– У тебя ничего не болит, ты, грязная чертова девчонка? – спрашивает он, снова разрывая зубами упаковку презерватива.
Я оборачиваюсь и с вызовом смотрю на него через плечо.
– Нет.
– Хорошо.
Из-за того, что он сразу входит глубоко, я падаю на кровать и понимаю, что сейчас он будет трахать меня грязно и жестко.
Все, как в Вегасе: дико, с его рукой на моей заднице, а другой, настолько сильно вцепившейся в мое бедро, что на утро останутся синяки. И теперь я понимаю, чем был Вегас. Это не был «обычный» трах, когда Финн доминирующий и грубый. Это был Финн, открывшийся мне, прекрасно подходящий мне незнакомец. Возможно, с кем-то другим во время первого раза он был бы осторожным, действуя медленно, говоря нежные слова и сдержанно двигая бедрами – но со мной он таким не был.
Он мог быть только буйным, потому что чувствовал, также, как и я, что под ногами рушится земля, когда ты встречаешь человека, который тебя дополняет.
Финн опускает нас на пол, проводя рукой по моему влажному от пота позвоночнику, и потом спиной я чувствую его влажную грудь, когда он нагибается, прижавшись ко мне, и тут же снова начинает врываться в меня, быстро и плавно, жадными руками сжимая мою грудь.
Он ненасытен на полу, потом у стены, снова на кровати с моими ногами у него на плечах. И прикосновения его пальцев так настойчивы, что я с криком кончаю, когда он кусает мою лодыжку. Сам он на грани, но замедляет движения, постанывая, прижавшись губами к моей коже.
– Что ты хочешь, чтобы я сделала? – спрашиваю я, поглаживая его вспотевшую грудь и опуская ноги с его плеч.
– Это охуеть как восхитительно, – говорит он между тяжелыми вдохами, наклоняясь и целуя меня. – Я так хочу кончить, но пока не должен.
– Нам некуда спешить, – мурлыча, я притягиваю его ближе, чтобы он прижался ко мне грудью.
– Ты понимаешь, что раньше я трахал тебя без защиты? – тихо говорит он. – Ты хоть представляешь, как это офигенно – чувствовать тебя без сраного презерватива? Я не могу перестать думать, какая ты была горячая и нежная.
Как я могла забыть о случившемся в машине? Мои мысли затуманила смесь тоски и тревоги.
– Я изо всех сил стараюсь забить на эти воспоминания, – он смеется мне в плечо и снова начинает двигаться. Я вспоминаю, каким гладким и горячим он ощущался.
Мне тоже этого хочется.
Я отталкиваю его, тянусь и снимаю презерватив.
– Нет, Харлоу, я не в этом…
– Ш-ш-ш, я знаю, – перебиваю я, беру полотенце и на этот раз обтираю его. – Иди ко мне.
Я ложусь на спину и притягиваю его бедра выше, над своим лицом. При всем том, что он со мной делал, он никогда не позволял себе кончить таким способом.
Он встает на колени по обе стороны от меня и осторожно скользит между губами в рот.
– Блять, – стонет он и зажмуривает глаза. – Ты меня убиваешь.
Сначала он делает несколько неглубоких коротких толчков, но став влажным, голодным и прижатым моим языком – а я не могу сдержать отчаянные стоны – он начинает двигаться глубже. В мире нет ничего более желанного, чем наблюдать, как он ускоряется, упираясь руками о стену, а головой об изголовье кровати, и его грудь сотрясается с каждым отрывистым вдохом. Он сдавленно выдыхает:
– Уже скоро, – я скольжу рукой к центру бедер, обхватываю основание члена, а другой беру за яйца. – Если продолжишь в том же духе, я кончу тебе в рот, – предупреждает он.
Я сжимаю руки, сосу сильнее, и он выгибает спину, набухая на моем языке, и кончает с самый горячим гребаным стоном, какой я только слышала. Он нависает надо мной, с его лба стекает пот на подушку рядом с моей головой, когда он с дикими глазами и хищно раздувающимися ноздрями наблюдает, когда я облизываю и целую его.
Он медленно отстраняется и, восстанавливая дыхание, усаживается на пятки надо мной.
– Боже мой.
Его тяжелый член лежит у меня на груди, а я ощущаю себя разбитой в самом лучшем смысле этого слова. Я вымотана, не чувствую костей, потная и, наверное, самая удовлетворенная женщина за всю историю сексуальных отношений.
