– А что потом?
– Земля зашевелилась. Могила-то свежая. Видимо, только-только покойничка зарыли. И вдруг такой облом. Я за куст упал и не дышу. Натурально. Да пропади он пропадом, этот ящик водки! Такие муки из-за него принял. Хотел в милицию сообщить, да вовремя спохватился. Это же верная психушка.
Любой другой на моем месте посчитал бы рассказ Ираклия Моравы алкогольным психозом, но у меня, да и у Марка тоже, был опыт общения с воскресшими покойниками. А кроме того, я вдруг вспомнил, где видел лицо поспешно удравшего из нашего двора водителя вишневых «жигулей». Это было, в бараке. И он в тот момент был мертв. Я готов поклясться. Впрочем, к такому же выводу пришла и экспертиза, проведенная компетентными органами. Сопоставив факты, я пришел к выводу, что ожившим покойником, так напугавшим Ивана Сидорова, вполне мог быть Макар Ефремович Сусанин.
– Вампир? – вскинул на меня глаза Ключевский.
– Скорее всего, да.
– Вот влип! – ахнул Ираклий. – Брошу пить, мужики, как на духу говорю. А пока налейте еще стаканчик.
Критически осмотрев драматурга, я пришел к выводу, что стакана ему будет много, а потому ограничился рюмкой. Морава расценил мой гуманный жест как скупость и затаил обиду.
– А куда подевались Закревский и этот ваш Петька Шипов?
– Так это я вас спрашиваю, товарищ начальник, – куда они могли подеваться?
– Да не служит он в органах, – заступился за меня Марк.
– Это ты брось, – обиделся Ираклий. – А то я по лицу не вижу. Типичный штирлиц, боец невидимого фронта. Ты же сам сказал, что он больше года прожил за границей, изображая там французского аристократа.
Заблуждение на мой счет Ираклия Моравы в других обстоятельствах я счел бы забавным, но сейчас мне было не до смеха. Исчезновение Аркадия Петровича Закревского встревожило не на шутку. Как-то уж очень не вовремя пропал актер.
– У Закревского есть машина? – спросил я у Моравы.
– Нет. На кладбище мы поехали на Петькиных «жигулях».
– Вишневого цвета?
– Кажется, да. А в чем дело-то? Я Шилову этой подлянки не прощу. Привез, гад, ночью на кладбище живого человека и бросил.
– А где живет этот Шипов, ты знаешь?
– Знаю, конечно, – пожал плечами Ираклий. – Мы же у него пили.
– Поехали, – распорядился я.
– А коньяк, товарищ чекист? Неужто так и оставим на столе без присмотра?
– Допивай, – махнул я рукой. – Только с копыт не слети.
Однако допитый коньяк никак не сказался на самочувствии Ираклия Моравы, разве что добавил ему живости. Он без проблем скатился вниз по лестнице, проигнорировав лифт, который, впрочем, не работал. Мы с Марком с трудом поспевали за расшалившимся драматургом. И догнали его только у автомобильной стоянки.
– Богато живешь, товарищ, – сказал Морава, с удобствами устраиваясь на заднем сиденье моего «форда». – Знал бы, что бойцам невидимого фронта столько платят, бросил бы, к черту, литературу и пошел бы записываться в добровольцы.
Несмотря на разъедающие мозги алкогольные градусы, Ираклий Морава не потерял ориентировку в городском пространстве и уверенно исполнял обязанности штурмана автомобильных дорог. Не прошло и пятнадцати минут, как мы притормозили у панельной пятиэтажки, облагораживающей своим фасадом довольно неприглядный пейзаж в виде обнесенного забором завода металлоконструкций. Завод, если верить тому же Мораве, простаивал ввиду отсутствия заказов, зато вокруг заслуженной хрущобы кипела жизнь. Четверо распалившихся мужичков, невзирая на свежий осенний ветер и накрапывающий дождь, с упоением забивали козла как раз напротив столь нужного нам второго подъезда.
– Эй, Семеныч, – окликнул Морава одного из них, – ты Шилова давно видел?
– Спит твой Петька, – сипло отозвались от стола. – Нажрался вчера ночью как свинья, до сих пор не очухался.
