– Все вниз, – крикнул Крафт, – здесь еше одна лестница.
Не медля ни секунды, мы кинулись вслед за расторопным Мерлином. Чтобы охладить пыл преследователей, я еще раз прибег к своему излюбленному «крибли-крабли-бумс», а для усиления эффекта добавил еще и гаденькое словечко «мкрткртрчак». Язык пламени был меньше предыдущего, зато засверкавшие вдруг молнии и грянувший следом гром обратил вампиров в бегство, и они отхлынули с воплями назад.
– Будут знать, гады, как кидаться на приличных людей, – злорадно хохотнул Мащенко вслед дезорганизованным упырям.
По всей вероятности, мы оказались в подвале. Во всяком случае, окон в этом помещении не было, а свет фонариков с уже изрядно подсевшими батарейками не мог рассеять наступающую на нас со всех сторон тьму. Тем не менее мы продолжили свой путь почти на ощупь, благо погоня, кажется, отстала и продвигаться далее мы могли уже просто шагом.
– Чего это они как с цепи сорвались? – обиженно спросил Василий.
– Лунная ночь действует на вампиров возбуждающе, – пояснил любитель американских блокбастеров Боря Мащенко.
– Хорошо, хоть не покусали, – вздохнул Михаил. – Прямо не люди, а звери.
– Это еше семечки, – «утешил» я своих товарищей. – Нам предстоит встреча с самим Люцифером.
– Каким еще Люцифером? – не понял Василий.
Мне пришлось пересказать своим и без того расстроенным спутникам сведения, полученные от мудрой львицы Наташки. Реакция не заставила себя ждать. Особенно негодовали компетентные товарищи, но, к счастью, их претензии были адресованы большей частью Вацлаву Карловичу. Более всего Василия и Михаила возмущало то, что иностранцы выбрали для своих дурацких опытов вверенную их заботам территорию. Крафт оправдывался тем, что остров Буян не входит в состав Российской Федерации и ни на каких картах не обозначен. Так что выдвинутые против него обвинения в шпионаже, а уж тем более в терроризме абсолютно беспочвенны.
– Следовательно, об Алатырь-камне вам ничего не известно, гражданин Крафт? – ехидно полюбопытствовал Василий. – И с гражданином по фамилии Люцифер вы тоже не знакомы?
– В гробу я видал таких знакомых! – в сердцах воскликнул Вацлав Карлович. – Вам же русским языком сказали – это рок. Во всем виноваты атланты, заключившие договор с дьяволом.
– А зачем они это сделали? – не отставал Василий.
– Вероятно, у них не было другого выхода, – вздохнул Крафт. – Очень может быть, что альтернативой этому договору была гибель всего живого на земле.
Предполагать мы, конечно, могли что угодно, и версия Вацлава Карловича имела право на жизнь. Не хотелось верить, что наши мудрые предки были отпетыми негодяями. Все-таки одно дело – договор с дьяволом под давлением обстоятельств и совсем другое – добровольное сотрудничество. Как нам объяснили знающие юристы Михаил и Василий, последнее обстоятельство могло в значительной степени повлиять на решение суда.
– Какого еще суда?! – возмутился Крафт. – Где вы сейчас найдете тех атлантов, они уже по меньшей мере десять тысяч лет как покойники.
– Значит, наказание понесут их сообщники, – сухо сказал Василий. – Этот ваш Влад Дракула, например.
– Влад Тепеш умер пятьсот лет тому назад, – хмыкнул Марк де Меласс.
– А это уж позвольте нам самим судить, кто умер, а кто нет. Дракула числится в нашей картотеке под именем Владимира Дракунова. Я сам видел в деле его фотографию.
– Да быть того не может! – воскликнул потрясенный до глубины души Вацлав Карлович. – Вы уверены?
– Странный вопрос. Я лично докладывал об этом сукином сыне генералу. А где мы, собственно, находимся сейчас?
Вопрос был задан по существу. Однако отвечать на него было некому. Света становилось все меньше, а сомнений все больше. По этим безликим каменным коридорам мы могли, чего доброго, добрести до ада и оказаться в лапах того самого Люцифера, от слуг которого мы столь поспешно бежали. Наташка назвала лже-Камелот Лабиринтом, возможно, это не было пустой обмолвкой и где-то здесь, за ближайшим поворотом, нас поджидает Минотавр.
– Плевать я хотел на вашего Минотавра, Чарнота, – возмутился Василий. – Вы мне лучше объясните, зачем ваши предки атланты строили эти бесполезные сооружения?
– Не ваши, а наши предки, товарищ капитан, – обиделся я на сотрудника спецслужб.