Соскользнув вниз по моему телу, Финн выглядит гораздо серьезнее меня. Он внимательно осматривает мою грудь в тусклом свете луны, льющимся в окно. Пальцами пробегает по почти исчезающим отметинам.
– Ты в порядке?
– Да.
Он наклоняется и покрывает мою грудь легкими посасывающими поцелуями.
– Сегодня мне это было нужно.
– Мне тоже, – сквозь глубокий вдох торопливо отвечаю я. – Даже страшно, насколько сильно.
– Тебе точно хорошо? – встав надо мной в темноте, спрашивает он. – Может, хочешь еще?
– Все идеально. – Матерь божья, он что, может еще?
Он наклоняется и целует меня в кончик носа, словно видит меня насквозь.
– Ага.
Не смотря на его скудные эмоции и не очень-то развернутые ответы, Финн на удивление восхитительный и щедрый любовник. До меня только сейчас дошло, что он больше наслаждается, когда доставляет мне удовольствие, нежели когда я ласкаю его.
– Тебе хоть раз говорили, какой ты замечательный? – я произношу это таким дрожащим голосом и виню за это свое постмультиоргазмическое состояние.
Не удивительно, что он смеется и целует меня между грудей.
– Нет. – он выходит из комнаты и направляется в ванную попить воды.
– Так вот, чтобы ты знал, Солнышко – ты замечательный.
Когда он возвращается, матрас прогибается, и под одеялом я ощущаю невероятный жар его тела у себя за спиной. Он осторожно, чтобы не толкнуть, поворачивает меня на бок, рукой обхватывает талию и кладет ладонь на живот в новом для меня захватывающем дух жесте обладания. В конце концов мое дыхание успокаивается, и я пребываю в таком чудесном состоянии, готовая провалиться в сон, где окружающий мир будет идеальным.
– Это из-за тебя, – наклоняясь поцеловать мои волосы, шепчет он.
Это из-за тебя.
Я тут же начинаю перебирать варианты, что он хотел этим сказать. Хотя он сразу же уточняет, что имел в виду:
– Мне хочется быть хорошим для тебя, – он поворачивает меня лицом к себе, целует и признается: – Я такой чертовский дикий только из-за тебя.
– Думаю, что я заметила это только сейчас, – шепчу я.
– Имею в виду… – поясняет он. – Я люблю, когда ты дикая.
Я ощущаю каждую каплю крови, накопившейся в груди, как нарастает давление и трепет, и потом возвращается к конечностям вместе с безумной вспышкой адреналина, облегчением и любовью, такой огромной, что я чувствую головокружение.
– Правда? – улыбаясь, как дурочка, спрашиваю я, зная, что он не видит меня в темноте.
Но его смех доказывает обратное: он отлично меня видит.
– Правда.
Мне удается сказать то же самое, смеясь, когда он прижимается губами ко мне, жестко и буйно, и все начинается по новой.
Глава 12
ФИНН
Я опять лежу в знакомой мне позе: в постели, мозг безостановочно работает, пока я смотрю в потолок.
Но на этот раз потолок другой, и вместо теней пальм надо мной мерцающее ночное отражение бассейна во дворе. Соседи Харлоу намного тише, чем у Оливера. Нет ни играющей в гараже молодежной группы, ни лающей собаки в соседском дворе, и за час проехало всего пара машин.
Тут так умиротворенно – тишину нарушает только ее мягкое мерное дыхание рядом со мной – и если немного напрячь слух, можно услышать океан в паре кварталов отсюда. Сейчас темно, она уснула всего час назад, ее нога лежит на моем бедре, она прижимается ко мне каждым дюймом своего голого тела. И двигаясь во сне, она сильнее сжимает простынь на моей талии и этого почти достаточно, чтобы отвлечь меня от своих мыслей, соблазнить меня разбудить ее и оттрахать снова.
Почти.
Я никогда не был сильно разговорчивым. У меня не было склонности выражать словами все, что происходит в моей голове. Никогда не понимал, почему некоторым людям обязательно нужно заполнять тишину разговорами. Я понимаю, что в большинстве случаев Харлоу именно такая – та, кто управляет беседой и может разговорить даже самого замкнутого человека – но она никогда не пыталась быть такой со мной. Она может переговорить любого известного мне человека, но в то же время, когда мы вместе, она спокойно относится к нашему молчанию. Она позволяет мне быть самим собой.