Столь продолжительный сон господина Шилова нас насторожил. Конечно, вчерашний загул мог сказаться на его здоровье, но не настолько же, чтобы он проспал время законного опохмела. Все-таки Петр Шипов, если верить Ираклию, не был застенчивым юношей, вступающим в жизнь, и разумная доля алкоголя не могла надолго выбить его из жизненной колеи. Мы покинули «форд» и поднялись на третий этаж, где проживал бывший музыкант, ныне перебивающийся случайными заработками. Дверь была заперта, на наши звонки никто не отреагировал, Морава попытался было стучать в дверь ногами, но я его придержал. Незамысловатый замок никак не мог послужить причиной для отмены визита. Открыл я его без труда, чем привел в восторг одаренного драматурга, который первым ввалился в открывшиеся двери.
– Внимание, полиция, – крикнул он с порога. – Прошу всех оставаться на своих местах.
Призыв впавшего в веселое настроение Ираклия был услышан, – во всяком случае, никто не вышел нам навстречу, дабы поприветствовать незваных гостей. Пройдя в комнату, мы обнаружили там двоих граждан, спящих в живописных позах. Аркадия Петровича Закревского, обосновавшегося в кресле, я опознал сразу. Зато его партнер по предосудительному времяпрепровождению не был мне знаком. И не оставалось ничего другого, как поверить драматургу Мораве, что перед нами не кто иной, как Петр Филиппович Шипов, довольно известный в городе музыкант, сорока двух лет от роду, разведенный алиментщик со стажем.
– Вот нажрались! – осудил коллег по искусству Морава. – Да разве ж можно столько пить!
На столе в обрамлении селедочных хвостов стояли четыре опустошенные до донышка бутылки водки. Судя по всему, вернувшись с кладбища, Закревский с Шиповым продолжили прерванное мероприятие и упились до бессознательного состояния. Ираклий зачем-то обнюхал бутылки и, не обнаружив в них ни капли спиртного, горестно вздохнул. На его вздох отреагировал Аркадий Петрович Закревский, который сначала открыл один глаз, потом другой. Вся процедура обретения себя в реальном мире заняла у заслуженного артиста никак не менее пяти минут.
– А где вампир? – спросил он у Ираклия Моравы.
– А вы уверены, Аркадий Петрович, что он был? – вежливо полюбопытствовал Ключевский.
– Да я его как вас сейчас видел, – слегка оживился Закревский. – Вот и Петька не даст соврать.
Господина Шилова пришлось будить мне. Музыкант оказался крепким орешком, и, если бы не помощь драматурга, который без церемоний вылил за шиворот хозяину полстакана воды, мне вряд ли удалось бы привести его в чувство.
– Где машина? – спросил я Шилова.
– Какая машина? – захлопал глазами музыкант. – Сроду у меня машины не было.
– Да ты что, Петя, совсем свихнулся? – укорил Шипова Закревский. – А на чем мы с тобой на кладбище ездили?
– Ах, машина! – дошло наконец до хозяина квартиры. – Так бы сразу и сказали. Слушай, Ванька, у тебя выпить есть?
На Петра Филипповича страшно было смотреть. Похмельный синдром настолько явно давал о себе знать, что вышеозначенный гражданин никак не мог попасть ногой в штанину. Соображал он тоже с большим трудом и в ответ на наши заковыристые вопросы только хлопал покрасневшими, как у вампира, глазами.
– Слушай, чекист, – обратился ко мне со слезной просьбой Ираклий, – дай денег на лекарство, ведь пропадет человек!
– Только пиво, – предупредил я драматурга, отсчитывая купюры.
– Век не забуду тебя, благодетель, – крикнул мне Морава, срываясь с места.
Чтобы не терять время даром, Ключевский заварил чай. Аркадий Петрович следил за манипуляциями Марка с напряженным вниманием, словно видел эту процедуру первый раз в жизни. Что касается Шилова, то он, похоже, опять впал в спячку.
– Так что случилось, Аркадий Петрович? – попробовал я расшевелить артиста.
– Стресс, – неожиданно икнул Закревский. – И тихий ужас. Это все Ванька виноват. Взбрело же ему в голову среди ночи отправиться на кладбище.
Видимо, воспоминания минувшей ночи негативно отразились на самочувствии Аркадия Петровича, поскольку он пребывал в сомнамбулическом состоянии и почти не реагировал на мои вопросы. Ожил он только после того, как явился Ираклий Морава с тремя двухлитровыми емкостями пива. Надо отдать должное драматургу, он проявил свойственный всем интеллигентам гуманизм и незаурядную прыть, а принесенное им лекарство до такой степени подействовало на страдальцев, что они заговорили наперебой.
– Вампир, Чарнота, это я вам как на духу, – зачастил Закревский. – Он только зыркнул на меня глазищами, так я прямо в землю врос.