– Хорошо, пусть будут наши, но вы не ответили на мой вопрос.
– Лабиринт – это модель Вселенной, – пояснил компетентным товарищам Крафт. – Спираль, которая лежит в основе всего сущего.
– Неужели такое огромное сооружение построили только для того, чтобы блуждать в нем без цели и любоваться серыми стенами? – не поверил капитан и на этот раз, по-моему, был абсолютно прав в своем профессиональном скептицизме.
– Возможно, они таким образом пытались установить связь с иными мирами, а то и с вселенским разумом, – предположил Марк Ключевский.
– Установили?
– Не берусь судить, – вздохнул доблестный рыцарь де Меласс, – но, похоже, этот Люцифер пришел именно оттуда.
Предположение было интересным, переводившим проблему совсем в иную плоскость бытия. Ибо бороться с посланцем ада было бы затруднительно не только нам, но и сотрудникам нашей замечательной Конторы. Иное дело инопланетянин. Существо, по-видимому, смертное, которое можно вполне подвести под юрисдикцию нашего самого гуманного в мире суда.
– Свет впереди! – воскликнул Боря Мащенко.
Наш спор сразу же оборвался, ибо, судя по всему, нас ждало новое испытание. Мы замедлили шаги, потом остановились и прислушались. И впереди, и сзади царила тишина. Я затрудняюсь сказать точно, сколько времени мы бродили по лабиринту, но никак не менее шести часов. Рассчитывать на теплую встречу в столь подозрительном месте было бы по меньшей мере опрометчиво, но и стоять на одном месте, прислушиваясь к биению собственных сердец, тоже глупо.
– По-моему, там, наверху, трамвай прошел, – кивнул на потолок Боря Мащенко.
– Ну это вы загнули, батенька! – возмутился Вацлав Карлович. – Какой на острове Буяне может быть трамвай!
– А вот это мы сейчас проверим, – решительно двинулся вперед Василий, обнажив на всякий случай меч.
Нам ничего не оставалось делать, как последовать примеру капитана. И, надо сказать, мы не прогадали. Свет поступал из круглого отверстия, в котором Боря Мащенко опознал канализационный люк. Не прошли мы и полусотни шагов, как путь нам преградил нетрезвый гражданин в поношенной спецовке:
– Эй, мужики, вы откуда?
– Из преисподней, – вежливо проинформировал слесаря Марк Ключевский. – А как там, наверху?
– Пьют кровь из трудового народа.
– Вампиры?! – ахнул впечатлительный Мащенко.
– Во, товарищ, в самую точку попал, – подтвердил слесарь.
– Ты мне эту пропаганду брось, – быстро разобрался в ситуации Михаил. – Какие еще вампиры?
– Так начальство, знамо дело, – хмыкнул нетрезвый гражданин. – Буржуазия.
– Фу ты, – вздохнул с облегчением Боря. – Чтоб ты провалился, большевик, напугал до икоты.
– Ходят тут разные, – проворчал слесарь и крикнул в зияющий зев, видимо своему напарнику: – Эй, Колька, принимай туристов.
«Туристы» с помощью услужливого Кольки стали по одному выползать из канализационного люка, пугая прохожих своим экзотическим для нашего мирного времени снаряжением. Наверху все было спокойно. Ни тебе вампиров, ни тебе монстров, готовых без всякого повода, просто из дурного расположения духа, отправить на тот свет ни в чем не повинных людей. Канализационный люк действительно находился недалеко от трамвайных путей, и мы теперь с умилением наблюдали, как толпа куда-то спешащих потенциальных пассажиров штурмовала забитый до отказа вагон.
– Живут же люди! – почему-то позавидовал им Боря Мащенко.
Я довольно быстро сориентировался на местности. Мы находились недалеко от театра, а следовательно, и от того самого барака, рядом с которым я оставил свой «форд». Дабы не смешить народ нашим нетрадиционным обличьем, мы быстренько переправились через кишащую железными ублюдками дорогу. Прогулка через сквер тоже обошлась без приключений, если не считать того, что мы распугали стайку старушек, которые мирно грелись на солнышке, вспоминая минувшие дни. Мой «форд» стоял у подъезда барака в полной сохранности, что само по себе можно было считать чудом. А гадскую надпись на левой передней дверце, выцарапанную чьей-то дрожащей рукой, я решил проигнорировать. Мечи и кольчуги мы погрузили в багажник и вновь почувствовали себя полноправными гражданами нашего несклонного к откровенному насилию мира. Последнее утверждение, возможно, покажется какому-нибудь критически настроенному субъекту излишне оптимистичным, но все познается в сравнении. За каких-нибудь тридцать минут мы домчали до загородного дома Бори Мащенко, где и предстали пред светлы очи генерала Сокольского. Станислав Андреевич встретил нас сухо и жестом пригласил садиться. Сели все, кроме Михаила, который в течение получаса докладывал генералу о пережитых нами приключениях. Фантазии у сотрудника спецслужб не было никакой, поэтическим слогом он тоже не обладал, а потому рассказ получился излишне суховатым и даже навевающим скуку. Боря Мащенко буквально изнывал от желания дополнить монотонное повествование живописными деталями, но строгий взгляд Сокольского удерживал от проявления бьющих через край эмоций. Сорвался он с места только после того, как генерал, выслушав доклад подчиненного, обратился к нам с вопросом:
– Какие будут дополнения?