Я думал, что знал, кем мы были друг для друга, но из-за этого стресса и тревоги на протяжении последних пару недель что-то изменилось. Это неожиданное осложнение, но я рад, что так случилось. Прошлой ночью мы по-настоящему поговорили о наших чувствах, но вроде бы так ничего и не решили. Но я хочу ее, это я знаю точно.
Харлоу что-то бормочет во сне, и я поворачиваюсь на бок, чтобы убрать волосы с ее лица. Когда я рядом с ней, мне так легко забыть о той горе ожидающих меня счетов за лодку, о сломанном оборудовании и о том, что с каждым днем приближается начало нового сезона.
Но, блять, нужно возвращаться домой. Я откладывал это, как мог, но больше ждать нельзя. Мне надо быть там. Но как я могу уехать сейчас? Ее улыбка или остроумный комментарий, – и этого достаточно, чтобы мои мысли перестроились по большей части на порнографические, а те важные, касательно моей семьи и ответственности, отошли на второй план.
Я старался это игнорировать. Пытался успокоить свое сердце при каждом упоминании ее имени, старался в свободное время поменьше думать он ней и не беспокоиться, все ли у нее в порядке. Но я так больше не могу. Да и не хочу.
Господи, я еще никогда в жизни так много не думал о женщине.
– Финн?
Я вижу, как она моргает и просыпается.
– Я здесь, – говорю ей. Я целую ее висок, щеку, спускаясь рукой вниз по ее телу и кладя ее на бедро.
– Ты остался, – это не вопрос, и я чувствую, что она действительно проснулась и поняла, что я все еще здесь, с ней. Харлоу приподнимается и седлает меня. Ее шторы приглушают свет фонарей, и все, что я могу разобрать, это ее силуэт и розовые соски на светлой коже груди.
– Конечно, остался, ведь это возможность еще раз тебя трахнуть, – говорю я, и она смеется.
На самом деле, я сам, как и она, удивлен, что остался. Я пообещал себе, что дождусь, пока она заснет, буду уверен, что она в порядке, и уеду к Оливеру. Я хотел придерживаться определенного плана. Хотя кого я обманываю.
Ее руки поглаживают мой живот, и мой член уже твердый у нее между ног. Она покачивает бедрами, скользит по мне, и я чувствую, что она все еще мокрая.
– Со сном покончено? – положив руки ей на бедра, спрашиваю я.
Она медленно и сонно кивает.
– Видела тебя во сне.
Круговыми движениями я провожу пальцами от ее бедренных косточек до пупка.
– И о чем сон?
Она нарочно качает бедрами чуть сильнее.
– Об этом.
Каждый раз отклоняясь, она оказывается все ближе и ближе к головке члена, и вот я уже вхожу в нее. Без защиты.
– Осторожно, – предупреждаю я, но она не обращает внимания.
Харлоу наклоняет голову, и ее волосы щекочут мою грудь и живот.
– Как хорошо, – задыхаясь, произносит она. – О-о… Господи, как же хорошо.
Я должен взять контроль в свои руки, нужно приподнять ее, но я твердый и жадный, и не могу заставить себя это сделать.
Еще разок.
Еще секунда.
– Подожди, – прошипев, говорю я, когда чувствую трение ее клитора, такого горячего и скользкого. – Милая, дай я кое-что надену.
– Подожди еще секунду, ладно? – просит она, скользя на мне. – А-а-а… Вот здесь. Прямо здесь.
– Да? – подложив под голову подушку, я смотрю, как мой член снова и снова исчезает в ней. – Пиздец, это какое-то сумасшествие. Малышка, что мы делаем?
Но как только я это произнес, приподнимаю бедра, чтобы ей было удобней двигаться. Мой мозг плавится, когда я вижу, что она вот так использует мое тело, чтобы кончить, и пытаюсь вспомнить причину, почему нам нужно остановиться. Еще пара толчков, и я мог бы кончить один, и мы прижимались бы друг другу, как парочка тинэйджеров.
Харлоу откидывается назад, держась за мои бедра для равновесия, и из-за этого небольшого движения, этого крошечного изменения угла проникновения моя головка начала, плотно прижимаясь, потираться об нее на глубине.
– О-о-о, блять, – выдохнул я, изо всех сил удерживая ее на месте. Я чувствую жар и лихорадочный голод и знаю, что должен прямо сейчас остановиться, но мои инстинкты берут верх.