– Нет, вы на него посмотрите! – возмущенно выкрикнул Шипов. – Он в землю врос! Да ты улепетывал так, что я за тобой не поспевал.
– А почему вы машиной не воспользовались? – спросил Марк.
– Так не успели. Мы же у ворот стояли. Ждали, когда Ванька задаст с кладбища стрекача. Мы этого вампира поначалу за Сидорова приняли. Он ведь на нас налетел как буря. И Аркадия прямо за горело схватил. Я было сунулся с претензиями, а он и меня зацапал. Силища в нем неимоверная. Глаза горят, а зубы оскалены. Я как на эти зубы глянул, так сразу сообразил, что имею дело с настоящим упырем.
– Он что же, вас укусил?
– Нет, втянул носом воздух и замер, словно газами отравился. Вот тут мы и дали деру. Я сроду так в жизни не бегал. Что твой спринтер.
– А машина?
– Так бросили там же, возле кладбища. Черт с ними, с этими «жигулями», жизнь дороже.
Мне поведение вампира показалось странным. Обычно нежить, выбравшись из могилы, сразу же норовит восстановить жизненные силы, а этот почему-то пренебрег добычей, которая сама плыла к нему в руки.
– Так ведь они пьяные были, – пояснил Ключевский. – А вампиры не выносят запаха спиртного.
– Побрезговал, значит, гад, – почему-то обиделся Ираклий Морава. – А ведь мы водку пили, чистейший продукт.
– А что взять с вампира, – пожал плечами Шипов. – Он же вкуса жизни не понимает.
Тем не менее не понимающий вкуса жизни вампир допустил ошибку, оставив в живых людей, которые видели процесс его возвращения в наш мир. Надо полагать, в ближайшее время он попытается эту ошибку исправить. Имея на руках машину, установить фамилию и адрес ее владельца большого труда не составит. А Макар Ефремович Сусанин человек, видимо, опытный.
Звонок телефона прервал мои размышления. Трубку взял Закревский и тут же передал ее хозяину, однако на «алло» Шилова трубка отозвалась короткими гудками.
– Не туда попали, – резюмировал Морава.
– Как это – не туда?! – возмутился Закревский. – Он Петра Филипповича спросил.
– Сидеть тихо, – распорядился я и метнулся к окну.
У второго подъезда рядом с моим «фордом» стояли вишневые «жигули». Не прошло и пяти секунд, как из «жигулей» вылез человек и небрежно сунул мобильник в карман. На окна он даже не взглянул, сразу же прошел в подъезд. Для того чтобы подняться на третий этаж, ему хватит и минуты.
– Ты дверь закрыл за собой? – шепотом спросил я Ираклия.
– Нет, – также шепотом отозвался драматург. – А что случилось?
Охотиться на вампиров мне еще не приходилось, но другого выхода не было. Я достал из-за пояса свой незаряженный пистолет и указал Марку глазами на портьеру, а сам спрятался за шкаф. От дверей этот сукин сын видеть меня не мог.
– А как же мы? – испуганно спросил Закревский.
– Тихо, – успел шикнуть на него Марк.
Входная дверь скрипнула, но шагов вампира по коридору мы не услышали. О том, что он возник на пороге, я понял по перекосившимся физиономиям работников искусств. Криков не было, хотя у Ираклия Моравы отвалилась челюсть. Двигаясь все так же бесшумно, вампир вышел на средину комнаты. В руке у него был «Макаров», и он, видимо, выбирал удобную позицию для прицельной стрельбы. Поднять руку со смертоносным оружием я ему не дал и что есть силы опустил рукоять своего пистолета на обращенный ко мне затылок. Любой другой череп такого с собой обращения не выдержал бы, но вампир лишь покачнулся от удара и выронил оружие. Обернулся он настолько резко, что я едва успел перехватить его руку. Впрочем, в эту секунду он имел дело уже не с Вадимом Чарнотой, а со зверем апокалипсиса. Это я понял даже не по собственному изменившемуся состоянию, а по глазам Петра Филипповича Шилова, которые грозили вылезти из орбит. Похоже, моя образина смутила и Макара Ефремовича Сусанина, он попробовал вырваться из моих лап, но явно запоздал с исполнением этого желания. Рывком я выкрутил ему руку за спину и бросил лицом вниз на пол. Подоспевший Марк связал вампира очень вовремя подвернувшимся ремнем хозяина квартиры.