Дополнений у Бори был целый ворох, и он не замедлил вывалить их на слегка растерявшегося Станислава Андреевича.
– Так она что же, превратила вас в свиней?
– В кабанов, товарищ генерал, – поправил его Боря. – С точки зрения физиологии это большая разница.
– Мы считаем, что нас загипнотизировали, – поспешил с пояснениями Василий. – Я думаю, это абсолютно несущественные детали, и вряд ли товарищу генералу интересно, что мы с вами делали во сне.
– Нет уж, – не согласился Сокольский, – докладывайте все, и поподробнее.
Получив добро от генерала, Боря залился соловьем и потерял чувство меры. В частности, я бы не стал так уж безоговорочно утверждать, что мы имеем дело с инопланетной агрессией, а уж тем более с летающими тарелками.
– Так вы говорите – Люцифер?
– Он самый, Станислав Андреевич, – подтвердил Боря. – По агентурным данным, которые мы получили с риском для жизни, это редкостная сволочь. Дьявол и дракон в одном флаконе. А как его извести, знает только Вадим Чарнота.
– Ничего я не знаю, – опроверг я излишне экспрессивные утверждения Мащенко.
– А пророчество! – возмутился Боря. – Стыдно, господин Чарнота, уклоняться от возложенных на вас роком обязанностей.
– Ладно, – согласился я если не с роком, то с Мащенко, – если ты, Боря, доставишь ко мне Люцифера связанным по рукам и ногам, то так и быть, я готов исполнить свой долг перед человечеством.
Бизнесмен, видимо, посчитал, что сей подвиг ему не по плечу, а потому и воздержался от дальнейших претензий в мой адрес. И все же речь свою он закончил патетически:
– Неоходимо спасать человечество, Станислав Андреевич! И перво-наперво надо допросить Верку, которая спуталась с нечистой силой.
– Мы следим за Смирновой постоянно, но ничего подозрительного или предосудительного в ее поведении не заметили. Если не считать того, что она проиграла в казино кучу денег.
Меня в данную минуту волновало не столько поведение Верки, сколько судьба Макара Ефремовича Сусанина.
– А какая у покойника может быть судьба? – удивился Боря.
– Есть много, друг Горацио, такого, что недоступно нашим мудрецам, – процитировал Шекспира Марк Ключевский.
Однако, по словам Станислава Андреевича, с покойным Сусаниным все было в порядке. В том смысле что умер он в силу естественных причин и был похоронен с соблюдением всех обрядовых правил на местном кладбище за счет городской казны, поскольку родственников у Макара Ефремовича не нашлось – ни ближних, ни дальних.
– А как же следы укусов на шее? – напомнил я Сокольскому.
– Я привык доверять своим экспертам, – сухо ответил Станислав Андреевич.
На этом деловая часть встречи была завершена, и мы перешли к. застолью. Блуждание по подземному лабиринту без воды и пищи отразилось на нашем аппетите, и потому мы махом смели со стола все запасы, хранившиеся в Борином холодильнике.
– А теперь всем отдыхать, – распорядился Сокольский. – План действий обсудим позже.
Решение было разумным, поскольку бурно прожитая ночь негативно отразилась на умственных способностях всех участников экспедиции, и ждать от нас дельного совета было по меньшей мере наивно. Тепло распрощавшись с товарищами по несчастью, я отправился отсыпаться в родную квартиру. Наверное, с моей стороны было опрометчиво садиться за руль не выспавшись, да еще и после пары фужеров сухого вина, выпитого в гостях у бизнесмена. Но, на мое счастье, сотрудники ГИБДД проморгали нарушителя, и я, благополучно миновав их посты, без проблем добрался до родных пенатов. Оставив машину на стоянке, я последние сто метров проделал пешком. Почти у самых дверей подъезда мое внимание привлекли скромные «жигули» вишневого цвета. Я уже почти прошел мимо, но почему-то решил обернуться и встретился взглядом с сидящим за рулем водителем. Он тут же дал задний ход, и «жигули» выкатились на проезжую часть, едва не столкнувшись при этом с автобусом. Это было похоже на бегство, хотя никаких агрессивных действий против водителя я не предпринимал. Но в конце концов это могло быть просто совпадением. Лихачей на наших дорогах хватает, а этот человек, возможно, просто спешил по своим неотложным делам. Правда, мне показалось, что я где-то видел это немолодое лицо, но, наверное, видел мельком, поскольку никаких подробностей о встрече с этим гражданином моя память не сохранила.