Харлоу стонет и подается вперед.
– Ты хочешь, чтобы я остановилась?
Я киваю, а губы шепчут «нет». Из меня вырывается куча ругательств, но, похоже, Харлоу не обращает на них никакого внимания.
– Черт. Ты прав, – с болью в голосе признает она. Выпрямившись, уже начинает вставать с меня, но я ее удерживаю, схватив за талию.
– Господи. Подожди, – я делаю глубокий вдох, внезапно заметив, как по вискам стекает пот, и как простынь прилипла к спине. Каждый мускул натянут, как провода, готовые порваться при малейшем движении. Ее тело ощущается так, будто принадлежит мне. – Просто дай мне… ощутить тебя. Всего на секунду.
Наверное, я какой-то мазохист, чем иначе можно объяснить всю эту пытку?
Кожа Харлоу еще теплая ото сна, ее тяжелые руки и ноги лежат на мне. Я ни за что не продержусь дольше минуты, если она продолжит смотреть на меня вот так – сонно и жадно – особенно когда нас ничего не разделяет.
Мне хватает секунды решить перевернуть ее, устроиться сверху и снова войти в нее. Ее ноги широко расставлены, колени согнуты и прижаты ко мне.
– Я всего лишь хочу чувствовать тебя, – снова говорю я, пытаясь не обращать внимания на ее нетерпеливые кивки и на то, как охотно она со мной соглашается. Ее рот слишком соблазнительный, ее влажные губы приоткрыты, и я наклоняюсь и пробую ее. – Если хочешь… я могу вытащить.
Она перемежает свои слова легкими покусываниями:
– А ты можешь… кончить… на меня?
Всегда были вещи, которых я избегал в своих мыслях – секс, который может привести к новым и более длительным отношениям. Я хотел, чтобы он был грязным, грубым, немного непристойным и немного запретным. Я хочу заклеймить Харлоу по всему телу, попробовать все, о чем она мечтает, видеть следы от веревки и зубов и покраснения от порки на ее коже.
Мне нравится, что она хочет того же самого.
– Ты этого хочешь? – спрашиваю я, медленно прижимаясь внутри и почти рыча от удовольствия. – Хочешь видеть это на своей коже?
Харлоу запрокидывает голову, сжимая в кулаке простыни. Ее сиськи двигаются при каждом моем толчке, матрас поскрипывает, и я смутно осознаю, что за стеной соседи. Но единственное, что меня заботит – это как она сжимает меня изнутри, как ее кожа смотрится в лунном свете, и те сладкие звуки, что вырываются из ее рта с каждым моим движением.
Я уже слишком близко, и это слишком быстро, но, кажется, нас это не волнует. По позвоночнику пробегает горячий ток, оседая внизу тела. Я чувствую, что стал еще тверже, руки еще сильнее сжимают ее бедра, и я на самом деле боюсь, что на утро у нее останутся синяки.
И тут Харлоу кончает, пульсируя и сжимаясь вокруг меня. Я уже на волоске, двигаясь сквозь ее оргазм, я сжимаю челюсть и напрягаю все тело, чтобы хоть немного сдержать свой оргазм. Она задыхается, приподнимается ко мне и проводит рукой вниз по торсу до того места, где мы соединяемся. Со стоном я выхожу из нее, двигая рукой по всей длине, как в тумане, и мой оргазм уже так близко, что в ушах звенит. Ее имя соскользнуло с моих губ, и хотел бы я, чтобы сейчас горел свет, и я мог видеть ее лицо, когда изливаюсь ей на живот, грудь и шею.
Харлоу смотрит на мое семя на своей коже, и размазывает его пальцем вокруг соска. Это было так инстинктивно и так по-собственнически… что именно в этот момент я понимаю: я без ума от этой девчонки.
Я падаю на кровать, не чувствуя конечностей, сердце бешено стучит, и мне нужно восстановить дыхание и работу рук и ног.
– Ты останешься на ночь? – спрашивает Харлоу, и я поднимаю голову, чтобы посмотреть на нее.
– Да, но я завтракаю с парнями. Поэтому надолго остаться не смогу.
Харлоу зевает, потом берет футболку и вытирает весь беспорядок со своей кожи.
– Мне в любом случае нужно с утра отвезти маму, – рассеянно говорит она. – Я тебя разбужу, когда буду уходить.
Я киваю и целую Харлоу в подбородок, затем щеку, чувствуя жар ее кожи на своих губах.