вздохнула Заранян и пододвинула подруге баночку с кремом. — Нюхала его, нюхала. А что не намазалась? Попробуй, замечательная вещь.
Женя, чтобы не расстраивать ее, а заодно сменить тему, начала втирать крем в кожу лица, поглядывая в маленькое зеркальце в крышке баночки:
— Не знаю, как действует, но запах просто упоительный.
— Ну-ка, дай, — протянула руку за банкой Надя, но Сусанна ее остановила.
— Этот крем сделан индивидуально для Женечки. Я же знаю ее кожу, вот специально для нее Ассария крем и заказала. К тому же у тебя аллергия на сандал, забыла? Хочешь пятнами пойти?
— Не-а.
— Шелк, не кожа, а шелк, — восхитилась Женя.
— Я тоже хочу крем по индивидуальному заказу, — вздохнула Надя.
— К приезду закажу, — заверила Сусанна. — По лавкам пройдемся. У тебя глаза разбегутся от обилия всяких чудных вещичек. Эксклюзив. Это вам не стандарт и опт, там вручную делают и за копейки отдают. А природа какая, девочки! Эдем! У тебя бы такие кадры были, Женя, просто шедевры. Представь красное на закате солнце над пустыней. А небо яркое, глубокое и белоснежные ворота древнего храма. А колоритные краски восточного рынка, лица людей?
Женя слушала Сусанну, представляя нарисованные картинки, и почувствовала сомнение: а почему действительно не рискнуть и не изменить один раз принципу? Сердце билось в груди то гулко и часто, то замирало, и плыли перед глазами экзотические красоты, коллаж из лиц, взглядов, движений.
— Ты могла бы сделать уникальнейшие снимки!
— Замри, мгновенье, ты прекрасно, — вздохнула, тряхнув копной русых волос. — Знаешь, я, пожалуй, подумаю.
— А что здесь думать? Ехать надо. Свинство это, Борисова, на свадьбу подруги не явиться, — бросила Сусанна.
Женя посмотрела на Надю и поняла, что та согласна с девушкой. Пришлось согласиться и ей:
— Ладно, уговорили, тряхну своими дорожными сумками, и нервами. Совершу подвиг во имя дружбы. Когда отпуск-то брать?...
Девушки переглянулись.
— Ну, может, оно не все так плохо? — сказала Надежда. Женя пожала плечами:
— Да, плохого вроде ничего нет, но отсутствие Сусанны, знающей, что мы сегодня приедем, тревожит. Как и обстановка.
— Сусанка у свекрови под каблуком вместе с мужем, поэтому удивляться нечему. Но в одном ты права – ухо надо держать востро.
— И смотреть в оба.
— Принято, — кивнула Надя, поднимаясь. — Я в ванную. Пора смыть дорожную грязь.
— Ой, как пора, — подхватила Женя.
Девушки разбрелись по комнатам.
— А апартаменты хороши, — кивнула Надежда подруге в открытую дверь своей комнаты.
— Угу, — не смогла не согласиться она: широкая двуспальная кровать, застеленная светло-голубым покрывалом, полупрозрачные шторы в тон, закрывающие окно во всю стену, трельяж с пуфиком, встроенный шкаф, картина в позолоченной рамке в стиле позднего Боттичелли над столиком, удобные кресла. Женя посмотрела на все это и ушла в ванную, чтоб голову не ломать: откуда у хозяина ресторана столько денег и вкуса?
Душ немного взбодрил.