– Здравствуйте, Макар Ефремович, – сказал я, возвращаясь в свое естественное состояние. Вампир моей любезности не оценил и только скрипнул в ответ зубами. Мы с Марком подняли его с пола и швырнули в кресло, которое освободил для нового гостя Аркадий Петрович Закревский, отскочивший в испуге в угол. По внешнему виду воскресший Сусанин ничем не отличался от среднестатистических наших сограждан, и только где-то в глубине его серых глаз таились красные огоньки.
– Что ж вы так необдуманно себя ведете, господин Сусанин, – покачал головой Марк. – Врываетесь в квартиру без разрешения хозяина, да еще и с пистолетом в руке.
– Это он! – вскричал пришедший наконец в себя Шипов. – Вампир!
Сусанин, видимо, уже осознал себя в новой, возникшей не по его вине ситуации, – во всяком случае, на его лице не дрогнул ни один мускул. Он не отрываясь смотрел мне в лицо и, видимо, мучительно соображал, почудилась ли ему возникшая вдруг ниоткуда волосатая рожа, или он действительно имеет в моем лице дело с оборотнем.
– Допился я до чертиков, – вдруг произнес Ираклий Морава. – Мало того что вампира встретил на кладбище, так еще и товарища чекиста узрел в образе волосатой гориллы.
– Да какая там горилла, – ахнул Шипов. – Это же был натуральный снежный человек, я таких на картинке видел. Ну дошла наука. Я прямо обмер весь. А что, товарищ действительно чекист?
– Зверь апокалипсиса этот товарищ, – мрачно изрек Закревский. – Что ему какой-то там вампир. Он на моих глазах могучих дэвов пришиб как котят.
– Каких еще дэвов, Аркаша? – забеспокоился Ираклий Морава. – Ты где у нас притаился? Ау.
Но Аркадий Петрович из своего угла выбираться не торопился, а лишь попросил Марка передать ему пиво:
– Не выдержу я такого стресса, мужики. Все-таки апокалипсис лучше встречать в нетрезвом состоянии.
– А разве он уже наступил? – удивился Ираклий. – А почему по телевизору ничего не сообщили?
– Сообщат, – утешил его мрачный с похмелья Закревский. – Как только до них дойдет, что пора сливать воду, так сразу все нам и сообщат.
– С кем имею честь? – раскрыл наконец рот Сусанин.
– Вадим Всеволодович Чарнота, – представился я. – Зверь апокалипсиса, демон, бог Велес. Истребитель драконов.
По лицу Макара Ефремовича скользнула мрачная усмешка. Похоже, чувство юмора нечуждо не только людям, но и вампирам.
– Хранитель, – коротко назвал он себя.
– Хранитель чего? – уточнил существенное Марк.
– Я охраняю вход в преисподнюю.
– А что ж вы так оплошали, Макар Ефремович? – спросил я, указывая пальцем на шею.
Щека Сусанина дернулась. Видимо, он глубоко переживал свою оплошность, но сочувствовать ему я не спешил. Пока что мне непонятна была роль, которую он играл в этой запутанной истории. И прежде всего мне хотелось бы узнать, кто доверил ему столь почетную обязанность. Однако в ответ на мой прямой вопрос Макар Ефремович лишь пожал плечами. Этот человек, а точнее уже вампир, не был склонен к откровенности, тем не менее я задал ему еще один вопрос:
– Вы знакомы с Владом Тепешем по прозвищу Дракула?
– Нет.
– А с Владимиром Дракуновым?
– Этого знаю. Крутился вокруг меня. Но он ведь самый обычный аферист, разве не так?
– Не уверен. По моим сведениям, именно этот человек натравил на вас вампиров.
– У вас неверные сведения, господин Чарнота. Фамилия моего врага Шварц. Они уже не первый день обхаживали меня, эти строители. Я сразу заподозрил, что здесь не все ладно, но посчитал, что этим людям нужна гробница атланта.
– Вы же не первый день замужем, Макар Ефремович. Неужели не смогли отличить человека от вампира?
– Возможно, так было угодно ему.
– Вы имеете в виду Люцифера?
– Да. Я знал, что он проснулся. Не скрою, меня это повергло в ужас. Ведь это и мой мир тоже. Я получил эту должность в наследство от отца, а он в свою очередь от своего отца. Но я не верил, что это настолько серьезно. Я слышал о гробнице, знал, что в ней хранится, но моих сил вполне бы хватило, чтобы помешать авантюристам проникнуть туда.