Спал я без сновидений, а проснулся от звонка в дверь. Причем звонили довольно настойчиво, не оставляя мне выбора. Бросив взгляд на часы, подумал, что действительно пришла пора подниматься, ибо провел я в постели никак не менее восьми часов. Настойчивым гостем оказался Марк Ключевский, который пришел ко мне не один, а в сопровождении гражданина невысокого роста, худого, в мятой шляпе и с похмельного вида лицом.
– Ираклий Морава, – представил мне своего спутника Ключевский, – прошу если не любить, то хотя бы жаловать.
– Пиво у тебя есть, товарищ? – спросил хриплым голосом незнакомец.
Пиво у меня было, я прихватил его в киоске, когда шел от стоянки домой. Я достал из холодильника пяток банок и выставил их на кухонный стол. Не успели мы с Марком глазом моргнуть, как даровитый драматург опустошил их все. После этого совершенного на наших глазах подвига лицо Ираклия разгладилось, а глаза приняли осмысленное выражение.
– Ну ты даешь, Ванька, – покачал головой Ключевский.
Я был в курсе, что в лице Ираклия Моравы имею дело с Иваном Сидоровым, известным в нашем городе драматургом-постмодернистом, чей талант эксплуатировали не только продвинутые столичные режиссеры, но и деятели куда более сомнительных моральных качеств вроде несостоявшегося Асмодея монсеньора Доминго.
– Опять с чертом договор заключил? – спросил я у драматурга.
– Нет, – покачал головой Ираклий. – Тут, товарищ, все сложнее.
– Зря ты французского феодала называешь товарищем, – упрекнул Сидорова Марк Ключевский.
– Так я же не в идеологическом смысле, – обиделся Ираклий. – А он что, действительно феодал? Как же это тебя угораздило, браток? Впрочем, бывает и хуже.
Ираклий Морава облизал пересохшие губы и бросил красноречивый взгляд на мой холодильник. К сожалению, пивные запасы у меня иссякли, правда, имелся коньяк, но я не был уверен, что новая доза спиртного пойдет гостю на пользу.
– Наливай, – махнул рукой Ключевский. – Человек пережил страшный стресс, и ему сейчас рюмка коньяку, как слону дробина.
– Вот именно, – подхватил Ираклий. – Подай, товарищ, стакан и оцени степень моего горя.
– А что случилось-то, – не понял я мук драматурга, – умер кто-нибудь?
– Так если бы умер, – воскликнул Морава, одним махом осушив стакан, – а то воскрес прямо на моих глазах и спокойненько так почесал с кладбища.
– Кто почесал? – не понял я.
– Покойник, – вздохнул Ираклий. – Самый натуральный. Отряхнул, значит, землицу с пиджачка, зыркнул в мою сторону красными глазами и пошел. А у меня, веришь, сердце оборвалось. Лежу под кустом и думаю: все, Ваня, привет, докукарекался. А вокруг мертвые с косами стоят, и тишина.
– С какими еще косами?
– Это поэтический образ, – пояснил драматург, – правда, не мой, но зато как совпал!
– Подожди, – попридержал я драматурга, – это когда было?
– Вчера. Мы с Аркашей Закревским сильно приняли. Ну Аркашу и понесло. Начал он мне про свои приключения рассказывать. С нечистой силой он-де на дружеской ноге. Сам зверь апокалипсиса ему-де руку жал. А меня заело. Гордыня обуяла. Я ведь с Асмодеем договор подписывал, Марк не даст соврать. Водку пил вот как сейчас с тобой.
– Не было водки, – поправил драматурга Ключевский.
– Ладно, водку я потом выпил, но ведь договор-то подписал! А Аркаша только зубы скалит. Он, видите ли, в Вавилонской башне был. Ну упился человек и несет непотребное. Мне бы плюнуть, товарищ, да уйти, а я в спор ввязался. Аж на ящик водки. А у меня в карманах хоть шаром покати. Вот и пришлось мне топать на кладбище прямо ночью. А Закревский, гад, с Петькой Шиповым ворота стерегут, так что не отвертишься.